скачать книгу бесплатно
Витька давно приметил эту особенность: в самый ответственный момент нужная вещь всегда оказывается неисправной или совсем отсутствует под рукой. Хотя до этого работала как часы и своим присутствием успела достаточно намозолить глаза. Например, однажды Витька долго хранил одну штучку, а потом за ненадобностью взял её и выбросил, чтобы зря не занимала место. А на следующий день выяснилось, что она безотлагательно потребовалась в конструкции гоночного автомобиля и без неё обойтись ну никак невозможно. Напрасно Витька бегал на свалку её разыскивать: такую нужную вещь уже успел кто-то подобрать, наверное, какой-нибудь расторопный пацан и теперь пользуется ею, как своей, смеясь над лопоухим хозяином.
С минуту Витька соображал, как быть с жердями, – не склеишь же их обратно. Потом окинул взглядом росшие у края леса молодые сосенки и объявил:
– Мы вам новые жерди заготовим. Сколько угодно!
– Нет уж, – отказался Петрович, – я как-нибудь сам. Завтра вот с утречка поеду в дальний квартал… Балуется там кто-то у меня, лесок потихоньку подворовывает. Там и пригляжу… жерди… на оглобли. Кстати, как вы тут одни, управитесь… если я в дальнем заночую? Кое-кому засаду устрою.
– Управимся, – солидно сказал Пельмень. – Чего тут не управиться.
Петрович хмыкнул и покивал:
– Это я не сомневаюсь. Это вы запросто… со своими способностями-то, – он внимательно оглядел смущённых ребят и, неожиданно звучно хлопнув себя по коленям, весело крикнул: – Чего пригорюнились, головы свесили? Сейчас ужинать будем! Да не чем попадя, а ухой!
Оказалось, что за делами время пролетело незаметно. Вечерняя заря ещё красила верхушки сосен розовым светом, а внизу уже лёгким туманом мазались летние сумерки.
Петрович распорядился:
– Николай, заготавливай из оставшихся чурок дровишки, Владимир, разводи костёр, а мы с Виктором на реку сходим сетку проверим.
– Далеко идти? – осведомился Витька.
– До ночи должны вернуться, – прикинул Петрович и, увидев, как у Витьки вытянулось лицо, дальше подшучивать не стал, побоявшись, что он упадёт в обморок, и сказал: – Метров триста.
Витька облегчённо протянул:
– А-а!
– Вот тебе и а!
Петрович взял ведро, и они с Витькой отправились за рыбой.
Пельмень, деловито поплевав на свои пухлые ладони, принялся крушить топором ровные чурки, которые от богатырского удара разлеталась во все стороны. Вовчик с готовностью подбирал их по всему двору и складывал шалашиком, чтобы побыстрее разгорелся костёр.
Петляя среди деревьев, тропинка вела под уклон. Ещё не видя реки, Витька догадался о её присутствии по знобкому холодку, которым потянуло навстречу. Высокие сосны сменил низкорослый кустарник, затем неширокая полоска луга, и вот уже видны ракиты, свисавшие над тихой водой. Придерживаясь за ветки, а кое-где и за траву, по крутому спуску подобрались к самой воде. Тишина. Только иногда всплеснёт жирующая рыба да квакнет спросонок лягушка.
Петрович отвязал от коряги прочную леску и неторопливыми движениями начал вытягивать сетку из воды.
Глядя, как бьётся запутавшаяся в ней рыба, негромко сказал:
– Посмотрим, что нам Бог сегодня послал.
Оказалось, что сегодня Бог не пожадничал и послал рыбакам щедрый улов, наверное, для того, чтобы было чем попировать ребятам: пяток окуньков, с десяток плотвичек, три зубастые щучки, пару линьков, язька, налима, такого жирного, что с хвоста аж жир капал, и даже два здоровенных чёрных рака, похожих на допотопных чудовищ.
Раков Витька отпустил на волю, предварительно как следует рассмотрев, а остальную рыбу поместил в ведро с водой.
Пока Петрович, сидя на корточках, курил, задумчиво поглядывая на водную гладь, Витька в половинку бинокля стал изучать далёкий противоположный берег. Ничего интересного там не наблюдалось, и он перевёл бинокль на Студенец, который широко и величественно нёс свои синие с прозеленью воды. Неожиданно посреди реки Витька разглядел размытое сумерками тёмно-зелёное пятно.
– Дядя Иван, – спросил он, – что это такое?
Петрович не спеша выпустил табачное облако и спокойно ответил:
– Остров.
Витька чуть не выронил бинокль и ещё сильнее вгляделся в размытые очертания, дрожащим голосом повторяя, как заклинания:
– Остров, остров, остров…
Выглядел он при этом как городской дурачок Серёня, даже Петрович обеспокоился и спросил:
– С тобой всё в порядке, парень?
– Ещё как! – в восторге заверил Витька и вдруг заволновался: – Дядя Иван, а вот остров… он необитаемый?
Петрович выплюнул сигарету и встал:
– Раз никто не проживает на нём… Стало быть необитаемый.
Захлёбываясь от радости, Витька горячо заговорил:
– Вот здорово! Правда, дядя Иван? Что ж, и названия у него никакого нет?
– Название имеется… Митяев остров.
– И кордон Митяев, и остров Митяев? – поразился Витька. – Это кому же такая слава досталась?
Петрович строго взглянул на него и дрогнувшим голосом сказал:
– Придём домой, паря, и я вам расскажу давнюю историю, связанную с этим островом.
Он подхватил ведро и стал подниматься на высокий берег. Витька последовал за ним. Петрович быстро шагал по тропинке, торопясь вернуться до полной темноты. Витька шёл позади и всё о чём-то думал, а иногда и беседовал сам с собой.
8
Во дворе вовсю полыхал костёр.
Возле него на корточках сидели Пельмень с Вовчиком. На каждый непонятный шорох они испуганно поворачивали головы и с настороженностью вглядывались в загустевшую темноту. Со стороны два полуночника были похожи на больших сов, у которых, как известно, головы вертятся на все сто восемьдесят градусов: надоело тебе вперёд смотреть или вбок, можешь очень просто повернуть её назад и поглядеть, что происходит с тыла.
Но оказалось, что сами ребята представляли в своём уме совсем другую картину, потому что, обрадованно вскочив навстречу, они в один голос заявили:
– Дядя Иван, нам ружья нужны!
– Зачем? – оторопел от такого наскока Петрович.
– Чтобы мы были похожи на охотников на привале, – соврали пацаны, скрыв истинную причину вооружения.
– Какие же мы охотники? – удивился Петрович. – Мы рыболовы! И все принадлежности у нас рыбацкие…
Витька в этом интересном разговоре никакого участия не принимал, трезво рассудив, что взрослый человек Петрович в обиду их никому не даст и, если что, сразу сбегает за ружьём…
Вскоре в ведре закипела вода. Душистый запах разваренной рыбы и лаврового листа распространился по всему двору и даже дальше. На пир слетелись какие-то белые мотыльки. Они кружились над ведром и от нетерпения покушать вкусной ухи пикировали вниз, сгорая в огне. В траве всё время кто-то подозрительно шуршал.
– Дядя Иван, – напомнил Витька, – вы обещали об острове рассказать.
– О каком таком острове? – заинтересовались Пельмень с Вовчиком, сразу забыв о своих страхах.
Витька обратил к ним ухмыляющееся лицо и сразил известием:
– О необитаемом.
И с торжеством заметил, как у пацанов отвалились челюсти.
Петрович подозрительно долго возился с ухой: помешал, зачерпнул, подул, попробовал, похрустев недоваренным пшеном, и посчитав не поспевшей, отложил ложку. Потом долго занимался куревом: вынул из кармана пачку сигарет, ногтястыми заскорузлыми пальцами вытянул одну, прикурил, испортив несколько спичек, и задумчиво уставился в темноту поверх ребячьих голов, совсем не замечая их присутствия. От его молчаливых действий повеяло холодком отчуждения. Ребята зябко поёжились, несмотря на пышущий жаром костёр.
Витька несмело потянул его за рукав и негромко позвал:
– Дядя Иван!
Петрович перевёл свой взгляд на мальчишек, по очереди вгляделся в застывшие перед ним лица и, качнув головой, сказал:
– Задумался я, парни. Что-то мне всегда в груди жмёт, когда про этот случай вспоминаю… Может, это быль, а может, легенда… Не нам судить. В общем слухайте… Во время войны появился в наших краях один танкист… Юнец совсем… Говорят, что ему не было ещё и семнадцати. По военному он числился механиком-водителем… И перегонял откуда-то свой танк. Скорее всего после ремонта… Наверное, в каком-нибудь сражении подбили, вот он и ремонтировался… А уж почему он один в танке оказался… без экипажа… о том я не ведаю и врать не собираюсь. Тут как раз фашисты в наступление пошли. Переправу начали наводить… от того берега и до острова… А от острова, конечно, досюда… Чтоб, значит, вглубь нашей страны продвинуться… На острове закрепилась рота наших солдат… окопы, то, сё. Да где им со своими «трёхлинейками» супротив вооружённого до зубов врага… А у нашего танкиста в танке полный боекомплект… снарядов, стало быть… Закручинился он, что бойцам нашим не может помочь… Да и переправился вместе с танком на остров…
– Как это? – спросил Пельмень, подавшись вперёд. – По воде что ль?
– Этого я не могу сказать, – пожал плечами Петрович, – может, на понтоне, может, на плоту каком… Об том история умалчивает… Только оказался он на острове… И в одиночку принял сраженье… кровавое… Не на жизнь, а на смерть сражался… За вас, ребятню… за матерей ваших, отцов… Крепко он сражался. Несусветное количество полегло в том бою врагов… Но не прошли они… Бежали с позором… потому как не на того напали…
Голос у Петровича дрогнул, он замолчал и принялся с не свойственной ему суетливостью рыться в своих карманах в поисках спичечного коробка. Нашёл, со второй попытки зажёг спичку и поднёс огонёк к погасшей сигарете. Пальцы у него заметно подпрыгивали.
Витька с трудом сглотнул пересохшим горлом и почему-то шёпотом спросил:
– Дядя Иван, а дальше что было?
Петрович несколько раз глубоко затянулся, смял в пальцах окурок и сказал:
– А дальше исчез геройский парень вместе со своим танком.
– Как исчез? – разинули рты мальчишки.
Петрович развёл руками и вздохнул:
– Об этом никто не знает… Только после боя не нашли ни его, ни танк… Вся рота погибла в том неравном кровавом бою… А он исчез… Рассказывают, будто иногда по ночам слышатся с острова крики «ура», выстрелы, рёв одинокого танка… Дурной славой пользуется остров с войны… Никто на него не заглядывает, ни грибники, ни рыболовы… Даже охотники с ружьями и те страшатся на нём бывать… На что я не из пугливых, а как-то боязно становится, когда мимо острова приходится проплывать… Правда, один раз всё-таки бывал там… Из камней пирамидку сложил… навроде обелиска…
– Куда он мог деться? – задумчиво произнёс Витька, к чему-то прислушиваясь. Даже уши у него шевелились.
Петрович помолчал, а потом сказал:
– Старики поговаривают, будто он на небо вместе с танком вознёсся…
Мальчишки быстро подняли головы.
В бездонном ночном небе тихо мерцали далёкие звёзды, крепко храня тайну о геройском танкисте. Вдруг небосвод прочертила яркая звезда и погасла.
– Звезда упала, – сказал Пельмень.
– Не звезда, а метеорит, – поправил его Вовчик, возмущённый столь примитивным объяснением небесного явления.
– Много ты знаешь, – заспорил твердолобый Пельмень и обратился за поддержкой к Петровичу. – Дядя Иван, правда, звёзды падают?
Петрович, подрывая свой авторитет, простодушно ответил:
– Раньше считали, что это будто бы чья-то жизнь закончилась… А ещё, когда звезда падает, желание загадывали…
Вовчик, чтобы не обидеть отсталого Петровича, промолчал, а Витька, глядя в небо, признался:
– А я загадал желание… Как думаете, сбудется?
– Безо всякого сомнения, – заверил его Петрович и пояснил: – Не может такого быть, чтобы желание, загаданное в ночном лесу у костра, да не сбылось.
– И остров я теперь догадался, почему так называется, – сказал Витька и, оглядев всех, торжествующе выпалил: – Потому что того пацана звали Митя. Вот!
Петрович дружески положил руку ему на плечо и сказал:
– А по-нашенски, по-деревенски – Митяй!
Только произнёс он такое необычное имя, как костёр, до этого горевший ровным огнём, полыхнул так, что все отшатнулись, прикрываясь от жары.
А Пельмень, сидевший на корточках ближе всех, опрокинулся на спину и испуганно выкрикнул:
– Что это?
В этот момент от реки донёсся приглушённый расстоянием хлопок, очень похожий на пушечный выстрел.
Все поглядели в ту сторону, хотя за лесом, и к тому же ночью, увидеть ничего было нельзя, как ни разглядывай.
– Гром это, – сказал Петрович спокойно. – Дождь будет.
Но после того, что он сам тут понарассказывал о геройском танкисте, поверить в такой бред, что это обыкновенный гром, мог только самый распоследний олух, если такой ещё остался на свете.
9
Наутро окончательно выяснилось, что Петрович насчёт дождя… приврал. Никаким дождём и не пахло, даже наоборот: во всю светило солнце, на небе ни единого облачка, хоть бы одно залетело шутки ради, чтобы на неё сослаться.
Но Петрович не смутился оттого, что его разоблачили, и оправдался:
– К вечеру соберётся…
И, наверное, от расстройства, что вышло не по его, ускакал на своей Сивке пораньше, строго наказав со двора никуда не отлучаться во избежание неприятностей, которых в незнакомом глухом лесу полно, и несведущему человеку в них нипочём не разобраться: неприятность это или уже приятность.
Ребятам всё это было известно и без его наставлений. Только где он видел пацанов, которые сидели бы на скамеечке, как какие-нибудь пенсионеры и день-деньской вели неторопливые беседы. Никто из троих, как ни старался припомнить, ничего подобного из своей жизни так и не вспомнил, что, естественно, вызвало у них ликование, и зачесались руки совершить какую-нибудь ловкую проделку. Но неожиданно выяснилось невероятное: специально придумать даже самую захудалую проделку оказалось намного сложнее, чем её исполнить. Они и не подозревали, что раньше это всё как-то само собой получалось.
