скачать книгу бесплатно
– Кто наш самый худший враг?
Ну, это легко.
– Злая королева.
– Правильно, и жаль, что она не в моей власти. А кто наш второй по силе враг – ее муж?
– Спящий король, – отвечаю я.
– Так ты их называешь? – смеется он. – Злая королева и спящий король? Ну что же, юная леди, вы весьма сообразительны. – Я бросаю взгляд на Изабеллу, которая называет меня глупой, чтобы узнать, как ей понравилась такая похвала. – А кого, как ты думаешь, выдали нам предатели и кто теперь едет в Лондон, чтобы оказаться там, где я и говорил, ему место, за решеткой в Лондоне?
– Спящий король?
– Правильно, – отвечает он. – И я вместе со своими людьми еду, чтобы встретить и провезти его по улицам Лондона к Тауэру, где он и останется до конца своих дней.
Я смотрю на него, такого большого, не смея заговорить.
– Что такое?
– Можно мне с вами?
– Да ты у нас бравый маленький сквайр! – смеется он. – Тебе надо было родиться мальчиком. Нет, тебе с нами нельзя ехать. Но когда я посажу его туда, ты сможешь прийти и посмотреть на него через дверь, и тогда ты поймешь, что тебе нечего больше бояться. Король сейчас у меня в руках, а без него королева, его жена, ничего не может сделать.
– Но тогда в Лондоне будет два короля, – заявляет Изабелла, делающая шаг вперед и своим умным видом изо всех сил пытающаяся привлечь к себе внимание.
– Нет, – качает головой отец. – Король здесь один, Эдуард. Король здесь тот, кого я возвожу на трон. Только у него есть истинное право, и к тому же он одержал победу.
– Как ты провезешь его по городу? – спрашивает мать. – Ведь на улицах соберется много зевак.
– Связанным, – коротко отвечает отец. – Посажу его верхом и свяжу его ноги пропущенной под животом лошади веревкой. Он совершил преступление против нового короля Англии и против меня, поэтому именно таким его и должны увидеть.
Мать тихо вздыхает в знак неодобрения, на что отец отвечает смехом.
– В северных горах он крепко спал и не сможет выглядеть по-королевски, – сказал он. – Он жил не в лучших условиях, не как король, а как простой изгой. Это положит конец его позору.
– И они увидят, что именно ты, величественный, как сам король, ведешь его в застенок, – добавляет мать.
Отец снова смеется, оглядывается на своих людей, выстроенных и вооруженных, как королевская гвардия, и кивает знаменосцу, чтобы тот развернул его стяг, на котором изображен медведь и зазубренный кол. Я смотрю на него снизу вверх, очарованная и захваченная ощущением его величия и мощи.
– Да, именно я посажу в тюрьму короля Англии, – признает он, потом касается моей щеки, улыбается матери и снова отправляется в сторону двора. Его конь, любимый жеребец отца, названный Вороном за гладкие черные бока, уже стоит возле мостика для посадки. Мой отец легко вспрыгивает в седло и оборачивается, чтобы взглянуть на своих людей и взмахом руки дать команду к отправлению. Ворон нервно перебирает ногами от нетерпения. Отец одной рукой туго натягивает поводья, а другой нежно похлопывает его по шее.
– Молодец, – говорит он. – Великое дело, которое мы выполним сегодня, завершит начатое при Таутоне. А тогда мы с тобой знатно потрудились.
– Марш! – кричит он своим сопровождающим и выводит их из двора под каменной аркой прямо на улицы Лондона. Они направляются в Ислингтон, на встречу с охраной, под надзором которой сейчас находится спящий король. Он позаботится о том, чтобы страшные сны больше не навлекали беду на эту страну.
Замок Барнард, графство Дарем
Осень, 1465 год
Меня и Изабеллу позвали в жилые покои отца в одном из наших домов на севере страны, в замок Барнард. Я люблю это место больше всех остальных. Он застыл на крутом обрыве над рекой Тис, и из окошка нашей спальни я могу бросить камешек прямо в пенящиеся далеко внизу воды. Это небольшой замок с окруженными рвом высокими стенами, вокруг которых стоит еще одна гранитная стена, а за ней из соображений безопасности приютился небольшой городок, носящий одно с замком название. Его жители падают на колени, когда мы проезжаем мимо них. Мать говорит, что для людей севера мы, Невиллы, подобны богам, связанным с ними клятвами верности, уходящими своим происхождением в глубины веков, когда на земле существовали демоны, морские чудища и великие змеи, и мы поклялись защищать их от всех них, а еще от шотландцев.
Мой отец здесь призван вершить правосудие, и, пока он сидит в парадном зале, разбирая ссоры и выслушивая петиции, Изабелла, я и подопечные нашего отца, включая Ричарда, младшего брата короля, можем кататься на лошадях. Мы ездим на раскинувшиеся почти до самой Шотландии болота, охотимся на ястребов, фазанов и куропаток. Ричард и остальные мальчики должны по утрам заниматься со своими наставниками, но после обеда им разрешено присоединяться к нам. Мальчиками мы называли сыновей знатных родов, таких, как Фрэнсис Лоуэлл, или детей знатных северных родов, гордившихся тем, что им предоставлено место в нашем доме, наши кузены и другие родственники, обычно проводившие с нами год или два, чтобы научиться управлять своими подданными. Роберт Брэкенбери[5 - Будущий констебль Тауэра, который, по версии Томаса Мора, в 1514–1518 годах отказался от поручения короля Ричарда III убить заключенных там принцев Эдуарда V и его брата Ричарда.], наш сосед, – постоянный спутник Ричарда, словно маленький оруженосец рыцаря. Ричарда я, конечно, люблю больше всех, потому что теперь он брат самого короля Англии. Он одного роста с Изабеллой, но безудержно храбр, и втайне ото всех я его обожаю. Он обычного телосложения, у него темные волосы, он исполнен решимости непременно стать великим рыцарем, знает все о рыцарстве и Камелоте и иногда читает мне рассказы о них, будто бы в них речь идет о настоящих людях. Он говорит так серьезно, что мне и в голову не приходит усомниться в нем.
– Леди Анна, в мире нет ничего важнее рыцарской чести. Я предпочту умереть, нежели лишиться чести.
Он ездит на своем пони так, будто рвется в кавалерийскую атаку, ему отчаянно хочется поскорее вырасти и стать таким же большим и сильным, как два его старших брата, а еще – стать лучшим воспитанником отца. Я понимаю его стремления, потому что хорошо знаю, что значит быть всегда последним в семье, где все друг с другом соперничают, но ему я об этом никогда не скажу: он исполнен горячей северной гордости и никогда не простит мне моего понимания. Как я не простила бы ему жалости к себе за то, что я младше Изабеллы, невзрачнее ее и родилась девочкой, когда все так ждали сына. О некоторых вещах лучше не разговаривать: мы с Ричардом знаем, что оба мечтаем о величии, но никто другой об этом знать не должен.
Мы сидим в классной комнате с мальчиками, слушаем, как они занимаются греческим языком, когда туда входит Маргарита с известием о том, что за нами послал отец и велел прибыть немедля. Мы с Изабеллой встревожены, потому что до этого он никогда за нами не посылал.
– А мне не надо идти? – спрашивает Ричард у Маргариты.
– Нет, – отвечает она.
– Выходит, зовут только вас, – усмехается он, глянув на Изабеллу, решив, как и мы сами, что нас поймали за чем-то неблаговидным. – Может быть, вас выпорют.
Обычно, когда мы живем на севере, мы предоставлены сами себе и видимся с отцом и матерью только за ужином. У отца очень много дел. Всего лишь год назад он прекратил борьбу с остальными северными замками, оказывавшими поддержку спящему королю. Мать, приезжая в свои северные владения, полна решимости исправить все, что было сделано неверно в ее отсутствие. Выходит, что если господин наш отец пожелал нас увидеть, то это для нас может означать лишь одно – неприятности. Правда, мне никак не удается вспомнить, что мы могли сделать не так.
Когда мы входим в покои отца, он сидит за столом, на огромном кресле, напоминающем трон. Один его помощник кладет перед ним одну бумагу за другой, и отец пишет пером на каждой из них букву «У», граф Уорик, по одному из его титулов. Второй помощник, наклонившись над столом со свечой в одной руке и сургучом во второй, капает красноватый сургуч аккуратным пятном на документ, а отец прикладывает к нему перстень, оставляя аккуратную печать. Весь ритуал чем-то похож на волшебство: он превращает свои желания в реальность. Мы стоим возле дверей, ожидая, когда он обратит на нас внимание, а я размышляю о том, как здорово быть мужчиной, ставить подпись на документе и быть уверенным в том, что сказанное в нем будет исполнено. Я бы рассылала приказы весь день напролет, просто ради удовольствия.
Когда помощник забирает со стола бумаги, он поднимает взгляд и замечает нас, делая нам жест подойти. Мы подходим и, как полагается, делаем реверанс, а отец поднимает руку в знак благословления. Затем он отодвигает стул и зовет нас подойти поближе. Он протягивает ко мне руку, и, когда я подхожу, он похлопывает меня по голове, как он хлопает своего коня, Ворона. Ощущение от этого прикосновения нельзя назвать особенно приятным, потому что у него довольно тяжелая рука, а у меня на голове сложная прическа, затянутая золотой сеткой, и он каждым хлопком рушит эту прическу. Изабеллу он не подзывает поближе, и она стоит, немного неуклюже, глядя на нас двоих, и я оборачиваюсь к ней с торжествующей улыбкой, потому что это меня касается рука отца, это я опираюсь о подлокотник его кресла, будто бы мне там очень удобно, и меня не пугают эти внезапные проявления расположения.
– Ну что, мои хорошие девочки, как у вас успехи с учебой? – неожиданно спрашивает он.
Мы обе киваем в ответ. Мы, безо всякого сомнения, хорошие девочки, и мы каждое утро занимаемся со своей собственной гувернанткой, по понедельникам изучая логику, по вторникам грамматику, по средам риторику, по четвергам французский язык и латынь и музыку и танцы – в пятницу. Пятница – самый лучший день недели, разумеется. Мальчики сначала занимаются греческим языком, а потом оттачивают мастерство владения оружием, устраивая поединки и учась управляться с палашом. Ричард – прилежный ученик, и он с усердием тренируется с оружием. Изабелла значительно опережает меня в учебе, и ей осталось заниматься всего год, пока ей не исполнится пятнадцать. Она говорит, что девичьи головы не в состоянии воспринимать риторику и что, когда она покинет комнату для занятий, я останусь там совершенно одна и меня оттуда не выпустят до тех пор, пока я не выполню всю книгу упражнений целиком. Мысль о пустой комнате без занятий меня настолько пугает, что я даже подумываю, не сказать ли об этом отцу и попросить, чтобы меня тоже освободили от обязанности учиться. Особенно сейчас, когда его рука так тяжело лежит на моем плече и он кажется так хорошо ко мне настроенным. Потом я смотрю в его мрачное лицо и понимаю: не стоит мне этого делать.
– Я послал за вами, чтобы сказать, что королева пригласила вас обеих ко двору, – говорит он. Изабелла позволяет себе тихий вздох восторга, и ее круглое лицо розовеет, словно спелая ягода.
– Нас? – переспрашиваю я в изумлении.
– Вам оказана честь, сообразно вашему положению в этом мире, как моим дочерям. И еще потому, что она видела, как вы вели себя при дворе. Она сказала, что ты, Анна, была особенно очаровательна на ее коронации.
Я слышу слово «очаровательна» и какое-то время не могу думать ни о чем другом. Королева Англии, пусть даже ею была королева Елизавета, до этого бывшая просто Елизаветой Вудвилл, почти никем, сочла меня очаровательной. И она сказала отцу, что считает меня очаровательной. Меня просто распирает от гордости, и я поворачиваюсь к своему потрясающему отцу, чтобы одарить его, по моим представлениям, очаровательной улыбкой.
– И она с полным правом полагает, что вы украсите ее комнаты, – продолжает он.
Я задумываюсь о слове «украсит», не вполне представляя себе, что оно может означать. Она имеет в виду, что поручит нам украшать свои покои с помощью ковров и гобеленов, закрывая ими плохо окрашенные стены? Или нам придется стоять на месте, замерев, как статуи? Меня сделают чем-то вроде вазы?
Глядя на мое озадаченное лицо, отец смеется и кивает Изабелле:
– Скажи своей младшей сестре, что она должна будет делать.
– Она имеет в виду, что мы будем ей прислуживать, – шипит она мне.
– Ой!
– Что вы на это скажете? – спрашивает отец. Что по этому поводу думает Изабелла, он уже и так видит: у нее уже сбилось дыхание от восторга, ее голубые глаза сверкают.
– Я буду очень рада, – с трудом произносит она. – Это честь для нас. Честь, которой я не ждала… Я принимаю приглашение.
– А ты, малышка? – поворачивается он ко мне. – Мой мышонок? Ты тоже пришла в восторг, как твоя сестра? Ты тоже торопишься прислуживать новой королеве? Танцевать вокруг нового светильника?
Что-то в его голосе наводит меня на мысль о том, что на этот вопрос нельзя отвечать положительно. Хотя я и помнила королеву так же смутно, как осоловевший от поста дьячок помнит праздничную икону. Мне сложно представить себе что-либо чудеснее и замечательнее, чем служить этой красавице. Мне улыбалась ее мать, она сама сочла меня очаровательной. Я была готова взорваться от гордости за то, что ей понравилась, и радости от того, что она выбрала меня. Но я должна была быть осторожной.
– Как вы сочтете правильным, отец, – отвечаю я, опуская взгляд, потом снова поднимая его к его темным глазам. – Она нам нравится? – Он отвечает коротким смешком.
– Боже упаси! Что за сплетни до вас дошли? Конечно, мы любим и чтим ее, она наша королева, жена нашего короля. Она лучшая среди всех принцесс мира. Только представьте себе: из всех леди благородной крови христианского вероисповедания, на которых он мог жениться, он выбрал именно ее! – Я слышу в его голосе какой-то подвох, почти издевку. Слова, которые он говорит, верны и праведны, но в них таится какой-то скрытый смысл, что-то в тоне, похожее на интонации Изабеллы, когда она старается меня запугать. – Какая ты глупышка, что задаешь подобные вопросы, – продолжает он. – Мы поклялись ей в верности. Ты сама присягала ей на коронации.
Изабелла смотрит на меня и кивает, будто поддерживая отца в моем осуждении.
– Она слишком мала, чтобы это понимать, – уверяет она его поверх моей головы. – Она вообще ничего не понимает.
Я тут же вспыхиваю негодованием:
– Я понимаю, что король пошел против советов отца! А это именно отец возвел его на трон! И он мог погибнуть, сражаясь со злой королевой и спящим королем ради Эдуарда!
Мой ответ снова его смешит.
– Устами младенца… воистину! – Потом он отмахивается от этой мысли. – В общем так, вы никуда не едете. Ни одна из вас не отправится ко двору прислуживать этой королеве. Вместо этого вы поедете с матерью в замок Уорик и станете у нее учиться тому, как управлять таким роскошным замком. Не думаю, что ее королевское величество сможет научить вас чему-то, чего бы ваша мать не знала с самого детства. В наших жилах течет королевская кровь, а эта молодая королева собирала яблоки в садах усадьбы Гроуби-холл. Ваша мать – урожденная Бичемп, вышла замуж за представителя семьи Невилл, поэтому я усомнюсь, что ей надо еще чему-то учиться в роли первой леди Англии. И уж, во всяком случае, не у этой Елизаветы Вудвилл, – тихо добавил он.
– Но, отец! – Изабелла настолько исполнилась отчаяния, что не может остановиться. – Разве мы не должны служить королеве, если она об этом попросила? Может быть, хотя бы мне стоит поехать? Анна слишком мала, но разве мне не надо ехать ко двору?
Он смотрит на нее так, будто презирает ее тщетное стремление всегда быть в центре событий, при дворе, рядом с королевой, в самом сердце королевства, видеть короля каждый день, жить во дворце, быть наряженной в роскошные платья, при дворе недавно взошедшей звезды, в залах, наполненных музыкой, среди стен, украшенных шпалерами, при дворе, празднующем обретение власти.
– Возможно, Анна еще и мала, но понимает она куда больше твоего, – холодно отвечает он. – Ты хочешь оспорить мои слова?
Она тут же приседает в низком реверансе и опускает голову:
– Нет, милорд. Никогда. Конечно, нет.
– Можете идти, – говорит он с таким выражением, будто мы обе его утомили. Мы быстро, словно мыши, выскальзываем из его кабинета, и дверь за нами тут же закрывается.
– Вот видишь, – киваю я Изабелле. – Я была права! Мы не любим королеву.
Замок Уорик
Весна, 1468 год
Мы не любим королеву. В самом начале своего замужества она настраивает своего мужа, короля, против моего отца, его самого первого друга, человека, который посадил его на трон и подарил ему королевство. Они принимают большую государственную печать от моего дядюшки Георга и смещают его с его великого поста лорда-канцлера, они отправляют моего отца в качестве доверенного лица во Францию и затем обманывают его, заключив за его спиной частную сделку с мятежной Бургундией. Мой отец в ярости и винит во всем королеву и ее семью, это они склоняют его следовать не его интересам, а благу ее бургундской родни. Хуже всего, что король Эдуард выдает свою сестру Маргариту замуж за герцога Бургундского. Вся сложная работа моего отца над построением отношений с великой силой Франции пошла насмарку из-за неожиданно проявленного дружелюбия к врагу. Эдуард сделает Францию врагом, а все усилия моего отца сделать их нашими друзьями пропадут без результата.
А какие свадьбы устраивает королева, чтобы возвеличить свою семью! В тот самый момент, когда на ее чело опускается корона, в ее руки и руки ее многочисленных сестер переходят нити судеб почти всех состоятельных и благородных молодых мужчин Англии. Молодого Генриха Стаффорда, герцога Бэкингемского, которого мои родители выбрали для меня, она женит на своей сестре Екатерине, маленькой девочке, которая сидела за нашим столом во время торжественного обеда в честь коронации. Ребенок, рожденный и выросший в деревенском доме в Графтоне, стал герцогиней. Несмотря на то что молодожены не старше меня, королева все равно сочетает их браком и селит в своем дворце в качестве своих воспитанников, бдительно оберегая имущество Стаффордов, потому что оно теперь тоже принадлежит ей. Моя мать говорила, что Стаффорды, самая гордая семья в Англии, никогда ей этого не простят, как не простим ей этого и мы. Маленький Генрих кажется больным, будто его кто-то отравил. Он может проследить свое родство с королями Англии, а был вынужден жениться на маленькой Екатерине Вудвилл, а его тестем стал простой сквайр.
Своих братьев она женит на дочерях людей, обладающих титулом или состоянием. Своего миловидного брата Энтони она породнила с девушкой, подарившей ему титул барона Скейлз. Но нам королева больше никаких предложений не делает, будто с того момента, как отец сказал, что мы не приедем ко двору, мы перестали для нее существовать. Больше не было никаких предложений для меня или Изабеллы. Мать говорит, что мы никогда не опустимся до уровня кого-либо из Риверсов, как бы высоко они ни забрались, но это означает, что у меня нет брачной партии, хоть мне и исполняется двенадцать лет уже в июне. Изабелле еще хуже: она так и осталась в свите матери, хотя ей уже исполнилось шестнадцать. Наша мать была помолвлена сразу после рождения, а выдана замуж и начала исполнять супружеские обязанности уже в четырнадцать, и от этого Изабелла с каждым днем все больше теряет терпение, будто бы с каждым шагом проигрывает в гонке к алтарю. Кажется, что мы исчезли с лица земли, словно заколдованные принцессы в страшной сказке, пока королева Елизавета выдает замуж своих сестер и кузин замуж за всех состоятельных молодых дворян Англии.
– Может быть, ты выйдешь за какого-нибудь заморского принца? – пытаюсь я успокоить Изабеллу. – Вот мы вернемся в Кале, и отец найдет тебе принца из Франции. Должны же они что-то придумать для нас.
Мы находимся в дамских покоях в замке Уорик и должны заниматься рисованием. Перед Изабеллой лежал неплохой набросок пейзажа за окном, а на моем листе были одни каракули, которые должны были изображать лютню Ричарда и букет примул, только что собранных на берегах реки Эйвон.
– Какая ты глупая, – жестко отвечает она. – Что нам толку от какого-то французского принца? Нам нужен трон Англии, а на этом троне сейчас сидит новый король Англии, которому его жена приносит только девочек. Мы должны занять свое место среди престолонаследников, мы должны подобраться ближе. Ты просто глупа, как гусыня.
Я даже не обращаю внимания на оскорбление.
– Зачем нам трон Англии?
– Отец короновал Йорков не для того, чтобы оказать им услугу, – стала объяснять она. – Он посадил их на трон для того, чтобы они делали то, что он им велит. Отец хотел управлять Англией из-за кулис, руками Йорков. Эдуард был ему словно младший брат, отец собирался быть его наставником. Об этом все знают.
Все, кроме меня. Я думала, что отец сражался за Йорков потому, что они были наследниками престола по праву, потому, что королева Маргарита Анжуйская была плохой женщиной, и потому, что король впал в беспробудный сон.
– Но сейчас, когда король Эдуард слушает только свою жену и ее семейство, нам придется присоединиться к их семье, чтобы оказывать на него влияние, – продолжает Изабелла. – Мы с тобой выйдем замуж за его братьев, герцогов, членов королевского семейства, если мать сможет об этом договориться.
Я чувствую, как мои щеки заливает горячая краска.
– Ты хочешь сказать, что меня могут выдать замуж за Ричарда?
– Не может быть, чтобы он тебе нравился! – Изабелла заливается смехом. – Он такой темноволосый, смуглый и такой неуклюжий…
– Он сильный, – неожиданно заявляю я. – И может ездить верхом на любом скакуне, и еще храбрый, и…
– Если ты хочешь замуж за наездника, то почему бы тебе не обратить внимания на Джона, конюшего?
– А ты точно знаешь, что они собираются об этом договориться? Когда мы поженимся?
– Отец уже все решил. – Ее голос падает до шепота. – Но она точно попытается этому помешать. Она не захочет, чтобы братья короля роднились с кем-либо, кроме ее семьи и друзей. Она не пустит нас ко двору, чтобы мы выделялись на ее фоне, показывая, как должна вести себя истинно благородная английская леди из хорошей семьи. Она все время пытается отдалить короля от отца, потому что знает, что отец говорит ему правду и дает хорошие советы, и еще потому, что знает: отец не в восторге от того, чего хочет она, и говорит об этом королю.
– А отец уже просил у короля разрешения? Ну, на наши свадьбы?
– Он собирается это сделать, как только встретится с королем, – отвечает она. – Может быть, он делает это прямо сейчас. И тогда мы с тобой обе будем обручены с братьями короля Англии. И станем герцогинями, членами королевского семейства. Тогда мы станем выше по положению самой матери королевы, Жакетты, и матери самого короля, герцогини Сесилии. Мы станем первыми леди Англии после самой королевы.
Я смотрю на нее в немом изумлении.
– А кем нам еще быть? – возмущенно вопрошает она. – Ты сама подумай, кто наш отец! Разумеется, нам полагается быть первыми леди Англии.
– И если у короля Эдуарда не будет сыновей, – медленно говорю я, словно размышляя вслух, – тогда его брат станет следующим королем после его смерти.
– Да! Именно так! – Изабелла обнимает меня в порыве радостных чувств. – Джордж, герцог Кларенский. – Она смеется от радости. – Он будет королем, а я стану королевой!
Я замолкаю, охваченная благоговейным трепетом.
– Королева Изабелла, – произношу я.
– Я всегда считала, что это хорошо звучит, – кивнула она.
– Иззи, ты будешь просто великолепна!
– Я знаю, – соглашается она. – А ты будешь герцогиней и станешь все время находиться при мне. Будешь первой леди моего дома. У нас будут такие наряды!
– Но если ты проживешь долгую жизнь и тоже не родишь сыновей, то после смерти Джорджа королем станет Ричард, а я буду королевой. Королева Анна!
Улыбка на ее лице меркнет.
