Нарисованная армия

– И вот наши разведчики решили нас замаскировать под речников. Которые в Германию ходят! На их каналах связи… Мы же речной флот, все видят? Кор-раблики! Спасибо им и на том. Но связь – ну просто невыносимая, ещё немецкий этот… Хорошо, я ещё что-то там помню со службы в ГДР! А, к чёрту! – с этими словами он взял в руки большой конверт из переработанной бумаги, лежавший до того на столе между ним и телефоном.

Артиллерист Станислав приложил ладонь ко лбу. Ну, вот оно, сейчас начнётся!

Неспортивного вида генерал Ромашин отложил блокнотик, в котором он что-то помечал, и неодобрительно посмотрел на Крошеницына, как будто тот забыл сказать что-то важное или сказал не те слова.

– Нам предстоит, – продолжил Крошеницын, – выполнить вторую часть учений «Запад-2020». Да, учения закончились два дня назад – но только для войск, оставшихся на территории Союза… э-э-э… России! Сейчас генерал Ромашин вкратце расскажет вам, чтобы вы прониклись, про политическую напряжённость вокруг наших границ.

– Товарищи офицеры. У нас в стране уже давно не социализм, но прессинг на нас идёт ещё хуже, чем тогда. Давление со стороны Запада только увеличивается. – Голос Ромашина был немного тонким для его плотных габаритов. – На границах, как вы знаете, неспокойно. Украина расколота, тлеет конфликт в Нагорном Карабахе, в Приднестровье активизировалась Румыния. К власти приходят радикально настроенные партии, к России высказываются территориальные претензии – Пыталовский район, создание напряжённости в Абхазии и Южной Осетии, попытки расколоть Таможенный союз. Таможенный союз, если кто из вас, ребята, не в курсе, – это Россия, Беларусь и… – Тут политрук сделал паузу. – И Казахстан. У всех этих мероприятий есть один организатор – США. После Второй мировой войны по всей Европе и не только раскинулась сеть американских военных баз; они выполняют не только милитаристскую, но и политическую функцию. Рота армии США неполного состава – одна на всю страну – уже преподносится как гарант стабильности, работодатель и так далее.

– Спасибо, Пётр Геннадьевич! – Крошеницын снова взял слово. – Ну, вы поняли? И предполагается, что всем вокруг в Европе стало жить лучше, чем при СССР. Я рад за восточных немцев, которые могут ездить в гости к западным, жениться там и всё такое. Рад даже за латышей, у которых с Евросоюзом рухнула вся чёрная металлургия и встали все сахарные заводы… Меня и наше руководство в Кремле, – на этих его словах Володя улыбнулся, – меня напрягают военные базы НАТО, а точнее – военное присутствие США прямо у нас под дверью. Именно американское – Европу-то мы нежно любим, хоть у них и сыр вредный, с жучками и с плесенью. Поэтому цель второй фазы учений, участие в которой примем и мы, – проведение мирной миссии непосредственно в Западной и Центральной Европе.

В переговорной послышалось оживление. Первым поднял руку Станислав:

– Разрешите вопрос, товарищ генерал-лейтенант?

Крошеницын кивнул.

– Ведь цель нашей миссии – не захват территории? Мы же мирные люди!

Командир корпуса отложил конверт и пристально посмотрел на Станислава:

– А вы хорошо усвоили стратегию и способы применения сухопутных войск! Правильно, не захват, а контроль территории. Сегодня ночью, если брать по московскому времени, Евросоюз наконец подписал соглашение с Россией о выдворении американских баз с Европейского континента. Европа будет создавать… э-э-э… Евроармию. На первых порах мы им в этом даже поможем.

Вот этот пакет с планом боевого применения мы вскрыли сегодня с утра. Там три задачи, обе из них нужно выполнить друг за другом. Сначала – изоляция американских военных баз в Европе. Не дать им получить подкрепление из-за моря. Блокирование этих баз, как мы это сделали в Крыму в 2014 году. Сразу довожу вам: живую силу не уничтожаем, на поражение стрелять только при крайней необходимости. Конечный пункт плана – размещение на их месте военных баз России, ну, после того, как янки уплывут домой. И чтобы тут вот не разводить болтовню и не повторяться, начальник штаба сейчас включит свою высокоточную аппаратуру, и я наглядно доведу вам план наших боевых действий. Тарас Анатольевич, начинайте.

Генерал Дубовик нажал пару клавиш, и – о чудо! – казавшийся безжизненным серый экран просветлел. «Так вот ты какая, магнитная карта», – удивился Володя. Во весь торец бревенчатой переговорной зажглась карта Европы, прорезанная сходящимися красными стрелами.

В комнате стало тихо, все с интересом всматривались в появившуюся карту. У Володи внезапно засосало под ложечкой. То ли оттого, что он ещё ничего не кушал с тех пор, как проснулся. Шутка ли – двадцать лет ничего не ел! А может, засосало от мысли, что вот этой схемой на экране залезли куда-то в его, Володино, личное, как будто заглянули в его конспект по гражданскому праву, с той самой картиной на развороте.

Пользуясь красным пятнышком лазерной указки, генерал Крошеницын довёл до собравшихся обстановку.

Общий план был красив и выглядел весьма масштабно. Заход российских войск в Европу должен был осуществиться по трём направлениям. Силы были разделены на три группировки. Главное направление – центр; бросок танковых и мотострелковых частей при поддержке авиации с территории Белоруссии и Калининградской области через Польшу, Чехию и страны Прибалтики в направлении Германии и центральной Франции. Северное направление – высадка десанта в Голландии и Бельгии. Десант предполагалось высадить с военных кораблей, задействованных в морской части учений «Запад-2020», с задачей блокировать базы на севере Европы – Брюнсум, Монс – и штаб-квартиру НАТО в Брюсселе.

Володя следил за движениями указки, и его распирало от ощущения причастности к чему-то очень важному. Стрелки тянулись до самых Пиреней в Португалии – останавливаться на рубеже, где раньше заканчивались владения Варшавского договора, никто не собирался. Ну а правда – зачем тут останавливаться?

Если это и сон, то пусть он продлится подольше! Но где же в этой военной машине их морской караван? Ведь они на юге, в Адриатике, а не рассекают воды Балтики и даже не протискиваются по узким европейским речкам, как это изображает по телефону генерал Крошеницын!

Тут центр и север Европы на карте погасли, и сидящие на стульчиках командиры наконец-то увидели на экране крупным планом Южную Европу. То, что было на экране до этого, было изложением общего замысла, а теперь отобразилась непосредственно задача для тех, кто собрался в этой берёзовой переговорной. Направление сложное, расслабляться не стоит. Им предстояла высадка войск с моря в Италии, в двух местах – в Равенне, к югу от Венеции, и в Триесте, у границы Италии и Словении; далее – наступление по сходящимся направлениям на север Италии и юг Германии.

Наиболее опасные базы по пути рейда – казармы Эдерл (Виченца), казармы Кэмпбелл (Хайдельберг), казармы Кайзерслаутерн.

Крупные аэродромы – Авиано, Рамштайн, Гайленкирхен.

Для обеспечения скрытности выдвижения южная группировка была посажена на гражданские суда, груз которых по таможенным документам – круглый лес и сталь в рулонах, по факту – два армейских корпуса. Техника и личный состав ещё до официального начала военных учений загрузились в трюмы сухогрузов в Новороссийске и Севастополе – и отправились в путь. Проливы Босфор и Дарданеллы корабли прошли без проблем. Вчера караван разделился пополам и один армейский корпус уплыл в направлении Равенны. Место высадки нашего корпуса – Триест, и, – перешёл к частным вопросам Крошеницын, – высадка состоится завтра при любой погоде.

– Больших городов старайтесь избегать. Военных объектов там, как правило, нет, и заходить туда вам не нужно. Будет такая же неразбериха, как в Праге в шестьдесят восьмом, до сих пор споры идут, кто был прав, а кто нет. – Крошеницын изобразил кривую улыбку на своём суровом лице. Было видно, что у него нет сомнений, кто же там был прав. – Мирному населению по возможности помогать – и искать у него поддержки. Мы же не завоеватели какие. Вон в Вентспилсе американские моряки, сойдя с корабля, ссут на стены, блюют прямо на улице, срывают цветы на клумбах и дарят их проституткам – моральный облик нашего бойца должен быть другим!

– То есть пусть цветы им дарят, но не с клумб?

– Та-а-ак! Вы только это услышали?

– Товарищ генерал, ещё вопрос насчёт больших городов, – полковник войск ПВО поднялся с места. – А может, женсовету корпуса поручим взять Милан? Я думаю, дамы справятся, дня за три!

Крошеницын мотнул головой:

– Так, давайте по делу! Что касается Милана. Действительно, есть развединформация, что это не только большой железнодорожный узел, но и мировая столица моды, всех этих гастрономов… у-у-у… аутлетов! Российских, как вы говорите, «дам» там много, я так понял, в любое время года. Это непростой участок, его беру на себя. Штаб корпуса там побудет какое-то время, чтобы всё было спокойно. Вообще, какое-то время сплошной линии фронта не будет, и соседи у вас тоже появятся чуть позже. Быстро занимаем американские казармы. Ждём подхода наших со стороны Белоруссии и Восточной Германии. По уставу это будет рейд, только в Италию обратно не надо возвращаться, корабли всё равно уйдут.

Станислав уточнил:

– Рейд в один конец?

– Конец, подполковник, это верёвка такая бросательная на флоте. Может, при удачном раскладе вас потом в Голландии на пароход погрузят до дома, может, ещё что…

Перед Крошеницыным снова зазвонил чёрный телефон. Командир корпуса снял трубку, откашлялся и нажал кнопку:

– Bleiben Sie bitte dran!1

И отвёл трубку от уха, зажав рукой микрофон:

– Всем – обедать, быстренько, после еды отдельно поговорим с каждым! – и продолжил прерванный телефонный разговор: – Hallo, Moskau? Ja, ja, ich bin Omskij-Ein-Hundert!2 Добрый день, как слышите меня?!

Наконец-то – еда! Под немного нудный рассказ начальника политотдела Володя явственно ощутил: те беляши в ларьке у метро были последним, что он съел с той стороны временного портала, и это было ужас как давно. Обед организовали в трюме, недалеко от камбуза «Омского». Там стояла большая бытовка с красивым названием «жилой модуль».

Володя вырос и учился в городе, изрезанном насквозь реками и каналами, так что корабельная качка была ему знакома не понаслышке. Но по невесёлым лицам сидящих рядом сухопутных офицеров он почувствовал, как же им хочется, наконец, пообедать на твёрдой земле.

Гороховый суп в большой кастрюле в торце стола был прекрасен. Этот суп был единственным серьёзным блюдом, кроме макарон и яичницы, которое Володя умел готовить самостоятельно. С технологией и ингредиентами здесь был полный порядок, и всё было исполнено даже лучше, чем Володя себе представлял. Горох размолот до состояния кашицы. Лук – обжарен до золотистого цвета. Мясной набор тоже хорош – и тебе свиные рёбрышки, и тушёнка, причём заметными кусками. Несмотря на качку, все положили себе добавки. Володя не остался в стороне и тоже попросил подлить пару половников. За их столом сел обедать и генерал Дубовик.

– Я уже участвовал в подобных походах на гражданских судах. Только на Балтике, а там шторма постоянно. Море мелкое, волна резкая, короткая – не такая, как здесь. – Дубовик с улыбкой посмотрел на мрачных соседей по столу и взял ещё кусок хлеба с подноса. – Обед в шторм, да на борту – всегда было шоу для старослужащих. Вот смотрите, какие здесь столы – привинчены к полу. А так обычно столы на корабле пристёгиваются к полу скобками – они все потерялись, конечно. Мы свой стол привязывали проволокой к трубе, а на стол клали мокрую газету.

Володя оторвался от тарелки с гороховым супом и только сейчас заметил, что их стол покрыт мокрыми полотенцами. Кастрюля с супом тоже стояла на влажном полотенце и никуда не двигалась.

– И вот бежит молодой с бачком борща – качнуло, упал, борщ на палубу, – смачно продолжал Дубовик. – И следующий за ним – бежит, поскальзывается на борще, тоже летит! Тарелки со столов летят, у кого газета не постелена…

– И не захотели с такими прокачанными скиллами потом перевестись служить во флот? – Станислав доел свой суп и положил ложку рядом.

– А вы бы вот прям хотели месяцами жить в такой плавучей железной коробке? – Дубовик облизал ложку и поставил её вертикально. – Летом внутри очень круто, когда жара! Заметили уже сами, наверное? И постоянно – без выхода на берег, без города… без женщин! А приём пищи в этих условиях? Это ж я не сразу про мокрую-то газету узнал и про всё остальное!

После слов генерала про выход с корабля на берег, к людям, а особенно – к женщинам, Володя очень живо представил себе Дубовика – с безупречной выправкой и охапкой цветов, конечно, не такого седого, как сейчас, открывающего перед девушкой в коротком летнем платье тяжёлую дверь в ресторан.

– Ну, с едой и на суше хватает заморочек, – радостно подхватил Станислав. – Я вот так в училище, помню, засунул по неопытности руку в чайник – от компота его помыть, значит. А там – полный чайник ос! А я их – мочалкой с мылом!

– Ну, надо было лучше компот допивать. Чище! – Дубовик нахмурился. – А если к делу – вы с вашим полком готовы провести артподготовку после высадки?

– Готовы, товарищ генерал-майор! А она, артподготовка, точно нужна будет? Они от одного нашего вида в штаны не наделают?

– Ну, наложить в штаны, может, и наложат, но готовыми надо быть ко всему! У кого-то из здесь сидящих есть свежие навыки взятия штурмом европейских столиц? То-то. В войнах прошлого при планировании высадки что бралось в расчет? График приливов и отливов. Волнение на море. Облачность, осадки – они работе авиации могут помешать. Минные постановки в районе высадки.

В нашем случае вот за что был выбран Триест. На подходе к гавани нет подводных препятствий – это раз. Можно причаливать сразу кучей, не ломиться в один узкий коридор.

И два – суровый ветер бора, который дует с гор. Так вот в Триесте он дует в основном зимой. А время высадки – вечер пятницы, тут всё ясно. Лучшего времени и не придумать.

Глава 6

– Полковника Салтанова – к генералу Крошеницыну!

– На второе – макароны по-флотски! – Матрос-подавальщик поставил на край стола алюминиевую кастрюлю с макаронами и забрал другую, с остатками супа.

Володя снял со спинки стула планшет и с тоской втянул запах макарон с мясом. «Сейчас ведь спросит этот Крошеницын, как в том кино про трех мушкетёров: а сколько у вас мушкетов? Четыре? А шпаг сколько? Четыре тоже? А может, три?!»

– Вова, не волнуйся! – Станислав ободряюще хлопнул Володю по плечу. – Макарошек мы тебе оставим. Удачи!

«Прям как на экзамен иду, – думал Володя, шагая по полутёмному судовому коридору. – И списать-то неоткуда». В голове вспыхнула гравюра, виденная когда-то давно в военно-морском музее: провинившимся морякам устраивают «килевание», протаскивая их на канате под днищем корабля.

«Хотя, с другой стороны, он же просто задачу мне поставит. „Доведёт“, как он говорит и как говорят наши офицеры на военной кафедре. Может, и проскочу, – мелькнуло у Володи. – У него ведь мало времени, чтоб меня по положениям Устава гонять. Буду побольше молчать, записывать под диктовку с умным видом. А насчёт списать на экзамене… тоже есть одна мысль! Что-то я в этом электронном „планшете“ видел!»

Володя представился лейтенанту в маленькой приёмной, тот кивнул и исчез в дверном проёме. Володя сразу почувствовал себя очень прикольно – не «курсант Салтанов», как обычно он говорил по средам на военной кафедре, а «полковник Салтанов»!

Напротив лейтенантского стола сидел генерал Ромашин, поевший в столовой быстрее всех. Начальник политотдела, нахмурив толстые брови, что-то сосредоточенно искал в толстенной распечатке формата А3, не обращая никакого внимания на вошедшего Володю.

– Владимир Сергеевич? – Крошеницын поднял глаза от бумаг перед собой и посмотрел на Володю. – А вы выглядите моложе, чем в анкетных данных! Что вы кончали, напомните мне?

«Знал бы он, насколько моложе на самом деле!» – подумал Володя и, помучившись несколько секунд, но решив, что лучше, чем правда, он всё равно ничего не придумает, назвал свой университет.

– «Пиджак», значит? Ну да ладно, там приличная военная кафедра, я знаю. – Крошеницын удовлетворённо отхлебнул остаток «Ессентуков» и бросил пустую бутылку в ведро.

Володя представил, как комкор сейчас начнёт расспрашивать его о том, как поживает тот или иной преподаватель, с которыми генерал Крошеницын чудесным образом, конечно же, служил вместе. Но командир корпуса не стал ударяться в лирические воспоминания и перешёл к постановке боевой задачи. У Володи отлегло от сердца. Он достал из планшета блокнот и стал кратко записывать за Крошеницыным.

– В тетрадочку пишете? Правильно делаете! А то всё эти новомодные гаджеты, ходят теперь офицеры с ними, как дети! Тыкают в них!

– Первой вашей задачей будет встретить наш поезд из Москвы и взять оттуда груз с боеприпасами.

– И вот прямо так наш поезд с минами и снарядами будет катить через пол-Европы? – Володя от удивления растормошился и решился задать вопрос.

– Не будет катиться, а уже катится где-то, вы на часы-то посмотрите. Завтра же всё начнется. И конечно, не прямо так: крытые вагоны со снарядными ящиками, бери – не хочу. Нет. Как-то наши разведчики его замаскировали. Возможно, даже под пассажирский.

– А хоть какой номер поезда? Вагон?

Крошеницын посмотрел на него.

– Вы так родственников на вокзале встречать привыкли? Весь! Весь поезд будет с грузом! Поезд Москва – Ницца, номер не помню, у адъютанта уточните.

– Далее. Вам придётся организовать самостоятельное хозяйство – ну, там, школы пока можно не открывать, сейчас тем более каникулы. Но основные бытовые условия надо обеспечить. Может быть, придётся заняться сельским хозяйством, когда всё, что взяли из дома, съедим. Север Италии, юг Германии – это же всё аграрный край – сыры, виноградники разные, типа нашей Адыгеи.

– А будет ли авиационное прикрытие?

– Вы, полковник, насмотрелись голливудских фильмов про рядовых Райанов? Чуть что – сразу авиаподдержку вызывать? «Апачи» прилетят и сожгут перед вами все джунгли? Хрен там! Вся авиация где? Правильно, в центре, на направлении, так сказать, главного удара! А здесь откуда она к вам прилетит? Из Сирии? Далеконько! Так что пока с авиационным прикрытием у вас будет туговато. Но, – Крошеницын поднял брови, – надо будет искать передовые аэродромы. И это будет следующая задача – захватить такой аэродром. Где именно – сообщу позже. Зависит от успехов нашего северного десанта, как далеко они пройдут, ну и от успехов ВДВ, конечно же.

К Крошеницыну в кабинет вошёл Дубовик с плоским монитором в руке, похожим на тот, который Володя нашёл у себя в кожаном планшете.

– Вопросы есть? – Крошеницын сложил свои бумаги в стопку и выдержал краткую паузу. – Вопросов нет! Всё, полковник, свободны!

– Вот ещё что, – жестом остановил Володю в дверях Дубовик, – будьте готовы к артподготовке. – Дубовик произнёс это, обращаясь одновременно и к Володе, и к сидящему напротив Крошеницыну. – Её проведём не мы, её организуют из Москвы. Как именно и во сколько они это сделают, из чего будут стрелять – не знаю. Позже будет ещё информация об этом. Если её передадут по обычным каналам связи, слушайте слово «дыня». Больше ничего сказать не могу, не спрашивайте даже. – По лицу Дубовика пробежала улыбка. – Ни там «торпеда», ни «колхозница», конкретики пока у нас нету.

…Володя взбирался по верёвочной лестнице на свой сухогруз. Лестница раскачивалась на ветру и скребла деревянными ступеньками о борт. Оставляя на воде пенный след, резиновый катер – РИБ уходил дальше, к хвосту их конвоя.

Если это и война – так как она нарисована в конспекте, – то она должна быть несколько другой. Ну ладно, что на нас не нападают, проехали. Хотя у Володи и на эту тему была зарисовка в конспекте, как он с однополчанами-одногруппниками при свете керосинки изучает карту в палатке в зимнем лесу и планирует ответный удар по вторгшимся врагам. Круто, что он сам не рядовой и даже не капитан, а вот на тебе – целый комбриг и полковник. Но вокруг же нет никого из друзей по институту! Весь смысл той, нарисованной войны был в том, что вокруг товарищи и друзья – так рассуждал Володя Салтанов.

В маленькой каюте он долго вымачивал в чашке чайный пакетик, стараясь тем самым сделать чай ещё чернее. «Чего с родителями – тоже ведь непонятно! Где они сейчас, во всей этой конструкции? Они у меня остались, как были, или этот ветер времени подогнал мне каких-нибудь других совсем? А если повезло, и они остались, пусть повзрослевшие на двадцать лет, в моём ли городе они теперь живут?» Володя меланхолично сжевал военный крекер, жёлтый, как картон, и солёный, как морская вода.

Хлоп себя по карману – где мобильный? В прошлом году, постажировавшись помощником адвоката, Володя заработал на пузатенький, синего цвета телефон Ericsson с толстым штырьком-антенной. «А сотовый-то мой – ту-ту, остался дома, в России!» Снова вспомнился суровый комкор, которого, однако, можно спровоцировать на разговор – вот про Милан хорошо он загнул!

А с другой стороны – ну как тут домой позвонишь, море же кругом! Всё равно связи никакой нет. Будем надеяться, что телефон его, как поступают в милиции с личными вещами подозреваемого при задержании, сложат отдельно в пакетик и бумажку с фамилией пришпилят. Пусть дожидается. Если, конечно, они туда вернутся.

Интернета на корабле нет. А так Володя уже подумал было про один сайт с отличной городской адресной и телефонной базой 1997 года, где он как-то искал адрес проживания одной интересующей его девушки.

Вот кстати нашёлся в планшете боевой устав и разные к нему наставления про то, как управлять дивизией или бригадой: хочешь – в наступлении, хочешь – на марше или во встречном бою. Читать было крайне интересно. Володю, правда, озадачило то, что в половине случаев для достижения успеха полагалось нанести по противнику ядерный удар.

И кстати, самая большая печаль тут, на борту, во всём этом караване, – Жени нету! Ух, повоевали бы вместе с ним! На этой мысли Володя заснул, оставив недопитую чашку чая на столе.

Глава 7

Что такое пять вечера пятницы? Время, прекрасное во всех отношениях. Вот они – законные выходные! Сжатая за неделю пружина рабочего настроя расправляется. Люди идут встречаться с друзьями, не дёргаясь по поводу того, что завтра им на работу и надо рано вставать. Идут в театр или в кино на вечерний сеанс.

Уезжают в отпуск, ведь присовокупить выходные к неделе отдыха – бесценно. Едут на дачу, а те, кто сумел управиться с делами пораньше, уезжают с работы ещё с обеда. На шоссе, ведущих из города, уже с утра скапливаются пробки.

Некоторые летят или едут на выходные домой – в пятницу вечером столичные аэропорты и вокзалы полны «воскресных» пап и мам, ударно отработавших пятидневку вдали от родного города. На взлётной полосе и рулёжной дорожке тоже пробки, из самолётов – рейсов больше, чем в обычные будние дни. Поезда идут полными, билеты на них раскуплены ещё в начале недели, не осталось даже дорогих мест в вагоны СВ.

Вечером пятницы перед гражданами открывается масса возможностей. Столики в барах поголовно зарезервированы, присесть можно только за барной стойкой, и то с трудом. Пенится в бокалах пиво «Гиннесс», золотистые эли, переливаются разными цветами в стопочках коктейли-шоты для парней и лонг-дринки для девочек. В лентах Facebook и Instagram появляются многочисленные фото стаканов, запотевших бутылок и нетрезвых, улыбающихся лиц.

Не отдыхают в это время только крестьяне. Август – время уборки яровой пшеницы, лука и помидоров. До сентября просидят в земле свёкла и морковь с капустой.

Планируя учения в Европе, Генштаб долго препирался с Министерством сельского хозяйства – в комфортном для передвижения войск августе слишком многое было поставлено на карту у аграриев по обе стороны границы.

Лук, помидоры и пшеницу нужно было успеть убрать у себя. Успешные учения смотрелись бы не так здорово на фоне пустых прилавков дома.

Минсельхоз тихо стонал и при взгляде на план, по которому при необходимости, «для развития успеха», полагалось мобилизовать под перевозку войск тысячи грузовиков и отвлечь от уборки урожая тысячи тружеников.

Пилюлю Минсельхозу подсластили, довписав в мобилизационный план мощные люксовые внедорожники. В войска отправлялся «Мерседес G-klasse», знаменитый «Гелендваген». Крепкий, как УАЗ, и много сервисных центров по всей Европе, готовых его обслужить. Включили в разнарядку также «Шевроле» и «Форды», родом из Америки. Сделали это в расчёте на то, что на военных базах США к ним найдутся запчасти.

«Лексусы», «Инфинити» и «Лэндкрузеры», которые в Европу решили не посылать, на время учений приписывались к сельскому хозяйству.

Съевшие собаку в стремительных бросках танковых армий и высадке в тыл врага целых воздушно-десантных дивизий, генералы и полковники Генштаба на время погрузились в тонкости сбора столовых сортов винограда, которые, оказывается, до сих пор плохо поддаются механизированной уборке. Штабистов интересовало, когда и где собирают урожай. Сообщения об этом добывались как по каналам разведки, так и из открытых источников. В Италии и Германии, где и предстояло действовать южной группировке, начиналась виноградная уборочная страда.