Вебсик. История вторая. Мозаика на полу

В той самой комнате, в которой год назад мы аврально монтировали оборудование для контроля над «шарахами», за несколько месяцев был подготовлен пост оператора «разведчика» и его помощников – второго пилота и штурмана. Честно говорю, тут мы постарались! Смотрелось – почти как командный мостик на звездолете. Перед самим оператором находился настоящий «звездолетный» обзорный экран, я, было, его сам нашел и почти вытащил с космосклада по своим полуофициальным каналам, как некогда информаторий, но мою инициативу обнаружил и пресек Ростислав. Пришлось писать официальную заявку. В итоге, мы его получили пару месяцев назад на законных основаниях. Антураж вышел вполне внушительный: консоль оператора по бокам завершали мониторы текущей телеметрии и компактные консоли штурмана и второго пилота. Перед каждым был трехмерный экран малого обзора. У стены стояли полукругом гостевые кресла для наблюдателей. Словом, готовились мы основательно, и сейчас, по сути, была первая практическая обкатка комплекса.

Мы, четверо, заняли гостевые места, а Влада с близнецами – места экипажа. Пусь хотел было залезть на колени к Владе, но я решительно забрал его к себе. Марты с нами не было. Как я понимаю, идея, подсказанная старой рукописью, ее захватила, и она всерьез пыталась установить связь с мужем через обручи и мыслеречь. В этом ей согласился помогать Ивин, а обручи откуда-то от башен время от времени притаскивали Пусь и Джека. В гостиной уже образовалась горка этих обручей. Как понимаю, подобрать из них подходящий для Славы было непросто.

Разведчик пополз к замку. Его малые размеры (он был раз в двадцать меньше прототипа) сильно замедляли и усложняли движение, и картинка давалась с низкой позиции, что было непривычно. Неприметный бордюр выглядел внушительной стеной.

– Может, сбегать, поднести его поближе? – спросил я Владу.

– Можно, – прозвучал ее голос из подголовника кресла, – но не «сбегать», он сам справится. Ион, давай!

Ион, занявший место второго пилота, поднял машину в воздух и вскоре опустил ее почти у стены башни замка. Я этой возможности за малышом не знал.

– Мы вообще думаем, что машинка по конструкции намного опережает свое время, – заговорил Ион. – И по материалам тоже.

– Значительный прогресс по сравнению с большим разведчиком, – согласился Володя.

– Возможно, что она вовсе ничего не опережает, потому что время его разработчиков, если это общие разумы Меера, может течь быстрее, чем наше, или они развиваются быстрее нас, – сказал я. – Если они андроиды, то это вполне возможно. Исключить, что его создали разумы Меера, мы не можем. Подтвердить, впрочем, тоже, как и объяснить, почему такой замечательный аппарат пять или шесть лет назад попал в руки детям и спокойно простоял в классном шкафу, ожидая своей участи и не пытаясь выбраться.

– И с чего это он вдруг завелся у меня, – вставил Володя.

– Интересно, что бы с ним было, если б он из классного шкафа попал не тебе в руки, а на свалку? – изрек я.

– Это была бы совершенно другая история, – улыбнулся Ростислав Петрович. – Посмотрите лучше на экран, ничего не замечаете?

Влада вела машину на некотором расстоянии от стены башни замка так, чтобы вся ее поверхность, пусть снизу вверх, но была видна. Поверхность была сильно щербатой. И, только присмотревшись, я начал различать на ней какие-то черточки. Как мне показалось, они складывались в некий орнамент. Уловить его я что-то никак не мог, видимо, мои мысли не давали сосредоточиться.

Одна стена кончилась, потянулась другая, такая же щербатая. Машина доползла до ее конца, повернула обратно, и тут при косом освещении я явно увидел портрет человека.

– Стоп, – скомандовала Влада. – Фиксируем.

На второй половине большого экрана компьютер вывел тонкий профиль молодого человека со строгими глазами, над которыми вразлет расходились прямые густые брови. Его лицо, нос с небольшой горбинкой, решительно сжатые губы говорили о прямой и упрямой натуре.

– Вот ты каков, барон Фраймер, – сказал Ростислав. – Да, это точно, твой замок…

– Вы видели другие портреты? – спросил я.

– Один портрет сохранился, – кивнул Ростислав. – Правда, гравюра. У меня хорошая память на лица. Но сравнить не помешает…

– В замке Фраймера, по описанию в рукописи, был подъемный мост. Он же его и придавил. А в нашем нет никаких следов моста и его механизма, если уж на то дело пошло – усомнился я.

– Ты родился скептиком, Юра, – проворчал Ростислав. – А искать способны только романтики. Даже старые.

Зет в это время что-то лихорадочно набирал на своей «штурманской» консоли.

– Вот, смотрите, – известил он. – Оценка случайности для данного изображения ниже уровня математического доверия. Надо сменить ракурс. Ион, подними разведчик на уровень глаз среднего роста.

На уровне глаз нам была видна только выщербленная стена, без каких либо намеков на рисунок.

– Так что это красиво, но – мираж.

– А это тоже мираж? – показала Влада куда-то вниз экрана.

Там на каменной кладке стены был четко виден тонкий контур двери. Только войти в нее мог лилипут. Мы заспорили. Ростислав Петрович был уверен, что наш замок и есть замок барона Фраймера. Я в этом сильно сомневался. «Портрет» и «дверь», конечно, аргументы важные, но мы кроме каменной кладки на месте «двери» ничего не обнаружили. Даже никаких пустот.

Обследовали весь двор. Ничего примечательного. И никакой памятной плиты на стене об этом бароне, конечно.

В башню замка вел обычный вход. Перед ним была небольшая площадка с несколькими сильно выщербленными ступенями, в проеме еще болталась на одной петле створка тяжелой двери. В самой башне было темно, и разведчик зажег свои прожекторы. Перед нами поплыла панорама унылых стен, поднимающиеся вверх ступеньки узкой лестницы. Плит пола под слоем пыли и грязи видно не было.

– Взлететь нельзя, – сказал Ион. – Всю пыль только поднимем.

– Ехать тоже, – отозвалась Влада. – В пыли утонем. Тогда – шагаем.

Выдвинулись бортовые манипуляторы, и машина на них шустро направилась к центру помещения.

– Не так быстро, – сказал Зет. – Помедленнее…

Он что-то пытался настроить на своем экране. Наконец, ему это удалось. Зет повернулся к нам.

– Вот, смотрите, такая иллюзия, что мы внутри какой-то объемной фигуры, а снаружи ее не видно.

Действительно, на его экране изображение внутренностей башни передавалось словно через прозрачную тончайшую пленку, натянутую на невидимые грани некоей пирамиды. На всех других экранах такого эффекта не было.

– Что ты там накрутил-то? – подошел к брату Ион.

Вместо ответа Зет показал на панель телеметрии. Влада мне как-то говорила, что маленький разведчик практически не имел специальных датчиков, он сам был одним универсальным датчиком. Телеметрия его движения показывала чуть заметные «всплески», будто пересекались какие-то силовые линии, а в ряде мест машина сильно замедляла ход. Но я могу покляться, что он двигался только вперед с одной скоростью!

– Такое впечатление, что тут время тянется неравномерно, – пробормотал Зет.

– А почему другие экраны ничего не показывают? Ты изменил чувствительность? – спросила его Влада.

Зет кивнул.

– Изначально чувствительность задана порогом естественного фона, – пояснил Ион, изучая пульт брата. – А Зет задал порог чуть ли не астрала. Вот и мерещится.

«Зет прав», – вмешался вдруг голос Вебсика. Его мыслеречь прозвучала так громко и неожиданно, что я вздрогнул. – «Воздействие слабое. Сила в слабости».

Я посмотрел на товарищей и понял, что они слышали то же самое.

– Если и дальше повышать чувствительность машины, то воздействие станет сильным, – с явным беспокойством произнес Ростислав Петрович и попросил:

– Вебсик, раз твое присутствие обнаружено, то помоги понять, насколько это опасно?

– Удар «шарахи» на короткое время многократно повышает чувствительный барьер человека, и он не может сопротивляться. Гибнет структура памяти. Тут – аналогично. Угроза оператору, который ментально связан с датчиком. Риск не оправдан, – ответил Вебсик.

– Но мы же в детстве тут бегали, – растерянно произнес Ион.

– + Вы были защищены, – коротко ответил Вебсик.

– Я так понимаю, – вставила Влада, – что дело не в защите, а в том, как мы связаны с разведчиком помимо пульта управления?

– Разведчик – это мобильный датчик, – пояснил Вебсик. – Пульт – фильтр и транслятор его сигналов на ваш уровень. Вы связаны с пультом и, через его неверные настройки, можете получить удар. Я изменил пульт для безопасности.

Признаюсь, что угроз со стороны нами же собранного пульта управления никто не ожидал. Мы решили не рисковать и повернули машину обратно к выходу. Было ясно, что башня старого замка хранит новые загадки.

В кожаной папке с рукописью деда Кобелевича добавилось два документа – портрет предполагаемого барона и контур двери. Больше мы тогда ничего не нашли.

Глава 2. Лунная командировка

Приближался срок отлета на Луну. Мы с Владой прошли медицинский контроль и теперь приучали Пуся пользоваться мудреной полетной атрибутикой – на орбите и челноке «Земля – Луна» столбиков и кустиков для выгула не предполагалось. Нам прислали специальный собачий бокс, и Пусе на полянке у палатки с двумя нашими больными через обруч мною была прочитана целая лекция. Джека, сразу понявшая, что ее это дело не касается, демонстративно нас игнорировала.

«Вот, смотри, – формулировал я псу задачу, побрызгав в нужное место бокса специальным раствором, выданным мне для дрессировки. – Чуешь, чем пахнет?»

«Ффы, – морщился пес. – Даже приблудная кобелина такого не оставит…»

«Чуй, давай, – сердился я. – И запоминай, что тут тебе делать надо!»

«Ты не сердись на маленьких, – ответствовал Пусь. – А такую вонь перешибить я не могу…»

Уже второй день он каждый раз вылезал из бокса и поднимал ногу рядом с ним.

– Ну, как успехи? – поинтересовалась подошедшая к нам Влада.

– Ммм, – грустно махнул рукой я. – Никак. Прыскаю вот. Уже второй день…

– От тебя уже пахнет, – принюхалась она.

«А я про что! – обрадовался Пусь. – Совсем меня запутал запахами!»

– Если хочешь ехать с нами, то делай, что тебе говорят! – рассердился я.

– Погоди, – Влада стащила с меня обруч и надела на себя. – Отдохни пока на травке.

Я послушно растянулся на траве, а она, обняв Пуся, начала с ним свой тет-а-тет.

Через некоторое время пес послушно отправился в бокс, и Влада его похвалила.

– А мне, чтобы меня похвалили, тоже в бокс отправиться? – поинтересовался я.

Она сердито взглянула на меня:

– Не мешай.

Короче, рефлекс они выработали и закрепили. Ура древнему Павлову и современным интерфейсам. К полному возмущению Джеки, Пусь теперь отказался ходить гулять в дождик, и этот бокс занял почетное место в доме. А после того, как мы получили на Пуся летный комбинезон с фирменными цветами «СБ», готовность к перелету была полной. С тигрицей было все много проще. Ее основательно пропылесосили и обработали антистатиком. Провожали нас на подмосковный космовокзал близнецы и Володя с Юлей. Операторы региональной хроники, конечно, попросили попозировать. С собой мы везли три венка, один из них был «От Славы и Марты Серегиных памяти Смита и Эльзы Рейс», два других от нас с Владой и Ростислава Петровича.

Летели мы, чтобы избежать перегрузок, на космоплане, который поднимал пассажирский отсек до стратосферы, а потом тот уже сам стартовал до нужного спутника. Так было, конечно, дольше, чем другими способами доставки, но спокойнее. И невесомости там всего часа три, можно пережить. Объяснить Пусе, что такое невесомость, мы на Земле так и не смогли. Боялись, что она его напугает, но лохматый все три часа продрых у Влады на руках.

«Орбитальный-11» был сравнительно небольшим, но уютным сооружением, на котором любили устраивать всякие конференции, и именно на нем я раньше бывал чаще всего. Тут даже знакомые были, боцман Димыч, например.

– Я тебя поздравляю! – завопил он, завидев меня на пассажирской палубе. – Двое детей – это круто!

Я тупо уставился на него.

– Что ты так? – не унимался шумный Димыч, тиская меня в своих медвежьих объятиях. – Боцман все знает! В реестре пассажиров так и записано – «доктор Кивин с супругой и двумя детьми»! От боцмана ничего не скроешь!

Вот оно что! Я заметил, что Влада с Пусем и Дебби уже подошли к нам. Пусь Димыча помнил по его земным визитам к нам и поскреб лапой его ногу, обращая на себя внимание.

– Пуся! Друг! – отпустил меня Димыч, наклоняясь потрепать цверга, но тут его взгляд наткнулся на нашу бенгальскую «кису», которая сидела рядом, совсем натурально постукивая по полу кончиком хвоста и приподнимая в «улыбке» верхнюю губу.

– Ыык… – произнес Димыч, замирая на месте.

– Это моя жена Влада с двумя нашими детьми по реестру, боцман, – вежливо сообщил ему я и представил его самого. – А это, Влада, боцман Дмитрий Дмитриевич, для друзей – Димыч, хозяин нашей палубы.

Димыч хотел было галантно поцеловать Владе руку, но тут наша «киса» ему тоже протянула свою лапу и ослепительно улыбнулась, показывая мощные и, как я знал, вовсе не бутафорские клыки. Димыч поспешил откланяться.

– Вы так мне всех друзей распугаете, – задумчиво произнес я, смотря на его удаляющуюся спину. – Может, Дебби какой бантик или что-то еще надеть. Серьезно выглядит девочка у нас.

– Ну и хорошо, – возразила Влада. – От несерьезности толку никакого.

Меньше чем через час мы уже устраивались в лунном челноке. Летели с переменным ускорением, которое давало комфортную силу тяжести, за время полета снижавшуюся до лунной – это совсем недавно тут появилось, я раньше такого не встречал. Думаю, что мне повезло, – с нами летела группа стажеров из Владиного института, и она с Дебби оказались в центре внимания. А мы с Пусем хорошо выспались. Но за несколько часов до Луны мой коммуникатор вдруг проснулся. Вызывал Зет.

– Привет, – сказал я ему. – Что, не спится?

– Влада с собой маленького разведчика взяла, что ли? – сразу спросил он.

– Нет, я такого не помню, а баул мы вместе паковали. Проверить смогу только после посадки – он в багажном отсеке. Могу у нее самой спросить, она – рядом.

– Спроси, только не привлекая стороннего внимания.

На мой вопрос Влада отрицательно покачала головой. Она его не брала. Теперь мы уже слушали Зета вместе.

Для маленького разведчика в той комнате нашего дома, откуда осуществлялось управление им, была заведена специальная полка. Зет зачем-то туда заглянул и увидел, что она пуста.

Я скреб голову, пытаясь нагнать хоть какие-то мысли. Влада в задумчивости морщила нос и машинально расчесывала его кончик. Пусь и Дебби уселись напротив и сверлили нас взглядами, выражая готовность оказать любую поддержку.

– Я его точно дезактивировала, – сказала Влада.

Зет на экранчике коммуникатора кивнул.

– Дом подтверждает, что разведчик дезактивирован, но на полке его нет.

Я начал прикидывать график предстоящих мероприятий, чтобы выбрать возможный момент для досрочного возвращения. Получалось, что только через два дня.

– Вебсика попроси помочь поискать, – посоветовал я Зету. – Вдвоем с Ионом для усиления просьбы.

– Уже, – кивнул Зет. – Он и сообщил, что в доме его точно нет. И команд на его активацию дом не получал.

Я задумался.

– Вижу только одно объяснение. Но, фантастическое. Маленький разведчик существует, пока Влада на Земле. Если ее нет, он пропадает. Слушай, Влада, а ты никогда раньше о нем не думала?

Влада озадаченно посмотрела на меня.

– Ну, знаешь, это уж совсем невероятно. Когда мы в детстве стали кататься на большом разведчике, то я часто мечтала иметь такого же маленького, очень умного и послушного, чтобы я его могла укладывать спать в кукольном домике… И была так рада, когда ребята вдруг мне показали, а потом отдали в класс этого малыша… Они уехали в долину, а я часто ходила в класс к маме, чтобы просто поиграть с ним. И мечтала о том, что у меня будет такой славный друг, который везде пролезет и все узнает… Это же детство.

– Вот видишь, дорогая, как детство становится большим, – улыбнулся я. – Оно порой вырастает в большое взрослое детство.

Меня вдруг посетила неожиданная мысль. Надо будет проверить.

– Ион, Зет, поищите в своих досье, кто из компании Меера имел хобби моделиста. Может, железнодорожного моделиста, который макеты делал. И поройте старые модельные каталоги их времен, поищите там ту стену и камнедробилку из Соловья.

Зет отключился. А глаза у Влады стали почти круглыми, как у ее тигрицы и Пуся.

– Ты хочешь сказать, что там были модели?

– Не знаю, модели ли, но что-то в их натуральную величину.

– А почему они тогда исчезли?

– А почему исчез твой разведчик?

– Порт «Луна-10», – объявили по громкой связи. – Посадка. Конечная. Просьба освободить салоны!

– Уаа, – сказал Пусь и полез в свой бокс.

Влада уже больше десяти лет не была на Луне, но контакты с оставшимися там сверстниками у нее сохранились, и накануне нашей поездки они были серьезно активизированы. Встречало ее человек двенадцать. Я не стал мешать ей, и мы с Пусем удовольствовались вниманием двух симпатичных блондинок у стойки инфоцентра космопорта. Маленькие заранее приготовленные сувениры сделали свое дело куда лучше, чем удостоверение СБ, заботливо сунутое мне в нагрудный карман Ростиславом. Пока я крутился в инфоцентре, Владу с ее тигрицей взяли в оборот «Лунные вести». Тут на Луне она была Владой Рейс, дочерью погибших исследователей. Я очень надеялся, что о моей персоне никто не вспомнит. Но надеждам было не суждено сбыться.

– Доктор Кивин? – прозвучало за моей спиной. – Не согласитесь ли побеседовать со мной?

Лицо корреспондентки показалось сильно знакомым – недавно мелькало в новостях. Но фамилию сразу вспомнить не мог – что-то на три буквы…

– Мелани Яан, «Подробности», – представилась она.

Угу, вспомнил, победительница всепланетного конкурса красоты «Мисс Ноги», как раз церемонию награждения с ней показывали, и я все невольно думал, откуда они у нее растут… Везет на встречи, однако…

– Можете ли вы сказать нашим слушателям и зрителям, означает ли открытие нашего мемориала возрождение попыток полета к звездам?

– На мой взгляд, их и не надо возрождать, – ответил я. – Вопрос не в том, лететь иль не лететь, а в том, зачем лететь и как лететь.

– Родители вашей жены, Влады Рейс-Серегиной, погибли за эту идею…

– Мы в семье чтим их память и прибыли сюда для того, чтобы отдать им долг памяти здесь, – остановил я ее скороговорку. – Они погибли на своем посту, от этого никто не застрахован, к сожалению. Особенно при проведении исследований в новых областях.

– Все мы внимательно следили за катастрофой, которая год назад была на Земле в зоне аномалии. Вы были в ее эпицентре. Что вы сейчас можете сказать нашим слушателям и зрителям об этом?

– Могу сказать, что оказался там случайно, я просто купил там дом для частной жизни и переехал в него накануне тех событий, – чистосердечно сказал я, с трудом удерживая взгляд от замечательности ног моей собеседницы. – Сейчас мой визит сюда носит частный характер, все подробности тех событий обсуждались уже, в том числе и в вашей программе.

– А что вас побудило взять с собой ваших животных?

– Любовь и простое человеческое отношение к ним, – ответил я. – Мы скучаем в разлуке.

Пусь внизу поскреб меня лапой. Я посмотрел на него и краем глаза заметил, что Влада с Дебби уже направляются к нам.

– Я знаю, что вы ранее бывали на Луне. Вы заметили какие-то перемены?

– Я бы сказал, что все становится обыденным. Лунные порты и базы воспринимаются как обычные удаленные районы на Земле. Транспорт стал удобнее, – мы оценили преимущества полета с переменной гравитацией. Если не смотреть в окна, то я на Земле.

– Позвольте еще раз вернуться к катастрофе в зоне аномалии. Вы там могли погибнуть, но остались. Почему?

Влада уже стояла рядом с нами. Вопрос она слышала, и Мелани повернула к ней палочку диктофона.

– Там все произошло и кончилось так быстро, что мы просто не успели задуматься о том, что можем погибнуть, – мило улыбаясь, ответила за меня она.

– Уаа, – подтвердил снизу Пусь.

Теперь нам надлежало быстро топать в жилой сектор в отведенные для нас комнаты и переодеваться для торжественного приема. Но путешествие получилось долгим – Влада по пути показала мне помещения детской зоны, где она росла, мини-парк и живой уголок. На базе теперь был отличный бассейновый отсек с имитацией большого пляжа. Навстречу изредка попадались сотрудники станции, которые нас узнавали и отмечали приветственными жестами.

Вечером по местному времени был запланирован общий ужин гостей и сотрудников базы. Там нас ожидал первый сюрприз – показали большой документальный фильм, во многих сюжетах которого были и родители Влады, в том числе и с ней на руках. Без слез она смотреть не могла. В одном сюжете я увидел и еще одно знакомое мне лицо – Ростислава Петровича. Надо будет расспросить его…

Утром транспортеры повезли собравшихся к мемориалу. К нему на поверхности проложили дорогу через развороченный взрывом испытательный центр. Покореженные балки и перекрытия были снизу подсвечены прожекторами и на фоне черного неба Луны создавали мистическое ощущение. Сам мемориал находился в небольшом кратере, как нам пояснили, тут был эпицентр взрыва. Полукругом стояли панели с именами погибших, перед ними – разломанная зигзагом черная и белая плита. На белой ее части в ладони вытянутой руки был земной шар, а на черной – мерцающий рисунок звездного неба с Млечным Путем. Транспортеры имели спереди герметичные обзорные площадки, с которых мы наблюдали, как маленькие манипуляторы понесли к мемориалу наши венки, флаги и световые вазы. Звучала траурная музыка. Влада сжала мою руку и словно оцепенела. Пуся и Дебби мы оставили на базе и тут были вдвоем.

После минуты молчания на транспортерах стали одним за другим выступать родственники, их речи транслировались во все машины. Дошла очередь и до Влады. Она поднялась на возвышение на нашей обзорной площадке. Одета она была в черное, длинное до пят глухое платье строгого покроя с рукавами и стоячим высоким воротником (сама, между прочим, нашла фасон в старых журналах), в волосах четырьмя зелеными кристаллами светился обруч. Ее обращение к родителям было простым, коротким и эмоциональным. Собравшиеся по традиции подняли над головами сложенные ладонями руки в знак поддержки. Поклонившись мемориалу, Влада вернулась ко мне.

Скоро транспортеры повезли нас в обратный путь. Наша группа ехала на последней машине. Когда мы вошли в холл своего жилища, то нам навстречу поднялась старенькая седая женщина в простом распространенном здесь повседневном костюме персонала станции. Ее руки заметно дрожали.

– Доктор Кивин? – тихо спросила она, не отрывая глаз от Влады.

– Да, это я. Чем могу быть полезен вам?

– Я должна объяснить… – она вытащила платочек и протерла слезящиеся глаза. – Я – мама Эльзы, я не знала, что у меня есть внучка. – Она закрыла лицо руками.

Влада пришла в себя быстрее меня. Она обняла старушку и провела ее в наши комнаты. Та очень испугалась Дебби, но потом, только положив на нее руку и могла разговаривать – в начинке этого биомеха уже был какой-то генератор лечебных полей. Выяснилось, что некогда наша гостья была категорически против замужества своей дочери, и они рассорились так, что прекратили общаться. А потом она уехала со своим мужем Игорем в марсианскую автономию и прекратила по ее правилам все контакты с Землей. О том, что Эльза и Смит погибли, она узнала только совсем недавно, а про то, что у них была дочка, – вообще несколько часов назад, слушая ее выступление в соседнем транспортере…

До меня, наконец, дошло, что это и была та самая женщина, счастью которой не захотел помешать Ростислав Петрович.

– Моего Игоря уже нет в живых, он погиб… Но я должна вам сказать то, что ему не говорила никогда, – тихо сказала женщина, перебирая нервными пальцами круглое ухо смирно сидящей около нее Дебби. – Отцом Эльзы был другой человек, который пропал без вести.

– Да, – как ни в чем не бывало, кивнула ей Влада. – Ростислав Петрович, мой дедушка.

Старушка потеряла дар речи.

– С ней же сейчас инсульт будет, – сердито шепнул я Владе. – Это же как обухом по голове…

– Каким еще обухом? – не поняла она.

– Выражение такое… Старое.

– Ростик… Откуда вы знаете? – прошептала старушка.

Когда все, наконец, выяснилось, и гостья успокоилась, Влада попросила прислать в комнаты еду и чай. Сидя за столом и жуя кусок любимого вафельного торта «Причуда» (тут он, кажется, назывался «Лунная причуда», но все равно тот же), я не удержался от хохмы:

– Ну, ты даешь, Владик! Деда нашла, бабушку вот тоже, может, нам куда еще слетать?