скачать книгу бесплатно
Женщина смерила Чарльза недоумевающим взглядом.
– Ни в коем случае! Ведь никому не нужна жена, которая будет возиться с пробирками вместо того, чтобы заботиться о семье. Тогда мою дочь будет ждать жизнь, полная бедности и разочарований.
– А что, если она достигнет успеха и станет известным ученым?
– Нет, я нисколько в это не верю, – отмахнулась мадам Лабониэр. Призвание женщины – быть достойной супругой своему мужчине. Мы не созданы для того, чтобы совершать открытия. И моя дочь уже достаточно взрослая для того, чтобы понять это и перестать предаваться пустым мечтаниям. Тем более, зачем рисковать и ставить на кон свою судьбу, когда можно жить размеренной жизнью и ни о чем не беспокоиться?
– Позвольте уточнить, вы хотите, чтобы я убедил вашу дочь забыть обо всех своих желаниях и брать пример с кузины Эстер? – спросил доктор.
Альма одобрительно кивнула.
– Простите, но психотерапия работает не так. Тем более, что, судя по имеющимся у меня справкам, у Ингрид шизофрения…
В этот момент женщина угрожающе шикнула:
– Не произносите здесь подобных вещей! Я думала, Бартемиус все вам объяснил.
– Простите. На самом деле, я полагаю, что диагноз поставлен неправильно. У меня есть некоторые предположения, однако необходимо время, чтобы убедиться наверняка.
– Но вы ведь сможете это исправить? – настойчиво спросила мадам Лабониэр.
Чарльз улыбнулся:
– Подобные вещи невозможно исправить. И я, как психотерапевт и психиатр, считаю, что это лишь особенность восприятия мира. Возможно лишь временно подавить симптомы, однако избавиться от них навсегда не получится.
Альма явно не была довольна исходом диалога.
– Ингрид была в саду, я сейчас провожу вас туда, – произнесла она, поднимаясь, однако была прервана появившимся в комнате дворецким.
– Простите за беспокойство, но вы срочно нужны в столовой! – выпалил тот, обращаясь к хозяйке дома.
– Извините, я сейчас вернусь, – женщина смерила слугу недовольным взглядом и удалилась вместе с ним, оставляя доктора в одиночестве.
Тогда мужчина решил осмотреться. Он вышел из комнаты и оказался в длинном коридоре, окна которого выходили на квадратный внутренний двор, где расположился довольно внушительных размеров сад с раскидистым вязом по центру. Довольно странно, что они посадили вяз на внутреннем дворе, ведь это крупное дерево и, рано или поздно, оно разрастётся так, что его придется уничтожить.
Некоторое время Чарльз расхаживал по коридору, бесцельно блуждая взглядом по окружающей обстановке. Интерьер поместья был довольно мрачным, прослеживались чёткие готические акценты. Зданию явно был не один десяток лет, однако это лишь предавало ему шарма, как годы предают вкусовые акценты хорошему вину. Метлахская плитка на полу пестрила многообразием сложных узоров, словно была положена только вчера, хоть местами виднелось, что это далеко не первый слой. Дубовая мебель, слегка потертая по краям, удивляла формой резьбы, так старательно и кропотливо выполненной вручную. Довершали мрачную атмосферу прохладные каменные стены и тускловатое освещение. Интересно было бы затеряться здесь на пару дней.
– Вы, должно быть, пришли к Ингрид? – вдруг окликнул доктора взрослый женский голос.
Он обернулся и увидел перед собой немолодую женщину в изящном зеленом платье. Огненно-рыжие волосы уже успела тронуть седина, дряблая кожа сохранила лишь свою аристократичную бледность. А эти глаза Чарльз точно уже где-то видел. Такие же глаза были у Ингрид. Дама стояла у окна, куря сигарету.
– Да, меня зовут Чарльз Пинье, – поспешил представиться мужчина.
– Мадлен Лабониэр, – ответила женщина, подавая руку – Вы не могли бы кое-что передать моей внучке? – с этими словами она протянула Чарльзу пачку сигарет «Голуаз».
Несколько секунд Пинье молчал.
– Вы просите меня передать Ингрид сигареты?
Мадлен кивнула.
– Но… Почему вы, если так возможно выразиться, поощряете её вредную привычку?
– Я ей не мать, чтобы отчитывать за подобные вещи. Если Ингрид решила курить – это её право. Но уж лучше тогда пусть у неё будут хорошие сигареты.
Чарльз хотел поинтересоваться, почему женщина не может сама отдать эту пачку, однако решил, что это будет бестактно, поэтому перевел тему разговора на более уместную в данной ситуации:
– Скажите, когда вы впервые заметили у вашей внучки проявления душевного нездоровья?
– Душевного нездоровья? – вскинула бровь Мадлен, – Я не считаю, что Ингрид нездорова. Она скорее непонята остальными. Я была такой же в молодости. Моим увлечением были птицы. Знаете, им ведь доступно то, чего не получить ни за какие деньги мира – полет. Птицы в любой момент могут улететь туда, где заканчивается горизонт, оставляя прошлое позади. Когда-то давно я мечтала изучать птиц, ездить в разные страны в погоне за новыми открытиями… Но моя мать быстро пресекла эту тягу, поспешив отдать меня замуж, пока я не наделала глупостей. Я все ещё скучаю по голубятне своего отца. Было непросто привыкнуть к Франции.
Как быстро она открылась доктору. Такая искренность обычно не свойственна пожилым людям. Про себя Чарльз сделал вывод, что, вероятно, Мадлен просто не хватает общения.
– Вы разве не француженка? Никогда бы не подумал, у вас совершенно нет акцента, – удивился он.
– Годы практики, – улыбнулась женщина, – Хотя порой я забываю откликаться на собственное имя. Многие думают, что это старческое слабоумие, но они ошибаются. Я приехала сюда из Полтавской губернии. При разговоре французы постоянно коверкали мое имя, поэтому я решила представляться по-другому, – Мадлен мечтательно устремила взгляд в пустоту, будто бы предаваясь воспоминаниям об ушедших временах, – Странно, что я вообще говорю вам это. Лишь мой покойный муж знал эту историю.
– Так как же вас зовут на самом деле?
Она вновь улыбнулась:
– Мирана.
– Очень приятно, Мирана Лабониэр. Я ведь правильно произнёс? – стараясь изобразить украинский акцент спросил доктор.
Внезапно в коридоре послышались шаги. Чарльз все-таки перехватил из руки Мираны сигареты и успел спрятать их в карман пиджака.
– Благодарю, – проговорила женщина и поспешила удалиться, с опаской оглянувшись по сторонам.
Альма Лабониэр подошла к доктору.
– Простите, эти дворецкие ничего не могут сделать сами! – обреченно выдохнула она, – Все приходится контролировать. Ингрид ждёт вас на террасе. Я провожу.
Когда они вошли на террасу, Ингрид стояла у небольшого крыльца, облокотившись на деревянные перила. Чарльз успел заметить летящую в кусты сигарету.
– Пожалуй, я оставлю вас одних, – произнесла мадам Лабониэр и, кивнув доктору, вышла.
Дождавшись, когда шаги в коридоре стихнут, Пинье произнёс, не скрывая лёгкой улыбки:
– Так ведь и пожар устроить недолго.
Ингрид ничего не ответила. На некоторое время повисла неловкая тишина.
– У вас очень милая бабушка. Она просила передать вам это, – с этими словами доктор протянул девушке сигареты.
– Благодарю. Только вы один считаете её милой, – сегодня Ингрид была холоднее, чем при первой встрече.
– Но почему?
Ингрид достала из пачки новую сигарету и, прикурив, ответила:
– Её называют Сумасшедшая Мадлен. Она постоянно бредит. Мать говорит, что это старческий маразм. С тех пор, как умер дедушка, она стала какой-то нелюдимой, а когда все-таки выходит в свет, то бормочет какие-то странности. Но бабушка Мадлен не так уж плоха. Она единственная пытается понять меня.
– Вы расскажете мне, что произошло дальше? В Астральном измерении.
– Если вы хотите, – в какой-то момент доктору показалось, что она играет. Умело прячется за маской холодного безразличия.
– Почему вы так грустны сегодня? Что вас беспокоит?
Услышав вопрос, Ингрид обвела глазами террасу:
– Ничего, сегодня просто семнадцатое июня.
– Что значит эта дата?
Девушка не ответила. Она поспешила перевести тему, продолжив свой рассказ:
Мы с Карлом сидели в том самом саду, где по воздуху плавали головастики. Он усадил меня в одно из плетёных кресел и, поставив на маленький столик две новые чашки кофе, сел напротив.
– Как я уже сказал, вы находитесь в Астральном измерении. Все эмоции, испытываемые людьми, находят свое физическое отражение здесь. Они являются своего рода экосистемой Астрального измерения. Вы будете удивлены, но боль, радость, гнев… все это имеет физический облик, всего этого можно коснуться. Существует некоторая система. Эмоции делятся на положительные и отрицательные. Положительные приносят гармонию, расцвет, а отрицательные наоборот разрушают и отравляют все вокруг. Если нарушить баланс между положительными и отрицательными эмоциями, то Астральное измерение может разрушиться, и тогда все его содержимое окажется в мире людей. А люди не смогут с этим справиться. Именно поэтому у нас существуют те, кто занимается контролем, распределением и порой уничтожением эмоций.
– Разве эмоцию возможно уничтожить? – Я старалась не перебивать, однако порой слова просто вылетали сами по себе.
– Эмоции немного похожи на химические элементы. У каждой есть определенный период полураспада. Замечали ли вы, что, когда случается что-то плохое, и вы грустите, то со временем вам становится легче и легче? Это потому, что эмоция, материализовавшаяся в тот момент, когда вы узнали плохую новость, постепенно растворяется, пока не исчезнет вовсе. Я предлагаю прогуляться, чтобы вы смогли увидеть все то, о чем я сейчас рассказываю.
Тогда мы встали и побрели вглубь сада, который в один момент показался мне бесконечным. У Карла была очень странная походка: его ноги будто бы пружинили при ходьбе, поэтому его щуплое тельце подпрыгивало на каждом шагу. Его движения были несколько резкими и первое время я опасалась пораниться о его внушительного вида рога, однако продолжала с любопытством рассматривать своего проводника.
– Что это за головастики? – спросила я, наблюдая за беснующейся стайкой, некоторое время следовавшей за нами.
– Это мои подопечные, – отозвался Карл, – Они олицетворяют обсессии – навязчивые мысли, однако только лёгкие обсессии. Они характерны в первую очередь для детей, которые никак не могут сконцентрироваться и постоянно отвлекаются. У взрослых такое явление встречается гораздо реже.
«Голова Эстер просто кишит головастиками…» – подумала я.
– Вы сказали, что это ваши подопечные?
– Да, – Карл кивнул, – Понимаете ли, за подобными существами нужен постоянный контроль. Ведь Астрал – далеко не самое безопасное место. Если головастики столкнутся, например, с пересмешниками – тяжелыми навязчивыми мыслями, отравляющими жизнь, страшно даже представить, каков будет исход. Моей задачей, помимо осуществления общего контроля, является забота об этих существах.
– То есть все это, – я указала на головастиков, – Мысли людей?
– Да. Но не каждая мысль имеет физический облик, лишь некоторые. Нам сюда, – Карл вдруг резко свернул направо.
– Но ведь людей на земле так много, что здесь бы попросту не хватило места для всех их эмоций! – я никак не могла взять в толк принцип работы всего окружающего.
– А вы догадливы, – улыбнулся Хранитель, – Дело в том, что здесь время движется совсем не так, как в мире людей. Пока в Астрале проходят годы, в вашем мире истекает всего несколько недель. Это сделано как раз для того, чтобы мы, Хранители, могли держать баланс. Иначе мы бы попросту не успевали разбираться со всеми наводняющими астрал эмоциями.
– То есть пока я здесь беседую с вами никто даже не заметит моего отсутствия?
– Именно, – кивнул Карл.
По мере продвижения вглубь сада все вокруг становилось мрачнее и мрачнее. Небо окрасилось в тёмно-серый, цветущие зелёные деревья сменились на безжизненные сухие коряги. В какой-то момент мне стало очень холодно. Обстановка вокруг напоминала пепелище, на месте которого когда-то стоял красивый лес. Карл вдруг остановился. Я подняла глаза и увидела перед собой нечто, похожее на шаровую молнию, только чёрного цвета. Эта загадочная материя напоминала капсулу с тёмным туманом. Казалось, что этот туман каким-то образом пропитывает меня изнутри, словно вдыхаемый сигаретный дым. Я огляделась вокруг и поняла, что все пространство заполнено подобными «капсулами». Жизнь покинула это место, и дальше следовала лишь пустота. Я пыталась разглядеть, где кончается пепелище, но весь горизонт был заполнен тьмой.
– Как вы думаете, что это? – спросил Карл.
Мне было слишком хорошо знакомо это чувство, ощущаемое с того самого момента, как я заметила странную дымку.
– Это боль, глубокая душевная боль.
– Да… – прошептал хранитель.
В какой-то момент мне захотелось подойти ближе. Я сама не заметила, как сделала шаг вперед навстречу туману. Но Карл тут же схватил меня за руку и отдёрнул назад.
– Боль, ярость, обида… все они подчиняют сознание. Ни в коем случае нельзя прикасаться к этим эмоциям. Даже находиться рядом крайне опасно, поэтому ни в коем случае не заходите сюда в одиночестве.
Мне показалось, что я секунду назад побывала в роли сомнамбулы, которую разбудили во время очередного приступа. Карл вдруг поднял с земли непонятно откуда взявшуюся веточку орешника и, оторвав один листок, пустил его по ветру. Подхваченный порывами воздуха, он попал в самую гущу тёмной дымки и за несколько мгновений рассыпался в пыль.
Я судорожно втянула воздух. Не окажись никого рядом, на месте этого листка была бы я.
Хранитель поспешил увести меня подальше, параллельно продолжая рассказ:
– В Астральном измерении существует одно важное правило: уничтожать эмоции можно только в крайнем случае и только в той ситуации, когда это не повлечет за собой серьёзных последствий. Это сделано потому, что, если я сейчас взорву вот этот сгусток боли, – он указал на одиноко парящую капсулу тумана, – То я не бесследно уничтожу его, а лишь ускорю процесс разрушения. Проще говоря, человек, которому принадлежит эта боль, испытает нервный срыв. Однако порой это просто необходимо. Так как некоторые люди очень сильно сдерживают свои эмоции, не давая им выхода наружу. Порой мне кажется, что они лелеят свои страдания, как будто это приносит им удовольствие. Тогда у меня не остается выбора, кроме как уничтожить их. Поверьте, Ингрид, нет ничего хуже, чем непрожитая эмоция. Особенно, если она отрицательная. Она незаметно отравляет разум изнутри, в конечном счете принося непередаваемую боль. Она растет, ожидая того момента, когда ей суждено будет взорваться. Уничтожению также подлежат эмоции умерших людей. Это тоже называется непрожитой эмоцией. Точнее, ее конечной стадией, когда человек так и не выпустил свои чувства наружу.
Все это так странно и одновременно так потрясающе. Я могу видеть то, что чувствуют другие. Кто бы мог подумать, что такое вообще возможно? Несмотря на то, что все здесь было крайне странным и сверхъестественным, и, что пару минут назад я чуть не стала кучкой пепла, я испытывала какой-то абсолютный восторг вкупе с бешеным выбросом адреналина. Как будто до этого я не умела по-настоящему дышать. А теперь мне так легко, что, возможно, если захотеть, я смогу оторваться от земли и передвигаться по воздуху. Кто бы мог подумать, что я могу чувствовать себя настолько свободной? Но все-таки одна мысль надоедливо скреблась внутри: что происходит в мире людей, пока я здесь?
– Карл, а смогу ли я вернуться назад?
Хранитель замялся. Некоторое время он молчал, подбирая слова.
– Дело в том, что вернуться назад крайне непросто. Вы оказались здесь из-за того, что грань между астралом и миром людей истончилась. Данное явление происходит очень редко. Поэтому, придется ждать того момента, когда это произойдет снова…
Услышав это, я забеспокоилась.
– А как часто такое происходит?
– Раз в десяток лет, иногда чаще.
В этот момент мне показалось, что мое сердце упало куда-то вниз. Теперь я буду заперта здесь минимум на ближайшие десять лет? Но, что станет с моими родителями? Что станет со мной?
– Но не беспокойтесь. Я имею в виду астральные десять лет. В мире людей за это время пройдет всего несколько дней, максимум недель, – заверил меня Хранитель.
Это немного успокоило меня, но, как я проживу здесь столько времени?
Будто бы прочитав мои мысли, Карл произнёс:
– Вы можете выбрать любую комнату в доме. Я уверен, что мы сможем найти вам занятие.
– Неужели совсем не получится вернуться домой раньше? Даже отсутствие в течении нескольких дней будет очень трудно объяснить родителям и Эстер.
– Это очень опасно, – отрезал Карл, – Вы можете застрять между двумя мирами и больше никогда не вернуться ни в один из них.
