Лесник

Дверь раскрылась, и на него уставилось удивленное без меры лицо старого знакомца – одного из двух быков, которых он видел раньше в лесу. Они смерили друг друга вопросительными взглядами. Снова Германа посетило непередаваемое ощущение, что данный индивид – это просто тупиковая ветвь эволюции, и воспринимать его всерьез не стоит.

– Че? – выдохнул охранник и только усугубил впечатление.

– Хвост через плечо! – невольно вырвалось у лесника, и он указал на погоны, что были на бушлате. – Хозяина зови, скажи, лесник приехал, поговорить надо.

– А? – охранник снова глубоко задумался в силу своих умственных способностей. – А хозяин предупрежден о вашем приезде?

– Нет, – Герман оставался спокоен, как скала, хотя у него назрела мысль об автоматизме и заученности произносимых фраз, – но если не вызовешь сейчас, то снова я приеду завтра, с участковым. Так что не подставляй хозяина и вызови его, пока я здесь неофициально. Ты понял?

– Щаз, жди здесь! – и захлопнул дверь.

– Интересно, на какой фабрике таких штампуют? – Герман зубами выудил сигарету из пачки и задумчиво поглядел в обращенный на него карий глаз коня. – Ты на его месте выглядел бы разумнее. А в костюме еще и симпатичнее.

Жеребец фыркнул и покопал копытом землю. Ему было скучно, хотелось лететь быстрее ветра, но сегодня хозяин не дал такой возможности, проехав только несколько километров до коттеджного поселка. А после трехдневного простоя такая пробежка была для него безумно короткой. Силы били из горячего конского тела ключом.

– Потерпи немного, сейчас разберемся с этим делом, и хорошенько пробежишься, – заверил он и крепко затянулся, так как в этот момент дверь снова открылась и в отворе снова возникло “интеллектуальное” лицо охранника.

“Мама сказала – деньги в бидончике!” – вспомнилась старая шутка, но он промолчал с самым серьезным выражением на лице.

– Хозяин сказал, чтоб проходили к нему! – пробубнил тот.

– Ворота тогда открой, чтоб я мог проехать.

– А вы что, на коне что ли?

– Нет, блин, это паук в камуфляже, я на нем приехал, – съязвил Герман, но понял, что тут явно остался не понят, – я коня тут не оставлю!

– Щаз! – и голова снова пропала, дверь закрылась.

– Нда, сервис у них тут просто что надо. Ладно, не бузи, – он посмотрел на коня, который недовольно мотал головой, пытаясь вырвать поводья из рук хозяина.

И в этот момент ворота с глухим металлическим шелестом отъехали в сторону. Жеребец попятился назад, прижав уши к голове, и хозяин осадил его.

– Проезжай! – буркнул охранник, и Герман козырнул ему, проезжая вперед по подъездной дорожке к дому.

Конь играл, вырываясь вперед, и он сдержал его, пустив собранным галопом. Благо придомовая территория располагала. Хозяин ожидал его на пороге, сидя в стильном ротанговом кресле. Представительный мужчина средних лет, облаченный в деловой костюм цвета мокрого асфальта, при виде приближающегося всадника приподнял бровь.

– Однако неплохо у нас лесничим платят, – произнес он, поднимаясь со своего места, – во сколько лошадка обошлась? Миллиона три?

– Это друг, он со мной с юности. Но да, он очень дорогой, и это подарок, – Герман спрыгнул на землю, подошел к нему и коротко козырнул, левой рукой удерживая поводья, – я представитель местного лесничества Герман Хендрикссон. И ваш коттеджный поселок входит в охраняемый мной сектор.

– Я Константин Александрович Вагнер. Хендрикссон? – мужчина, делавший при этом самый честолюбивый вид, немного поубавил спесь. – Бьерн Хендрикссон не родственник ли вам?

– Это не имеет сейчас значения, но да, он мой отец, – мужчина немного нахмурился.

– Да как же, если бы я сразу знал…

– Я повторяю, сейчас это не имеет никакого значения. На подконтрольном мне участке произошел инцидент с участием ваших подчиненных. Невольным свидетелем которых я стал.

– А с чего вы решили, что именно моих?

– А потому, что один из них сейчас на воротах стоит, а на лица у меня память отличная.

– Ясно. И что же произошло?

– Пару дней назад в лесу, когда делал вечерний объезд территории, – да, и тут можно было немного приврать, да и кому вообще было дело на то, с какой целью ехал он тогда по лесу, – девушку встретил, молодую, очень избитую. Хотел в город, в полицию отвезти, да она упрашивала очень сильно. Я ее все равно повез, до города доехали, а она взяла и выскочила из машины, пока на светофоре стояли. Не догнал. И вот какой парадокс, девчонку эту ваши охранники преследовали.

– Да моя ошибка, признаю, – мужчина вздохнул, сделав достаточно грустное выражение лица, – эти ушлепки вызвали к себе шлюху, имели ее там, в комнате охраны, а она их на деньги выставила и убежала.

– Ну-ну, – Герман ухмыльнулся, качая головой, – охотно верю. Особенно учитывая, что на девке не было живого места. И из одежды какая-то жутковатая ободранная хламида. Что-то мне слабо верится, что она вообще могла что-то украсть. У меня лично создалось впечатление, что бежала она, будто из плена вырвалась.

– Как я погляжу, вы у нас больно умный и большой фантазер. Чего же вы от меня хотите?

– Просто предупредить хочу. Территорию охраняю я, и не собираюсь допускать ничего подобного.

– А вы сначала докажите, что это было у нас. Свидетели остались? Девушка, например?

– К сожалению, нет. Но если повторится нечто подобное, то я сначала вызову либо полицию, либо сразу прокуратуру так, авансом.

– Можете даже не угрожать мне, вы пока не в том статусе, чтоб это делать, – ухмыльнулся Константин Александрович, – но могу заверить, что подобного инцидента более не повторится. Я уже принял все меры. Виновники наказаны. Урок усвоили.

– Поверьте, я не угрожаю. Я предупреждаю и, надеюсь, слова мои достигли цели.

– Без сомнения, – улыбнулся хозяин дома.

Герман улыбнулся в ответ, подошел к коню и легко вспрыгнул в седло.

– Хорошего дня, – он козырнул и неспешной рысью потрусил прочь от дома.

Охранник отворил ворота, и мужчина легко подстегнул коня. Жеребец взвился на дыбы и стремглав бросился вперед по дороге. Хозяин дома проводил его нехорошим взглядом и скосил глаза в сторону появившегося тут же начальника охраны. Здоровенный и лысый детина с какими-то странными, бесцветными глазами.

– Борзый, однако, типок, – прошипел начальник, но хозяин только ухмыльнулся.

– Он еще самоуверенный мальчишка, сынок богатенького папочки. Хотя признаюсь, довольно исполнительный. Но на всякий случай последи за ним. А еще едь в город и привези Сашку.

– Зачем?

– Вставлю ему трындюлей за то, что сотворили со своими дружками. Ты вообще что думал, когда ехал с ним за той девкой?

– Ну, он же хозяин!

– Хозяин пока я, а он иждивенец. Вези, сказал, этого придурка, и попробуйте только снова заехать к этим терпилам! Я с вас шкуры сдеру! Брысь отсюда! Видеть не хочу!

Уезжающий в это время Герман, зло улыбнулся.

Глава 5

Он ехал по весеннему лесу, наслаждаясь первыми более-менее теплыми деньками. Лес перекликался тысячами птичьих голосов. По деревьям прыгали, посвистывая, белки. Где-то вдалеке журчал весенний ручеек, наигрывая свою незатейливую музыку. Влажный лесной полог заглушал следы, но он хорошо слышал, как вдалеке почти бесшумно протрусила лисица, идя по следу пробежавшей ранее мыши. К ручью подошел олень и теперь пил студеную талую воду.

Герман ухмыльнулся, останавливая жеребца. Мечтательно прикрыл глаза, втягивая носом воздух. Жаль, что нельзя было сейчас поохотиться на этого сильного и гордого зверя. Поэтому лесник усилием воли заставил кровь не кипеть в венах, подстегнул коня и поехал прочь, чтоб не искушать и не травить душу.

Стало жарковато, он стянул с себя бушлат, спрятав его в рюкзак, сам остался в темном гольфе. Выехал на залитую солнцем поляну и спешился. Как же редко выдавались подобные приятные деньки. Хотелось хотя бы на несколько минут абстрагироваться от всех невзгод. Уйти в себя. Просто расслабиться.

Он сел в траве, достал из рюкзака пару бутербродов, фляжку с остывшим чаем и принялся неспешно перекусывать, при этом не забывал зорко вглядываться в окрестности. Если лесник и расслаблялся, то это не значило, что он когда-то терял бдительность.

И тут до уха донесся странный и опасный звук. Влажно и глухо хрупнула веточка под чьей-то тяжелой, но осторожной поступью. Герман замер, проглотив недожеванный кусок. Прислушался, подозрительный звук как родился, так и умер, а нового не было. И все же птицы в одной из частей леса с опаской примолкли.

Лесник потянул носом воздух, но весенний лес пах слишком сильно, чтоб почувствовать что-то иное.

Конь, до этого с упоением жевавший свежую весеннюю зелень, внезапно поднял голову, навострил уши и гулко начал втягивать большими, будто у араба, ноздрями воздух. Медленно пятиться в сторону хозяина. Герман встал, спрятал недоеденный полдник обратно в рюкзак и закинул тот на плечи. Подошел к коню и погладил по его широкой, лоснящейся шее. Жеребец был напряжен так, что пот выступил из-под его густой еще зимней шерсти.

Он на мгновение присмотрелся к лесу и, казалось, что чаща посмотрела на него в ответ. Черными, туманными глазами, скаля огромную пасть, полную острых хищных клыков. Между деревьями зарокотало, и на солнечный свет вырвался бурый, тощий после зимней спячки и очень голодный медведь.

Герману понадобилось меньше секунды, чтоб взлететь в седло уже бегущего коня, и острые медвежьи когти полоснули только воздух, в том месте, где только что стоял жеребец.

– Валим, Ренегат, валим! – рявкнул лесник, подгоняя животное хлесткими ударами повода по плечам.

Они летели вперед, улепетывая от преследующей по пятам смерти, петляя между деревьями. Медведь пер напролом, причем развил достаточно приличную скорость для своих габаритов, в то время, как коню с всадником было достаточно тяжело уходить от него по влажному лесному ковру, на котором длинные ноги животного скользили или утопали. Поэтому расстояние не менялось. И только показавшаяся впереди промоина с текущим с горы ручьем обнадежила его, заставив подстегнуть взмыленного жеребца для последнего рывка.

Конь подлетел к самому краю, в мгновенье подобрался и выпрямился, словно пружина. Промоина была широкой, но он легко преодолел это расстояние, а вот медведь, заметив препятствие, попытался затормозить, но по инерции проскочил еще несколько метров и плюхнулся вниз, прямо в холодную реку.

Герман, услышав недовольный, удаляющийся рев, ухмыльнулся и позволил жеребцу сбавить ход. Сначала перешли на рысь, потом на шаг.

– Молодец, Ренегат, отлично поработал, мальчик! – похлопал он животное по взмыленной шее, когда отъехали далеко от опасного места.

Нужно было возвращаться домой, чтоб сообщить в лесничество о медведе, который пришел достаточно близко к окраинам леса. Хотя десять километров вглубь не такое уж и близкое расстояние, но все же.

Трель смартфона заставила что всадника, что коня вздрогнуть и остановиться.

– Твою мать, да что такое?! – Герман покружил среди деревьев, выуживая гаджет из кармана брюк. Экран высветил, что слышать его страстно желает отец. – Час от часу не легче!

Вздохнул, поправил волосы, чтоб не лезли в уши и снял трубку.

– Алло!

– Hei, sønn, hvordan har du det? (Привет, сынок, как дела? – норв.)

– Начинается, то есть так пообщаться нельзя?

– Nei, det er for viktig. (Нет, дело слишком важное. – норв.)

– Hva skjedde? (Что случилось? – норв.)

– En veldig innflytelsesrik person klaget over din vilkårlighet på arbeidsplassen. (Один очень влиятельный человек жалуется на твой произвол на рабочем месте. – норв.)

– Etternavnet til en person er ikke Wagner for en time? (Фамилия влиятельного человека часом не Вагнер? – норв.)

– La oss si. (Допустим. – норв.)

– Так вот, – голос Германа приобрел слегка стальные нотки, – возможно, я и не могу доказать, то, что сын твоего влиятельного друга беспределит, но просто передай ему, что в следующий раз я приду не только с неопровержимыми доказательствами, но и с прокуратурой! И тогда выкручиваться придется очень долго, что на его репутации скажется не самым лучшим образом. А еще я найду девочку, которую насиловал его выродок!

В трубке послышалось шуршание, стук двери, после до лесника дошел тихий вздох отца:

– Все настолько серьезно?

– Ты даже не представляешь себе, насколько. И пусть даже не пробует воздействовать на меня никакими методами. Ты меня знаешь. Подвинет меня с должности, я уйду глубже в леса, а ему сделаю так, что жизнь малиной не покажется.

– Не смей беспределить! – голос отца стал грозный, но лесник только ухмыльнулся.

– Да кто будет, я же не тварь какая! Хватит и других методов внушения!

– Гера, пожалуйста, не натвори ничего!

– Пап, да какой творить, тут и без меня справляются. Они девчонку у родителей за долги забрали и насиловали ее.

– И? – голос отца снова приобрел металлические нотки.

– Что “И”? Убежала она от них, мне под машину кинулась, когда я от Миланы ехал.

– Твою мать, и что?

– Живая. Руку сломала, да ребро. Избитая с ног до головы. И то не факт, что из-за машины. Да внизу потрепали сильно ее.

– Твари, конченные. Хорошо, сильно там не переусердствуй, пожалуйста. А я уже тут меры приму некие, чтоб много не рыпался папаша.

– Спасибо. Мне это помогло бы. И без них проблем хватает. И это, за девчонку им ничего не говори.

– Какую девчонку?

– Точно.

– Одно скажи.

– Ну?

– Девчонка-то красивая?

– Пап, ты смеешься?!

– Да ладно, чем черт не шутит.

– У меня Машка есть.

– Твоя Машка кидает тебя через прогиб каждые десять дней. Несерьезные отношения.

– Па, не лезь в мою личную жизнь, пожалуйста. Мне уже даже не двадцать. И да, девчонка довольно симпатичная. А сейчас извини, мне пора. Я, знаешь ли, на работе.

Ренегат вновь поднял голову и подозрительно захрапел. Герман оторвал тонкую пластинку трубки от уха, прислушиваясь, но первым пришел запах мокрой вонючей псины, и он понял, что поздно. Все, что успел, так это подстегнуть коня, но тот вместо уверенного прыжка вперед крутанулся на месте, и это спасло жизнь обоим, так как медведь, вылетевший с кустов, целился как раз в круп жеребцу и поэтому промахнулся. И все же его острые, словно кинжалы, зубы, как ножами рассекли милитари брюки на бедре лесника, хватая его чирком.

Лесник взвыл от внезапной боли. А медведь молниеносно для своих габаритов развернулся и кинулся снова. Герман еще раз крутнул коня, уводя того по кругу. Ренегат подпрыгивал, поджимая задницу, хлестко бил задом на ходу, чтоб не попасть под смертоносные когти зверя. Бежать было совсем не вариант. Хозяин леса вел себя неадекватно. Он мог прийти к людям.

Герман ловко сбросил рюкзак, ведь тот мешал двигаться, и выхватил из седельного чехла короткий штурмовой карабин с пистолетной ручкой. Успел посетовать, что зарядил тот дробью, и тут зверь прыгнул, с силой зарядил ему сзади в левый бок лапой. Боль опалила, и лесник едва не вылетел из седла, но резко развернул коня полубоком к нападающему, передернул затвор карабина, сунул дуло в раскрытую пасть медведя и спустил курок.

Бахнуло так, что он все же не удержался в седле и рухнул навзничь на влажную лесную подстилку. Задохнулся от боли, когда приложился как раз на больной бок. Но лежать и скулить не было времени, так как медведь не был мертв. Он катался по земле, бил по изуродованной дробью пасти передними лапами и ревел на весь лес.

Лесник поднялся на ноги, вытащил из ножен, висящих у него на бедре, длинный охотничий нож и подошел к раненому хищнику как раз в тот момент, когда тот начал подниматься на лапы. Бросился, оказавшись сбоку от зверя, и с силой всадил нож за ухо. Повернул, вырвал и ударил вновь.

Зверь рявкнул в последний раз, тихо заскулил и рухнул к ногам лесника. Глаза Германа в этот момент пылали желтизной. Трелью зазвенел валяющийся среди прелой листвы телефон. Мужчина выругался, подошел к аппарату и поднял его.

– Пап, я, конечно, извиняюсь, но если постоянно будешь звонить, когда я на работе, то в один прекрасный момент говорить станет не с кем!

Глава 6

Когда он ввалился в комнату, сбрасывая на ходу сапоги, Катя выглянула из-под одеяла, уставившись на него со страхом. И было от чего. Вся одежда и лицо лесника были покрыты коркой, смесью грязи и крови. Последствия нападения и падения из седла. А еще от него воняло, очень сильно, чем-то отвратительным и диким. Это и приводило девушку в ужас. Но страшнее всего были его глаза. Дикий шокированный взгляд. Казалось, радужки даже стали бледнее.

– Что случилось? – выдохнула она, садясь на кровати и прикрыв голые ноги покрывалом.

– Медведь напал, – прошипел лесник и устало бухнулся на стул, – мне надо в райцентр ехать. Побудь тут на хозяйстве, пока меня не будет.

– А как же? – она замялась. – Я даже не знаю, что делать!

– Это несложно. Овцам и коню сена, свинье комбикорма, курам зерна. А собакам мясо в холодильнике.

– Ты кормишь собак мясом?

– А чем еще их кормить?

– Ну, кашки какие, с мясом, они же звереют от сырого мяса.

– Они озвереют от каш, если я начну им их давать. Просто кинь им мяса и не парься.

Он сбросил бушлат, и Катя вздрогнула. На бедре и боку Германа она увидела разорванную, окровавленную по краям одежду. Лесник успел проковылять мимо нее, сбросить вещи, когда она оказалась сзади и едва ощутимо коснулась краев самой большой рваной раны кончиками пальцев. Он вздрогнул и чуть отстранился от нее, глядя хмуро и насторожено.

– Нужно зашить, – произнесла Катя.

– Вот за этим я и еду. Заодно и в лесничество поясниловки с рапортами писать,– Герман сбросил драные брюки и споро замотал раны от клыков бинтом. Попытался проделать подобное с боком, но тут так легко не вышло.

И снова рядом оказалась Катя. Она достаточно жестко отобрала бинт и вату, закрыла рану компрессом и перевязала так спокойно и споро, будто делала это ежедневно. Она была хмурой и задумчивой в этот момент.

– Ты где так профессионально перевязки научилась делать? Будто на фронте медсестрой была.

– Не угадал, в травматологии работаю на полставки и по выходным. А судя по тебе, точно где-то на фронте побывать успел.

– Успел, два года с миротворческой миссией.

– Фельдшером?

– Сержантом.

– И прямо в бою даже был?

– Не раз. Ранение даже есть. Но я тебе его не покажу.

– Жестоко.

– Как есть. Жизнь вообще штука жестокая во всех проявлениях.

– А ты прямо прошел огонь, воду и медные трубы?

– Возможно. А что, так интересно?

– Есть немного, если честно. Есть мысль, что у тебя есть подруга или жена, но постоянно ты с ней не живешь. А вот та, с которой ты сейчас крутишь, она совсем другая.

– Ты родственница Шерлока Холмса?

– Нет, женская логика сработала.

– Ну, не буду ничего говорить, что я думаю по поводу вашей логики, но, на удивление, ты права, – он задумчиво посмотрел на свою левую ладонь, на безымянном пальце которой все еще был заметен след от кольца.

– О, – заметила его жест Катя и, уже поняв, добавила задумчивым тоном, – ооо! – постояла, подумала. – Соболезную, я не знала.

– Ничего. Уже два года прошло, вроде бы немного поутихло.

– Разве такая боль может утихнуть?

– Она становится тупее.

– Ясно. Все равно звучит это как-то жестоко. И грустно.

– Забей. Тебя-то это никаким боком касаться не должно.

Катя вздохнула и отвернулась от лесника, внутренне негодуя. Каков наглец? Она к нему подошла со всей душой, посочувствовала, а он отбрил, словно назойливую не в меру муху. Хотелось бы высказать ему все это в глаза, но она сдержалась, чтоб не вызвать у него еще большего негодования в свой адрес.

Она резко встала на ноги. Разворачиваясь на ходу и вдруг тихонько застонала, прижав ладонь к животу. Крепко сжала ноги.

– Что случилось? – лесник тут же оказался рядом и поморщился. От нее остро тянуло кровью.

– У тебя есть ветошь какая, мне надо. Очень. Срочно.

– Эти дни пришли?

– Последствия таблеток.

– О. – теперь уже Герман почесал затылок. Стало немного стыдно от первой мысли, что эта крыска не предупредила о том, что ей нужны женские вещи. А тут вон оно что. – Подожди, сейчас.

Он судорожно начал рыться в шкафу, пока не нашел старый пододеяльник. Критически осмотрел его и протянул ей.

– Такая сойдет?

– Не жалко? – Катя удивленно воззрилась на него.

– Нет, он старый. Пользуйся на свое усмотрение.

– Спасибо, – шепнула она и тут же переметнулась в сени. Зашуршала там, затрещала рвущейся тканью.

Полилась вода, и лесник снова покривился. Кровью запахло сильнее. Он достал из шкафа небольшую бутылку коньяка и налил себе полстопки. Выпил одним махом, пытаясь забить этот нестерпимый запах. Больше всего не переносил он запах крови, исходящий от женщин. Будто голову терял. И беда была вся в том, что заткнуть-то не получится ничем. Неплохо было бы смыться хотя бы на пару ночей.

Лесник невольно улыбнулся и набрал сообщение в телефоне. Высветилось, что абонент Мария увидел пришедшее письмецо, но, видимо, ответить пока не могла. Поэтому Герман спрятал телефон в карман, мысленно ликуя, что теперь будет повод остаться у нее на ночь, сославшись на то, что он получил боевое ранение и нуждается во внимании.

Входная дверь скрипнула, и Катя неспешно зашла в комнату. Вздохнула грустно.

– Больно сильно? – сочувственно спросил он, стараясь дышать через раз, чтоб не чувствовать ее запаха.

– Не очень. Легче стало. Что последствий никаких после тех выродков не осталось.

– Ясно, давай, я уезжаю, тебе что-то надо из средств первой необходимости?

– Белье надо нижнее и гигиенические средства. Если не сложно. Я потом все отдам, обещаю.

– Забей, хорошо, я поехал, не знаю, вернусь сегодня или нет.

– А я? – во взгляде у Кати появился испуг.

– Переживешь, тут тебе больше всего угрожают куры. У меня петух драчливый.

– А люди?!

– Люди здесь бывают пару раз в год от силы. Когда я в город уезжаю. Так что можешь смело выходить и ничего не бояться. Собаки хорошо охраняют.

– Так они меня и съедят первую!

– Так, иди сюда! – Герман резко схватил ее за руку и едва ли не волоком вытащил на порог. – Цербер, Фенрир, ко мне!

Из-за угла вынырнула пара волкособов и уселись напротив хозяина.

– Знакомиться! – скомандовал он, и псы с интересом начали обнюхивать ее со всех сторон. Более мелкий попытался сунуть морду туда, куда не следует, но возмущенная девушка тут же стукнула его по носу, и он отпрянул назад, скалясь на нее и рыча.

– Фу! – рыкнул лесник и дал псу второй раз. – Заслужил!

– Я не выйду из дома, они меня съедят!

– Не съедят, они адекватные. Не будешь если с визгом каждый раз убегать, они не будут преследовать. Все, я уехал.

Он развернулся и похромал к машине, в которую уже успел до этого затолкать тушу медведя. Пес покрупнее повернулся вслед хозяину и коротко тявкнул. Герман остановился, едва не вздрогнув, весь напрягся, после чего развернулся и грозно посмотрел на него.

– Пшел вон! Придурок! – и сел за руль.

Катя проводила удаляющийся внедорожник взглядом и с опаской посмотрела на глядящих на нее псов.

– Не дождетесь! – выдохнула она и нырнула в дом, так как пес поменьше снова оскалился.

Катя поняла, что спокойно жить тут серая тварь ей не даст. А еще в голове внезапно возникла мысль, что раны на теле их хозяина казались не настолько свежие, как он говорил. И даже если считать, что кровотечение уже удалось остановить, но рана покрылась корочкой двух- или трехдневной давности. В такую быструю регенерацию она не верила. Что-то тут было не то.

Глава 7

Рассвет озарил первыми лучами комнату, и Герман устало потянулся, лежа на широкой, хоть и старой двуспальной кровати. Скривился. Зашитые раны тут же отозвались вспышкой боли. Он на мгновение оскалился, сжимаясь, полежал так. Пошарил ладонью возле себя, но в кровати он был уже один. Лесник присел, глянул на пустую, уже остывшую половину кровати.

– Блин, вот же резвая! – выдохнул он и удовлетворенно опустился назад на смятую подушку.

Заложил руки за голову и невольно улыбнулся. План, придуманный еще дома, сработал безошибочно. Мария, как и любая женщина, имела большую слабость к слабым и нуждающимся. Он приперся к ней после того, как, наконец разгреб весь геморрой, свалившийся на него после убийства этого самого медведя.

Проблема в самом деле появилась достаточно серьезная, учитывая то, что раны его оказались не такими уж и опасными. Пострадала только кожа. И то, зашили одну рану на боку и одну на бедре. Поэтому, когда он пришел в лесничество, Степан Карлович, главный лесничий, смотрел на него очень косо.

И все же в очередной раз Герман выкрутился. Даже успел в сельский магазин, чтоб не прийти в гости к Маше с пустыми руками. Но все же уже у нее получил люлей за то, что шастал долго и не пришел сразу. Тем более раненый.