Не к ночи рассказанное…

– Не ваша, не бойтесь. Его бывшей женушки, – ответила я и посмотрела на Николая: – Пойдешь с нами на кладбище и будешь молить жену о прощении. На всякий случай.

Нина закатила глаза. Впрочем, процедура с мольбой была не обязательной.

Ранним утром Елена с удовольствием потянулась в постели и, открыв глаза, счастливо улыбнулась. Встав, она прошла в коридор, надела фуфайку и вышла на крыльцо, чтобы встретить рассвет.

Женщина не помнила ни о вчерашнем дне, ни о страшных преследованиях призраком. Её дети мирно спали в своих кроватках. Сереже больше не снился кошмар, где мертвая мама топила его в ведре с водой, а сестрёнка не пугалась криков братика.

Увидев меня в образе черной кошки, сидящей на заборе, Елена не смогла сдержать восхищения:

– Какая красавица! Иди сюда, не бойся! Пойдем к нам жить? Будешь ловить мышей, а я буду поить тебя коровьим молочком.

Но я, убедившись, что в этой семье наконец-то всё наладилось, соскочила с забора и побежала в сторону проезжей части, чтобы вернуться домой.

– Вот видишь, как все удачно сложилось, если следовать плану, – выбежал с переулка кот Кирилл, увязавшись за мной.

Из дома вышел Николай, нежно обнял жену и поцеловал её в щеку. Он был так счастлив с Еленой, словно рядом с ней обрёл тот самый островок умиротворения, с которого не хотел уходить. Он словно обрёл крылья и новый шанс на жизнь.

Однако никто из них не мог предположить, что этим утром Катя проснулась с зелеными демоническими точками вместо глаз…

***

Положив ладони на перекладину детской кроватки, я пустыми глазами смотрела на спящего сына, борясь с тоской по любимому человеку. Я встречаюсь с миллионами фантомов, но почему еще ни разу тот, кто нужен, не пришел ко мне? Почему? Он так ждал рождения ребенка, так радовался, но теперь больше никогда не увидит сына…

Боль сжала изнутри и, подкатив к горлу, не позволила сделать вдох. Хотелось сжаться в комочек, хотя со стороны так и было. Я закрыла глаза, виня себя в его смерти. Все труднее и труднее нести миссию после случившегося. И та счастливая улыбка и энтузиазм, которыми я ранее освещала все вокруг себя, постепенно перерастают в сарказм и насмешки. Как вчера, когда я докопалась до несчастного мужика, преследуемого мертвой женой.

– Элла, мы тебя ждем, – шепотом поторопила Нина, заглянув в детскую комнату и поманив рукой. – Очередная потусторонняя несправедливость. Нужно составить план…

Глава 5. Дом у кладбища

Тоскливый, мрачный дух серым апрельским днем витал над мраморными крестами и черными оградками старого кладбища. В отличие от центрального входа, старая часть кладбища заросла высокими, скрипучими кленами, скособочившими голые ветки над округлыми или рельефными могилками, сторожащими вечный сон умерших. Земля еще не согрелась, но у могильщиков работа такая – рыть ямы независимо от времени года.

– Ох, Димка, вляпаемся мы, – сокрушался один из гробокопателей, Олег.

– С чего ты взял? – устало возразил Дмитрий. – Судя по состоянию могилы, на неё уже сто лет никто не ходит! А что ты предлагаешь делать? Мест нет.

– Накажет нас всех бог… – предостерегающе сказал второй.

– Нет ни бога, ни мести мертвых! – скептично ответил Дмитрий. – Есть мы и наши потребности, на которые нужно зарабатывать деньги. А ты их не заработаешь в нашем государстве, следуя законам и правилам.

Много еще бесцветных дней и темных ночей увидело это кладбище после захоронения нового мертвеца поверх старой могилы, прежде чем в рядом стоящий двухэтажный многоквартирный дом заселилась девушка с двумя детьми, а позже я. Там, где живут люди, есть кладбища. Но чтобы там, где были кладбища, жили впритык люди, удивилась я.

Я стояла у грязного окна своей новой квартиры, небольшой пустой и пыльной комнаты. Покачав головой, я обернулась и посмотрела на Кирилла:

– Ну что, начнем? Хотя тебе не кажется, что здесь больше надуманного людьми? Да, конечно, и на нашей планете возле кладбища не принято жить, но не слишком ли люди суеверны? Этим они себя и губят.

– Элла, может быть, не будем делать поспешных выводов и сначала разберемся? – предложил Кирилл, стоя передо мной. Отчего мне было мягко и тепло в его присутствии. – Нине зря видения приходить не будут.

– Что там было по плану? Стоять на пороге и выгонять тебя?

Кирилл довольно приподнял бровь и кивнул, когда мы направились к двери.

– Сложно представить тебя мужем, когда я тебя знаю без году пару дней.

– Ну уж не пару, – отворил замок Кирилл.

– Я не актриса, а инопланетянка.

– Быть актерами – неотъемлемая часть теперешней нашей жизни, – подбадривал Кирилл и, минуя порог, остановился. – Ну же! Элла, прости меня? – громко начал он. – Что изменится, если ты останешься здесь жить?

А я мялась и не могла ему подыграть.

– Мне плевать на то, что тебе не нравится составлять планы, ты обязана мне подчиниться! – шепнул мне Кирилл.

И хотя где-то глубоко в душе я понимала, что он меня вынуждает на грубость, я вспыхнула жаром, ощутив, как мои ноздри раздулись.

– Пошел вон отсюда! – вырвалось из моей груди громко и злобно. – Уходи!

– Отлично, Элла! – остался доволен Кирилл с некой грустью в глазах. – Продолжай! Громче! У нас скандал! – словно подталкивал меня он, стремясь вызвать бурю эмоций. И добавил громко: – Но я люблю тебя…

Я заметила, что его слова звучали так убедительно, что у меня перехватило дыхание, и я больше не могла продолжать скандалить.

К счастью, в этот момент план Кирилла сработал на ура: открылась соседняя дверь, и взлохмаченная голова уставшей девушки виновато попросила нас, будто сама боялась помешать:

– Пожалуйста, можно тише? У меня детки только уснули…

В подъезд тоже открылась дверь. Вошла бабушка и не успела ступить на первую ступень, как запнулась, упав на колени, отчего из пакета по старому дощатому полу просыпались продукты.

– Да что ж такое… – опечалилась она.

– Баб Римма, – поспешила вниз моя молодая соседка.

Кирилл намекнул остолбеневшей мне, чтобы я тоже отправилась помогать.

Когда продукты были собраны в пакет, бабушка поблагодарила нас и пригласила к себе на чай. Я обернулась и, прищурившись, взглянула на Кирилла. Его план сработал идеально.

В отличие от моей маленькой комнаты, апартаменты бабы Риммы можно смело назвать квартирой. Здесь были две комнаты, отдельная кухня и санузел, который находился прямо за дверью, а не за шторкой, как у меня.

На чистом полу лежали цветные половички, связанные из остатков ненужной ткани. В меньшей комнате стояла старинная кровать с удивительно пушистыми подушками в белоснежных наволочках, сложенными друг на друга. Глядя на неё, хотелось немедленно лечь и насладиться комфортом. Покрывало с узорами было аккуратно застелено без единой складочки, а на чисто выбеленной стене висел ковёр со сложным рисунком.

В зале стоял пузатый телевизор, накрытый накрахмаленной салфеткой. В углу находилась божница, а под потолком висели с наклоном чёрно-белые портреты прямо над стареньким массивным диваном.

Здесь было уютно и чисто. Всё выглядело по-бабушкиному. Не хватало только свежеиспечённых пирожков и внуков.

После увлекательной экскурсии по квартире баба Римма пригласила нас на кухню.

– Болит еще? – с искренней заботой спросила моя новая соседка, представившаяся Верой.

Я взяла на себя ответственность поставить на плиту чайник – внушительный алюминиевый предмет без свистка, с толстым слоем голубой эмали и нарисованными клубничками по бокам.

– Может быть, стоит вызвать скорую помощь? – с тревогой спросила Вера.

– Не стоит, – задорно возразила бабушка. – Подумаешь, упала. Ничего страшного не произошло, я же не умираю.

– Ой, а у меня есть печенье! – воскликнула я, как будто только что вспомнила о них, и поспешила в свои апартаменты.

И только я покинула порог квартиры добродушной бабушки, как сама начала поддаваться людским иллюзиям, ощутив мертвецкую атмосферу холодного, слабо освещенного длинного коридора в старом, ни разу не ремонтированном доме. Запах плесени заполнял мои ноздри, пока я шла вперед по скрипучему, обшарпанному деревянному дому под темным потолком со свисающей прямо над головой черной паутиной.

Встряхнув головой, я скрылась в своей пустой комнате.

Я замерла и, вглядываясь в темноту, увидела, как из нее вышел Кирилл.

– Ты почему так рано? – удивилась я. – Мы только сели пить чай.

– Я пришел сообщить, что нашел предпринимателя, который хочет выкупить этот дом для своих ритуальных услуг.

– Серьезно? – возмутилась я. – А как же бабушка с Верой? Они что, переедут жить на улицу или того хуже – напротив?

– Элла, не горячись, – выдохнул Кирилл. – Он предложит им компенсацию за жилье. На вторичку. Но перед переездом нужно узнать причину, иначе все окажется напрасным. Тебе удалось что-то выяснить?

– Нет, конечно. Я же не на автобус бегу. Разговорить людей – сам знаешь, какой это аттракцион.

– Элла, не волнуйся, у нас еще есть время. Пока он выкупит этот дом у муниципалитета, пока юрист предоставит документы на жилье. Иди спокойно пей чай. – Он протянул мне руку с кульком. – Вот только их недуг ждать не будет. Мне кажется, что здесь какое-то проклятие.

– Что это? – Я взяла кулек и, распечатав его, обнаружила свежее печенье. – Спасибо, Кирилл.

Да, он всегда на шаг впереди меня, призналась я сама себе. Но только в этом! А еще и молодец… Так, стоп! Хватит! Кирилл проворный молодец, и точка. Кто знает, куда еще могут завести меня мои мысли.

Пытаясь сдержать поток своих размышлений, я всё же согласилась с тем, что наш союз стал зрелым, как спелое яблоко. Он словно обрёл глянцевый блеск. Однако больше всего меня стал беспокоить вопрос: как же мы раньше обходились без Кирилла? В тот момент я даже не осознавала, что обесценила и себя, ту, которая расправлялась с нечистью на изи в одного.

– Элл, извини про те планы, которые я говорил тогда на пороге… Я так не думаю. Мне нужно было только…

– Я знаю, Кирилл, – кивнула я.

Когда я вернулась к бабушке Римме, на кухне уже горел свет. Окно было зашторено, а форточка приоткрыта, слегка отгибая плотную тёмно-жёлтую шторку. За окном царила мёртвая тишина: ни пения птиц, ни шелеста листвы. Лишь отдалённые звуки воя кладбищенских собак и порывы ветра, внезапно налетавшие и гнувшие железо на старой крыше.

На круглом столе, покрытом клеёнкой, стояли три красные кружечки в крупный белый горох, наполненные чаем.

– Вот, – сказала я, положив на стол свёрток. – Угощайтесь!

– Ой, Эля, спасибо, – широко улыбнулась бабушка, её глаза, ранее полные тревоги, сейчас были пусты. – Давайте скорее пить чай!

Мы с Верой устроились за столом по обе стороны от бабушки. А я сосредоточилась, ожидая услышать то, что мне было необходимо.

– Как же мне повезло с соседями! – Римма вздохнула, пододвигая маленькую красную коробочку с рафинадом. – Жаль только, что с местом жительства нам не повезло. Это парадокс: многие люди ругаются с соседями, потому что одному мешает плач или топот ребенка, другому – лай собаки. Они не ценят хорошее место жительства и прекрасный вид из окна. А мы так хорошо сдружились, хотя вынуждены выживать в этом мрачном месте. Видимо, общее горе действительно объединяет. Кто знает, как бы мы дружили, если бы жили в новостройке?

– Ну что вы, баб Римма, – возразила Вера с улыбкой, обняла старушку и положила голову ей на плечо. – Я бы вас любила, даже если бы мы жили в коттеджах!

– В коттеджах! – мечтательно повторила бабушка.

Но я решила зацепиться за кое-какое слово, чтобы повернуть разговор в нужное русло:

– Почему выживать? Да, здесь по утрам не будит шум машин, и нет детской площадки. Но чем вас так пугает кладбище через дорогу? Суевериями?

Я заметила, как у милой старушки забилось сердце, словно вырвалось из-под контроля. По ее телу пробежала дрожь, легкая, едва заметная, но настойчивая, заставляя кожу покрыться мурашками. Глаза ее широко распахнулись, напряженно всматриваясь в мои. И каждый вдох бабушки ощущался остро, почти болезненно.

Внутри Риммы росло ощущение чего-то тревожного. Это был жуткий страх, который наполнил кухню, создавая странное чувство щемящего напряжения. Мне даже показалось, что время замедлилось, позволяя ощутить всю глубину ее переживаний.

– Ты что, Элл, – нарушила тишину Вера. – Жить на кладбище нельзя! Но я не жалуюсь.

– Нельзя, потому что суеверие или есть что-то еще? – прищурила глаза я.

Ветерок, ворвавшийся через форточку и проскользнувший сквозь штору, усилил чувства страха и тревожности, нависшего над нами. Воздух стал не свежим, а спертым. У бабушки Риммы и Веры на лбу выступили капли пота. Бабушка с безнадежностью уставилась в свою чашку, а Вера смотрела на меня блуждающими и растерянными глазами, отображающими ужас. Радужка в ее глазах расширилась, открывая темные глубины зрачков, поглощающие свет и цвета окружающей кухни. Веки ее подрагивали, придавая взгляду оттенок беспомощности и уязвимости. А тень беспокойства мерцала в глубине взгляда, оставляя впечатление вечного ожидания угрозы.

– Ну хорошо, если нельзя, то почему вы тут живете? – удивилась я.

– Меня сюда привели нужда и долги, – начала первой бабушка. – Мой сын работал на этом кладбище за копейки. Верочку выгнала из квартиры свекровь после того, как умер её сын, который тоже трудился на этом кладбище. А что привело сюда тебя?

Я остолбенела, уставившись на соседей округлёнными глазами, погружённая в свои вопросы, на которые пыталась услышать ответы, совсем не ожидая, что нить разговора так просто повернёт на меня.

– Ваш сын здесь работал? – спросила я у бабушки. – Как его звали?

– Олег. А что? – удивилась она.

– Так хорошо. Вера, а как звали вашего мужа? – поинтересовалась я.

Вера и бабушка переглянулись, не понимая, зачем мне нужны имена их погибших родных.

Чтобы развеять странную сложившуюся ситуацию, я нелепо улыбнулась, глянула в кружку нетронутого чая, по очереди глянула то на бабушку, то на Веру и почему-то хрипло произнесла:

– А я развожусь с мужем… По объявлению здесь оказалось самое дешевое жилье, которое я смогу себе позволить до зарплаты.

– Это с тем красавчиком? – с укором уточнила Вера. – Да он ангел! Ты моего не видела…

«Красавчик»… Усмехнулось я про себя и глубоко вздохнула.

– Он мне изменял, – пожала я плечами, продолжая придумывать, потому что не особо и внимательно читала план, составленный Кириллом на случай вытекающих вопросов, и, помолчав с пару секунд, решила перевести тему с себя: – Баб Римма, извините, конечно, меня за излишнее любопытство, но почему умер ваш сын?

– Не от болезни, – с трудом ответила она. – Он у меня был здоров как бык. В последний день его работы на него упал гроб и раздавил насмерть.

Я перевела глаза на Веру, ожидая пояснения и от нее.

– Нет, с моим мужем не случилось ничего подобного. Хотя бог его знает… – Вера глазами метала по кухне в поисках ответов и на свои внутренние вопросы. – Условия в этом доме, конечно, не идеальные, но что поделать? Моя жизнь не заладилась с самого начала, когда я вышла замуж. Мой супруг проигрывал всю зарплату в карты или пропивал её, а свекровь во всём винила меня. И вот однажды он пропал без вести. Просто не вернулся домой, и всё! Свекровь до сих пор считает, что я наняла любовников, чтобы избавиться от её сына.

– Как же так, – с сожалением произнесла бабушка, глядя на Веру. – Я всегда мечтала о такой хорошей снохе, как ты. Как бы мы с тобой зажили!

Римма положила свою руку на руку Веры и сжала её ладонь:

– Ты же подарила ей таких прекрасных внуков! И за очагом следила, а не по клубам шлялась… Как же так можно?

Я осталась в недоумении:

– Вера, так тебя выгнали на улицу с детьми?

Та тяжело выдохнула:

– Ну, не совсем и выгнали. Свекровь разменяла трёхкомнатную квартиру. Себе она приобрела благоустроенную двушку, а нам с детьми комнату здесь.

– Вот мымра, – не сдержалась баб Римма. – Справедливости в ней с гулькин…

– На вашей планете и мужчины такие же, – пустилась я в осуждения. – Чтобы сделать плохо своей женщине, они лишают ее всего, не понимая, что тем самым вредят и деткам…

Римма и Вера непроизвольно переглянулись.

– В смысле, на вашей планете? – чуть не поперхнулась Вера.

– Это я так выразилась… Было бы правильнее сказать, на вашей планете замужней жизни. Я же была замужем с пару месяцев, и мне хватило! – удалось выкрутиться мне.

Вера махнула рукой:

– Да и ладно. Я и этому рада. Зато живём в спокойствии, и это всё наше!

– А девушки здесь терпилы, – с сожалением прокомментировала я.

– На планете замужества? – уточнила Вера.

– Да… Да, – подтвердила я нелепо и встала. – Вы не против, если я покурю у окна или лучше выйти в коридор?

– Кури прям здесь, – одобрила бабушка.

Я залезла под шторку и, подкурив сигарету, смотрела на кладбище сияющим бело-голубым взглядом.

И на меня оттуда кто-то смотрел холодными неподвижными, лишенными всякой эмоции глазами. Оно было уверенным в себе и в своем месте среди живых. У смертных оно вызывает первобытный страх, перед которым невозможно устоять, словно осознаёшь свою ничтожность и полную беспомощность перед лицом вечности и необъяснимого зла, скрывающегося за каменными плитами старого кладбища.

Но в моем видении кладбище было авантажно, одиноко и безлюдно ночью. Здесь мне хотелось укрыться, спрятаться, раствориться.

Чёрное небо с россыпью ярких переливающихся точек над сухими ветвями деревьев, полных воронов, притягивает взгляд. Туманный мрак кладбищ скрывает все мои отрицательные мысли, как будто хоронит их навечно.

Для меня человеческое ночное кладбище бесподобно и загадочно. Покосившиеся кресты и мраморные памятники в окружении венков всегда встречают и провожают меня безжизненными глазами.

Я стояла у высокой сетки-рабицы, которая отделяла меня от первой полосы могил, и чувствовала, как кладбище манит меня, словно приглашая окунуться в свою мрачную атмосферу и наполниться энергией.

Вынув руки из карманов кожаной куртки, я с легкостью преодолела преграду одним прыжком и поспешила в глубь кладбища петлять между надгробиями, где царила мёртвая тишина.

Я с наслаждением коснулась ладонью толстого морщинистого ствола старого клена и закрыла глаза. Также прикасаясь к холодным оградкам могил, словно выливая из себя отрицательную энергию, а взамен наполняясь положительной, когда заметила за собой слежку.

Я резко обернулась, но никого не увидела. В пределах видимости я была одна среди холмиков и памятников, которые поросли деревьями. Подняв голову, я медленно пошла вперёд, внимательно осматривая каждую могилку.

В непроглядной тьме образовалась белая фигура и, развевая длинные прозрачные волосы, двинулась по тому же пути. Существо с мутными глазами, уставившись на исчезающую кожаную куртку, вытянуло костлявые руки, стремительно приближаясь. Длинные пальцы были сжаты в предвкушении схватить.

Больше не вытерпев слежки, я обернулась и закатила глаза:

– Любка! Ты всё пытаешься меня напугать? Когда ты наконец поймёшь, что на меня не действуют ваши жмуриковские штучки?

– Элька! – рассмеялась неокрашенная материя. Выражение её черепа стало радушным, но всё равно могло бы напугать любого смертного. – Я и не думала, что это ты.

– Вы, призраки, получаете фантомный дофамин, когда пугаете людей? Именно поэтому люди так боятся кладбищ и слагают о них страшные легенды.

– Не знаю. Став призраком, я вдруг почувствовала желание немного пошалить. Лишнее время на сон и еду тратить не нужно. Так чем ещё здесь можно заняться?

– Ах вот оно что. То есть вы, призраки, пугаете людей просто от безделья?

– Не все, Эль, у некоторых просто жажда мести. Я и сама недавно здесь, ещё не до конца разобралась в этом.

Эфирная сущность, излучающая дружелюбие, обрела форму привлекательной девушки, медленно опустившись на ноги. Мы крепко обнялись.

– Какими судьбами к нам? – спросила Люба.

– Видишь тот дом? Я теперь в нём живу.

– О! – обрадовалась она. – Значит, мы теперь соседи и будем видеться чаще?

– Ну, не совсем соседи. Это лишь временное жильё. Мне нужно разобраться с тем, что пугает моих живых соседей.

– Тот дом, у которого уже какой месяц трется мертвая бабка? – указала пальцем Люба.

Я возмущенно обернулась, открыв рот от негодования.

***

Очнувшись от скрежета в оконное стекло, Вера села на кровати, вытирая холодный пот со лба. Не успела она прийти в себя, как вновь услышала этот леденящий душу звук, заставивший её широко раскрыть глаза и в страхе вцепиться в перекладину кровати.

Придорожные фонари освещали окрестности, позволяя увидеть, как за зашторенным окном квартиры на втором этаже кто-то двигался…

***

– Эй, бабуля! – крикнула я, стоя у дома под окном Веры. – Твое место на кладбище!

Я обращалась к призраку, который, раскрыв огромную дыру-рот, полный зубов, длинным языком вылизывал стекло, будто пытался им дотянуться до своей жертвы.

***

С трудом передвигая ноги, Вера подошла к окну и дрожащими руками раздвинула шторы. За окном никого не было. Лишь яркие фонари освещали памятники на могилках, которые, казалось, с грустью взирали на неё.

Поглаживая покрытые мурашками руки, Вера глубоко вдохнула и поспешно задернула шторы.

***

Призрак старой женщины, облачённый в строгое чёрное платье, подол которого доходил до колен, и чёрный платок на голове, с ненавистью и злобой смотрел на меня своими красными глазами.

– Не советую! – предупредила я, прежде чем она открыла свой широкий рот и издала злобный рык, от которого мои волосы отдуло назад.

Внезапно она подняла руки вверх и оказалась на могильной оградке, которую тащили к кладбищу два измождённых и разлагающихся мужских призрака. Их куртки были разорваны на спине, открывая незаживающие раны, оставленные старухой, которая безжалостно подгоняла их длинным металлическим каркасом, обрамлённым искусственной хвоей и цветами.

– Дмитрий? Олег? – догадалась я и, склонившись, шагала рядом с ними.

Они подняли головы, словно в ожидании чуда, но резкие удары заставили их поморщиться от невыносимой боли и продолжить путь.

– Остановись! – потребовала я, встав между повозкой и сеткой рабицей. – Ты не имеешь права их наказывать! Я обещаю исправить твою ситуацию.

– Они сделали захоронение над моей могилой, и мне нечем дышать! – злобно прошипела бабка-призрак. – Теперь они и их родственники поплатятся, и никакие лекарства им не помогут. Скоро сгинут, как собаки!

– Оставь их в покое, – уверенно потребовала я еще. – У тебя все равно нет выбора. За их проступок их будут судить другие силы, но не ты. И если ты меня не послушаешь, я все равно отберу эти души у тебя, но в ущерб тебе самой.

Мужчины, освободившись от своей жуткой ноши, предстали передо мной во весь рост. Они уже не выглядели изможденными, а, напротив, словно возрожденными и даже помолодевшими.

– Дмитрий, твои дети страдают в ужасных условиях в том доме, потому что твоя мать винит сноху в твоей смерти. Наведайся к ней в сон сейчас. А ты, Олег, попрощайся со своей матерью в ее сне. А вы, бабуля, идите за мной!

То, что я говорила сейчас, не шло по плану, но, я надеюсь, и не сильно разнилось с ним. Ведь всё равно всё было правильно. Ведь тут и дураком быть не надо, и знать, что посоветовать умершим мужчинам и как исправить ситуацию со старухой.

По мере приближения к могиле бабушки я уже видела два гроба в земле, закопанные друг над другом. Но стоило нам дойти до места ее захоронения, новое захоронение уже обосновалось рядом вместе с памятником и оградкой. Также я вернула бабушке ее крест и оградку, которые Дмитрий с Олегом сдали на металлолом.

И стоило мне только закончить, как в своей голове я услышала глухой стук, сообразив, что стучат в дверь моей комнаты в доме напротив кладбища.

– Я полагаю, истреблять тебя не нужно? – уточнила я у бабушки. – Не стоит мстить и превращаться в злобную тварь. У нас здесь веселая атмосфера, поверь. Все дружны.

Я посмотрела уже преображенной и доброй бабушке за спину, и она обернулась. В метрах двух от нас из-за дерева выглядывала Любка и махала нам рукой.

– Надеюсь, вы подружитесь, а мне пора, – добавила я и поторопилась к себе.

А дверь уже открыла в халатике, щурясь от яркого подъездного света, будто проснулась от шума, а не вернулась с кладбища.

– Элла, Элла, прости, пожалуйста, что так поздно… – затараторила взволнованная Вера, утирая слезы.

– Что случилось?

– Элла, у тебя случайно не найдётся парацетамола? Сегодня в автобусе у меня украли кошелёк, и я не могу купить лекарство для детей. А ещё меня уволили… – девушка отчаянно заплакала, уткнувшись мне в грудь. – Я до последнего старалась убедить себя, что всё хорошо, но, кажется, больше не могу выносить это и вот-вот сойду с ума!