скачать книгу бесплатно
Судьба человека
Владимир Алексеевич Губайловский
Владимир Губайловский (родился в 1960 г.) – поэт, критик, эссеист. Окончил мехмат МГУ им. Ломоносова, по специальности дискретная математика. Почти 20 лет работал программистом. В настоящее время – заведующий отделом критики и публицистики журнала «Новый мир». Первое стихотворение опубликовано в 1985 году. В 1993 году в издательстве «ИМА-Пресс» вышла первая и единственная книга «История болезни». Стихи публиковались в «Новом мире», «Дружбе народов», «Арионе» и других периодических изданиях. Лауреат премии журнала «Новый мир» (2001 г.).
Владимир Губайловский
Судьба человека Книга стихотворений
Об авторе
Владимир Губайловский (родился в 1960 г.) – поэт, критик, эссеист. Окончил мехмат МГУ им. Ломоносова, по специальности дискретная математика. Почти 20 лет работал программистом. В настоящее время – заведующий отделом критики и публицистики журнала «Новый мир». Первое стихотворение опубликовано в 1985 году. В 1993 году в издательстве «ИМА-Пресс» вышла первая и единственная книга «История болезни». Стихи публиковались в «Новом мире», «Дружбе народов», «Арионе» и других периодических изданиях. Лауреат премии журнала «Новый мир» (2001 г.).
Предисловие
Говорить о любимом поэте так же сложно, как о мире. Способ выражения о нем осложнен не только объемом смысла, но едва ли не более – опасностью банальности.
Есть стихи, которые растут как водоросли, подвешенные в пустоте, питающиеся взвесью, – но не у Губайловского. Поэзия Губайловского похожа на симфонию потому, что каждое следующее стихотворение укоренено и произрастает из языковой почвы, обогащенной предыдущими.
В стихах есть драматическая непрерывность развития темы.
Математическая ясность, текучая связность и будоражащая парадоксальность. Пронзительная горечь, чуткость, ум и изощренная взвешенность первого лица. Просодия, насыщенная и размеренная могучим временем живого, божественного, страшного и безумного Языка. Правое полушарие поэта, через кульбит кладущее на обе лопатки левое – математика. Кристальная сложность, так непохожая на глубокую простоту.
Как выпускник мехмата МГУ – поэт прекрасно знает, что такое новая информация. Как целое невычислимо становится больше, чем прямая сумма строк, его, это целое, составляющих. Знает настолько хорошо, что чтение его поэзии приучает с каждым новым стихотворением, ведущим по своему пространству легко и свободно, все время быть начеку, знать, что очевидная прозрачность слов ближе к концу стихотворения приобретет уникальную оптическую форму, через которую ударит луч, сдвигающий твое собственное место предстояния, выводящий в состояние неравновесности, выход из которого непредсказуем.
«Шел июльский дождь, слепой и теплый, как грудной котенок», – говорит поэт в одном из самых страшных своих стихов.
Частный опыт отдельно взятого существования – меры ноль в метрическом пространстве вечности – сжат и посеян в Русском Языке – как хлебное зерно.
Александр Иличевский
«Судьба человека состоит…»
Судьба человека состоит:
из пройденного пути,
последнего шага
и троичного выбора:
остаться на месте,
сползая в зыбучий песок,
сделать еще один шаг,
труднейший, чем предыдущий,
или прервать путь.
Занятия философией
…люди, которым нечего сказать, но которые делают вид, что говорят нечто, выражают это в поэтической форме, как, например, Эмпедокл.
Аристотель Стагирит. «Риторика»
«Припомни свое опустевшее детство…»
Припомни свое опустевшее детство.
Немного растерянно пробормочи:
Что, милый, тебе перепало в наследство?
Пронзительный запах кошачьей мочи.
Колени и локти в порезах и цыпках,
и след от шнуровки мяча на лице.
Мне это сыграют на ангельских скрипках,
Мне именно это сыграют в конце.
Дорога на Спасск
Снег выпал ровно на Покров.
Еще листва не облетела,
и по снегу она желтела
под розой северных ветров.
И я на тракторной тележке
повез дубовые полешки
и два куба сосновых дров.
Снег выпал ровно на Покров.
Мороз, как следует, ударил.
Старушке я дрова запарил.
Опохмелился будь здоров.
Не сам, с ребятами, конечно.
Напарник мой – мудила грешнай,
как пионер, всегда готов.
Снег выпал ровно на Покров.
Оторопевшая природа
сменила за ночь время года,
перевела, как ход часов.
Внезапно замерло пространство,
но перерывы постоянства
бывают только в мире слов.
Снег выпал ровно на Покров,
обычай строго соблюдая.
Я помню, я читал у Даля,
об этом пишет Снегирев.
Так долго истлевало лето
и только на излете где-то
оборвалось в конце-концов.
Снег выпал ровно на Покров.
Сад полон листьями, как в мае.
но этот цвет не узнаваем,
он вышел из других миров.
И есть в его происхожденье
единство смерти и рожденья,
и стоит снег живых цветов.
Снег выпал ровно на Покров.
Язычество второго рода
здесь явлено без перевода.
Впечатан распорядок строф,
как в почву тракторный протектор.
Земля лежит, как мертвый Гектор
или поверженный Патрокл.
Снег выпал ровно на Покров.
Античные строфы
1
Он так уютен, так понятен,
почти лишенный белых пятен,
стоический суровый мир!
Промыты Логосом детали
и представления. Едва ли
здесь место есть для черных дыр.
2
В словах Хрисиппа и Зенона
так много истинного тона.
Круговорот не есть тупик.
Скорей, симметрия пространства,
чье движимое постоянство
способен выразить язык.
3
Классический Платонов полис —
единственный, по сути, полюс
для эллина, когда бы он
ни жил. Но Аттика Перикла
распалась так же, как возникла,
на краткой паузе времен.
4
Как хорошо под этим небом
присесть на гальку. Пресным хлебом
насытить голод, отхлебнуть
вина из новенького меха
и думать о природе смеха
и слез, нащупывая суть.
5
Прибой дотянется, оближет
босые ноги. То, что движет
волной и ветром, движет мной.
Мы слиты общим постиженьем,
одним дыханьем и движеньем,
и замкнуты на круг земной.
6
Но в предопределенном мире,
конечно, у?же или шире
шагнуть нельзя, и потому
нам достается так немного,
что каменистая дорога
по силам даже одному.
7
Но, пережив ожог свободы,
уже нельзя, как в оны годы,
соблазн трагической вины,
списать, как случай, колебанье
струны или упругой ткани,
той, чьи края закреплены.
8
Аттический комедиограф
глядит на звездный гиероглиф,
а пишет о своем мирке.
Снег падает на хлопья пены,
на белый пеплос Поликсены,
и Тень стоит невдалеке.
Письмо другу философу
(Перевод с гревнедреческого)
Текст
Диоген Охломону[1 - Охломон – от греческого «охлос» – толпа. Судьбанеизвестна, сочиненья, скорее всего, обратились в дым.Впрочем, это случилось не с ним одним.Возможно, саркастический псевдоним.] шлет привет.
Не далее как вчера, чуть свет
выходит Анаксагор[2 - Анаксагор в основанье всего положил Ум.]
на косогор,
ему навстречу Парменид[3 - Парменид говорил: Cogito ergo sum,или что-то близкое в том же роде,правда, в греческом переводе.Излагал свои сочинения в виде поэм,не стеснялся ритмических подпорокчеми дорог.Встреча философов маловероятна,но многочисленные белые пятнав биографии и того, и другогоне исключают такого.]
семенит
и говорит:
– Человек – это мера![4 - Фраза, судя то тону и напору,принадлежит Протагору.Довольно загадочная фигура.Есть мнение, что ему принадлежат многиеплатоновские диалоги.По этому поводу существует целая литература,и рано еще подводить итоги.]
