скачать книгу бесплатно
Мы шли через парк, разговаривая обо всём, что только могло прийти Даше в голову, больше о концертах и новых песнях, которые они писала для группы, а ещё о стихах и о том, где можно было бы купить блестящие колготки, которые бы не рвались от малейшего контакта с инструментом. Вообще, уже полгода мы общались как какие-то передрузья, но недопара. Да, был повод, который послужил этой границе, которая пролегла между нами, но что я, что Даша то и дело уже хотели эту границу убрать, но каждый раз это происходило так нелепо, что мы оставляли эту затею на потом, продолжая общаться, как и прежде, словно до этого между нами ничего и не было.
– Представляешь, Марта вчера была на УЗИ и, оказывается, у нас будет не двойня, а тройня! – В этот момент Даша взяла меня за руку, сам не знаю почему, и слегка покраснела. Я сделал вид, будто ничего не произошло и аккуратно сжал её руку в ответ. Но внутри меня было такое чувство, будто я качался на качелях, которые только что запустили меня прямо под небосвод, от чего мне на мгновение показалось, что остановилось сердце, а душа ликовала от восторга и красоты происходящего. И я настолько глубоко окунулся в столь забытое мной чувство невинной влюблённости, что понял лишь тогда, когда Даша пристально смотрела на меня, явно задав вопрос.
– И кто у вас будет? – Спросила она с какой-то загадочной улыбкой, увидев мой растерянный взгляд.
– Девочка! – Ответил я, продолжая опускаться на землю. Интересно, а у меня будет разрыв сердца, если мы поцелуемся, или обойдётся?… Самое удивительное, что 3 года назад, когда у нас были первые робкие свидания, то я испытывал все эти чувства не так ярко, как сейчас. Тогда, мне кажется, я вообще не волновался, потому что был уверен в себе, а сейчас, когда каждый знает друг о друге слишком много, страх ошибиться был намного сильнее. – Марта решила, что Аврора самое походящее имя из всех предложенных нами.
– Аврора Громова… Сам что ли придумал? – Даша засмеялась. – Хотя зачем я спросила, исключительно в твоём духе! – Заявила она, после моего одобрительного кивка. – Кстати, а где моя Аврора? Почему ты без кудряшек?
– Я расчесался… – Виновато вздохнул я. Вообще, меня ужасно раздражало, что у меня кудрявые волосы. Нет, я, конечно, не такой кудрявый, как овца, но стоило только попасть капле воды на мою голову, как тут же волосы превращались в волнистое море с завитушками на концах локонов вместо прибрежной пены, а мои небесно-голубые глаза в такие моменты создавали из меня херувима, оставалось только намазать щёки пудрой, и всё, образ мальчика-ангелочка был готов. Но иногда это очень даже играло на руку, стоило мне ещё добавить самый наивный взгляд, и все вокруг создавали из меня невинное дитя. Все, кроме папы, на него это не действовало, а жаль… Это был единственный человек, который не поддавался моему природному обаянию. Интересно, я сейчас слишком самовлюблённым кажусь или вы уже попались на мой крючок?…
Мы зашли в маленькое кафе напротив от пруда Агаты. Здесь я ещё не был! Помещение было действительно очень маленьким, потому как в проходе едва помещалось несколько человек, а столиков в зале было ровно три. Справа от меня стоял холодильник с готовыми завтраками, аперитивами и свежей водой в стеклянных бутылках, зерновые батончики и упаковки с йогуртом.
Слева от меня стоял прилавок, передняя часть которого была витриной со сливочными круассанами, крендельками, шоколадками и, что самое приятное, свежими кофейными зёрнами в оригинальной упаковке. Прилавок представлял собой большой деревянный массив, на котором была кокосовая чаша со свежеприготовленными булочками с миндальной посыпкой и хрустящим овсяным печеньем с кусочками шоколада внутри. За ним располагалась кофейная машина и небольшая кухня, правда, не знаю, что можно было бы приготовить в микроволновке и духовой печи кроме выпечки и подачи тёплых блюд. При взгляде на кофемашину я уловил вкусный аромат либерики с ванильными нотками. Да, я настолько просветился в своем познании кофе, что уже узнавал его по запаху…
На стене, к которой была приставлена мини-кухня и кофемашина, висело несколько футболок с логотипом кафе и меню, состоявшее из 12 кофейных напитков, какао, чая, лимонада и пунша, а рядом был список блюд, включавший в себя овсянку с фруктами, смузи и выпечку. Над меню висела гирлянда, переливавшаяся из красного в оранжевый, затем в жёлтый, затем в зелёный и голубые цвета, – этот неспешный перелив тёплых тонов уютно вписывался в спокойную атмосферу кафе и расслаблял взгляд. Под меню висела гирлянда из фото посетителей, пришедших с питомцами. Жалко, что я не взял с собой Барни, а Даша своего ёжика, – таких посетителей у них явно ещё не было!
Я перевёл взгляд дальше и он остановился на Даше, которая что-то заказывала за нас двоих с улыбкой общаясь с персоналом. Я абсолютно не вслушивался в их разговор, зато я абсолютно внимательно изучал её, словно видел в первый раз. На ней была чёрная косуха, слегка отдающая серебряным блеском, под ней кремовое платье в мелкий горошек с драпировкой. Она была в слегка блестящих чёрных колготках и чёрных ботинках на массивной подошве, а в руках держала сумку в виде седла от Кассани, которую я ей не так давно подарил. Её русые волосы рассыпались золотом с плеч под тёплым освещением кафе, щёки слегка горели, а глаза, цвета зелёной весны, заблестели, когда она повернулась в мою сторону. Мне казалось, что я не заслуживал и не заслуживаю её, от чего чувствовал себя просто ужасно, держа в голове мысль о том, что ей нужно всё рассказать. Сегодня она такая воздушная и весёлая, что расстраивать её было последним, чего бы мне хотелось в этот день.
– Ты чего такой унылый? – Спросила Даша, взяв меня под руку, когда я рассматривал уже в сотый раз бедную упаковку с йогуртом.
– Просто задумался.
– О чём? – Спросила она, пока мы поднимались в зал. Ох, сейчас я себя чувствовал папой за кухонным столом, у которого времени, чтобы соврать оставалось всё меньше и меньше.
– Да так, обо всё понемножку.
Морская тематика здесь встречалась с горной, а потому помимо настоящей доски для сёрфинга, которая стояла как предмет интерьера у стены напротив, возле холодильника стоял снеговик, обмотанный шарфом и с лыжами в «руках». Возле доски было мандариновое дерево, на котором висели настоящие созревшие плоды. Почему настоящие? Потому что ненавязчивый запах мандарина витал в воздухе, если это конечно не был освежитель для воздуха. Мы сидели на оббитой бирюзовым бархатом козетке, за которой располагалась неоновая вывеска «Aurinko Valtameri», суда по всему это был перлинский язык, потому как в переводе получалось «солнечный океан». Не удивляйтесь, перлинский я знаю очень поверхностно и то, только потому что мой папа – перлин. Но в Перлине он был очень давно, потому что переехал в Энск, когда ему было 13.
Напротив нас был пристенный длинный стеклянный стол, на котором стояли золотые маскарадные маски, фигурки лосей и несколько станций для зарядки устройств. Справа от него стояло несколько бежевых бержеров, вокруг небольшого круглого молочного столика. Напротив них была дверь в уборную, сопровождаемая навесной полкой с кремами для рук и липким антисептиком, который не переносила Даша. Рядом с нами стоял ещё стол возле которого, помимо козетки, была пара сиреневых пуфов. Под ногами на тёмно-сером полу лежал белый пушистый ковёр, который был удивительно чистым для кафе. Не думаю, что он был бы таким же зимой, но его стерильность внушала уважение.
Нам принесли кофе, овсянку с бананом и карамельным сиропом, печенье и профитроли с миндалём.
– Я подумала, что ты не будешь овсянку…
– Ты определённо права! – Проговорил я, откусывая печенье.
– Тут столько гирлянд и снега на фотографиях, что прямо новогоднее настроение само приходит. Я уже пару подарков купила! – Она довольно улыбнулась. – Скорее бы уже город украсили, не хочу ходить по серым улицам… Ой, у тебя пенка осталась на носу!
– Здесь? – Я начал исследовательски вытирать манжетой рубашки нос.
– Нет, дай я… – Даша притянулась ко мне и в следующее мгновение наши губы слились в поцелуе. Нет, и как я собственно после этого должен ей все рассказать? Как я вообще могу после этого уехать?!
В тот момент, когда наши губы слились, мне показалось, словно моё сердце превратилось в огромную пульсацию единую с телом, а внутри меня стали появляться искры тёплого огня. Мне казалось, что с каждым мгновением эти искры разгораются все сильнее, постепенно превращаясь в ярко-рыжий костёр. Мое тело было возбуждено и напряжённо до предела, что я был рад, что футболка была чуть длиннее, чем должна быть.
Даша улыбаясь взяла меня под щеку. Её ладонь была теплой и мягкой, а шея пахла чем-то сладким и цветочным. Она аккуратно прикусывала мою губу, от чего моё лицо расплывалось в улыбке, а руки всё основательнее погружались на её талию, изредка опускаясь чуть ниже. Наверное, со стороны я выглядел как гирлянда над меню: так же мерцал от неожиданности до возбуждения, от счастья до воодушевления, от зависти самому себе же до застенчивости.
Я чувствовал, как мой огонь разгорался внутри всё сильнее, от чего я покрывался мурашками, погружаясь всё глубже в магию поцелуя и невесомости. Мне казалось, что я взлетел и поднимаюсь всё выше и выше, теряясь в пространстве серого мира, возвышаясь всё ближе к столь далеким звёздам. Вот-вот, и я уже смогу достать до мерцающей звезды рукой, свет которой озарит мрак бескрайнего космоса, подарив вечной мерзлоте тепло, а вечной тьме – волшебные краски мира. Казалось, что я не дышу… Нет, я знал, что я дышу в этот момент, но я определённо не знал как! Я закрыл глаза, ощущая лишь Дашу и то, что я полностью ей принадлежу. И мне нравилось ей принадлежать. Мне нравилось, что между нами была какая-то невидимая цепь, притягивающая нас всё ближе и ближе друг к другу, где бы мы ни находились. Словно мы были двумя слепыми странниками, ориентирующимися лишь на натяжение и звук этой цепи. И каждый раз, когда цепь звонко касалась земли, то странники становились все ближе друг к другу. Они не чувствовали удрученности или одиночества, так как знали, что они не одни и верили, что когда-нибудь эта цепь сомкнется, а расстояние между будет не толще платка, которым были завязаны их глаза. Они прикоснуться друг к другу и где-то в космосе просияет звезда, а луч солнца озарит тьму, чтобы увидеть улыбку на их взволнованных лицах.
– Ты придёшь к нам на Новый год? – Спросила Даша, словно сейчас ничего не произошло, но заметив мой изучающий взгляд, смущённо отвернулась, оставив лишь руку на моем бедре.
– Приду… – Выпалил я, приземлившись из космоса на козетку в кафе.
Пару минут мы молча сидели, не смотря друг на друга, пока кончики наших пальцев не соприкоснулись. Даша слегка вздрогнула, а у меня запылали от неожиданности уши. Хотя, это была весьма приятная неожиданность.
– Я люблю тебя… – Прошептал как-то неуверенно я. Даша развернулась и блестящими глазами посмотрела на меня. Она смотрела мне в глаза, пытаясь что-то разглядеть в них, то ли подтверждение моей преданности, то ли подтверждение моей любви, то ли что-то ещё, пока по её щекам не поползли слезы.
– Я хочу быть уверена, что… – Проговорила чуть дрожащим голосом она, пока на ее руки суматошно боролись с дорожками слёз. – Что этот раз всё по-настоящему! – Она смотрела на меня так, как не смотрела никогда до этого. Это был оценивающий взгляд, ожидавший самого искреннего признания. В этот момент я подумал, что самое время всё рассказать и вроде даже согласился сам с собой.
– Я обещаю… – Я замолчал, опустив через несколько мгновений взгляд. – Но я хотел сказ… – Но не успел я закончить, как её губы вновь встретились с моими, а руки ласково обвились вокруг шеи. Видимо, я был убедителен больше, чем она рассчитывала. Но я был так рад этому! У меня горело лицо и тело и я был рад, что в кафе были лишь мы одни и никто не видел наших признаний друг другу.
– Так что ты хотел сказать? – Даша положила ладонь мне на грудь, а голову на плечо.
– Кофе кончился. Тебе принести?
Идиот! Полный идиот! Нет, ну а что мне нужно было сказать? Правду? После того, как я согласился быть и в печали, и в радости рядом. Ну уж нет, я не хотел быть бездушным уродом, хотя на самом-то деле я им был. Я был самым настоящим бездушным уродом, который только что взял на себя ответственность разбить ей сердце во второй раз. Ну почему кто-то не может сделать за меня эту грязную работу? Я не хочу быть палачом, я хочу быть тем, кто её спасёт! Я думал об этом стоя в уборной, склоняясь над раковиной и смотря на своё отражение в зеркало. Было жутко противно от самого себя! Но в тоже время, я был доволен тем, что наша дружба встретила свой финал, перейдя наконец в нечто большее, чем просто разговоры по душам.
* * *
Мы шли по тихой улочке вдоль трехэтажных домов и в блаженном молчании ели каких-то мармеладных мишек, купленных в ближайшем продуктовом магазине. Я думал о том, что хочу съездить загород, где у нас стоит недостроенный дом, и провести там вечер. Мне нравилось туда сбегать от страстей жизни. Мне нравились та тишина и спокойствие, которые принадлежали лишь мне. Я любил лежать на чердаке, где ещё были незастеклённые окна, и смотреть всю ночь на звёзды пот стрекот сверчков и редкие вспышки мотыльков. Мне нравилось то, что это было каким-то моими уединённым уголком, которого не было в городе. Особенно я любил приезжать туда зимой! В это время года дом и поселок похожи на зимнюю сказку: с неба падают снежинки, которые осторожно ложатся на руки и одежду; уютные и незамысловатые домики покрыты снегом, на стёклах которых виднеются красивые узоры, оставленные морозом, в окнах горит свет, а стоящие рядом с домами елки, словно как в сказке, окрашивают им свои иголки. Метели там почти никогда нет и снег всегда чистый, белый, а не чёрный и грязный, как в городе. Помимо чердака, я люблю бродить в одиночестве по холмам и склонам, по узким и тихим тропинкам недалеко от озера, потому что именно в такие минуты я могу привести в порядок свои мысли и найти ответы на гложущие мою душу вопросы. Всегда кажется, что по этим тропинкам и заснеженным хвойным рощицам можно бродить бесконечно, главное, чтобы не было слишком холодно.
Я бы с радостью провел всю свою будущую ссылку там, но папа точно бы не подписался на это. И мне пришлось смириться с тем, что скорее всего, я уже туда никогда не приеду и не увижу какой в итоге вышел дом, огороженный вьющимся плющом по колоннам.
– Не хочешь съездить кое-куда? – Прервал я тишину.
– Почему нет, – отозвалась Даша, продолжая рассматривать фрески над дверью в парадную.
Мы обогнули проспект Эванса, взяв по пути небольшую пиццу в пекарне и пару мятных лимонадов в стеклянных бутылках, когда небо начинало гаснуть, переходя от нежно-голубого в серый, а после в тёмно-фиолетовый цвет, то и дело, рисуя кучками облаков, словно акварелью по листу, недовольные рожицы, которые время от времени начинали извергать из своих глаз молнии, сверкавшие где-то недалеко от нас.
– Похоже, мы сейчас промокнем… – Произнес я, посмотрев на горизонт.
– Я не удивлена! Как только я не возьму зонт, так вечно дождь… – Фыркнула Даша, потягивая какао из пластмассового стаканчика через трубочку. И в правду, через мгновение после её слов стало накрапывать, с каждой минутой превращая дождь в тропический ливень. Некоторое время мы стояли под навесом какого-то магазина, в надежде, что ливень прекратиться, но надежды таили также стремительно, как кубики льда в лимонаде. – Давай под дождём гулять? – Даша заговорщически посмотрела на меня.
– Ты хочешь взять меня на слабо? – Даша самодовольно закивала. – Не в этот раз! – И я с улыбкой выпорхнул под потоки дождя, протянув ей руку. Даша сделала несколько пируэтов, вокруг своей оси, лишь только её рука дотронулась моей, и засмеялась. Она была такой красивой под дождём, пусть и с потёкшей тушью, пусть и с лохматыми волосами, потому что сейчас она была собой: счастливой и независимой, кружась под дождём, словно снежинка на зимнем ветру.
Мы смеясь шли под проливной стеной, пока остальные люди бежали прятаться кто куда только мог, не замечая буйства красок вокруг. Мне всегда было жалко тех, кто не мог радоваться таким мелочам, как прогулка под дождём или красивый закат, или снежные узоры на окнах, или первые расцветшие цветы, или ранний летний рассвет, – это же самое лёгкое счастье из всех, для которого даже не нужно стараться, чтобы получить!
– Ты знаешь чего я никогда не делала?
– Чего?
– Я никогда не целовалась под дождём!
– Так чего же мы ждём? – Даша пожала плечами. – Кажется, дождь начинается?
– Кажется, да… – Прошептала она и как только я притянул её к себе, то наши губы слились в поцелуе. Стаканчик с какао выпал из её рук, пролившись мне на джинсы, а ей на юбку платья и ботинки, но ни Даша, ни я, кажется, этого абсолютно не замечали. Я был так счастлив, потому что мог обнять её в любую секунду и не испытывать при этом неловкость, что поторопился. Я не мог оторваться от Даши, потому что понимал, что могу больше никогда не увидеть её, а потому, сейчас мне хотелось просто взять её в свои руки и никогда не отпускать.
Мы успели промокнуть до нитки, но это абсолютно было неважно, потому что мы принадлежали друг другу в этот момент и в следующий тоже. Мы были рядом друг с другом на шумной мостовой, которая была почти полностью нашей, ведь дождь распугал абсолютно всех вокруг, но не нас. Я был рядом с Дашей, прижавшись своим сердцем к её, от чего мне казалось, что вокруг было яркое солнце, а не тусклое, серое небо, выплескивающее свой гнев на мир. Внутри меня было чувство, что среди этого уныло-пессимистичного пейзажа, затянутого холодной тьмой, где-то далеко-далеко блеснул тонкий луч солнца. И я бегу, бегу изо всех сил, чтобы спрятаться в его свете, чтобы согреться в вечной мерзлоте. И с каждый метром луч становиться всё ближе, а тепло начинает проникать в меня. Я зажмуриваюсь и стою под этим сиянием какое-то время, пока вновь не почувствую себя живым. И знаете что же я увижу, открыв глаза? Свет. Нет ни одного тёмного уголка – всё вокруг меня светится и блестит. И знаете почему? Потому что это свечусь я. Свечусь изнутри. Я горю! Я сгораю от любви, как восковая свеча. Но мне не жалко растаять ради этого. Ради некоторых людей не жалко и умереть. Единственно, чего мне не нужно было больше делать, так это бежать в паническом поиске света, потому что я уже нашёл его и больше ни за что не потеряю!
– Потанцуем? – Я протянул Даше левую руку.
– Никогда не танцевала под дождём! – Она улыбнулась и протянула правую руку в ответ.
Даша сделала несколько пируэтов, встав на цыпочки. Её мокрые волосы слегка трепал ветер, а дождь, который, казалось, уже успел затопить всё вокруг, совершенно её не интересовал. По её розовым щекам ручьями стекали капли дождя, скатываясь по шее на нежное платье, которое уже успело промокнуть насквозь, а пальцы, которые так невесомо лежали в моей руке, при всём холоде вокруг, были тёплыми и ловко блуждали меж моих. Я притянул её к себе, положив руки на талию, Даша положила свои руки мне на плечи, уткнувшись носом в грудь. Я почувствовал, как у меня быстрее забилось сердце, да и вообще я как-то переменился в лице. Сейчас в ней было что-то такое, чего не было в остальных: какая-то лёгкость и непринуждённость, но в тоже время стеснение и серьёзность. Я почувствовал, как у меня запылали щёки, да так сильно, что разболелась голова… Температура… Или?… Я не знал… Но мне было тепло, даже жарко, несмотря на погоду, а ещё хотелось плакать от того, что это всё в последний раз… Я был словно в каком-то зазеркалье, откуда я будущий следил за собой прошлым и абсолютно не понимал, как себя вести. Но всё, чего мне сейчас хотелось, так чтобы этот танец на мостовой не заканчивался никогда, и я так и стоял под этим чёртовым дождём, обнимая самого дорогого человека, который ещё не пропал для меня в миллионах других. Мне казалось, что как только я отпущу её руку, то всё вокруг исчезнет и я погружусь во мрак, в котором ничего и никого нет, кроме меня. И я, пытаясь в попытке выбраться, погружаюсь лишь больше во тьму, теряя всё что имел и теряясь сам. Ужасное чувство быть живым мертвецом…
Но пока что, из холодного сумрака, в который я погружался, меня вытянуло прикосновение Даши, когда она обняла меня, а её руки стали блуждать по моей спине. Мне стало так спокойно и хорошо, словно меня, как ребёнка, закутали в большое тёплое одеяло и читают сказку на ночь про всепобеждающую любовь и рыцарское мужество перед любым препятствием. Мне казалось, что эти объятья могут исцелить любую болезнь! И если одна часть меня отдавалась эти объятиям полностью, то вторая назойливо зудела, что я не заслуживал этого щедрого желания согреть моё сердце, которым делилась Даша. Да и пошло оно всё, подумал я, когда совесть начинала свербеть всё сильнее. Сегодня я хочу быть счастливым и ничто этому не помешает!
Даша положила одну руку мне на плечо, а второй взяла меня за правую руку, смотря мне в глаза. Я лишь чувственнее притянул её к себе и поднял взгляд, от чего она тут же покраснела, побелела и стала сбивчиво дышать, а ладони то горели, как адское пламя, то становились до безумия ледяными через каждое мгновение. Мы закружились в каком-то сентиментальном вальсе, смотря друг на друга. С каждой прожитой минутой мгновением мне хотелось лишь дольше смотреть в необъяснимую и ещё не до конца изведанную мне вселенную, в этот манящий меня мир, в этот малахитовый взгляд.
– Ты меня гипнотизируешь? – Улыбнулась Даша, на что я помотал головой.
– Только ты моя муза ночная, – неожиданно для себя я стал декламировать строчки её любимого поэта (нет, этот поэт был не я, как могло показаться).
Приходи не во снах, наяву.
Я всю жизнь проживая мечтаю,
Встретить солнце в кромешную тьму.
Украду тебя, спрячу за сердце,
Чтоб никто не посмел отыскать
Облик ласковый, руки младенца,
Твою нежную, строгую стать!
– Чш-ш-ш… – Даша ласково прикоснулась своими губами к моим, и это не было поцелуем – это было чем-то большим, чем просто поцелуй, чем-то более внеземным. – Ты весь дрожишь! – Прошептала она, когда мы аккуратно соприкоснулись лбами.
– И ты… – Она усмехнулась. – Интересно, сколько мы уже здесь?
– Это так важно? – Прошептала дрожащими губами Даша, покрываясь мурашками. Мне кажется, только сейчас мы начали осознавать, что на улице дождь. Потому что меня самого трясло, как осиновый лист на ветру, а одежда и вовсе, казалось, что отсутствует на мне.
– Нет… – Протянул я, стуча зубами. – Но мне кажется, мы слегка промокли! – Даша неслышно засмеялась, закрыв глаза.
* * *
Не знаю как, но мы оказались в машине, плавно подъезжающей к даче. Наша мокрая верхняя одежда валялась на заднем сиденье вместе с едой, пока мы отогревались под тёплый воздух из кондиционера. Машин на дороге было мало и за полчаса мы успели преодолеть достаточное расстояние для будничного городского дня.
– Ого! Вот это домина! Интересно, кто там живёт? – Воскликнула Даша, выходя из машины.
– Ну вообще это наша дача.
– У вас точно тройня будет? – Засмеялась она.
– Я почти уверен в этом!
– Что ж… чем займёмся?
– На кухне есть хорошее красное вино!
– Ты же за рулем! – Вот черт! Я так на него рассчитывал. Прямо думал о том, чтобы первым попробовать девственную бутылку бордо.
– Печально… – Вздохнул, скуксившись я. – Сделаю тогда чай.
– Но вино тоже не было плохой идеей! – Даша лукаво улыбнулась.
– Я сделаю вид, что наливаю тебе пуэр, – я подмигнул ей, на что она засмеялась.
– Можно я посмотрю дом?
– Конечно! Даже не спрашивай! – Даша кивнула и отправилась на второй этаж.
Я решил, что просто вино – это скучно, а потому достал сотейник и, вылив туда половину бутылки вина, поставил кипятиться на плиту, пока доставал из холодильника лимон и апельсин, располагая их на кухонном столе. Боже, чувствую себя шеф-поваром! Здесь мне стало смешно от самого себя. Никогда ещё не готовил глинтвейн, но руки делали за меня всё сами. Я достал из навесного шкафчика специи, пару раз чихнув от коричневого облачка корицы, вылетевшего из пакетика для выпечки. Но вместо гвоздики и мёда придётся импровизировать с сахаром и Мартиным садом. Надеюсь, я её не отравлю!
Вино уже закипало, когда я кинул нарезанный лимон и апельсин в кастрюлю, помешивая всё это лопаткой. Я вышел через панорамную дверь в сад, где ещё не отцвели Мартины розы. Была бы она здесь, то точно бы не пережила как я безжалостно срываю их для глинтвейна. Но нужно же было выкрутиться, чтобы сделать всё красиво! Я вернулся на кухню и достал винный бокал из буфета, положив внутрь небольшой бутон садовой розы. Через пару минут я залил его горячим вином и оставил настаиваться, занявшись обычным чаем. На антресоли стоял молочный улун и каркаде, которые перекочевали сюда летом из дома. Странно, что в нашем доме вообще был чай, я был этому удивлён! Я думал, что кроме кофе и воды мы больше ничего не пьём… Но из-за того, что Марта беременна, она всё чаще отдаёт предпочтение травяным чаям, нежели присоединяется к нашей с папой утренней кофейной банде.
Я достал из буфета салфетки, чайные ложки и блюдца, выгрузив всё это на стол. Ох, забыл! Я достал вазу, куда, налив воды, поставил оставшиеся розы, отправив её на середину барного стола. Великолепно! Аромат вина, корицы и чайных листьев неспешно разлетался по кухне, обволакивая пространство в уютное тепло осеннего дня.
– Ты придёшь? – Я решил, что проще будет Даше найти меня, чем наоборот. И через пару мгновений она уже появилась на лестнице, восхищенно смотря на стол.
– Ты все это сам сделал? – Я кивнул. – Невероятно! Ммм! Боже!
– Что? Слишком горько? Я так и знал, что сахар всё испортит! – Заметался я, напротив неё, ища глазами что-нибудь сладкое.
– Замолчи! Это превосходно! Ты что, брал уроки у Тома Блонди? – Это популярный рупрехтский шеф-повар, ведущий одноименную программу по телевизору.
– Ну… – Я улыбнулся. – Тебе правда нравится?
– Конечно! – Я продолжал смотреть на неё вопрошающим взглядом. – Тебе нужно выпить, ты такой напряжённый! – Я поджал губы и замотал головой.
– Папа не переживёт, если я его машину покалечу!
– Кстати, а где твоя? Вы поменялись?
– Ни за что! – Воскликнул слишком эмоционально я, всплеснув руками. – Моя просто в сервисе!
– С ней всё хорошо? – Спросила Даша, нюхая розы, стоявшие в вазе, и мешая ложечкой вино.
– Конечно, просто плановый осмотр… – Для которого я отвез её ещё летом в Рэй. Наверное, вместе с осмотром и на отпуск поехала. Интересно, моя ложь сегодня закончится или нет?… Хотелось бы верить, что да. Недолго думая, я решил, что хватит откладывать и стоит действовать радикально, рассказав ей правду (ну или почти правду). -Я недавно смотрел кино.
– Какое?
– «Вопреки», – Даша сделала озадаченный вид. – Там ещё Стефания Бербер играет.
– Я не смотрела, – Даша пожала плечами. Конечно ты не смотрела, я только что его выдумал и актрису тоже. Врать Даше было худшее из занятий – никогда не успеешь уследить, на каком моменте она поймет, что ты лжёшь. – Я последнее время по мультфильмам, – она улыбнулась. – Ну так и что там?
– В общем, там такой интересный сюжет! У её отца своя прибыльная компания, который почти всегда мирно справляется с конкурентами. Но каждый день, после совершеннолетия его дочери, ему на электронную почту начинают приходить угрозы в её адрес. Что-то типа, что её похитят, убьют или ещё что-нибудь. Он очень сильно любит её и не хочет, чтобы хоть волосок упал с её головы, поэтому решает действовать жёстко и хладнокровно, но в интересах спасения её жизни. Летом он отвозит её в другую страну, там она поступает в университет, ничего не подозревая, радуясь, что теперь после своего неприметного вуза у неё будет наконец-то нормальное образование. Она проводит там всё лето, наслаждается жизнью и возвращается назад. Но чем дольше она здесь, тем чаще угрозы становятся материальными. И отец, опасаясь всё сильнее, решает, что лимит его терпения исчерпан. Он вместе со своим другом, которому доверяет всё в своей жизни и даже больше, меняет ей имя, биографию, документы, уничтожая всё до единой информацию о её прошлой жизни, вплоть до неё самой. Он говорит ей, что: «Я даю тебе неделю. Потом ты можешь обижаться на меня, не разговаривать со мной, кричать, злиться, ненавидеть меня, проклинать, – всё что угодно, но ровно через неделю отсюда ты уезжаешь с концами». И через неделю вечером, почти в ночь, она улетает навсегда и живёт новой жизнью, безжалостно покончив со старой. Она начинает жить с нового листа, не испытывая никаких страхов и трудностей, похитители с горя отпадают, и все счастливы.
– Но это же какой-то бред! Разве можно спрятаться от самой себя? Всё равно когда-нибудь придёт время и ей захочется вернуть всё назад, и как бы там хорошо ни было, ей будет одиноко без той жизни, в которой она варилась до этого. Я бы не смогла так! – Если бы ты знала, как я не хочу бежать от себя, ты бы ей посочувствовала! Всё, что мне хочется, так это найти своего охотника и избавиться от него, чтобы всё было как прежде, а не так! Я не хочу прощаться с этой судьбой, мне нравиться быть просто избалованным ребёнком, которого любят родители и друзья, а не жить не понятно где и делать вид, что всё хорошо и я не испытываю одиночества от того, что всё вокруг меня чужое. Мне нравится быть собой. Очень нравится.
– Ну а вдруг она не хотела, но того требовали обстоятельства, лучше же быть живой, чем кормить червяков! – Вскрикнул я, дёрнув рукой, от чего кружка, стоявшая возле, с грохотом опрокинулась на стол, вылив содержимое. – Чёрт! – Я посмотрел на Дашу, она чуть отшатнулась от стола, слегка ломая пальцы рук. Похоже, своей реакцией я испугал её, потому что повисла душащая тишина, прерывавшаяся лишь каплями чая, падающими на пол с края стола.
– Пирожочек, это просто кино! Если тебе важно услышать, что я разделяю твоё возмущение, да, я разделяю, но, пожалуйста, не будь таким ранимым, у тебя так нервов на оставшуюся жизнь не хватит! – Вполголоса произнесла Даша, обхватив бокал двумя руками, отбросив перед этим мешающие волосы с лица.
