Манхатанская ведьма

И как я сумел прожить все эти годы без нее? Без любви, без радости, без близкого человека. В пустоте. Как она жила 7 лет одна в лесу, так и я теперь живу 10 лет среди людей совсем один… Зачем живу? Зачем жить, если знаешь, что ничего хорошего уже никогда не будет?.. Почему я не умер тогда?

– Мистер Фрэдбер!

Я обернулся и увидел Мери. Я даже не слышал, как она вошла.

– Мистер Фрэдбер, вы плачете? Что случилось?

– Нет, Мери, тебе показалось, – ответил я, отвернулся и поспешно вытер щеку.

Мне стало стыдно, что моя ученица застала меня в таком состоянии. Она продолжала смотреть на меня с удивлением и тревогой, надо было что-то ей объяснить. Я попытался что-нибудь придумать, но Мери вдруг спросила:

– Скажите, кто эта женщина, которая мне снится?

Я пожал плечами.

– Но ведь она тебе снится, а не мне.

– Вы знаете ее, сэр, – упрямо повторила девочка. – Я видела во сне вас вместе. У меня почти всегда сны сбываются.

Что я мог ей ответить? Утверждать, что я не знаю Мириам – это все равно, что отказаться от нее, но говорить с девчонкой о ней мне тоже казалось невозможным.

– Вы ее любите? – вдруг спросила она.

– Да, – сразу вырвалось у меня, прежде чем я успел подумать.

Мери взглянула на меня так странно, будто я причинил ей боль, даже лицо рукой закрыла. Она стояла так несколько минут. Я заметил, что из-под пальцев у нее по щекам бегут слезы.

– Конечно, ее не любить невозможно, – с трудом произнесла девочка. – Кто она? Где она сейчас?

Я хотел сказать: «Она умерла», но не смог произнести эти страшные слова. Я ни с кем с тех пор не говорил о Мириам.

– Она… она далеко… там, где я жил раньше.

Не глядя на меня, молча, Мери вытерла слезы и ушла.

Я зажег камин, чтобы не было так тоскливо в сумерках, и придвинул кресло поближе к огню. Настало время ужина, но мне не хотелось идти в гостиную и разговаривать с кем бы то ни было. А миссис Дикси почему-то меня не звала. Наверно, забыла. Все сейчас заняты только Мери. Конечно, теперь я догадался о причинах ее странного отношения ко мне. Я чувствовал себя неловко, было стыдно перед ее родителями. Хотя я знал, что мне не в чем себя винить. Я относился к Мери точно так же, как и к другим ученицам, может быть, даже строже, потому что она не отвечала мне на уроках. Наверно, она уже тогда робела передо мной. Но чем же я могу ей помочь? Попытаться объяснить, что она еще маленькая и это всего лишь детская влюбленность, которая непременно скоро пройдет, – я только еще больше обижу ее.

Поразмыслив, я решил, что все-таки кое-что я могу сделать для Мери. И даже не «могу», а «обязан» – избавить ее от ночных кошмаров, будь-то обыкновенные грабители или необыкновенные. Поздно вечером я зарядил свое ружье и вышел во двор. На улице было совсем темно, все небо скрыто низкими темными тучами. Окно из комнаты Мери выходило в небольшой сад за домом, там под деревом я и устроился. У Мери горел свет. Я видел два силуэта за шторами. Должно быть, к ней зашла мама пожелать ей спокойной ночи. После ее ухода свет не погас. Оставшись одна, Мери подошла к окну и долго так стояла в раздумии. Меня она не могла видеть, я был в тени от дерева.

Часы на городской башне пробили полночь. Уже давно погасли все окна и в нашем, и в соседних домах, и окно Мери последним. Стал накрапывать мелкий холодный дождь. Мне хотелось зайти к себе и потеплее одеться, но я боялся покинуть свой пост. Я почему-то был уверен, что если кто-то и появится, то это будет между двенадцатью и часом ночи. Но сколько я ни вглядывался в темноту, ничего подозрительного не замечал. Дождь усилился. Молодой бук, под которым я приютился, почти не защищал от капель, и я уже через несколько минут промок до нитки. «В такую погоду вороны не летают, и воры сидят дома, – думал я, переминаясь с ноги на ногу, чтоб согреться. – Может быть, еще никто не знает, что Мери здесь?» С трудом дождавшись первого часа, я все-таки отправился домой.

К счастью, остаток ночи прошел без приключений. Я собирался отсыпаться и встать не раньше полудня, но не тут-то было. Меня разбудили в восемь: одна престарелая леди почувствовала себя плохо и прислала мальчишку за мной. Черноглазый худенький мальчик лет 10, чем-то похожий на взъерошенного воробья, все время меня торопил:

– Скорее, сэр, скорее. Миссис Тернер было очень худо.

Я спешил, как мог. Дом этой дамы находился в другом краю города, так что идти нам пришлось больше получаса. Наконец, мы подошли к двухэтажному каменному зданию, имевшему такой строгий и внушительный вид, что у меня заранее сложилось не совсем приятное впечатление и о его хозяйке. Я представил ее чопорной, высокой и худой. Но когда мальчик провел меня в спальню на втором этаже, я увидел полную противоположность. Миссис Тернер была маленькой высохшей женщиной лет шестидесяти, ее волосы совсем поседели, а лицо хранило отпечаток какого-то страдания.

Я расспросил ее, послушал пульс, и выяснил, что причиной недомогания стало повышение кровяного давления. Я сделал ей укол, и в скором времени больная почувствовала себя лучше.

– Спасибо вам, доктор, – произнесла старушка, протягивая с постели тонкую руку, чтобы пожать мою. – Со мной такое часто случается с тех пор, как погиб мой сын.

– Примите мои соболезнования, – сказал я.

И вдруг меня осенило: «Ее фамилия – Тернер! Как и убитого банкира!»

– Простите, а что случилось с Вашим сыном? Кто он был?

Она тяжело вздохнула.

– Кто? Его знали и в Мортоне, и в Милкоте, и в Хейе, и во многих других местах… Наверно, даже в самом Лондоне… Он был очень богат какое-то время, у него был свой банк в Милкоте. Неужели вы ничего не слышали об Уильяме Тернере?

– Да-да, конечно, я о нем слышал, хотя и не имел чести лично быть знакомым, – поспешно сказал я. – Всех потрясла его ужасная смерть…

Пожилая дама горько вздохнула и вытерла платочком набежавшие слезы.

– Жадность его погубила. Он не послушал меня и связался с этим ужасным человеком.., – она безнадежно махнула рукой. – Да что теперь говорить! Спасибо вам, доктор, еще раз. Я не хочу вас задерживать и занимать ваше время своими жалобами.

Но мне уже не хотелось уходить. Она говорила так, будто что-то такое знала. Я понимал, что она не собирается посвящать меня, постороннего человека, в семейные проблемы. Но мне нужно было выяснить, кто этот «ужасный человек» и чем именно он так ужасен.

– Вы кого-то подозреваете? Вы рассказали полиции об этом человеке?

– Я попыталась, но инспектор решил, что я совсем уже выжила из ума, и не стал меня слушать. Да что с него взять! Дом охраняется, он опросил слуг, привратника, и никто никого не видел, никаких гостей к Уильяму никто не впускал и не выпускал Только я одна его видела, – произнесла она так загадочно, что я почувствовал холодок внутри. – Полиции его никогда не поймать, это им не по зубам.

– Кто же он такой?

– Вы ведь не полицейский, доктор Фрэдбер, зачем вам это знать?

Мне тоже не хотелось рассказывать о своих личных бедах чужому человеку, но я чувствовал, что она может пролить свет на это темное дело, а по-другому разговорить старушку не получалось.

– Дело в том, что я так же, как и вы, хочу найти убийцу вашего сына. Кажется, я встречал его прежде, если только это он. И тогда, 10 лет назад он убил женщину, которую я любил.

Миссис Тернер покачала головой:

– Да, он – чудовище, он на все способен Хорошо, я расскажу вам, что знаю. Его фамилия Треверс, так его называл сын.

Я был так разочарован, что не знал, что сказать. Значит, все мои подозрения оказались неверными. Убийца – какой-то Треверс, а Бэтнуара никогда там не было. И сразу же у меня пропал весь интерес к тому, что случилось с несчастным банкиром. Зачем мне это знать? Заявлять в полицию я не собираюсь. Я уже посматривал на дверь, намереваясь сослаться на важные дела и уйти. Но было поздно, пожилая леди уже прониклась ко мне доверием. Она взяла меня за руку и начала рассказывать:

– Это было примерно месяц назад. Целый день меня мучило какое-то беспокойство. Я все думала об Уильяме и вечером решила поехать к нему в Милкот. Вы ведь знаете, доктор, мать всегда чувствует, даже на расстоянии, если ее дети попадают в беду. Вот и я подумала: «Как бы с Уильямом ничего не случилось!»

Сын не ждал меня в тот день. Горничная сказала, что он у себя в кабинете, и я сама поднялась на второй этаж. Когда я подошла к его двери, я услышала, что сын с кем-то разговаривает. Я уже взялась за ручку, чтобы войти, сказать, что я приехала и что подожду его в гостиной, и вдруг слышу, кто-то незнакомый говорит: «Запомни: если ты нарушишь наш договор и не сделаешь того, что я тебе сказал, то лучше бы тебе не родиться на свет.» Я так и замерла. А Уильям ему отвечает: «Да-да, мистер Треверс, конечно, я все сделаю». Тут уж я не утерпела, тихонько приоткрыла дверь и заглянула в комнату. И я увидела… Вы знаете, доктор Фрэдбер, я долго потом думала, что мне померещилось, что я действительно начинаю из ума выживать от старости. Но после гибели Уильяма я поняла – нет, это не помутнение рассудка у меня было. Я на самом деле все это видела.

– Что именно, миссис Тернер?

Старушка поманила меня пальцем, чтобы я наклонился к ней поближе, и прошептала:

– Тот незнакомец не человек был вовсе, а вервольф!

– Кто?

– Вервольф! Оборотень! Он шагнул к окну и вдруг раз – его не стало, а на окне появился большой черный ворон. Он тут же взмахнул крыльями и улетел.

Мне сразу стало жарко.

– Бэтнуар! – вырвалось у меня. – Это все-таки он!

Как же я не догадался, что он может назваться другим именем. Это ведь так просто! Мать банкира с сомнением посмотрела на меня:

– Так вы мне верите? Это тот, кого вы ищете?

– Да.

– Значит, я права. Это он убил Уильяма за то, что тот нарушил уговор.

– Да-да, теперь и я в этом не сомневаюсь. Он может превращаться в ворона или в волка. Когда-то он загрыз охотника за то, что тот ему мешал.

В глазах престарелой дамы отразился ужас, она побледнела, видимо, представив страшную картину. Я понял, что сказал лишнее.

Итак, значит он где-то здесь, недалеко! Я найду его! Теперь мерзавец от меня никуда не денется, он мне за все ответит. Я ощутил такую ярость, что решил идти искать его прямо сейчас. И только маленькая деталь задержала меня на несколько секунд: я не знал, куда же именно идти?

Миссис Тернер торжественно произнесла:

– Я вижу, что вы отважный человек, на вашем лице написана такая решимость! Я верю, что вы отомстите за моего сына и, может быть, спасете жизнь одному человеку, предотвратив новое убийство.

– Какое еще убийство? О чем вы говорите?

– Ах, вы ведь не знаете, каков был уговор, что потребовал этот дьявол от Уильяма.

«И впрямь, не мешало бы знать, что понадобилось Бэтнуару», – подумал я, снова присаживаясь на стул возле ее кровати.

– Как признался мне потом сын, Треверс велел ему кого-то убить. Самому или нанять каких-нибудь головорезов – это ему было неважно. Жаль, я не знаю, кого именно, Уильям не называл мне его фамилии кажется, какого-то доктора. Но вы не думайте, мой сын никогда бы не смог убить! Знаете, у него, как и у всех нас, были свои недостатки, уж очень он любил деньги, но пойти ради них на убийство – нет, никогда! – миссис Тернер снова вытерла слезы. – Понимаете, он оказался на грани разорения. Самый крупный клиент потребовал вернуть его вклад, а в банке Уильяма не было такой суммы. Он тратил чужие деньги без меры. А тут откуда-то взялся этот Треверс и предложил помочь в обмен на одну услугу. И Уильям согласился. Ах, если бы я тогда смогла его остановить!

Бедная женщина так расстроилась, что не могла говорить. Я налил ей воды из графина, что стоял на столике. Она выпила несколько глотков, и ей стало лучше. Тяжело вздохнув, она сказала:

– Я так уговаривала его не связываться с ним! У меня было какое-то нехорошее предчувствие. Треверс внушал мне безотчетный страх… Мне казалось, что заключать с ним уговор – все равно, что вступать в сделку с дьяволом. Но сын меня не послушал. Сказал, что нет другого выхода. Треверс дал ему только половину от нужной суммы (сам он очень богат, у него в подземелье много сундуков с золотом), а вторую половину он пообещал дать, когда Уильям принесет ему рубин, который тот доктор хранит у себя дома в шкатулке.

Я насторожился:

– Какой рубин?

– Точно не знаю. Треверс говорил, что и сам бы с доктором справился, но пока камень у него, он ничего не может с ним сделать. Этот рубин на самом деле не настоящий, но зачем-то он был ему очень нужен.

Видимо, я изменился в лице. Старушка, заметив это, внимательно посмотрела на меня и вдруг всплеснула руками:

– Боже мой! Этот рубин у вас? Вы и есть тот самый доктор, которого должен был убить Уильям?

– По-видимому, да, – ответил я. – Спасибо вам, миссис Тернер, что все мне рассказали. Простите, но сейчас мне нужно срочно идти.

Пожилая дама проводила меня изумленным взглядом, а я поспешил домой.

Все мои мысли в этот момент были о Мери. Значит, ворон, который напал на нее на кладбище, который преследовал ее по ночам – это действительно Бэтнуар! И это он сам залез к ней в комнату в поисках волшебного рубина! Да-да, это же он мог быть в черной с капюшоном одежде! Бедная девочка была на волосок от гибели! Да и сейчас ее жизнь в опасности.

Дома я застал только миссис Дикси и миссис Джеферсон. Мери ушла еще утром, никому ничего не сказав, и до сих пор не вернулась. И мать, и тетя были очень встревожены ее отсутствием. Их волнение передалось и мне, так как, по словам миссис Джеферсон, Мери никогда так раньше не поступала.

– Ах, моя дорогая, я уверена, что Мери побежала к какой-нибудь подружке и скоро придет. Не надо так переживать! Ну, что с ней может случиться?! – сказала хозяйка своей сестре. – Давайте все выпьем чаю и успокоимся. Как ваши пациенты, доктор Фрэдбер?

Она еще что-то попыталась у меня спросить, я извинился и ушел в свою комнату. У меня не получалось изображать спокойствие и знать, что в этот момент с Мери может произойти что-то страшное. Я ходил по комнате, обдумывая, как и где мне встретиться с Бэтнуаром. Наверняка, он снова захочет завладеть камнем. Но теперь я не могу сидеть под деревом и ждать, когда он появится. Я боюсь, что не успею его остановить, особенно если он превратится в ворона или в какую-нибудь незаметную мышку, и проникнет в дом. Нельзя рисковать жизнью девочки.

Подходя к своему письменному столу, я каждый раз невольно смотрел в окно, хотя оно выходило на другую сторону дома, и дорожку к входной двери не было видно. Перед глазами появлялась часть соседней улицы и большой двухэтажный дом миссис Фрэганс – директрисы школы. Часы в гостиной торжественно и занудно пробили полдень.

– Ох уж, эти дети! – вздохнул я вслух, сел за стол и потянулся за ружьем, чтобы его почистить. (Оно ведь побывало ночью под дождем.)

Свое охотничье ружье я пока определил в угол между шкафом для одежды и столом. Взглянув в этот угол, я очень удивился. Ружье стояло не вверх стволом, как я его всегда ставил, а вниз. Я бы даже не догадался, что можно так его поставить. И прислонено оно было не к столу, а к шкафу. Наверно, миссис Дикси убирала у меня. Только женщина может поставить ружье вверх тормашками. Я хотел сразу пойти к ней и попросить не трогать мое ружье при уборке, но случайно посмотрел в окно и вдруг увидел, что по соседней улице идет Мери.

Девочка очень спешила, громко стуча башмачками по неровно выложенному булыжнику. Она глянула в мою сторону и от неожиданности остановилась. Затем вдруг она поднесла палец к губам, делая мне знак молчать, и скрылась за нашим забором. Все больше недоумевая, я увидел, как сперва через забор перелетели туфли, потом две руки ухватились за его верхнюю перекладину. Мери попыталась подтянуться, но у нее ничего не получилось. Тогда она, видимо, взобралась по каким-то выступам, и, перекинув сперва одну, потом другую ногу, легко спрыгнула во двор. Ничего подобного от этой робкой девочки я не ожидал! А она подобрала туфли, подбежала к моему окну и шепотом попросила:

– Сэр, помогите мне, пожалуйста, залезть! Только тихо, прошу вас, чтобы никто не услышал.

По фигурно выложенным на углу дома кирпичам девочка поднялась, потом дотянулась до края моих ставен и стала коленом на подоконник. Я подал ей руку, и Мери оказалась в моей комнате.

– Боже мой! И это – та девушка, которая боялась отвечать на моих уроках! – ироничным шепотом воскликнул я. – Что случилось?

– Я вам кое-что принесла, сэр, – ответила она, достала что-то маленькое из кармана и зажала в кулаке. – Понимаете, поэтому-то мне и пришлось лезть в окно к вам. Я знаю, что поступила не совсем э-э-э… пристойно, простите меня, но иначе было никак нельзя. Я боялась, что если мама меня увидит, начнет расспрашивать, позовет обедать, и мне не удастся сразу это вам отдать.

– Что – «это»?

– Сейчас я вам все объясню, доктор Фрэдбер, – произнесла Мери и потупилась, никак не решаясь начать.

– Садись, Мери, и все рассказывай, как есть, не бойся, – я придвинул ей кресло, сам сел напротив нее на стул.

Она не переставала сегодня меня удивлять. Она больше не смущалась от одного моего взгляда, а напротив, вела себя и говорила, как вполне взрослая смелая девушка. Но, видимо, действительно, у нее было нечто очень важное, и ей надо было собраться духом, чтобы сообщить мне. Я уже сам начал волноваться.

– Послушайте, доктор Фрэдбер, вы обязательно должны мне поверить и сделать так, как я попрошу, – тем временем сказала Мери, поправляя очки на носу. – Пожалуйста, не считайте это моими детскими фантазиями. Все очень серьезно, сэр. Если вы мне не поверите, то-то я даже боюсь представить, что будет.

– С тобой что-то случилось, Мери?

– Еще нет, сэр, но может случиться. И я боюсь, это будет сегодня… Я узнала, кто залез в мою комнату, чтобы отобрать у меня мой камень… Это очень страшный злой колдун.

Мери посмотрела на меня, ожидая, вероятно, что буду над ней смеяться. Я только тяжело вздохнул.

– А откуда ты это узнала?

– Сегодня ночью я снова видела ту красивую женщину. Во сне или наяву – я не знаю, но ясно помню каждое ее слово. Она мне все о нем рассказала. Он хочет заполучить ее волшебный рубин, и он убьет любого, не задумываясь, кто будет стоять у него на пути.

Мери печально склонила голову, как бедная маленькая овечка, которая отчаялась спастись от когтей страшного волка. В порыве жалости я взял ее за руку и искренне пообещал:

– Мери, я никому не позволю тебя обидеть! Я знаю, что все это – правда. Ричард Бэтнуар – действительно колдун и оборотень. Я в этом убедился еще десять лет назад, и все десять лет я искал встречи с ним. Он погубил много невинных людей и должен за это ответить. И пока я жив, я буду бороться с ним!

Мери подняла голову, ее глаза заблестели.

– Тогда, сэр, вот вам серебряные пули. Та красивая женщина сказала, что только так можно его убить, – она разжала кулак и протянула мне две блестящие пули.

Я посмотрел на девочку с изумлением:

– Но откуда они у тебя?!

– Я собрала свои серебряные украшения: сережки, кольцо, цепочку с кулоном и отнесла их кузнецу. Вот, хватило только на две…

– Мери! Ты – просто умница! И тебе их не жалко было?

Она покачала головой.

– Нам нужно спешить. Убить его можно только сегодня ночью. Это последний шанс! Завтра уже будет полнолуние, он наберет силу, и тогда нам с ним не справиться.

– Хорошо, Мери, значит, сегодня ночью… Но я не понял, кому это «нам»? Ты что задумала?

– Я пойду с вами, сэр. Я твердо решила, так что вам меня не отговорить.

– Во-первых, я сам еще не знаю, куда идти. А во-вторых, ты ни в коем случае со мной не пойдешь!

– Зато я прекрасно знаю, куда идти, сэр. И это – еще одно доказательство, что я должна пойти с вами.

– Нет, Мери! Я сказал – нет. Это не игра, это слишком опасно… А что, Мириам сказала тебе во сне, где искать Бэтнуара?

– Сказала, – произнесла гордо Мери и важно задрала нос.

Это меня задело. Ну, как может быть такое, что Мириам ей снится, а мне нет? Почему?! Почему Мириам не сказала все это мне во сне? Как она может сниться Мери, если Мери ее никогда не знала?! А может, девчонка это все сочинила? А я верю, как дурак…

Девушка осторожно коснулась моей руки.

– Доктор Фрэдбер, простите. Не сердитесь на меня. Я не знаю, почему Мириам говорит во сне именно со мной, а не с вами.

Я буквально онемел.

– Как ты как ты узнала, о чем я думаю?

– Я как-то поняла, сэр. У меня такое бывает… Я всегда знаю, если что-то должно случиться, если кто-то из родных скоро заболеет или еще что. Мне однажды приснился мой дедушка, который уже умер, и сказал: «Мери, скажи отцу, пусть отодвинет сундук!» А у нас в сарае стоял большой старый сундук со старыми вещами. Я передала папе, и он под этим сундуком нашел тайник, куда дедушка спрятал деньги… А идти нужно к полуночи на вересковую пустошь. Там посреди нее стоит черная скала, под ней – вход в подземелье колдуна. Вы знаете, где это, сэр?

– Знаю, – ответил я, оправившись от удивления. – Так, Мери, мне все ясно. Большое тебе спасибо, но на пустошь я отправляюсь один. Ты останешься дома.

Она вздохнула и посмотрела на мое ружье.

– Хорошо, сэр, – и ушла к себе.

За обедом мне совсем не хотелось есть, все мысли были заняты предстоящим ночным походом. Мери, как я заметил, тоже потеряла аппетит. Уже несколько минут она держала в руках кусок хлеба, задумчиво глядя куда-то мимо своей тарелки. Миссис Джеферсон немедленно обеспокоилась ее здоровьем, не перегрелась ли ее дочка, пока так долго гуляла на солнце. Несколько раз за время еды я ловил на себе быстрый взгляд своей ученицы. Я пытался понять происшедшую в ней перемену. За один день застенчивая и робкая девочка стала смелой и решительной. Или я совсем не разбираюсь в людях, и она была такой всегда? А я, быть может, этого просто не замечал.

После обеда я взял ружье и отправился за город на холмы поупражняться в стрельбе (я ведь давно уже забросил охоту). В дверях Мери остановила меня.

– Сэр, вы идете учиться стрелять? Возьмите и меня с собой!

– Мери, к твоему сведению, я стреляю итак неплохо. Мне не нужно «учиться», – назидательно произнес я. – А вот девушкам уметь стрелять совершенно ни к чему.

– А я тоже, между прочим, стреляю неплохо. Меня отец учил, – Мери важно поправила очки.

– Ну, вот и прекрасно, – ответил я, вышел на порог и закрыл перед ее носом дверь.

«Мда, ребенок взрослеет не по дням, а по часам, – подумал я, усмехнувшись. – Вчера еще она меня боялась, сегодня утром – осмелела, а к вечеру уже начала дерзить. Что, интересно, будет завтра?» Но до завтра еще – ой, как далеко…

По старой каменной тропе, заросшей мхом, я спустился в ложбину между тремя холмами. Здесь мне было удобнее стрелять, так как холмы заслоняли меня от солнца. Мишень я заготовил дома – просто нарисовал ее на листе бумаги. Подумав, я прикрепил ее в ветвях небольшого куста шиповника.

В этот час перед закатом вся природа, казалось, притихла в легкой задумчивой грусти. Молчали птицы, ветер не шелестел листвой. Я вскинул ружье и долго-долго целился, так мне не хотелось разрушать эту золотисто-оранжевую тишину… Результаты моих упражнений в стрельбе подняли мне настроение. Я не потерял былой сноровки: 10 из 10 выстрелов попали точно «в яблочко». Теперь можно идти на встречу хоть с Бэтнуаром, хоть с самим чертом!

Вернувшись домой, я решил привести в порядок все свои вещи и бумаги. Как делали в старину перед дуэлью. Я перебрал свои рукописи и статьи, сложил книги и одежду, как будто собираясь уезжать. Что меня ожидает, чем закончится эта ночь – одному Богу известно. Но я чувствовал, что обязательно что-то произойдет, и я уже не вернусь к прежней жизни. Все должно измениться…

Около девяти часов вечера ко мне заглянула Мери, чтобы пожелать удачи.

– Я буду молиться за вас, – пообещала она.

– Спасибо.

– Ну, тогда завтра вы вернетесь и обо всем мне расскажете, да?

– Да, конечно.

Она опустила глаза и чуть слышно вздохнула.

– Ну, тогда, до свидания. Удачи вам, сэр! Я пойду спать.

Она ушла, а я стал собираться, чтобы выйти из дома пораньше.

Когда я уходил, моя хозяйка и миссис Джеферсон о чем-то оживленно беседовали на кухне. У меня не было желания что-то выдумывать, лгать им, поэтому я ушел, не простившись. Ничего, надеюсь, утром увидимся… Но на всякий случай, я написал записку, в которой поблагодарил миссис Дикси за все, и оставил ее у себя на столе вместе с деньгами за квартиру.

На улице уже стемнело. Я заглянул в сарайчик и взял там старый, но еще отлично работавший фонарь. Кэб довез меня до окраины города, я перешел по мостику небольшой овраг и оказался на пустыре, за которым начиналась вересковая пустошь.

Я зажег фонарь и двинулся в путь. Его неяркий желтый свет позволял различать окружающие предметы – одинокие кусты, высокий бурьян – и не натыкаться на них. Ночь выдалась теплая и до того тихая, что несколько раз я даже слышал легкий шорох позади. Наверно, я спугнул какого-то мелкого зверя. Спустя некоторое время мой фонарь выхватил из темноты первые заросли вереска. Я знал, что от Мортона в Милкот через пустошь есть тропа. И еще тогда, когда впервые обнаружил черный камень, я отметил, что он находится недалеко от этой тропы – шагах в двадцати – тридцати. Я пошел вдоль края пустоши, внимательно глядя себе под ноги, и вскоре нашел ее. В тот момент, когда я повернулся, чтобы идти по тропе, мне показалось, что справа что-то промелькнуло. Я поднял повыше фонарь – никого. Скорее всего, это мне померещилось. Я осмотрелся, прислушался, но все было тихо. Сняв ружье с плеча, я тут же зарядил его серебряными пулями. Не то, чтобы от страха, просто надо быть ко всему готовым, ведь я приближался к его логову. Возможно, Бэтнуар уже знает, что я иду.