Призванная. Когда закончится время

Взбешенный Тим, покачиваясь, поднялся на ноги.

– Финн, Иси, Гард, – хриплым шепотом перечислял он имена сгоревших друзей. – Ричард, Обри. – И вновь принялся атаковать Макса.

Казалось, Тим, наделенный даром физической силы, раздавит Маска своей мощью.

Звук гулко покатившихся камней привлек внимание. Ежик тоже находился на поляне, под массивной лапой каменного пса. Монстр не истекал лавой, не причинял Фреду вреда, но даже так бедному парню было нечем ответить бездушной махине, как бы он ни старался. Псина давила ему на грудь ровно с такой силой, чтобы не сломать ребра, но заставить задыхаться. Монстр вновь угрожающе зарычал в лицо Фреду.

Захваченные сражением, они не заметили моего присутствия. Вернуться я успела, теперь нужно успеть остановить их, пока они не поубивали друг друга. Я усмехнулась: скорее всего, никто и не ожидает моего возвращения.

«Как же Максу удалось справиться с ядом?» – спрашивала я себя, не замечая ни единого намека на действие токсина. Хоть они оба и выглядели уставшими и изрядно помятыми, но не сдавались и с каждым разом вкладывали в удары последние силы. Эта была только их битва – друзей, ставших врагами.

Макс выстраивал успешные комбинации, направленные на то, чтобы защититься и отразить удары оппонента, и все же его настиг мощнейший хук, прилетевший с такой точностью и силой, что заставил пошатнуться и припасть на колено.

– Не убивал! – Совершенно неожиданно вымотанный и изнуренный боем Макс, выпрямившись, словно стрела, с горящими огнем глазами, полными разбуженной силы, и бросился на такого же разбитого, но не менее опасного Тима. Яростный бой продолжился уже на земле.

Мне удалось разглядеть, что взгляд Макса стал прежним, человеческим – распаленным боем, яростным, разгневанным, но совершенно лишенным света силы. Он не применял свой дар! Как гром среди ясного неба, меня осенила догадка: он не хотел убивать Тима. Он ведь и Фреда просто удерживал, лишая возможности вмешаться в их наконец-то случившийся междусобойчик. Они продолжили бороться на земле, угрожая задушить или свернуть друг другу шею.

Ждать больше не было времени, а ничего иного, кроме как броситься к ним, мне в голову не пришло. Поэтому именно это я и сделала, громко оповестив о своем появлении.

– Стой! – крикнула я на бегу.

Это стало неожиданностью и заставило их отвлечься. Макс – свидетелем того, как я ушла в портал, смотрел на меня с неверием, непониманием и ненавистью. Тима мое возвращение удивило, но не настолько, чтобы не заметить и упустить подвернувшийся шанс. Рывком вырвавшись из захвата, он перекатился, лишив Макса возможности освободиться, и, оказавшись сверху, подхватил так некстати брошенный мною нож и приставил его к шее противника. Макс успел поймать руку с лезвием в паре сантиметров от горла.

План так и не созрел. Я бежала, не зная, что собираюсь сделать, не желая просто лежать и смотреть, как кто-то из них гибнет. Подлетев, сделала первое, что пришло в голову: вцепилась обеими руками в Макса и Тима, борющихся за клинок, пытаясь оттянуть оружие, находящееся в опасной близости от сонной артерии одного из них.

Стоило коснуться, как ко мне потекли их мысли, чувства и желания. Обоюдная вражда. Они ненавидели друг друга одинаково сильно, но причины были разные. Горький вкус боли, обиды и предательства нахлынули, заполняя всю меня изнутри.

Не знаю, как это произошло, но в этот раз вместе с их мыслями перед моими глазами проносились картины случившихся событий. Я была словно сторонним свидетелем и одновременно чувствовала себя и тем, и другим персонажем.

Был поздний вечер, они остановились на привал, изнурённые долгой дорогой, и хождением по горам. Стоило позаботиться о выборе места для ночлега до наступления темноты, но если сначала они хотели пройти как можно больше, то потом просто не могли найти подходящее место. В последних лучах заходящего солнца на пути показался небольшой карман ровной горной поверхности, укрытый скальным выступом с одной стороны и естественным склоном с другой. Озера давно остались позади, но они запаслись водой у встреченного ими ключа. Очистив пространство от лесной подстилки, Макс разжег небольшой костер, а Тим накидал в сухой огонь поленьев. При истощении магии требовалось время, чтобы накопить ее. Учитывая, что в лесу за каждым поворотом могла скрываться опасность, Тим не хотел, чтобы Макс расходовал силы впустую. Сдержанно возмущаясь желанию друга поберечь его дар, Макс сменил напарника, орудовавшего топором. Бурелом неподалеку обеспечил их дровами на всю ночь. Привыкшие к долгим походам, вместе они действовали быстро и слаженно, и довольно скоро устроились у огня на отдых.

– Дался тебе этот портал! С нами плохо? Куда ты хочешь попасть сквозь него? Или там тебя фея ждет? – как обычно подтрунивал над другом Тим.

– Даже если так, тебе-то что? Будет моей, если фея – без злобы отвечал Макс, доставая еду из сумки.

– Ну, правда, когда ты уже бросишь?

– Не брошу. И я не собираюсь куда-либо попадать. Мне нужен тот, кто может открывать проходы в другие миры. За ним то, чего я не помню. Может ты забыл, что я не помню ни-че-го..

– Если в твоей прошлой жизни, пришлось от кого-то убегать, может, и не стоит ее вспоминать? Что тебе с нами не живется-то? Вэл с тебя глаз не сводит.

– Стоит. Я оставил там что-то важное. Не знаю, что, но чувствую это. И единственный, кто может ответить на мои вопросы – маг, который умеет открывать проходы. Он был там, знает меня, а значит, и мое прошлое.

– Ты же слышал пророчество? Не совался бы ты в это.

Макс не ответил.

– Королевство в последнее время торгует дрянным товаром, а плату забирает прежнюю. Это должно тебя волновать, а не фея-волшебница или чертов маг, – сменил тему друг.

– Дойдем до деревни – разберемся.

– Разберемся, как же! Это будет адова работа! – недовольно проворчал Тим, разломив хлебный кругляш пополам и протянув одну часть Максу.

– Иначе никак. Старая бабка Зара любит счет. В ее бумагах должны быть все записи. Если нас обкрадывают, доказательства именно там.

– Вряд ли сборщик дани станет ее читать. Им вообще плевать на нас.

– Читать не будет. Мы ее и не покажем. Убедимся сами в том, что они нас обворовывают. А если так, придумаем, как с этим бороться.

– Говорю же, адова работа – книжки читать!

Макс засмеялся, отправляя в рот первый кусок лепешки: Тим не очень любил книги.

Картинка сменилась, вместо дружеского уюта я ощутила тревогу и страх, подобно утопающему, который не видит спасения.

Макс проснулся от того, что задыхался. Так было всегда, когда его сила начинала вырываться на свободу помимо воли. На ладонях играли языки пламени.

Медленный вдох, выдох, второй… Сначала успокоить дыхание, затем – мысли. Все чаще и чаще огонь просыпался без призыва Макса. С каждым разом процесс усмирения затягивался, превращаясь во внутреннюю борьбу. Никто не знал, но он проклинал силу, которой другие восхищались, считая одной из самых могучих. А она все больше и больше липла к нему, настолько, что порой казалось, когда-нибудь просто разорвет. Макс никогда и никому не рассказывал, что теряет контроль над ней. Это было только его проблемой.

Вдох и выдох, вдох и выдох… Так продолжалось в течение нескольких минут, пока он не почувствовал, что может укротить дыхание, а с ним и внутреннее волнение. Пламя на руках потухло, но борьба еще продолжалась. Достав из наручей короткий нож, поднес его к лицу. На холодной стали отражались две горящие точки. Чувствуя, как временно отступившая сила вернулась и с удвоенным натиском рвётся наружу, он рухнул на землю. Огонь его глаз страшил всех, кто хоть раз заглянул в них, но самого Макса он пугал еще больше. Когда все смотрели в его глаза с одной стороны, он всматривался ими в мир вокруг, и все, что представало перед его взором, пылало в огне, превращаясь в прах. Вот и сейчас сила пыталась вырваться на свободу. Потухший огонь с новой силой заплясал на его руке, разгораясь неконтролируемым пламенем.

– Нет! – прохрипел он, дрожа от охватившего напряжения, пытаясь удержать дар внутри. Чувствовал, что не справится. Такого количества огня, бушевавшего внутри, еще никогда не было. Казалось, каждая клеточка плавится, а все мысли поглощает лишь одно желание: сжечь весь этот мир.

Тим пошевелился во сне, привлекая к себе внимание, и тут же пламя струйкой потекло в сторону друга. Макс в ужасе наблюдал за этим, не имея возможности даже пошевелиться, удерживая рвущую его на части силу. Тем временем огонь достиг своей цели и охватил его друга с ног до головы, превращая в прах одежду, обугливая кожу, оголяя кости. Макс не мог дышать, бушевавший внутри него пожар охватил и душу. Наблюдал за тем, как творится то, чего боялся больше всего. Не справился со своей силой, и кто-то пострадал. И не просто кто-то, а Тим – озорной и веселый Тим, который делил с ним и радости, и тяготы. Единственный, кто не отстранился, когда с Максом начади твориться перемены. Он слишком долго оттягивал исполнение принятого им решения. Теперь стало поздно.

Он отпустил себя и свои силы, желая и сам сгореть вместе с другом. На задворках сознания появилось понимание, что это невозможно. Огонь не причинял ему вреда, не трогая даже одежды, и никому бы не позволил навредить своему хозяину. Ведь он слишком хороший сосуд для него. И все же Макс не хотел жить с тем, что погубил друга.

Легкий ветерок нес с собой прохладу еще не отступившей ночи и свежесть раннего утра. Свежий воздух без какой-либо примеси гари и дыма. Макса прошиб озноб.

Все – мираж захваченного его собственной силой, словно хворью, воображения.

Но сила уже освобождена. С учетом того, что он с трудом мог контролировать ее, когда сдерживал, остановить все сейчас казалось невозможным. Действовать следовало быстро, пока не случилось то, чего жаждало его проклятие. Одним быстрым движением он рассек ладонь, и острая боль отвлекла сознание, ослабив хватку почти подчинившей силы. Видение исчезло. Друг мирно спал рядом.

Вдох, выдох, вдох, выдох…

Как-то он спросил у старейшины, что представляет собой его сила.

"Скажи мне, какой дар у Валери? Ты ответишь, что дар ее – целительство, и будешь прав и не прав одновременно. Что есть твоя сила? Способность гореть, как свечка, или разжигать костер? Если ты думаешь так, то никогда не постигнешь ее сути.

Дар есть энергия внутри. Можно прожить весь отведенный срок, так и не узрев себя. Это способность, по независящим от нас причинам данная каждому. И не каждому дано услышать Зов своего предназначения. Тот что внутри. Заставляющий принять свою силу. Освободить ее, и следовать за ней.

Путь, которым предстоит пройти, чтобы познать себя, нелегок. Чем больше твой дар, тем тернистей будет дорога. Тем сложнее не оступиться. Валери может врачевать руками, но сила ее в том, что она знает свою цель, и цель своего дара – помогать людям. Хочет или нет, она приняла данное ей умение и направляет все усилия на его развитие.

Тогда ты можешь подумать, что у юного Сэма совсем нет дара, раз Инем не наделила его никакой способностью, и снова ошибешься. Ты не мог не слышать, какие чудесные мелодии он играет на флейте. Не мог не заметить, как его музыка проникает в душу, усиливая радость или унося печаль, смягчает боль, терзающую изнутри, или привносит надежду. Его дар – его талант.

Можно отказаться, не принять, или вовсе не узнать его. Сила же в том, чтобы услышав Зов души, ответить ему, принять себя. Дар бывает разный и может казаться проклятием. Оглядись вокруг, всюду земля. Она дарована нам так же, как воздух, безвозмездно. Но как мы ею распорядимся, зависит лишь от нас самих. Что взрастим на ней, зависит от нас.

Знай: услышав раз свой дар, не ответить ему нельзя, иначе он погубит тебя. Нам не дано предугадать, черной тоской, сжигающей душу, накроет отвергнувшего свое предназначение или ворвется сумасшествием,

Твои отношения с даром сложны. Я вижу это. Тебе предстоит тяжелая работа. Ты не можешь перешагнуть этот этап, иначе в твоей борьбе за самого себя победа достанется ему, и оно будет управлять тобой, а не ты им. Это грозит гибелью и тебе, и тем, кто будет рядом. Как ты построишь отношения со своей силой, вопрос только к тебе. Я слышу гудение дара. Его рост не остановить. Но любую силу можно подчинить. Нужно. И это только твоя битва.

Помни: если тобой будет руководить страх, ты проиграешь.

Откажешься от силы – проиграешь.

Доверься себе. Что сейчас говорит твое сердце?«

«Что я опасен. Что могу причинить боль тем, кто мне дорог».

«Мой совет: откажись от самого себя и своих желаний, тогда усмиришь огонь внутри».

«Что это значит, старейшина?»

«Когда придет время, ты поймешь, что делать. Это твой путь. Истинный Зов слышен тогда, когда ты нужен высшим силам. Нужда их станет твоим испытанием. Довериться судьбе нет, решать тебе. Возьми это. – Старейшина протянул Максу серый камень на тонкой веревке. – Его называют сердцем дракона. Редкий и опасный камень, обладающий тайным могуществом. Может вобрать в себя всю силу, иссушив своего хозяина, или же, наоборот, сделать всесильным. Как именно поведет себя талисман, невозможно предугадать. Легенды гласят, что он заглядывает в сердце своего владельца и дает ему то, что он заслуживает».

Старейшина осторожно завернул камень в плотный кусок ткани.

«Возьми его, и, быть может, ты найдешь ему применение».

Макс открыл глаза. С раненой руки стекала кровь. Теперь он знал, что нужно делать. Он всегда знал, что придется уйти, но не хотел признавать этого, откладывая решение на неопределенное «потом». Ждать больше нельзя.

Обмотав руку повязкой, Макс собрал свои вещи. Он не смог бы объяснить все Тиму, а Тим не отпустил бы его. Стараясь не разбудить друга, он ушел, чувствуя, как замирает сердце от принятого решения.

Дорога лежала на запад, поэтому первые лучи восходящего солнца били Тиму в спину, не мешая идти. Он проснулся задолго до зарева и, не застав Макса рядом, сначала решил, что приятель просто отошел. Однако вместе с другом пропали и его вещи, что очень насторожило. Осмотрев стоянку и оставленные следы, Тим пришел к выводу, что чем бы ни было это вызвано, Макс ушел один. Следов борьбы нет, как и любых других, кроме тех, что оставили они сами. Небольшое пятно крови не давало ему покоя. Тим не понимал, откуда оно могло взяться. Чувствуя, что все не к добру, он, быстро собрав свои нехитрые пожитки, бросился вдогонку, одолеваемый переживаниями за друга.

Когда Макс появился в их кругу, к нему все отнеслись настороженно. Он был молчалив и необщителен, но быстро доказал, что это не повод не замечать его. Говорить, как оказалось, он тоже мог, к месту и по делу. Со временем его рассудительность и взвешенность решений заметили и старейшины. У него был особенный способ обзаводиться друзьями. Стоило просто с кем-нибудь подраться, и к вечеру они становились закадычными приятелями. Так Макс завоевал всех. А с Тимом у него вышла первая стычка, закончившаяся тем, что они сначала проломили дверь в сарай, а затем полностью его разрушили. Драка, не завершившись, переросла в спасательную операцию для друг друга из-под обрушившейся крыши. Начало дружбе было положено. Благо, их староста был понятливым человеком, а заодно и отцом Тима. Наказание он вынес не такое и суровое, как мог: всего лишь восстановить сарай и возвести еще два таких же.

Тим торопился, предчувствуя беду. Дерзкий, но замкнутый с виду, Макс показал себя надежным товарищем и верным другом, на которого можно было положиться. Среди «идущих в горы» он стал вторым после Тима «первым». Так называли тех, кто вел группу высоко в горы в поисках поющих камней. Кто назвал их поющими, было неизвестно и непонятно, почему, учитывая, что они точно не пели. Тем не менее, если взять их в руки, от наиболее сильных можно было почувствовать гудение, передающееся телу. Работа была опасной, но необходимой. Межгорцы вели замкнутый образ жизни и никогда не покидали свои границы, из-за чего нуждались во многих вещах, которые они самостоятельно не могли произвести. Магические камни были способом вести торговлю и оплачивать дань за отшельническую жизнь. Небольшие, с малой мощью можно было найти всюду, а вот за сильными приходилось идти далеко. Путь был опасным, и группа сборщиков шла только за тем, в ком была уверена. Их называли первыми. Наличие двух первых увеличивало сбор камней, а это залог хорошей торговли. Макс и Тим не плохо сработались, и часто выходили только вдвоем.

До крайнего поселения по эту сторону Оградительных гор оставалось уже недолго. Тим почти бежал, насколько это было возможно. Одни предположения сменялись другими. Произойти могло все что угодно, но сердце Тима чувствовало беду. Макс был благословлен даром огня, и, видимо, Инем отметила его своей благодатью – сила постоянно росла. И чем больше ее становилось, тем более неконтролируемым делался Макс. Тим не говорил с ним об этом и все же чувствовал. Являясь примером честности, Макс не терпел лживых слов и недостойных поступков, решительно раз и навсегда пресекая подобное поведение в своей группе. Однако в последнее время он становился все более раздражительным, на малейшую оплошность реагировал резко, отличаясь чрезмерной строгостью в избрании наказаний. С неконтролируемыми проявлениями его гнева росла и сила. Находясь все время рядом, Тим не мог не заметить происходившее с его другом, однако ждал, что тот все сам объяснит. Однако время шло, а Макс с этим не спешил.

Тим чувствовал: что-то случилось. И все же он обнаружил то, что и представить не мог. Еще только начав свою погоню за другом, он издалека увидел столб дыма, там, где должна была быть деревушка. Спешил, как мог, но сократить путь было невозможно. Задыхаясь от усталости, через пару часов он стоял у сгоревшей дотла деревни. К этому времени гореть было уже нечему, но огонь не прекращался. В центре ужасного пожара стоял обезумевший Макс, раз за разом поливая все огнем, не видя и не слыша ничего вокруг.

Тим не мог поверить своим глазам, но и не поверить тоже было нельзя. Он видел, как пылает торговая деревушка, как посреди пожара лежат тела жителей. Их друзей. Его друзья. Тим ничего не мог поделать. Все его попытки остановить Макса, пытаясь прорваться к нему сквозь огонь, заканчивались ожогами от полыхающего огня. Он рухнул от бессилия на колени, и ему оставалось только смотреть. Ощущая нестерпимый, вызывающий тошноту запах горелой плоти, он принял вину друга в случившемся. Ужасаясь невиданной доселе силе, исходившей от обезумевшего Макса, Тим понял, что слишком долго ждал, чтобы помочь ему, пока не стало поздно. Смотрел, запоминая каждую деталь, которая с болью врезалась в память, разжигая в душе ненависть к бывшему другу, ставшему чудовищем. И к самому себе – за то, что не смог помочь ему.

Огонь стих мгновенно, как только Макс исчерпал силы, и Тим бросился на друга с одним лишь желанием: отмстить за учинённое им злодеяние.

Глава 18

За мгновение до того, как Макс собирался покинуть свое укрытие, чтобы обрушиться на аркарийцев, чья-то рука остановила его.

– Здравствуй, странник, – сказал немолодой человек, лицо которого так же, как у остальных, схвативших и удерживавших жителей торгового селения, было скрыто капюшоном плаща. Лишь голос говорившего выдавал его солидный возраст.

– Постой пока тут. Так будет лучше.

Макс почувствовал, что не может ни пошевелиться, ни заговорить. Старик тем временем снял капюшон, открыв лицо. Это был Он – тот, кого Макс хотел найти. Единственный, кто мог рассказать ему о себе самом. Макс никогда бы не смог забыть лицо этого человека. И тот стоял сейчас рядом, лишив его возможности говорить, задать столько времени мучившее его вопросы. Хотя бы один, самый главный – о себе: кто он?

– Смотри на меня внимательно. Тебе не понравится то, что сейчас произойдет. —Старик тяжело вздохнул. – Мне, признаться, тоже. И все же запоминай, а потом, если сможешь, найди, чтобы отомстить. Ведь это я их привел. И я – тот, кто втянул тебя в это!

И не добавив ни слова, направился к своим.

– Больше никого, – сказал он, подойдя ближе. – Свидетелей нет.

Тот, что был среди них главным, приблизился к пленным жителям селения. Связанные, они никак не отреагировали. Скорее всего, и не могли, так же, как он, зачарованные и лишённые способности шевелиться. Лишь старейшине, немолодой и ворчливой Заре, сохранили свободу движений.

Она всегда недолюбливала Макса, но, тем не менее, они ладили. Зара ценила его за вклад, который он вносил в добычу камней. Старейшина вела все счетные дела межгорцев и, как никто другой, могла оценить увеличение доходов. Это много значило, учитывая то, что камешки были единственным, чем они могли торговать и выплачивать дань. Именно сглаживало ее нелюбовь к Максу – не то чтобы сводило на нет, но все же смягчало. Он тоже особо не набивался к ней в друзья, как, впрочем, и к кому-либо другому, но старался сохранить установившиеся между ними отношения. И все же, видя ее, связанную, Макса испытал прилив гнева. Он сам удивился, насколько стала дорога ему эта старуха с вредным характером.

Кроме нее, из жителей он общался лишь с мальчонкой Недом, тоже находившимся среди пленных. Макс пересчитал еще раз всех связанных людей. Двенадцать – ровно столько, сколько жило в деревушке. Всегда сторонившийся людей, он не дружил с ними, но знал всех. Кухарка Рейнру. Добрый дедушка Пол, как называли смотрителя за порядком, который тихим и спокойным голосом мог отчитать любого так, что тот сию же минуту, пристыженный, бросался исправлять свою оплошность. Эсмин Рор, верная помощница старосты Зары, следовавшая за ней повсюду. Сильные и крепкие ребята Джозеф, Уилкирсон, Френк, Флойд и Эван, призванные защищать деревню и товар, также были среди пленных. Неразлучные друзья Френк и Флойд, видимо, стояли на страже и первыми встретили нападавших. Оба выглядели плохо: Флойд застыл, удерживая рану на животе, у Френка рубаха была пропитана кровью. Рядом с Недом были еще две девочки – неугомонная Джоанна и молчаливая Росс. Такие разные и не похожие ни характером, ни внешностью, обе были дочерями Джозефа и Рейнру. Схватили всех, и Макс ничем не мог помочь.

– В последний раз спрашиваю, Зара: скажи, где странник, и я обещаю тебе достойную смерть.

Что?! Макса передернуло. Обездвиживший его маг обратился к нему именно так! Но почему? Кто вообще такой этот странник?

– Я не знаю, о ком ты говоришь, – твердым голосом произнесла старуха.

– Тогда умрешь, и их смерти будут на твоей совести.

– Их смерти будут на совести их убийцы, и однажды ему воздастся по заслугам, – так же спокойно ответила старейшина.

– Не смей называть меня убийцей! Пока вы влачите жалкую жизнь изгоев, мы боремся за восстановление справедливости. Вас это касается в первую очередь, разве не так? Разве ты не хочешь вернуть великое имя дому Хорнет?

Уже немолодая Зара, всегда отличавшаяся твердостью характера и уверенностью, от его слов, словно от пощечины, сгорбилась, опустив взгляд в землю. Что бы это не значило, он задел ее. Зара продолжала молчать. «Всегда была самой вредной из старейшин, – подумал Макс, – и сейчас себе не изменяет».

Если бы Макс не был обездвижен, внутренняя дрожь вырвалась бы наружу, свалив с ног. Они искали его? Не может быть! Ошибка. И все же, если это так, знает ли Зара, о ком они говорят? А если знает, почему не выдаст его? И маг! Он видел его и тоже молчит! Что же тут происходит?!

Макс сам вышел бы к этим людям, если бы это спасло межгорцев. Пытался освободиться от действия чар, но ни один мускул не дрогнул от его усилий. Он даже губ не смог разомкнуть, только дыхание сбилось.

– Вы совершаете ошибку, юный лорд, – сказала старейшина Зара, вернув самообладание.

Макс заметил легкое движение ветвей дуба, стоявшего за крайним из наемников- аркарийцев, мужниной низкого роста. Старая ведьма заговаривала им зубы, а сама, разбудив дар, готовилась дать отпор. Ни он, ни еще двое более высоких головорезов с мечами в руках, следивших за пленными, ничего не заметили. Тем временем ветви деревьев медленно оживали, направляя в сторону чужаков свое единственное оружие. Макс хотел разглядеть пришлых людей, полностью скрывших лица под глубокими капюшонами, но не мог. Однако по их силуэтам сделал вывод, что все они крепкого телосложения, а их ровная, подтянутая стойка выдавала воинов – или прошедших службу, или состоящих на ней. Лишь говоривший отличался от остальных: не имея подобной выправки, он держался вольно, но тем не менее, с достоинством знатных особ.

– Дом Хорнет сделал свой выбор более века назад и принял решение Роберта Лема Литаори. То, что ты задумал, несет собой лишь убийства и раздор государства.

Огромное дерево к этому времени развернуло ветки так, чтобы выпустить самые крупные вперед, словно пики. Стоило Заре договорить, как они молниеносно нанесли удар, пронзив одного из стражей насквозь, а со вторым завязали бой. Когда аркарийцы поняли, что происходит, огромное дерево, стряхнув свою первую жертву со смертоносного оружия в виде крупной ветки, уже нацелилось на лорда, кем бы он ни был. Второй страж был почти мертв, задыхаясь, обвитый, словно лианами, множеством тонких веточек, медленно подтаскивавших его к стволу. Лорд увернулся, отскочив в сторону. Однако дерево не отступало, заставляя его уклоняться уже не от одной, а от множества своих «рук»