скачать книгу бесплатно
– А из-за чего, собственно? – удивился парнишка.
Значит, какого-то открытого конфликта не было. Ничего такого, о чем могли бы вспомнить мать и сын. И надо было как-то эту тему закрывать.
– Просто мне коллега моя рассказывала, – сказал я. – Та, что с вами по соседству поселилась. Знаете её?
Парнишка неопределенно пожал плечами в ответ, так что я и не понял, знает ли он о существовании Светланы рядом с ними.
– Она сказала, что ваш председатель правления – конфликтный человек. И со многими уже успел испортить отношения.
– Так эта женщина, которая рядом с нами живет – она работает с вами? – сказала женщина с тихим восторгом в голосе.
Надо же, мол, какие у нас соседи!
– Ой, как здорово! – сказала женщина. – И вообще я никогда не думала, что вас увижу! А тут – вы! Представляете?
– Представляю, – кивнул я. – Скажите, а вы не собираетесь свой дом продавать?
Женщина явно растерялась, я видел. Не было у них такого в планах – чтобы отсюда съезжать.
– Вам никто не предлагал продать ваш участок? – спросил я.
Ещё больше растерялась женщина. Не предлагали им.
– Нам тут нравится, – сказал Никита.
– Хорошее место, – согласился я. – Оно ещё и с историей. Вы про старую графиню слышали?
– Про кого, простите? – удивился Никита.
– Здесь жила графиня Воронцова, – сказал я. – Неужели не слышали?
– Нет.
– Давно жила. Лет двести назад. И говорят, что до сих пор её призрак тут бродит. Ходит в белом платье по ночам.
– Ой, правда?! – обмерла женщина.
Кажется, я её напугал.
– Легенда, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно беззаботнее. – Никто лично графиню ту не видел.
– Но ведь говорят! – уловила несоответствие женщина.
Говорят, в Москве кур доят, чуть было не сказал я ей, да не решился. Только пожал плечами в ответ.
– Ну, ладно, я поехал, – сказал я. – Спасибо вам. Вы, может быть, зайдёте по-соседски сегодня вечером? Посидим, поболтаем. Вот Светлана из Москвы вернется …
Я хотел увидеть главу семейства, потому что от его домочадцев не удалось получить никакой интересной информации. Но как раз с главой семейства и случилась заминка.
– А папа поздно возвращается, – сказал Никита.
В его голосе угадывалось сожаление. Наверное, он не прочь был навестить нас.
– Может быть, в какой-нибудь из выходных дней, – предположил я, чтобы не лишать его надежды.
При прощании я поцеловал хозяйке руку, окончательно её смутив, и в сопровождении Кати и Никиты направился к своей машине.
– А вы тут розыгрыши будете снимать? – спросил Никита.
– Вряд ли.
– Жаль! – вздохнул он. – Хотелось бы посмотреть!
– Так приезжай на съёмки, – предложил я. – Я дам знать, когда мы будем снимать очередной розыгрыш …
– Я не смогу, – сказал Никита. – Дел много.
Этакий зубрилка. Корпит над учебниками, не поднимая головы.
– Учишься? – сказал я понимающе.
Он кивнул в ответ.
Мы вышли к машине.
– Давайте я вам помогу, – предложил Никита.
Он явно хотел чем-то быть мне полезным.
– Валяй! – легко согласился я. – Хотел тебя спросить, кстати. Ты не в курсе, что такое Горюшкин?
«Горюшкин» – это было слово из странного письма, которое я обнаружил в почтовом ящике Светланы. Покойница Вероника Лапто написала: «Навестите меня в Горюшкине …»
– Не Горюшкин, а Горюшкино, – поправил меня Никита.
– Так что такое Горюшкино?
– Это деревня такая.
– Деревня? – удивился я.
Не знаю, что именно я был готов услышать в ответ, но точно не «деревня».
– Это здесь недалеко, – сказал Никита. – Километра три. Могу показать, если хотите.
Я хотел.
* * *
Поменяв колесо машины, мы с Никитой отправились в Горюшкино.
– Только там никто не живет, – сказал Никита.
– Вообще никто? – удивился я.
– Да. Заброшенная деревня. А что?
Да ничего. Просто странно это всё. Сначала Вероника Лапто умерла. Потом покойница стала писать письма новой обитательнице своего бывшего дома. А сама тем временем обретается в деревне, в которой уже никто не живет.
Мы ехали по проселочной дороге, забираясь, как мне казалось, всё глубже в лес. Дорога петляла по поднимающемуся всё выше склону холма, и когда мы выехали на его вершину, лес расступился, открывая нам унылый вид разорённой деревни. Здесь не было ни одного целого дома, а многие и вовсе были сожжены, и на месте пожарищ надгробными памятниками умершей жизни высились обожжённые огнём печи. Судя по тому, как бурно разрослись сорняки, люди здесь не жили давно. Может, они ушли отсюда пять лет назад, а может – двадцать пять, причем последний вариант представлялся мне более правдоподобным. Здесь даже деревянные телеграфные столбы сгнили и сломались – ни одного целого я не увидел на бывшей деревенской улице.
