Отвратительная мечта

– Что ты здесь делаешь? – с нотами злости в голосе спросил я, не желая более смотреть на ту, что стала причиной моего заключения.

– Я скучала по тебе. Очень, – я вздрогнул, когда услышал чей-то злобный грубый смех, не сразу осознав, что он исходил от меня. Соскучилась она.

– Я не знаю, какие игры ты ведешь в этот раз, но, кажется, в этот раз ты проиграла, потому что отсюда тебе целой не выйти, – со знанием дела оповестил я, возвращаясь к чтению книги, чем и занимался, пока меня не прервали.

– Я должна извиниться, – робко проговорила она, вот только я не был намерен вести беседу и просто отвернулся к стене, пытаясь забыть о ее присутствии в камере, словно не ощущал ее энергетику каждой клеточкой своего тела, – Клаус, умоляю, – Я вскочил на ноги, намереваясь придушить девчонку за неосторожные слова.

– Не смей, – прошипел ей в лицо, со всей силы сжимая хрупкую бледную шею, – Не смей называть здесь мое имя, иначе я убью тебя прежде, чем это успеют сделать другие, – предупредил я, более внимательно изучая ее лицо. Оно совсем не выражало страх, лишь смирение.

– Убей, – прохрипела она от нехватки воздуха, Может быть тогда я смогу перестать тебя видеть по ночам, – ее слова словно обожгли, отчего я резко отдернул руку, – Ты разучил меня бояться смерти. Вообще разучил бояться. Я не могу есть, не могу спать, не могу учиться, не могу работать. Я буквально не могу жить, из-за того, что твой образ следует за мной по пятам, – как умалишённая шептала девочка, смотря мне прямо в глаза своими пустыми.

– Мне плевать на твои проблемы, – без капли эмоций бросил я, возвращаясь на свою половину территории. Она не думала о том, каково все это время было мне. Не заботилась о том, что первые месяцы на мне не было ни одного свободного места. Я был весь избит, предан и сломлен. Ее это совсем не волновало. Почему же я должен обращать внимание на ее проблемы?

– У меня есть хоть маленький шанс заслужить твое прощение? – с мольбой в голосе спрашивала она, но я не намеривался отвечать. Мне это не требовалось.

 Так и прошел весь день. Она пыталась заговорить со мной на всевозможные темы, а я читал книгу по мировому хозяйству – единственное, что удалось здесь достать. Добиться снятия наручников мне удалось только на утро, когда смотрители выгоняли всех на завтрак. Это был первый завтрак за последние полгода, когда я не остался сидеть в тени и пошел с остальными. Как бы сильно я не ненавидел эту девчонку, я не был извергом. Я прекрасно понимал, стоит ей оказаться в толпе мужчин, которые сидят здесь уже не первое десятилетие без женской ласки, ей просто не выжить. Я не знал, что делать с ее присутствием дальше, как решить это проблему и добиться ее освобождения. На это потребуется время, а пока я должен был оказать ей хоть какую-то защиту.

– Вау, вы посмотрите какой подарок нам закинули власти, – как и ожидалось, хищники начали скапливаться вокруг нее, не давая проходу. От финального броска их отделял лишь мой грозный вид, нависающий над ней.

– Тебе лучше оставить свои грязные мысли при себе, иначе этим вечером ты не досчитаешься зубов, – ядовито выплюнул я, на нападку одного из заключенных.

– Как же так, Афер? С друзьями нужно делиться, –  осуждающе произнес второй.

– Ты мне не друг, – все больше людей скапливалось вокруг нас, было понятно, что драки уже не избежать. Я один против толпы разъяренных псов. Не первый раз, прорвемся.

– А вот обижать людей не надо, Афер, можешь плохо кончить, – все вокруг рассмеялись на его угрозу, одобрительно кивая.

– Пошли нахрен с нашей дороги! – прорычал я, пряча хрупкое тело девчонки за свою спину.

– Грубо, очень грубо, – с усмешкой пролепетал один, замахиваясь кулаком. Но я был уже готов и отразил удар, укладывая того на лопатки.

Я не имел права на поражения, теперь чувствовал ответственность не только за себя, но и за ту, что предала меня. Как иронично. За один последовали и остальных, с разных сторон были нападки, и я уже едва справлялся, как вдруг заметил, с какой ловкостью и силой Инга выключает остальных. Она содрала лысого мужчину, что пытался душить меня со спину, и врезала так, что тот пошатнулся. Я даже на долю секунды отвлекся, восхищаясь зрелищем как маленькая девочка укладывает бугаев в два раза больше нее самой.

Думаю, мы бы даже могли одержать победу, если бы не пожаловали смотрители с дубинками, разогнав все по комнатам.

– Завтрака сегодня для вас не будет, наслаждайтесь собственной кровью, – раздраженно бросил один из них, запирая камеры.

– Ты очень изменился, – прошептала черноволосая, когда мы остались одни за решеткой. Я лишь горько усмехнулся на ее слова.

– В чем же именно я изменился? – с иронией спросил, замечая кровоподтеки на собственном лице. Не мешало бы обработать, но все здесь уже давно привыкли жить в полной антисанитарии. Сепсис был любимым другом заключенных, поэтому я просто смахнул капли, что текли с виска и вернул свой взгляд на девчонку.

– Во всем. Ты стал очень сильным, подстригся, накачался, огрубел и зачерствел, – констатировала она факты, словно я сам этого не знал.

– Твоими стараниями, – кивнул я, вспомнил я, что сейчас время моей тренировки.

Пока Инга лепетала нелепые извинения и оправдания, я упал на пол, встав в планку. Не было секундомера, поэтому я просто продолжал стоять пока не прочитаю несколько глав. Затем отжимания, подтягивания, все, что я мог позволить себя в работе с собственным весом, бой с тенью, бой со стеной. Все мои усилия были брошены на игнорирование соседки. Мне удавалось, пока она не произнесла свой самый масштабный бред.

– Я же знаю, что все еще не безразлична тебе, – выкрикнула она, когда не смогла добиться моей реакции на предыдущие фразы.

– Ты смешна, – наконец, ответил я, устав от потока слов.

– Я же видела, как ты меня там защищал, – смотрела она с надеждой.

– Не быть мудаком и кого-то любить не одно и тоже, – доходчиво объяснил я.

Глава 23.

Впервые за год я спала спокойно, без мучительных сновидений, без истерик, без таблеток. На утро показалось, что я ожила. Тело наполнилось новой энергией, а жизнь приобрела смысл. Пусть Клаус пока отрицает свои чувства. Пусть пока он меня ненавидит. Пусть пока он обижен. Пусть пока он груб и черств. Но я смогла получить ответ на вопрос – есть ли у меня шанс. В его глазах всего на миг мелькнула моя единственная надежда. Я знала, что он хоть на секунду, но задумался. Значит, все было не потеряно.

Я вымолю у него прощение любой ценой, заставлю снова и снова ко мне прикасаться, пока он не сойдет с ума точно так же, как и я. Я верну себе тот его взгляд, которым он смотрел на меня в роковое Рождество. Эти мысли придавали мне сил, воскрешали. Впервые за долгое время я приняла полноценный душ, собрала в тугую косу волосы, надела оранжевый костюм и стала тенью Клауса.

Я отслеживала каждое его движение, стараясь не отставать. Я отжималась рядом с ним, стала тоже пропускать завтраки, когда он устал опекать меня. Я не брезговала влезть вместе с ним в драку, зря что ли столько лет выступала на ринге. Я смотрела в зеркало и не узнавала саму себя. Глаза снова приобрели вес, немного мышц вернулось, а поверх шрамов от былых порезов расстелилась дорожка из ярких синяков.

– Нахрена ты это сделала? – спросил одним утром Клаус, когда я вместе с ним подтягивалась.

– О чем конкретно ты? – я много чего совершила за последнее время.

– О твоих шрамах, – он бросил взгляд на мои руки и тут же отвернулся, мгновенно возвращая себе маску безразличия. Но меня было уже не обмануть.

– Сначала это помогало остановить панические атаки, но потом и это перестало действовать, – если я и могла заслужить доверие Клауса, то только правдой. Он больше не простит мне ни одной лжи.

Он ничего не ответил, словно и не спрашивал. После этого разговора, мужчина еще более старательно избегал меня, словно испугался собственных чувств. Но я продолжала стелиться перед ним, падать в ноги лишь бы заметил. Кричала, била, лишь бы проявил хоть какую-то эмоцию.

– Лучше наори на меня. Избей. Убей. Только перестань казаться безразличным, – кричала я, колотя его мощную накачанную спину своими маленькими кулачками.

– Мне не надо казаться, – коротко. Лаконично. Но мне этого недостаточно. Прошел месяц с тех пор, как мы живем в одной камере, но он так и не посмотрел на меня, как прежде.

– Ты лжешь! Ты просто лжешь, потому что боишься! – я сама была в этом виновата. Понимала. Признавала. Сожалела. Но без него мне не жить.

– Заткнись, – он резко обернулся ко мне и грубо схватил за шею, перекрывая весь доступ к кислороду. Но я его не боялась. Я знала, что он не причинит мне вреда, каким бы зверем не выглядел в приступы ярости, – Ты задолбала выносить мне мозг! – выдохнул он напротив моих губ, прежде, чем жадно впиться в них.

Я задохнулась от эмоций, внутри все ликовало от самой главной в мире победы.

– Ты просто блядь, – с отвращением произнес он, чем выбил почву из-под ног. Я была не готова к такому, – Но, знаешь что, раз ты так настаиваешь, я сделаю тебя своей личной блядью в обмен на защиту в этом гадюшнике. Очень выгодная для тебя сделка, – он рассмеялся, сжимая до боли мой подбородок и смотря оценивающим взглядом на покраснения на моей шее, которые сам же только что и оставил грубыми пальцами. Внутри все неприятно скомкалось. Это было совсем не то, что я хотела получить.

– Отпусти, – коротко попросила я, не желая иметь дело с тем, что сейчас плескалось в его темных глазах. Он выглядел как безумец-маньяк, который одним взглядом способен проглотить меня.

– Почему же? Разве не этого ты хотела? – одним движением он разорвал все пуговицы на оранжевой рубашке, срывая ее с меня. Я ничего не успела осознать, как оказалась прижатой к твердой кровати.

Одна его рука сжимала мое горло, заставляя задыхаться, а вторая держала запястья, чтоб не смела вырваться.

– Я не хочу, – прохрипела, пытаясь остановить мужчину над собой, но ему было плевать. Он не смотрел на меня, продолжая идти к цели, – Клаус, – взмолилась я, понимая, что доигралась. Сама же его и довела.

– Я же сказал – заткнись! – сдавленно произнес, приспуская свои штаны.

Мужчина небрежно дернул меня за волосы, заставляя упасть перед ним на колени так, что мое лицо оказалось на уровне его паха, где через боксеры уже рвался наружу член в полной боевой готовности, – Достань его! – сухо потребовал, испепеляя своим взглядом. Мне ничего не оставалось, кроме как повиноваться.

Стараясь унять дрожь в руках, я избавилась от лишней одежды на теле Клауса и оказалась вплотную прижатой к голому каменному органу, не представляя, что теперь с этим всем делать.

– Возьми его в рот, – подсказал мужчина, за волосы направляя мое лицо в нужном направлении. Я неуверенно распахнула губы, с опаской принимая его в себя. Раньше мне не доводилось кому-либо делать минет, и теперь я чувствовала себя очень неуверенно, но старалась всеми силами угодить Клаусу, лишь бы он был благосклоннее, лишь бы он дал хоть малую надежду.

Я медленно водила языком до основания, иногда заглатывая как можно больше. Я слышала, как его дыхание стало более тяжелым, он укорял меня, двигая голову за волосы, что-то шептал и ругался. Я чувствовала, как напряглись его ноги в преддверии оргазма, но он не дал мне закончить, дернув податливое тело на себя.

– Ты пахнешь сексом, – сказал он, кидая меня на кровать и пристраиваясь сверху. Без церемоний он резко и грубо пошел, заставив вскрикнуть от неожиданности и легкого дискомфорта, – Во время нашего прошлого секса я думал, что ты милый котенок, – хрипло прошептал, выдыхая горячий воздух мне в ухо, – Но теперь я вижу, что ты просто грязная блядь, – со злостью добавил, вколачивая меня в матрас своим корпусом, – Знаешь, я даже не расстроен. Я скучал по твоему телу, которое с диким холодом отзывается на каждое мое прикосновение, – его шершавый палец опустился на мою чувствительную кнопку, доводя до исступления, давая возможность забыть обо всем, что происходит и окружает.

– Я люблю тебя, – прошептала, чувствуя, как узел внутри живота становится невыносимым. Я знала, что он не ответит мне, просто хотелось, чтобы знал, что я на самом деле испытываю.

Дыхание Клауса окончательно сбилось, и он резко вышел из меня, когда я уже билась в конвульсиях от внезапного сокрушительного оргазма. Сам же он довел себя до финиша рукой, оставляя следы своего удовольствия на моем животе.

– Еще хоть раз попытаешься заговорить о чувствах, и я тебя брошу на растерзание тюремным псам, – бросил напоследок, быстро одеваясь обратно.

Нет, не бросишь. Ты никогда и никому меня не отдашь. Точно знаю.

Глава 24.

Не было ничего лучше, чем год спустя снова ощутить ее тело под собой. Но в этот раз все было совсем иначе. Наш секс был не такой, как в первый раз. Казалось, он был пропитан всей болью и горечью, что накопилась в нас за все это время. Мне не хватало этой физической разрядки, и было плевать, что она состоялась с той, которую я ненавижу больше остальных.

Я перестал скрываться в тени и получал доступ к ее телу тогда, когда хотел. При этом мне было плевать на ее чувства, на ее комфорт, на ее просьбы остановиться. Это все не имело смысла, потому что после сопротивлений она все равно извивалась подо мной, сводя с ума. Иногда я брал ее нежно, обманывая своей заботой, давая ей на секунду почувствовать себя в невесомости, чтобы спустя миг оказаться придушенной мною. Мы выработали идеальную схему, где я обеспечивал нас хорошим сексом, а она чаще молчала. Так мы прожили около четырех месяцев – в конфликтах и похоти. С ней все было особенным.

– Почему ты просто не можешь признать, что любишь меня? – на свободе был уже май, весна, начало новой жизни, а у нас начало нового бессмысленного разговора, когда Инга внезапно вскочила после очередного акта.

– Хочешь мою любовь? – я вел свою игру с ней. Ложные надежды и ложь стали интересным развлечением в сторону той, кто когда-то этим убила меня.

– Хочу, – коротко кивнула.

– Даже, если она изуродована в грязи? – она, как завороженная смотрела на меня, готовая пойти на что угодно.

– И в грязи.

– Если позову на другой конец света? – не знаю, зачем я все это спрашивал, возможно, мне хотелось получить ответы, как далеко она способна зайти.

– Пойду, – без секунды промедления ответила

– А, если попаду в беду?

– Я за тобой. В любую пропасть. И в тюрьму, и под крышку гроба, – она цеплялась своими холодными тонкими пальцами за мою руку.

– Я обману, – предупредил.

– Я прощу.

– А, если попрошу убить ради меня?

– Убью.

– Ты действительно хочешь моей любви? – с усмешкой переспрашивая. смотря в ее уверенные глаза, которые вновь светились бывалой бойкостью.

– Но этого не будет, – я вырвал свою руку из захвата и отошел от девушки подальше, поняв, что пора заканчивать спектакль с чувствами.

– Почему? – в отчаянии выкрикнула.

– Потому что не люблю предателей, – с обреченностью ответил.

– Зато ты любишь меня и найдешь в себе силы простить. Все можно простить, когда любишь, – наивно возражала девчонка. А я не смел с ней спорить. Может быть, я и перестал испытывать к ней отвращение, вот только обида все равно продолжала сгрызать внутренности, оповещая, что я никогда не смогу быть с ней.

Время шло, я смог договориться с хорошим адвокатом, чтобы наши дела пересмотрели в судебном порядке. Можно было бы добиться досрочного освобождения, если бы Инга дала показания о том, что предыдущие ее свидетельства были ложными. Возможно, спустя полгода мы могли бы выйти из этого ада.

Я проснулся от того, что что-то холодное и металлическое упиралось мне в шее. После того, как глаза привыкли к темноте, я увидел черноволосую, что нависла надо мной с ножом у сонной артерии.

– Я тебя прирежу, если ты не подтвердишь, что я твоя, – с угрозой в голосе проговорила она, чем заставила лишь усмехнуться. Глупая наивная девочка. Я в одно мгновение поднял ее под себя, извлекая оружие, неведомо откуда появившееся.

– От скуки с тобой точно не умрешь, – рассмеялся ей в лицо, заводя руки над головой, чтобы перестала со мной сражаться, – Ты моя самая отвратительная мечта, – признался ей, прокладывая дорожку из поцелуев от мочки уха к шее. С ней я всегда был в полной боевой готовности. Она заводила одним лишь своим взглядом, голосом, малейшим движением. С ней я чувствовал себя сексуально озабоченным. Все время было мало.

– А ты моя главная мечта, – она приподнялась и впилась в мои губы, требуя ласки, требуя большего, но я ничего не мог предложить ей. Как только мы покинем стены камеры, наши пути разойдутся, иначе и быть не может.

Через неделю нам было назначено апелляционное слушание. По такому случаю даже выдали новую чистую форму, позволили идти без наручников и даже разговаривать. Я поставил все ставки на это дело, надеясь, что адвокат сможет добиться нужного результата.

– Объявляется апелляционное слушание по делу об изнасиловании, – объявил судья, и механизм был запущен. Я потерял связь с реальностью, не заметил, как мои руки интуитивно взяли хрупкую ладонь девушки, пытаясь внушить ей надежду.

– Знай, что, чтобы ни произошло, я очень сильно тебя люблю, – прошептала она. И почему-то я ей верил. Не хотел признавать, но она с первого дня знакомства значила слишком многое. Она была права и в том, что многое можно простить, когда любишь. Я не был уверен, что все забыл, но желание вдыхать ее аромат было выше всяких обид.

– Уважаемый Суд постановил освободить от тюремного заключения Клауса Грай и Ингу Ольсен, – я шумно выдохнул, не веря в реальность происходящего.

– У нас получилось, – прошептал, наблюдая как решетка отдельной камеры открывается, и нам позволяют пойти собирать вещи.

– У нас получилось, – вторит моим словам девушка и бросается на мне на шею.

От переполняющего восторга, я закрутил ее в воздухе, оставляя поцелуи на каждом участке кожи. И пусть через 24 мы разойдемся в противоположные стороны, у нас был этот момент ликования и счастья, когда я мог позволить себе не скрывать привязанности к Инге.

Эпилог

Едва солнце приблизилось к горизонту, тяжелые металлические двери со скрипом отодвинулись в сторону, позволяя преодолеть проклятую преграду двум загубленным друг другом жизням. Юная восемнадцатилетняя девушка, достигшая небывалого ранее истощения, жадно глотала кислород, все еще не веря, что им обоим удалось выбраться на свободу и все еще не могла перестать проклинать собственные отвратительные мечты, которые завели ее и любимого человека в страшное положение.

С новым порывом ветра она вдруг рассмеялась, вспоминая слова Клауса о том, что он способен построить свое счастье с ней даже на прахе других. Теперь все эти обещания казались далекими, но она не собиралась отказываться от них даже спустя года.

– Прощай, Инга. Надеюсь, больше не увидимся, – пока девушка погрузилась в собственные мысли, мужчина уже решительно закинул рюкзак за спину и поспешил удалиться от места тюремного заключения. За свою, как ему казалось, долгую жизнь, он пережил слишком много бед и разочарованием, и теперь собирался заняться тем, что на самом деле приносит удовольствие.

Черноволосая встрепетнулась, заметив, как фигура в капюшоне все быстрее теряется из поле зрения. Очередной порыв октябрьского пробирающего до костей ветра позволил ей в полной мере ощутить, что все реально и теперь нужно как-то искать выход из ситуации.

Инга поспешила в особняк, который покойные приемные родители давно переписали на нее. Стоило только увидеть старую комнату, как слезы полились нескончаемым потоком. Она рухнула на постель, которая, казалось, даже спустя года хранила аромат их близости. Девушка знала только одно в своей жизни – любой ценой необходимо вымолить прощения у мужчины, которого столь цинично предала.

Черноволосая, не обращая внимания на поздний час, поспешила в парк, в котором надеялась застать самого дорого человека. Казалось, ничего не изменилось. Клаус все так же одиноко сидел на скамейке, смотря куда-то вдаль, вспоминая как всего два года назад в этом самом месте столкнулся с девушкой, которая навсегда испортила его жизнь.

– Знала, что найду тебя здесь, – тихо произнесла Инга, приземляясь рядом с мужчиной.

– Убирайся, – властным голосом приказал он, не собираясь вступать в диалоги с той, кто смог разбить то, что, казалось, и так не подлежало восстановлению.

– Никогда, – решительно произнесла девушка, уставив глаза на безэмоциональное лицо Клауса.

– Какого хрена тебе еще от меня нужно? – мужчина вдруг вышел из себя, не имея больше сил сдерживать эмоции. Он грубо схватил ее за подбородок, не позволяя отвести от себя взгляда, – Ты и так получила все, что хотела! Бизнес, статус, империю, Варг с огромным удовольствием оденет тебе кольцо на палец, можешь в любую минуту убить своего отца, и ничего тебе не будет за это. Все твои отвратительные мечты осуществились, так какого хрена ты все еще здесь? – с ядом прошипел он, откидывая от себя девушку, не скрывая презрения.

– Мне нужен только ты, – Инга вернулась к ритуалу, который проделывала все последние месяцы, как только выпадал удобный случай. Она обхватила тело мужчины, не позволяя ему сбежать, – Я только твоя, – истерично выпалила она, – Прошу. Умоляю тебя. Что угодно, только не прогоняй. Мы еще можем быть счастливыми, – срывалась на крик, – Я не выживу без тебя! – девушка уже не сдерживала слез.

– Скажи это еще раз, – потребовал Клаус, приподнимая за подбородок лицо черноволосой.

– Что? – немного отойдя от рыданий, переспросила она.

– Скажи мне это. Поклянись, что ты принадлежишь мне. Навсегда, – с вибрацией в груди потребовал он, проклиная себя за то, что все еще слаб перед своей маленькой дьяволицей.

– Я твоя, – девушка взобралась поближе к мужчине, оставляя невесомые поцелуи на его щетинистой скуле, продолжая шептать мантру, – Твоя. Только твоя. Навсегда. Твоя, – ее покусанные губы приблизились к его с рассеченной кожей.

Они столкнулись в бешенном танце, которого еще никогда не было за все время отношений. Поцелуй был наполнен вселенской горечью и миллионом обещаний, и их уже ничто не могло разорвать.