скачать книгу бесплатно
И Лиза терпеливо ждала. Устроилась участковым терапевтом в районную поликлинику, вела прием, ходила по вызовам. Район был почти в центре, дома кругом стояли замечательные, именно то, что надо. И машины у подъездов впечатляли. Но вызывали ее, как правило, старики и старушки, а вовсе не молодые привлекательные мужчины, готовые немедленно влюбиться в красавицу-доктора.
К Дарье Степановне Кузьменко Лиза приходила часто, иногда даже без вызова. Тетка явно дышала на ладан, сердце ни к черту не годилось, а Лиза к работе относилась исключительно добросовестно. Именно так и надо к своему профессиональному долгу относиться, сразу для себя решила она, и этому правилу неукоснительно следовала.
Лизе нравилась интересная, еще совсем не старая женщина, которая имела все, чего так хотелось ей самой, и которая это все, то есть и прекрасную квартиру, и загородный дом, променяла бы на возможность нормально, не болея, жить и работать. Про загородный дом Лиза знала – Дарья Степановна как-то упомянула, что у них отличный особняк за городом, да только жить там она не может: пока «Скорая» доедет, можно и на тот свет отправиться.
Женщина поила доктора потрясающе вкусным чаем, дарила участковой дорогие духи и просила заходить почаще. Иногда Лиза встречала у Дарьи Степановны ее сына Славу, который вежливо и равнодушно здоровался, ласково целовал мать и убегал по каким-то своим то ли рабочим, то ли сердечным делам.
Странно, но Вячеслава Лиза никогда не рассматривала как потенциального мужа. А Виктора Федоровича стала рассматривать сразу, едва увидела. Сразу и всерьез.
В тот день она решила обязательно заглянуть к Кузьменко, ведь не была у Дарьи Степановны больше двух недель, и пора проведать даму. Но обход больных по вызовам затянулся, вовсю свирепствовал грипп, хотя официально эпидемия еще не была объявлена, и закончила Лиза поздно, в девятом часу. Вообще-то с районом ей повезло, в центре плотность населения значительно ниже, чем в окраинных спальных районах, поэтому у нее была возможность уделять каждому пациенту чуть больше внимания, чем районный терапевт в каком-нибудь Бибиреве. Она и уделяла. И ей было приятно, что больные это ценят.
В подъезд, где жили Кузьменко, Лиза вошла совершенно вымотанной, решила, что никакие чаи пить не станет и дольше десяти минут не задержится. Лифта она ждала вместе с высоким немолодым мужчиной, на которого от усталости почти не обратила внимания, хотя обычно мужчин от тридцати до пятидесяти лет украдкой разглядывала и даже как бы примеряла к себе. Она вышла на нужном этаже, протянула руку к кнопке звонка, но не успела позвонить – попутчик, вежливо улыбнувшись, слегка отодвинул ее и открыл дверь своими ключами.
– Елизавета Дмитриевна? – спросил он, догадавшись, кто перед ним, пропуская врача в квартиру. И опять улыбнулся. Чуть-чуть, почти незаметно.
Глаза у него были серые, усталые, и сам хозяин дома выглядел уставшим, было заметно, что улыбается мужчина через силу и больше всего хочет, чтобы докторша провалилась к чертовой матери.
– Да, – понимающе кивнула Лиза. И твердо пообещала: – Я на пять минут, не дольше.
Тут в прихожей возникла Дарья Степановна, удивленно ахнула и, увидев Лизу, защебетала. Лиза измерила ей давление, пульс, задала все полагающиеся вопросы, отказалась от ужина и пошла одеваться. Виктор Федорович – правда, тогда Лиза еще не знала, как зовут супруга больной, возник словно ниоткуда и, не глядя на нее, объяснил:
– Я вас провожу. Поздно уже.
Лиза начала отказываться, но мужчина не слушал, и только выйдя из подъезда, спросил:
– Вам куда?
– К метро.
Она ждала, что муж пациентки спросит, куда ей ехать, но тот не спросил. И вообще ни о чем не спросил, они так и шли молча, но, странное дело, Лизе было очень приятно идти по темной холодной Москве со своим молчаливым провожатым.
Уже у самого метро Кузьменко остановился, слегка придержав спутницу за локоть, и сунул ей в руки конверт. Лиза не сразу поняла, что он дает деньги, а когда уразумела, гневно вернула конверт.
– Я не поэтому к вам прихожу!
От обиды она чуть не заплакала, хотя и сама не поняла, почему и на что так обиделась. Деньги пациенты совали и раньше, и она никогда не отказывалась. В конце концов, духи, которые дарила ей жена этого мужчины, тоже стоили денег.
– Возьмите, пожалуйста, – попросил Кузьменко, глядя на нее как-то по-новому, словно открывая для себя.
Лиза помотала головой, и он снова придержал ее за локоть, снова попросил:
– Возьмите. Я очень вам благодарен за Дашу, и мне хочется вас хоть чем-то вознаградить за работу. Купите себе какую-нибудь ерунду.
Мужчина улыбнулся как-то виновато, и Лиза не выдержала, тоже улыбнулась. Он взял ее за руку, сунул в пальцы злополучный конверт и, чуть помешкав, поцеловал замерзшую ладонь. Потом быстро кивнул, словно разозлившись на себя, и, не оглядываясь, пошел назад. А Лиза неожиданно подумала, что он, скорее всего, никогда не изменял своей Даше.
В конверте оказалась тысяча долларов, огромная по тем временам для участкового терапевта сумма.
Лиза ехала в полупустом вагоне, вспоминала, как хорошо было идти рядом с высоченным Кузьменко, как робко тот поцеловал ей руку, и отчаянно завидовала старой больной Дарье Степановне. Не то чтобы она сразу влюбилась в уставшего дядьку с серыми глазами, просто ее мечта об обеспеченном и надежном муже обрела четкую телесную оболочку.
А теперь… теперь ее мечта воплотится для другой. Для Светки.
* * *
Мила любила домашнюю работу. С удовольствием готовила, с удовольствием убирала квартиру, чего Костя никак не мог понять и все шесть лет их брака навязывал жене домработниц. Но Мила решительно отказывалась. Зачем? Ей не трудно все сделать самой. Вот чего ей действительно не хотелось, так это ходить на службу.
Окончив институт, она недолго проработала младшим научным сотрудником в известном НИИ, куда ее устроил отец. Этого недолгого времени сполна хватило, чтобы навсегда отбить охоту вставать в половине седьмого, наспех краситься, а потом целый день слушать бесконечные разговоры сослуживцев, которые ее совсем не интересовали, о семьях, о грядущих повышениях и сокращениях и еще черт знает о чем. Отец, проректор одного из крупных вузов, хотел, чтобы дочурка занималась наукой, но никакая наука Милу не привлекала. И когда представилась возможность выйти замуж за Костю, девушка не раздумывала. Она хотела быть просто женой. Ей нравился Костя. И очень нравилось, как красиво тот за ней ухаживает: с неизменными цветами, с походами в рестораны, на выставки и в театры. Тогда она не любила Костю, а вот сегодня отчего-то впервые задалась вопросом, любит ли его сейчас. Вопрос был глупым и ненужным, но Мила не могла от него отвязаться. Она заботилась о муже, ждала его с работы, волновалась, когда Костя задерживался или болел, но любить…
Раздался телефонный звонок, и Мила обрадовалась, отключаясь от дурацких мыслей.
– У меня печальная новость – Тамара умерла, – огорошила ее Лера. – Ты уже в курсе?
– Н-нет, – протянула Мила. – Откуда же мне знать?
– А мне Ира сказала. Тамара сегодня на работу не вышла, а когда кто-то поехал к ней домой, нашел ее уже мертвой. Ну, насколько это Ире известно. А Костя на какой-то конференции, да?
– Да, – подтвердила Мила, – на конференции.
Положила трубку и задумчиво прошлась по квартире. Тамара была Костиной подругой с юности, уже сто лет. Мила видела ее редко, разве что на днях рождения мужа, и не хотела бы видеть совсем. Тамара явно терпеть не могла жену Константина, и Мила платила женщине тем же. Сначала скрытая Тамарина неприязнь очень обижала, но потом Мила научилась не обращать внимания. Ну, почти привыкла.
На любую Милину фразу Тамара кривила губы, словно кроме абсолютного вздора супруга друга юности не в состоянии произнести ни слова. А Мила, между прочим, окончила школу с золотой медалью, институт с красным дипломом, прекрасно владела тремя иностранными языками и была вполне способна поддержать беседу на любую тему. В конце концов в ответ на ехидную Тамарину мимику она научилась понимающе улыбаться. Правда, сначала пыталась поговорить с Костей о неприятной манере его приятельницы. Но тот ее словно не понимал. Впрочем, может быть, и в самом деле не понимал.
Сегодня муж пришел рано, намного раньше обычного – видимо, после конференции на работу уже не стал заезжать, и Мила, услышав, как поворачивается ключ в замке входной двери, выбежала в прихожую. Константин выглядел не таким измученным, как вчера.
– Ты знаешь, что Тамара умерла? – дождавшись, когда муж, как обычно, поцелует ее, спросила Мила.
– Н-нет, – совсем как она недавно, протянул тот.
Костя казался удивленным, но Мила отчетливо поняла – знает. Она уже давно умела чувствовать настроение супруга, врать ей было бессмысленно.
– У меня мобильный выключен был. Я его отключил, когда доклады начались, – пустился в объяснения Константин и зачем-то даже продемонстрировал ей свой телефон, достав его из кармана плаща. А потом спросил, как ей стала известна печальная новость.
Затем они разговаривали просто так, ни о чем, но у Милы стучало в висках – знает. Да, да, Костя, когда пришел, уже знал, что Тамары больше нет. Откуда? И почему пытался скрыть это?
Почему-то ей стало так страшно от Костиного вранья, словно Костя мог быть причастен к неожиданной Тамариной смерти. «Чушь, глупость! – осадила себя Мила. – Подобного не может быть! Я просто никак не успокоюсь из-за собаки…»
* * *
Казанцев разглядывал потолок и, казалось, ни о чем не думал. Но на самом деле думал, конечно, и мысли были неприятные. Среди работников электростанции ходили упорные слухи, что надбавки к окладу, которые составляли значительную часть зарплаты, будут сокращать. Если так, то он станет получать меньше Леры, а допустить этого ни в коем случае нельзя. Самым лучшим вариантом тогда будет перейти в Сетевую компанию, но именно диспетчером, никакой другой должности, тем более связанной с бумажной волокитой, Александр категорически для себя не желал. Уходить со станции не хотелось. Он поступил туда, еще будучи студентом. Начинал монтером, и работа ему нравилась. Работа и сейчас ему нравится, не радует лишь зарплата.
Очень хотелось спать, но снова заснуть вряд ли удастся. Сашу разбудила мать, которая звонила ему домой, то есть в квартиру Лериных родителей, где жил сын, только днем, когда Леры не было. Сегодня он разозлился: отдохнуть получилось не больше двух часов. А ведь мать прекрасно знала, что сын пришел с ночной смены. Позвонила и, как обычно, принялась жаловаться на здоровье. Александр слушал вполуха, потому что давно привык к ее постоянным жалобам. Собственно, другой он ее и не помнил. И прекрасно понимал, что большинство болезней родительницы, если не все, выдуманные. Насторожился только тогда, когда она заговорила о новом чудодейственном средстве, помогающем всем и от всего. Название, правда, сразу же забыл, а вот цену запомнил. Цена впечатляла. Если зарплату все-таки понизят, с покупкой лекарства возникнут большие проблемы.
Желания матери поболеть Саша никогда не понимал, хотя давно перестал удивляться.
– Пойми, женщине просто хочется внимания, – объясняла ему Лера. – Звони ей почаще. Заезжай, посиди, поговори о чем-нибудь.
Казанцев посмотрел на часы и заволновался – Лера уже должна быть дома. Но ее нет. Что-то стряслось? Судорожно потыкал в кнопки мобильного, но автоматический голос сообщил, мол, абонент временно недоступен. Александр быстро оделся и отправился встречать Леру к метро.
Его настоящей болью было то, что мать Леру терпеть не могла. Прямо об этом не говорила, но он чувствовал. Вернее, совсем давно, когда только-только представил ей подругу, родительница стала высказывать свое мнение о девушке, но он пресек ее речи сразу и навсегда.
Саша достал из кармана часы и по-настоящему испугался – почти восемь, а Леры все еще нет. Тут он наконец увидел ее среди выходящих из метро людей, шагнул к ней, обнял, уткнувшись в пушистые волосы, и только сейчас заметил, какой сегодня выдался хороший, по-настоящему весенний вечер.
По дороге к дому Лера что-то рассказывала, но Казанцев почти не слушал, вернувшись мыслями к работе, зарплате и новому лекарству матери.
Лера была рядом, и все трудности казались преодолимыми.
* * *
День выдался суматошный. Неожиданно выяснилось, что для партии продукции, которую необходимо сдать в мае, не хватает сырья, и Света долго обзванивала поставщиков, ругалась с ними, просила, умоляла. Только к концу рабочего дня вспомнила, что с утра ничего не ела. И поняла, что смертельно устала.
– Хотите, кофе сделаю, Светлана Леонидовна? – сунулась в кабинет Катя. – А могу в булочную сбегать, пирожков купить. Хотите?
– Спасибо, не надо, – отказалась Света, оценив заботу секретарши. Ведь слышала, как та договаривалась с кем-то о свидании сегодня вечером. – Спасибо, иди домой.
Не хватало еще, чтобы секретарша торчала здесь. Тогда поговорить с Виктором просто так, без посторонних, не получится.
Светлана с удовольствием потянулась, закинув руки за голову, закрыла глаза, глубоко и размеренно подышала и, почувствовав, как усталость отступает, направилась в кабинет директора. Катя, к счастью, уже ушла, можно было не бояться, что сунется в неподходящий момент. Естественно, ничего лишнего Света и Виктор на работе себе не позволяли, но близкие отношения не скроешь, и секретарше лучше не сидеть за дверью.
Кузьменко заулыбался, подняв голову от бумаг и наблюдая, как Светлана идет к нему через небольшой кабинет. Поймал, протянув руку, ее за талию, усадил к себе на колени.
Он тоже очень устал и тоже, скорее всего, ничего не ел с самого утра. Однако сидеть вот так, обнявшись, было настолько хорошо, что не хотелось не только уходить, но даже шевелиться.
Может, плюнуть на все, подумала Света, и поехать к Виктору? Вообще-то она решила не появляться у него, пока мужчина не разродится наконец нормальным предложением, но… Что они, дети, прятаться ото всех? Стесняются секретарши, его родных… Надоело!
Мобильный, брошенный на стол, напрягся и зарычал, Виктор протянул к трубке руку, слегка отодвинув Светлану.
Лиза, поняла она. Никак в покое не оставит. Стерва.
Лиза говорила что-то про дочку Дашу. Света старалась не слушать, но в тихом помещении все равно было слышно.
– Свет, – виновато произнес Виктор, бросив телефон назад на стол, – Даша заболела, я должен ехать.
Ей было ясно как божий день, что никто ничем не заболел и что Лиза использует любой предлог, лишь бы не дать Виктору возможности побыть с ней, со Светланой.
– Что с малышкой? – участливо спросила она про маленькую внучку своего избранника.
– Лиза не понимает и нервничает. Она же не педиатр.
Тут Виктор Федорович подумал, что изрядно сомневается в компетентности невестки как доктора вообще. И всегда сомневался, поэтому к покойной жене вызывал совсем других врачей, которым много платил и на которых выходил исключительно через знакомых. Кузьменко чуть вслух не ляпнул о своих мыслях, но вовремя остановился – ругать невестку он себе не позволял. Добавил только:
– Температура небольшая, простуды вроде бы нет, но Дашка капризничает, плачет.
– А врача Лиза вызвала?
– Нет. При такой температуре неотложку вызывать глупо, а участкового поздно.
Мужчина спешно натягивал плащ, проверял, не забыл ли ключи и телефон. Света тихонько покачала головой, восхищаясь находчивостью его невестки. Что может быть проще? Всего и надо-то сказать, что заболела внучка, и любящий дед обязательно кинется к больному чаду. Виктор внуков любил, беспокоился о них, и его реакцию просчитать не стоит особого труда.
Господи, неужели он не понимает, что Лизе нужно только одно – чтобы свекор был с ней, а не со Светланой?
Конечно, не понимает. И самое печальное, что она не знает, как ему это объяснить.
– Хочешь, я тебя подвезу?
– Нет, Витя, спасибо. Езжай. Я сама доберусь. И позвони, если с Дашкой что-то серьезное.
– Угу.
Любовник чмокнул ее в нос, потом около уха, и она почти физически почувствовала, что мысленно он уже не здесь, а где-то там, с якобы больной внучкой. Вернее – с Лизой. А ведь совсем недавно казалось, что у нее все получилось…
Сразу после новогодних каникул Света явилась на работу в новых сапогах. Сапоги были красивые и жутко дорогие, на высоких каблуках, совершенно непригодных для московской зимы и обледенелых тротуаров. Делать в каникулы было совершенно нечего, Светлана болталась по магазинам, купила понравившуюся обувку и не смогла устоять перед соблазном покрасоваться в ней на работе. Днем она с удовольствием крутила ногами перед Катей и бухгалтершей Раисой Николаевной, а вечером, спускаясь почти в темноте с крыльца офиса, не устояла, поехала по скользким ступенькам вниз и грохнулась, очень больно приложившись бедром и локтем. Не видя, что сзади идет Виктор Федорович, попыталась, чуть не кряхтя, встать, но начальник как-то сразу оказался рядом и легко и обидно, как мешок с тряпьем, поднял ее. И тут же торопливо стал всю ощупывать – на предмет переломов, видимо.
– Не надо, – чуть не оттолкнула его Света, – со мной все в порядке.
Вот тут и выяснилось, что один из великолепных каблуков сломан. А поскольку в тот день она приехала на метро, шефу пришлось отвезти ее домой. Ему давно уже хотелось ее проводить. К тому времени ему уже хотелось быть с ней и видеть ее постоянно, и Света это знала.
Сидеть на ее маленькой кухне ему было хорошо. И потом, ночью, мужчине тоже было хорошо. Может быть, от того, что у него давно не было женщины, может быть, еще почему-то. Одним словом, к утру Светлана знала, что отныне может делать с Виктором Федоровичем что хочет.
Тогда она не сомневалась, что очень скоро станет его женой.
Она и сейчас не сомневалась. Но… Лиза оказалась серьезным противником.
Пятница, 23 апреля
В вестибюле здания висел некролог, и Лера присоединилась к небольшой кучке людей, стоящих перед большой фотографией главного бухгалтера. На столе под снимком в траурной рамке стояли в вазочке красные гвоздики. На портрете Тамара Станиславовна получилась хорошо, настоящей красавицей, и Лера опять подумала, как неожиданна ее смерть.
– Вот ведь ужас какой! – тихо произнесла рядом Алла Борисовна. – Я только в понедельник ее видела, мы с ней еще потрепались немного.
Алла Борисовна работала в институте давно, наверное, всю жизнь, и Лере часто казалось, что эта женщина знает и помнит всех, кто хоть когда-нибудь появлялся в здании.
– А отчего она умерла, Алла Борисовна?
Та слегка потянула ее за рукав в направлении лифтов и, когда они отошли от реденькой толпы, тихо сказала:
– Говорят, что отравилась, но я не верю.
– Что?! – ахнула Лера. – Бред какой!
Сама она главного бухгалтера знала мало, но о жестком характере ясноглазой Тамары Станиславовны была вполне наслышана от подруги Иры.
– Вот именно, бред. Она была… боец.
– Так, значит, ее убили?
– Что вы, Лерочка! – опешила Алла Борисовна. – Я совсем не это имела в виду. Человек в любом возрасте может умереть скоропостижно. А мог иметь место и просто несчастный случай.
– А… почему же пошли слухи, что Тамара Станиславовна отравилась?
– Всех дур не переслушаешь! – резко ответила Алла Борисовна. Женщине явно не хотелось откровенничать на эту тему, и она перешла совсем на другие, заговорила о служебных делах.
