Судьба человека

скачать книгу бесплатно

и очередь за молоком.

15

Но, может быть, когда померк
свет, сбросив плоть, как рваный кокон,
твоя душа скользнула вверх,
помедлив возле наших окон.
...............................................
...............................................
...............................................
...............................................

16

Мы живы ритмом примитива.
Так замирает белый свет
на черных зернах негатива,
и ничего другого нет.
И выбор наш всегда банален,
но как же трудно, черт возьми,
уйти на волю из развалин,
давно оставленных людьми.

17

Я фаталист, в известном смысле.
Я знаю, что моя судьба
есть плод глубокой внешней мысли,
но мне далёко до раба.
И есть в сопротивленьи быта
соблазн окольного пути,
и час, когда звезда закрыта
и к ней дороги не найти.

18

В какой-то день и час какой-то,
наездившись до столбняка,
умоюсь прямо из брандспойта
у колеса грузовика.
И что-то выявится четче,
и станет ясен тот рубеж,
где за повтором «Авва отче»
окликнул звательный падеж.

19

Мы ропщем, мы словами сорим,
но это все от головы.
Ты чувствуешь, как пахнет морем
от свежескошенной травы.
И столько света в чистом тоне,
что чаша нам не так горька,
когда на голубом плафоне
стоят, как лики, облака.

20

Сойду с дороги, по проселку,
по лугу, лягу на живот.
И молодую богомолку
закроет плавный поворот.
Но, может быть, на спаде гула
придет открытый сильный звук,
чтоб душу музыкой продуло,
как будто слово – дело рук.

21

А слово станет, станет словом
и, перебравши чересчур,
пастух прочтет своим коровам
Платонов «Пир» и «Чевенгур»,
и, закативши бельма к небу,
косноязычный, как Терсит,
свою замусленную требу,
как истину провозгласит.

Последний идеалист

Однажды вождь и учитель
в конце тридцатых годов
спросил у своих придворных
исторических матерьялистов:
– Скажите, а есть у нас
живые идеалисты?
Ему ответили:
– Есть.
– А много ли?
– Единственный идеалист
у нас Алексей Лосев.
– Если один, пусть живет, –
изрек учитель и вождь,
и Лосева больше не трогали.

Критика практического разума

Люди сажают картошку.
Поле пашет смиренный мерин.
Когда он идет на Север,
прокладывает борозду,
я картофелину бросаю.
Когда он идет на Юг,
борозду засыпает.

Мерин ходит по полю,
как маятник ходит мерин,
как смена времен года:
лето, зима, лето.

Женщина говорит:
«Дай Бог, чтобы уродилась.
Дай Бог, чтоб ее хватило
в зиму, скотине и людям».

Облако встало над нами
в небе пронзительно синем.
Но почему же душу
мне тоска разрывает?

Мы сидим на террасе
перед столом накрытым.
На столе огромное блюдо
картошки с домашней тушенкой.
Надежда Иванна вносит
мой любимый салат – охотничий:
помидоры и сладкий перец,
репчатый лук и приправы,
пять минут кипятить в масле,
и можно закатывать в зиму.
Разбавленный спирт в стаканах
мы пьем, чтобы уродилась,
чтобы были дожди и ливни,
чтоб хватило тепла и света.
Но почему же душу
мне тоска разрывает?

Люди сажают картошку,
чтобы съесть ее ровно за год,
чтобы снова сажать картошку,
чтобы съесть ее ровно за год.