Адвокатские истории

Отец стал просить у матери деньги. Она ответила отказом. Мария стояла у двери кухни и увидела, как отец повернулся и схватил мать за волосы. Она вскрикнула от боли и в свою очередь резко повернулась через левое плечо. Никаких ударов она не наносила ему в живот. Только позднее Мария узнала, что в момент разворота у матери был в руке нож. Из-за того, что расстояние между ней и отцом было минимальное, нож попал ему в живот.

Из показаний дочери Жилевских было видно, что в дальнейшем мать действовала вполне разумно. Узнав о ранении, она предложила отцу вызвать скорую помощь. Когда он категорически отказался от помощи врачей, сама обработала рану перекисью водорода и заклеила ее лейкопластырем. Затем каждый день, пока был жив отец, она предлагала ему вызвать бригаду скорой медицинской помощи. Под разными предлогами он всякий раз отказывался. Первые три дня после ранения отец вел себя как обычно: кушал, пил спиртное, выходил на улицу по своим делам. Лишь за день до смерти сказал, что почувствовал себя хуже. Несмотря на его отказы, мама все-таки на четвертый день после ранения отца вызвала скорую помощь.

К сожалению, врачи не успели ему помочь.

Подсудимая каялась в том, что тянула с вызовом врачей для оказания мужу квалифицированной помощи. И только в этом признавала себя виновной. Но следствию этого было мало. Чтобы доказать, что причиной смерти В. Жилевского было его ранение ножом в живот, 15 раз проводились медицинские экспертизы трупа. Они показали, что после ранения из-за повреждения стенки желудка развился фиброзно-гнойный перитонит, повлекший смерть В. Жилевского.

В суде был допрошен эксперт Сорокин, который утверждал, что во время удара В. Жилевского в живот нож проник в его тело не менее чем на восемь сантиметров. Удар такой силы можно было нанести только умышленно! Следовательно, Л. Жилевская умышленно, то есть с целью нанесения тяжкого ранения, ударила мужа ножом в живот. На таком заключении основывалось обвинение.

Адвокату удалось убедить присяжных заседателей, что Л. Жилевская не имела умысла нанести тяжкий вред здоровью мужа, повлекший его смерть. Т.В. Гонова поставила под сомнение утверждение эксперта Сорокина. Она задала присяжным вопрос: возможно ли в проходе кухни, где с трудом умещались два человека, нанести удар такой силы, чтобы нож глубоко проник в живот пострадавшего? Затем добавила, что в жизни не всегда происходит так, как написано в книжках. Пассаж по поводу «книжек» был не случаен. Высказывая свою позицию, эксперт постоянно ссылался на математические расчеты и специальную литературу.

Кроме того, в деле было заключение другого медицинского эксперта о том, что при указанных Л. Жилевской и ее дочерью обстоятельствах невозможно нанесение глубокого колото-резаного ранения. Противоречивость мнений экспертов позволяла Т.В. Гоновой ставить под сомнение позиции государственного обвинения о том, что нанесенный подсудимой удар повлек образование серьезного глубокого ранения. Защищая подсудимую, адвокат предположила, что при вскрытии трупа эксперт мог повредить стенку желудка скальпелем. Если таким способом была повреждена стенка желудка умершего, то именно это обстоятельство могло ввести в заблуждение других экспертов. Выяснилось, что на стадии следствия этот вопрос не проверялся. По мнению Т.В. Гоновой, без такой проверки было проще обвинить Л. Жилевскую. При этом ни следователь, ни государственный обвинитель не задумывались над тем, что в случае осуждения будет сломана жизнь пожилой женщины.

В заключительной части своего выступления в судебном заседании Т.В. Гонова не удержалась и высказала ряд упреков в адрес следствия. Она отметила, что представленные доказательства вины Л. Жилевской односторонни, обвинение строится лишь на комиссионной экспертизе, которая, по ее мнению, вызывает вопросы и не способствует установлению истинного положения дел. «Досталось» от нее и государственному обвинителю за передергивание ответов подсудимой и сокрытие сведений, которые позволили бы присяжным заседателям принять правильное решение и вынести справедливый вердикт по рассматриваемому делу.

Только убежденный в своей правоте адвокат может набраться смелости бросить камень в огород правоохранительных органов, сказать, что из-за допускаемых их сотрудниками необъективных действий и выводов никто не застрахован от беспредела в отношении себя. Зная это, все русские люди помнят, что нельзя зарекаться от тюрьмы и сумы. Обращаясь к присяжным заседателям, Т.В. Гонова завершила свою речь следующими яркими фразами:

– Сегодня на скамье подсудимых пожилая женщина, в отношении которой обвинение доказало ее вину лишь в том, что она не вызвала скорую помощь раненому мужу. Завтра на скамье подсудимых может оказаться любой из нас абсолютно без каких-либо доказательств. Поэтому надо задуматься над сегодняшним днем, чтобы «завтра» не удивляться, почему принимаются незаконные решения, почему подсудимый может оказаться в тюрьме за преступление, которое не совершал. Я и моя подзащитная надеемся, что, несмотря на попытки государственного обвинения доказать ее вину, вы примете единственно правильное решение.

Эти слова, как говорится, услышали присяжные заседатели. В приговоре Суздальского районного суда от 27 марта 2019 года записано: Л.Ю. Жилевская признана невиновной в совершении вменяемого ей деяния. Поэтому в соответствии с пунктами 3, 4 статьи 302, пунктом 2 статьи 350 Уголовно-процессуального кодекса РФ она подлежит оправданию в связи с вынесением коллегией присяжных заседателей оправдательного вердикта за отсутствием в ее деянии состава преступления.

Сторона обвинения не согласилась с оправдательным приговором. В судебную коллегию по уголовным делам Владимирского областного суда поступило представление областной прокуратуры на этот приговор. Причем государственные обвинители – его подписанты (два прокурорских работника) – жаловались не на то, что суд присяжных не признал Л. Жилевскую виновной в совершении вменяемого ей преступления, а на то, что присяжные заседатели допустили процессуальные нарушения. Мол, из-за неточных вопросов, поставленных присяжным заседателям, оказалось, что оправдательный приговор суда был поставлен «на неясном и противоречивом вердикте».

Узнав об этом, Т.В. Гонова написала возражения на представление прокуратуры Владимирской области во Владимирский областной суд. Ссылаясь на статьи Уголовно-процессуального кодекса РФ, она показала несостоятельность прокурорского представления по всем его позициям. В ее возражениях содержался общий вывод о том, что в ходе судебного процесса не было допущено нарушений требования закона, которые могли повлиять на формирование мнения присяжных заседателей и повлекли бы необоснованное оправдание Л. Жилевской по предъявленному обвинению. Поэтому оснований для отмены оправдательного приговора нет.

Между тем именно на отмене этого приговора настаивала прокуратура. В своем представлении государственные обвинители утверждали, что коллегия присяжных заседателей была сформирована не в соответствии с требованиями закона, напутственные слова председательствующего судьи были сказаны не так, как надо. Кроме того, вопросы присяжным заседателям были сформулированы с лексическими неточностями и не были конкретизированы, что могло повлиять на содержание их ответов. А еще, по мнению прокуроров, сторона защиты неправомерно поставила перед ними частный (альтернативный) вопрос, так как подсудимая полностью отрицала вину по предъявленному ей обвинению. И наконец, прокуроры утверждали, что суд допустил нарушения при составлении протокола судебного заседания. В общем, прокуратура «вывалила» все, что можно, чтобы опорочить судебное разбирательство, заботясь не столько о законности приговора, сколько о защите чести своего мундира, пытаясь взять реванш в проигранном деле.

Чтобы проверить законность приговора, Владимирский областной суд был обязан рассмотреть все претензии прокуратуры к оправдательному приговору Л. Жилевской, а также возражения на них адвоката. Областной суд осуществляет такую проверку потому, что наделен правом отменить приговор. Естественно, если установит нарушения требований закона при его вынесении. Есть у этой судебной инстанции и право оставить приговор в силе. Естественно, если таковых не обнаружит.

Разбирательство в апелляционных инстанциях осуществляется открыто и гласно. В рассмотрении прокурорского представления Владимирским областным судом участвовали Т.В. Гонова и прокурор А.В. Каткова. Три судьи Владимирского областного суда в своем апелляционном определении отметили, что в соответствии со статьей 389.25 УПК РФ оправдательный приговор, постановленный на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей, может быть отменен лишь при наличии таких существенных нарушений уголовно-процессуального закона, которые ограничили бы право прокурора, потерпевшего или его законного представителя и (или) представителя на представление доказательств либо повлияли бы на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов или на содержание данных ими ответов. Основанием для отмены оправдательного приговора может быть также довод, если при неясном и противоречивом вердикте председательствующий не указал присяжным заседателям на эти недостатки и не предложил им вернуться в совещательную комнату для внесения уточнений в вопросный лист.

Судьи Владимирского областного суда пришли к выводу, что таких нарушений уголовно-процессуального закона при производстве по данному уголовному делу не было допущено. По их мнению, законность состава суда, рассмотревшего дело, сомнений не вызывает, поскольку требования подсудности были соблюдены, а передача дела на рассмотрение его судом с участием присяжных заседателей была обусловлена выбором данной формы судопроизводства самой подсудимой, обвинявшейся в совершении особо тяжкого преступления. Частью 2.1 статьи 30 Уголовно-процессуального кодекса РФ предусмотрена возможность рассмотрения таких дел с участием присяжных заседателей.

Апелляционный суд в своем определении написал, что предварительное слушание по делу проведено в установленные законом сроки. Судом установлено, что оправданная ознакомлена с материалами дела, ей своевременно вручена копия обвинительного заключения, разъяснены процессуальные особенности рассмотрения дела с участием присяжных заседателей. Из протокола судебного заседания видно, что формирование коллегии присяжных заседателей проведено в закрытом судебном заседании в соответствии с требованиями статей 327, 328 Уголовно-процессуального кодекса РФ. Что касается приведенных государственными обвинителями в апелляционном представлении доводов о том, что в формировании коллегии присяжных заседателей незаконно принимала участие помощник судьи Н.Е. Кулова, не отраженная среди участников процесса в письменном протоколе судебного заседания и в приговоре, то такой недостаток не может стать основанием для отмены приговора. Как видно из материалов дела, названный сотрудник суда по поручению председательствующего исполняла лишь техническую работу, связанную с оказанием содействия в подготовке и проведении судебного заседания. В частности, она составляла письменные списки явившихся кандидатов в присяжные заседатели в зависимости от их очередности явки в суд. Процессуальными функциями указанный работник не наделена и юридически значимых действий не совершала. В связи с этим необходимости указания о ней в протоколе судебного заседания не имелось. Объективных данных, свидетельствующих о том, что данный сотрудник, оказывая техническую помощь председательствующему, способствовала или могла способствовать формированию незаконного состава коллегии присяжных заседателей, апелляционная коллегия не установила.

По завершении формирования коллегии присяжных заседателей заявлений о роспуске коллегии ввиду тенденциозности ее состава от сторон судебного разбирательства не поступало, не заявляли об этом и сами присяжные заседатели. Отводы отдельным присяжным заседателям в ходе дальнейшего судебного разбирательства не заявлялись. В общем, областной суд пришел к выводу, что коллегия присяжных заседателей была сформирована в соответствии с требованиями Федерального закона от 20 августа 2004 г. № 113-ФЗ «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации».

Как говорится, по полочкам были разложены и иные претензии прокуроров к судебному заседанию, состоявшемуся в Суздальском районном суде Владимирской области. И все они оказались несостоятельными. Поэтому судьи апелляционной инстанции отразили в своем определении следующие выводы.

Первый. Принцип состязательности и равноправия сторон председательствующим соблюден, стороны не были ограничены в праве представления доказательств, все представленные доказательства были судом исследованы, заявленные ходатайства разрешены председательствующим в установленном законом порядке, и по ним приняты правильные, мотивированные решения. По окончании судебного следствия ни у кого из участников процесса, в том числе и у стороны обвинения, каких-либо ходатайств о его дополнении не было. Стороне обвинения была обеспечена равная со стороной защиты возможность довести до сведения присяжных заседателей свою позицию по делу.

Второй. Ошибочным был довод государственных обвинителей о том, что включенные в вопросный лист вопросы являлись неясными, не конкретизированными и не позволили присяжным заседателям дать ответы, отражающие объективную истину. Об этом свидетельствует как отсутствие со стороны старшины присяжных заседателей каких-либо просьб о разъяснении содержания вопросов, так и содержание самих ответов, несогласие с которыми не является основанием для сомнений в правильности вердикта.

Третий. Напутственное слово председательствующего, приобщенное к протоколу судебного заседания, соответствовало требованиям статьи 340 Уголовно-процессуального кодекса РФ. В нем председательствующий напомнила присяжным заседателям обо всех исследованных доказательствах, как уличающих подсудимую, так и оправдывающих ее. Она правильно, вопреки доводам апелляционного представления прокуратуры, изложила позицию защиты, частично признававшей вину Жилевской Л.Ю. в инкриминируемом преступлении и не ставившей вопрос о переквалификации ее действий на менее тяжкое преступление. Правильно председательствующая разъяснила порядок проведения совещания присяжных заседателей, подготовки ответов на поставленные вопросы, а также голосования по ответам и вынесению вердикта. Кроме того, она обоснованно еще раз напомнила, чтобы присяжные заседатели не принимали во внимание обстоятельства, которые не подлежат учету при вынесении вердикта. Как и требует закон, завершая напутственное слово, председательствующая напомнила присяжным заседателям содержание данной ими присяги, обратив внимание на то, что в случае вынесения обвинительного вердикта они могут признать подсудимую заслуживающей снисхождения.

Четвертый и, пожалуй, самый важный вывод. Вынесенный присяжными заседателями вердикт соответствовал требованиям статьи 343 Уголовно-процессуального кодекса РФ. Он является ясным и непротиворечивым. Поскольку вердиктом коллегии присяжных заседателей Жилевская Л.Ю. признана невиновной в совершении преступления, суд правильно постановил в отношении нее оправдательный приговор. Основанием для такого приговора стало вынесение коллегией присяжных заседателей оправдательного вердикта за отсутствием в ее деянии состава преступления.

Обоснованно признано за Жилевской Л.Ю. и право на реабилитацию. На основании изложенного суд апелляционной инстанции определил: приговор Суздальского районного суда Владимирской области с участием присяжных заседателей от 27 марта 2019 года в отношении Жилевской Любови Юрьевны оставить без изменения, апелляционное представление государственных обвинителей Добротиной А.М. и Каткова А.В. – без удовлетворения.

Обжаловать апелляционное определение областного суда в суд кассационной инстанции Владимирская областная прокуратура не рискнула, что было с ее стороны вполне разумно. Ведь и так почти три года потребовалось адвокату Т.В. Гоновой, чтобы доказать невиновность ее подзащитной в случившемся 18 сентября 2016 года несчастье.

«Врач не Бог»

Эти слова произнес в Симоновском районном суде города Москвы адвокат коллегии адвокатов «Союз московских адвокатов» Юрий Васильевич Новоселов. Он защищал врача-хирурга высшей категории, доктора медицинских наук, профессора А. Тягунова, которого обвиняли в причинении смерти по неосторожности гражданке И-вой. Ее доставили в больницу утром 19 августа 2014 года для лечения, но увы, спасти больную не удалось.

В тот злополучный день Тягунов заступил на дежурство в 16.00. Через 10 минут он уже осматривал пациентку. И не один, а с коллегой-хирургом О. Голяковым. Они пришли к выводу, что состояние больной было средней тяжести. Женщина была в сознании, разговаривала. Тягунов принял решение по ее консервативному лечению, то есть без перевода из хирургического отделения в реанимационную палату.

Повторный осмотр пациентки проводился через четыре часа. В третий раз Тягунов осмотрел ее за 10 минут до полуночи. Медсестра сообщила ему, что пациентке стало плохо. Хирург принял решение о необходимости проведения реанимационных мероприятий, которые проводились на протяжении 30 минут, но было поздно. И-ва умерла в 00 часов 40 минут 20 августа 2014 года.

Смерть пациента в больнице – чрезвычайное событие. Через неделю было организовано служебное расследование обоснованности действий Тягунова по лечению И-вой. Как выяснилось, после доставления пациентки в больницу дежурная бригада врачейхирургов недооценила тяжесть общего состояния больной, что повлекло за собой задержку ее перевода в реанимационное отделение. С 13 часов 15 минут до 16 часов 10 минут имела место задержка в оказании ей медицинской помощи (то есть до начала прихода Тягунова на дежурство).

Заметим, что непроведение лечебных мероприятий было обусловлено тем, что все врачи хирургического отделения находились на операциях. Претензии в несвоевременном переводе больной в реанимационное отделение были предъявлены и Тягунову. 14 октября 2014 года главный врач городской клинической больницы № 4 объявил ему выговор за недооценку тяжести общего состояния первичного осмотра И-вой, результатом чего стал несвоевременный ее перевод для интенсивной терапии в реанимационную палату.

Далее еще хуже. Дочь потерпевшей обратилась в правоохранительные органы. В отношении Тягунова и его коллеги по несчастью было возбуждено уголовное дело, затянувшееся почти на пять лет. Тягунова обвинили в совершении преступления, предусмотренного частью 2 статьи 109 УК РФ. Данной нормой Уголовного кодекса РФ к числу преступлений отнесено причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей. Наказание за это преступление может быть в виде ограничения свободы на срок до трех лет. И не только. Виновного суд может приговорить к лишению свободы на тот же срок, а также лишить его права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью в течение трех лет.

В общем, довольно неприятные последствия ждут тех, кто виноват в причинении смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей.

Защиту Тягунова в суде и на завершающей стадии расследования уголовного дела осуществляли адвокат В.В. Новоселов и его сын Юрий Васильевич. Они понимали, что нет смысла участвовать в споре медиков о правильности или неправильности поставленного Тягуновым диагноза больной и методов ее лечения. Этот вопрос вне сферы их компетенции.

В сложных уголовных делах, требующих специальных знаний, адвокаты подтверждают необходимость своего участия в их разбирательстве умением оценивать нормативные документы, которые регулируют определенную профессиональную деятельность, сопоставлять поведение специалистов, в данном случае врачей, на соответствие требованиям, содержащимся в ведомственных приказах и законодательстве. И не только. На основе такой аналитической работы адвокаты должны уметь делать выводы, которые следует использовать в качестве аргументов в защиту своих доверителей.

Отец и сын Новоселовы в полной мере обладают этими умениями. В прениях в судебном процессе в Симоновском районном суде города Москвы выступал Ю.В. Новоселов. Прежде всего, он дал характеристику личности подсудимого. Он обоснованно сказал, что Тягунов не только хирург с 25-летнем практическим стажем, но и крупный ученый, преподаватель, автор многочисленных научных работ, в том числе по проблемам кишечной непроходимости. Он человек, посвятивший всю свою жизнь хирургии, врач, оперирующий больных, врач, возвращающий своим пациентам здоровье.

Огромный практический опыт и глубокие знания в сфере своей деятельности позволяли Тягунову критически оценить заключения двух судебно-медицинских экспертиз и не согласиться с их выводами, которые были положены в основу обвинительного заключения. Поддерживая своего подзащитного, Ю.В. Новоселов поставил перед судьей вопрос: «Разве мог Тягунов отвечать за то, что происходит в больнице за четыре часа до его прихода на дежурство?» И сам ответил: «Конечно, нет, ведь он не был ответственным за организацию работы больницы в приемном покое».

Критически отнесся адвокат и к выводу о том, что выявленные дефекты при оказании медицинской помощи И-вой в виде несвоевременной, неадекватной консервативной терапии, непроведение оперативного лечения не стали причиной смерти пациентки, а лишь создали условия, в которых заболевание прогрессировало и привело к трагическому финалу. Этого вывода было недостаточно, чтобы признать действия Тягунова действиями, приведшими к смерти больной, и не говорили о его вине в случившейся трагедии.

В заключениях обеих экспертиз адвокаты не нашли ответа на вопрос: «Какие конкретно нарушения допустил подсудимый при оказании И-вой медицинской помощи, которые привели к ее смерти?» Указав на эти погрешности экспертиз, Ю.В. Новоселов дал им оценку, исходя из содержания правовых норм, имеющих отношение к данному судебному разбирательству. Он напомнил, что, согласно статье 5 Уголовного кодекса РФ, лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Следовательно, установление прямой причинно-следственной связи между действиями обвиняемого и наступившими общественно опасными последствиями является обязательным условием для обвинения лица в совершении преступления. Этот принципиально важный принцип уголовного права означает, что при отсутствии причинно-следственной связи между действиями врачей и смертью И-вой, установленной экспертами, не существует «обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу».

Данный вывод Ю.В. Новоселова был прелюдией для утверждения в суде тезиса о том, что обвинение базируется на судебномедицинской экспертизе, которая не установила причинно-следственные связи между действиями Тягунова и смертью пациентки больницы. Такая реальность исключает само наличие состава преступления!

Далее адвокат счел необходимым напомнить суду о том, что комиссия экспертов судебно-медицинской экспертизы руководствовалась устаревшим справочником 15-летней давности. Судя по их заключениям, Тягунов должен был использовать препараты, которые на протяжении последних 10 лет были запрещены к использованию на территории нашей страны. Ошибочность этих рекомендаций экспертов была подтверждена в ответах на запрос в Росздравнадзор трех независимых специалистов-гематологов, в том числе академика РАН В. Савченко.

Допрошенная в судебном заседании эксперт О. Седнева сообщила, что диагноз потерпевшей был поставлен правильно и Тягунов сделал все возможное для ее лечения при сложившихся условиях. Что касается ненаправления больной в реанимацию, то в нормативных документах не указано, в каких случаях хирурги обязаны это сделать. Да и после операции летальность оставалась высокой. Вот только не те препараты использовались для лечения больной.

Учитывая такую противоречивость выводов комиссии экспертов и выступившего в суде эксперта, адвокаты Новоселовы возбудили ходатайство о проведении повторной комиссионной экспертизы. Но суд отклонил это ходатайство. Кстати, так поступил и следователь, который вел предварительное следствие, когда защита просила провести повторную медицинскую экспертизу. Преодолеть это препятствие адвокатам не удалось, хотя их требование было законным и основывалось на статье 144 Уголовно-процессуального кодекса РФ. Не помогла и ссылка адвокатов на разъяснения Пленума Верховного Суда РФ «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве».

В заключительной части своего выступления, Ю.В. Новоселов отметил, что Тягунов избрал правильную тактику лечения И-вой. Более того, ее дочь сказала, что он добросовестно относился к своим обязанностям. В то же время она просила лишь не наказывать его строго. Все это позволило адвокату сделать общий вывод о том, что стороной обвинения не представлены доказательства совершения Тягуновым преступления по неосторожности. Он напомнил суду, что это преступление подразумевает совершение преступления по легкомыслию или небрежности. Тягунов же не мог допустить легкомыслие, то есть предвидеть возможность наступления общественно опасных последствий действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должен был предвидеть эти последствия.