скачать книгу бесплатно
– И что, не нашлось никого постарше этих ребятишек, чтобы управлять фирмой?
– Предыдущее поколение состояло из трех братьев: Фердинанда, отца Юргена и Лауры, Герберта – он умер молодым, дав жизнь двум мальчикам, и Франца – о нем мы уже говорили, он жив, но бездетен.
– Что, если этот последний решил убрать племянника и на склоне лет взять бразды правления в свои руки?
– Все может быть, нужно проверить его алиби.
– А кузены, дети Дитера?
– Акционеры всегда доверяли Юргену и Лауре, а по результатам VG – в десятке первых. Нет причин полагать, что Юргена заменит на посту другой Гейерсберг.
– А как насчет соперничества между братом и сестрой?
– Проверим. Не исключено, что она следующая в списке намеченных жертв…
По обе стороны дороги стеной стояли ели. Только ели – и никаких столбов и указателей. Лес поглотил цивилизацию…
– Далеко еще?
– Мы уже на землях Гейерсбергов.
Ньеман мгновенно осознал меру богатства семейства, владеющего тысячами гектаров Черного леса. Гейерсберги уничтожили все следы цивилизации в своих владениях. Зачем? Чтобы удобнее было охотиться и легче дышать. После встречи с последователями хиппи, обитающими в «незагрязненном пузыре», полицейским предстояло общение с аристократами, свирепо охраняющими свою «песочницу».
Ньеману всегда хорошо думалось за рулем. Первые данные о способе убийства рождали в его голове противоречивые теории. Он попытался разложить все по полочкам.
Вариант № 1. Убийца – охотник, для него жертвоприношение – будь то человека или оленя – священное действо.
Вариант № 2. Человек ненавидел охоту с подхода – до одури, до рвоты. И убил именно так, как убил, желая выплеснуть свою ненависть, объяснить причину мести за… несчастный случай на охоте.
– Тормозите! – воскликнула Ивана. – Мы въезжаем в парк, это уже ее владения.
В этот самый момент на дороге возникли два охранника. Странное дело: ни тебе ворот, ни сигнализации – дорога принадлежит Гейерсбергам и вести может в единственное место, замок графини.
Ньеман вдруг заметил, что деревья стоят еще теснее и потемнели настолько, что действительно превратились в черный лес.
Ивана вышла из машины и начала объясняться с мужчинами по-немецки. Ньеман позволил себе гаденькую мысль: «Ей было легче выучить этот язык, она же хорватка…» – сознавая, что думать так – чистый идиотизм, ведь родным языком лейтенант не владеет, да и у немецкого нет ничего общего со славянскими языками.
Девушка вернулась в машину, и они ехали еще минут десять. Лес вокруг не имел ни конца ни края, а потом, совершенно неожиданно, перед ними возникла безразмерная прогалина, выступающая из окружающего пейзажа с четкостью агроглифа[10 - Круги на полях – агроглифы – геометрические рисунки, образованные на полях полегшими растениями, различимые лишь с высоты птичьего полета. Самая популярная версия их происхождения связана с появлением пришельцев, которые оставляют круги в качестве визитных карточек.]. Длинные газоны устилали ее безупречно ровным ковром. В голову комиссару пришла диковатая мысль об инопланетянах, без спросу высадившихся в сердце германской чащи.
На дальнем краю этого рукотворного пространства стоял дом Лауры фон Гейерсберг.
Не помпезный замок, а современная вилла начала двадцатого века. Большой стеклянный параллелепипед, сверкающий на солнце, как кристалл, в последних солнечных лучах.
Ньеман любил архитектуру, хотя знатоком не был. Он купил маленький брошенный завод в Кашане, закабалив себя кредитом аж на двадцать лет, чтобы стать единоличным хозяином пространства, которое Мис ван дер Роэ[11 - Мис ван дер Роэ, Людвиг (1886–1969) – американский архитектор-модернист немецкого происхождения, в 1930–1933 годах директор Баухауса – Высшей школы строительства и художественного конструирования. Все его строения имели стальную арматуру и стеклянные фасады.] называл «свободным».
В нескольких метрах от виллы, на парковке, стоял черный джип 4 ? 4, явно знававший лучшие времена. Ньеман инстинктивно угадал в этом «одре» снобизм богатеев, обожающих ездить на старых тачках и носить бесформенные свитера. По принципу: иметь все, что душе угодно, и выглядеть при этом оборванцем.
Он вышел из «вольво», чтобы получше рассмотреть виллу. На больших окнах первого этажа висели белые шторы, комнаты на втором существовали «напоказ». Каждую стеклянную поверхность поддерживала стальная структура цвета ржавчины, наводившая на мысль о запекшейся крови.
Со стороны казалось, что дом стоит, облокотясь на лес, и это создавало потрясающий эффект. Все смешивалось, сливалось, срасталось воедино, образуя не жилище, но блистательный симбиоз.
Ньеман присвистнул от восхищения.
– Вы еще хозяйку дома не видели… – прокомментировала его реакцию Ивана.
7
Ивана знала: графиня понравится Ньеману.
Бытовала легенда, что старейшина криминальной полиции женщинами не интересуется, но дело обстояло прямо противоположным образом. Женщины завораживали комиссара, но он и с возрастом не приобрел той непринужденности, которая позволяет мужчине на равных общаться с «противником». Папаша Ньеман вел себя скованно, ощущал неловкость, странная сила женщин парализовала его волю. Так боксер опасается соперника-левши с косым ударом. Ньеман не понимал природу этой силы и оттого считал ее единственным источником своих неудач. Встреча с графиней ситуацию не улучшит.
Ивана нашла в глянцевых журналах много статей о Лауре фон Гейерсберг. Лаура на благотворительных вечерах в длинных платьях из сказочных тканей. Лаура в первом ряду на показах самых знаменитых домов моды. Лаура в черном рединготе и жокейском шлеме на белой лошади в разгар псовой охоты…
Интересно, а империей она руководит в свободное от светских мероприятий время? Но ведь правит железной рукой, бок о бок с братом. Все эксперты единодушно утверждают: с тех пор как лидером автомобильного инжиниринга Германии управляют младшие Гейерсберги, результаты компании постоянно улучшаются – к превеликому удовольствию акционеров, в том числе кузенов и других родственников. Значит, нет никакого смысла устранять Юргена. Никто не режет курицу, несущую золотые яйца.
Полицейские поднялись по ступенькам лестницы, опоясывающей фасад. Ивана ни черта не понимала в архитектуре, но инстинктивно угадывала в этой вилле успех. Гигантский аквариум производил впечатление.
Ньеман позвонил, по привычке поправил очки, одернул плащ и приготовился ждать. Ивана стояла чуть сзади, переминаясь с ноги на ногу. Она… робела. Графиня хороша собой, богата и блистательна, то есть наделена теми качествами, которые у нее самой отсутствуют как класс. Пусть даже в «хорошие» дни лейтенант выглядела миленькой и очаровательной.
Лаура фон Гейерсберг сама открыла дверь.
«Реальная версия» мгновенно заставляла забыть фотографии в глянцевых журналах. Роскошная, но высокомерная особа, запечатленная папарацци, не имела ничего общего со стоявшей перед ними улыбчивой женщиной. Высокая – практически вровень с комиссаром, с роскошными черными локонами и изящным телом (такие фигуры созданы, чтобы носить самую элегантную одежду – платья знаменитых модельеров, обтягивающие джинсы, кашемировые свитера и туфли-балетки, вот как сегодня).
Пристальный «осмотр» продлился одно короткое мгновение, но женщинам этого достаточно. Шея у Лауры фон Гейерсберг была длинная, как у Умы Турман, брови – как у индейских женщин, глаза – темные и странно блестящие. Прямой тонкий нос, чувственные, пухлые – от природы! – губы дополняли картинку. Во всем этом великолепии была, впрочем, некоторая сдержанность, как будто лицо, обрамленное гривой в стиле восьмидесятых, хотело выглядеть застенчивым.
Лаура не накрасилась, не надела никаких украшений и выглядела не лучшим образом: лицо осунулось, под глазами запали тени, – но всё это делало ее только красивее. Так тело великого атлета сильнее всего впечатляет на пике усилия, в противостоянии с собой, соперниками и рекордом, который он решил побить.
– Добрый вечер, – сказала красавица, протягивая белую, с узким запястьем руку. – Я – Лаура фон Гейерсберг.
– Майор Пьер Ньеман, – представился комиссар, и его голос прозвучал чуточку слишком уверенно, как будто он репетировал перед зеркалом. – Это моя коллега, лейтенант Ивана Богданович.
Ивана только что реверанс не сделала, чувствуя себя соблазнительной, как выползший из-под раковины таракан.
– Я звонила вам сегодня, после полудня, – сипло произнесла она, вознамерившись доказать, что тараканы – тоже люди. Ей никак не удавалось отвести взгляд от шевелюры хозяйки дома. «Везет же некоторым!» – думала она, едва справляясь с досадой. Свои собственные волосы Ивана всегда мысленно сравнивала со щетиной швабры.
Лаура держала руки в карманах джинсов и смотрела на полицейских, переводя взгляд с одного лица на другое.
– Я не совсем понимаю… – произнесла она на безупречном французском. – Жандармы уже допросили меня…
Ньеман поклонился – по-военному сдержанно – и пояснил:
– Скажем так… быстро успехов в расследовании добиться не удалось, и нас прислали «на усиление»…
Лаура отодвинулась, позволяя им пройти. В огромной комнате не оказалось несущих элементов – ни стен, ни колонн, все пространство купалось в оранжево-рыжеватом свете.
В первый момент возникало ощущение пустоты, но, вглядевшись, глаза различали сундук, рояль, диван, а в центре – огромный гигантский камин, напоминающий перевернутый перископ. В стеклянных поверхностях отражались коричневые стволы и зеленые лапы елей…
– Стеклянный Дом! – представила свое жилище Лаура. – Мой прадед был фанатичным поклонником Баухауса. Он заказал строительство в тридцатые годы. Я обожаю это место.
– Кто был архитектором?
– Ученик Людвига Мис ван дер Роэ. Друг семьи. Он даже опередил своего мастера, который только в пятидесятых годах создал Кроун-Холл – здание архитектурного колледжа Иллинойсского технологического института и загородный дом для миссис Фарнсуорт, которая была возлюбленной Роэ…
Женщина произнесла имена и названия как нечто само собой разумеющееся, а Ивана даже имя и фамилию архитектора едва разобрала.
Графиня направилась к зоне гостиной, образованной диваном цвета охры и табуретами с сиденьями из переплетенных полос кожи. На полу лежала медвежья шкура.
– Юрген тоже жил здесь? – поинтересовался Ньеман, следуя за хозяйкой.
Графиня обернулась. Руки она так и держала в карманах, что придавало ей сходство с совсем юной девушкой.
– Странный вопрос… Нет, конечно, у него был свой дом во Фрайбурге.
Кивком подбородка Лаура указала на два табурета: это был скорее приказ, чем приглашение. Полицейские молча уселись.
– Так что вы хотите знать? – спросила графиня, устроившись напротив них на диване. Она зажала сложенные вместе ладони между коленями и подняла плечи, словно вдруг замерзла, и эта поза показалась Иване искусно рассчитанной. Темные глаза Лауры готовы были пролиться слезами, они держали собеседников на расстоянии, гипнотизировали, как звездное небо.
Лейтенант взглянула на Ньемана и получила подтверждение своим опасениям: этот Млечный Путь уже поглотил комиссара.
8
– Нам очень жаль, что приходится возвращать вас к болезненным воспоминаниям… – произнес Ньеман непривычно мягким тоном.
Они впервые вместе проводили допрос, и Ивана никак не ожидала от своего шефа подобной предупредительности. Неужели дело в возрасте? Или он тает, как масло на раскаленной сковороде, в присутствии красавицы-графини?
Вместо ответа Лаура фон Гейерсберг сделала нетерпеливый жест рукой: «Ближе к делу, старина…»
– Когда вы в последний раз видели Юргена?
– Как и все – в полдень субботы. Мы завтракали с гостями в охотничьем павильоне. Брат заглянул ненадолго – он терпеть не мог подобные мероприятия.
– Псовую охоту? – встряла Ивана.
– Нет, сопутствующие ей светские развлечения. Я тоже не большая их поклонница, но соблюдение традиций позволяет сохранять контакт с торговыми партнерами и влиятельными людьми земли Баден-Вюртемберг.
– После этого от Юргена не было известий? – снова взял слово Ньеман.
– Никаких.
– Ни звонка, ни эсэмэски?
Лаура фон Гейерсберг неприятно улыбнулась:
– Зачем вы спрашиваете? Я ведь уже ответила, разве нет?
Графиня была в курсе, что у майора уже есть распечатка звонков Юргена.
– Конечно, конечно. Последний звонок он сделал вам.
– Верно. – Лаура кивнула. – Около трех, в субботу.
– Что он сказал?
– Ничего заслуживающего особого внимания. Хотел знать, все ли в порядке с гостями, пообещал быть на ужине.
– Его отсутствие вас не встревожило?
Лаура развернула ладони, как листья лотоса.
– У Юргена была привычка исчезать… правда, не больше чем на сутки. И я знала, что он будет на охоте, завтра утром. Он ни за что бы ее не пропустил.
Ивана осознала, что ее правая нога трясется, как всегда, если она нервничала. Она давно – и пока безуспешно – боролась с комплексом маленькой жалкой обитательницы пригорода. Давняя глубокая душевная рана со временем нагноилась и породила большинство ее «гангрен» – ярость, ненависть, стыд…
– Но в воскресенье утром его не оказалось? – Она, как садистка, ударила по больному месту.
Лаура подняла глаза к потолку и заговорила неопределенным тоном, словно бы переместившись в параллельное пространство своих снов и желаний.
– Я думала, он появится в лесу. – Лаура понизила голос. – Юрген любил сюрпризы.
Ньеман «перехватил управление», желая помочь ей справиться с внезапным изнеможением и помешать Иване впасть в еще бо?льшую агрессию.
– Что вы можете рассказать о личной жизни брата? Он с кем-нибудь встречался?
Лаура достала пачку сигарет, предложила полицейским. Ньеман отказался. Ивана обрадованно кивнула, удивленная жестом графини и тем, что во «дворце» разрешают курить.
Женщины неожиданно почувствовали себя союзницами, и Ивана изменила мнение и о хозяйке дома, и о себе. Эта женщина – не зазнайка, а она сама – не хлам с помойки.
Несколько секунд Ивана наслаждалась вкусом табака. Комната почему-то стала напоминать ей армянскую церковь: мебель блестела, как оклады икон, а завитки дыма были похожи на курящийся ладан.
– Вам наверняка рассказали о его… экзотических вкусах, – сказала наконец Лаура, – но голову Юргену отрезали не за то, что он оттягивался в СМ-клубах…
– Вы, скорее всего, правы, но он мог встретить там опасного человека.
– Не мог. Это сообщество безобидно, хотя слухи о них ходят прямо противоположные.
Ньеман не стал комментировать ее мнение и задал следующий вопрос:
– Вы тоже там бываете?
– О чем вы?
– О садомазохистских заведениях и вечеринках.
Лаура улыбнулась – на сей раз по-настоящему, ее позабавило предположение полицейского. Она была удивительным созданием и проявляла все больше человечности и сердечной теплоты, что совершенно противоречило ее общественному положению и финансовому статусу. Графиня стала вдвое обаятельнее… если такое возможно.
– Легко понять, что вы не из наших мест, – бросила она.
– Почему?
