скачать книгу бесплатно
– Извините, пожалуйста, я постараюсь так больше не поступать, – пообещал Демагог.
– Да ладно… – простил незлобивый сосед. – С кем не бывает! Кстати, меня Минтаем зовут. Сторожевой кот Минтай – если полностью, – представился он.
– Как? – опешил Демагог. – Но ведь минтай – рыба! Я ее на обед ем…
– Да знаю, что рыба! – сокрушенно махнул лапой Минтай. – Только вот и меня тоже… как рыбу эту назвали. Тут, Демагог, такая вышла история…
«Сторожевым котом Минтаем» новый приятель Демагога стал следующим образом.
Его мама, беспородная серая Муська, жила у дворничихи Никитичны и регулярно, по два раза в год, одаривала свою хозяйку несколькими котятами. Сердобольная Никитична не могла взять грех на душу и новорожденных, как некоторые, не топила. Она раздавала их своим знакомым или же просто жильцам дома, двор которого убирала. Правда, делать это с каждым днем становилось все труднее, потому что мода пошла на животных породистых, а Муська была обыкновенная городская дворовая кошка и рожала самых обыкновенных, серых, как асфальт, который подметала Никитична, котят-дворняг. Поэтому и хозяева находились для них далеко не всегда самые лучшие. Хорошо если какая-нибудь бабушка-пенсионерка приласкает-обогреет. Но чаще попадались люди непутевые, которые не то что кошку, а иногда ребенка-то собственного покормить забывали.
Ну а Минтай попал к слесарю Федякину из того же ЖЭУ, где служила Никитична.
Когда дворничиха принесла ему котенка, Федякин только-только открыл поллитровку и горлышком бутылки целился в один из сдвинутых перед ним стаканов нескольких товарищей, забежавших к нему на огонек после трудового дня. Поллитровка, судя по всему, была в этот вечер не первой, потому что собутыльники животине как-то чересчур обрадовались. Котенок тут же пошел по рукам, а кто-то даже предложил новому «корешу» тоже капнуть граммулечку.
«Я вам капну!» – сурово осадила мужиков Никитична.
Тогда Федякин поставил перед котенком початую банку консервов «Минтай в масле».
«Раз пить тебе нельзя – хоть закуси», – сказал он.
Консервы котенку понравились, и он стал их с аппетитом уплетать.
«Во мечет!» – одобрительно зашумели товарищи Федякина, а тот, кто предлагал котенку «капнуть граммулечку», посоветовал слесарю: «Ты его, Федякин, Минтаем назови. Самая для него подходящая кликуха».
Так и стал котенок Минтаем.
Федякин был, в общем-то, неплохим человеком. Правда, любил пить вонючую жидкость, от которой огнем обжигало горло, перехватывало дыхание и лезли на лоб глаза. (Однажды, когда хозяин спал, Минтай запрыгнул на стол и из любопытства лакнул пару раз из недопитой рюмки). Гадость эту Минтай сразу же возненавидел от всей души. А заодно и тех, от кого ею пахло. Если не считать Федякина. Федякин был исключением. Родной все-таки, хозяин! Да и кота он не обижал, по-своему даже и любил: не забывал вместе с бутылкой купить на его долю «Минтая в масле».
Другое дело – собутыльники Федякина. Их Минтай, как хорошая собака, чуял издалека. Они еще только подходили к дверям подъезда, а Минтай уже выгибал спину дугой и угрожающе шипел. Когда же гости появлялись на пороге, норовил цапнуть за ногу или руку, если кто делал попытку его погладить.
«Ишь, ты! – удивлялись собутыльники. – Он тебя, Федякин, будто пес охраняет. Сторожевой котяра! С таким замка не надо. Никакой вор не пройдет!»
С тех пор и пошло: сторожевой кот Минтай – и все тут!
– Теперь и сам иногда начинаю верить, что сторожевой, – вздохнул Минтай, – хотя и понимаю, что таких не бывает.
– А у вас здесь тоже дача? – поинтересовался Демагог.
– Да. Мы с Федякиным ваши соседи. По трубе возле канавы – граница участков.
– А что такое «слесарь-водопроводчик»? – спросил Демагог, посмотрев на трубу возле канавы, которую он недавно перепрыгнул, и вспомнив, что именно так отрекомендовал Федякина Минтай.
– Водопроводчик – главный человек по воде, – пояснил сосед.
– Как по воде?
– А так. Если, например, у вас на кухне или в ванной кран сломался, надо звать Федякина, потому что он по этим делам мастер и в два счета все сделает. А если не вызовите, то вас затопит, – сказал Минтай, и было видно, что он за хозяина сейчас гордится.
– Минтай, холера бродячая, ты где? – раздался позади них хриплый мужской голос. – Жрать иди! Банку уже открыл!
– Федякин!.. – встрепенулся Минтай и заторопился. – Обедать пора. Пока! Заходи. Или я к тебе…
Минтай затрусил по дорожке вглубь своего участка. Демагог посмотрел ему вслед и вдруг почему-то пожалел, что не его хозяин-профессор, который знает, кажется, все на свете, но сам не умеет починить кран, – «главный человек по воде».
Глава 4. Будем знакомы, господин Лорд!
Демагога обедать еще не звали, поэтому домой он не спешил. Он неторопливо двинулся вдоль канавы, которая уходила куда-то далеко-далеко, теряясь среди мать-мачехи и подорожника.
Демагог уже начал присматривать укромное местечко, чтобы подремать в тенечке, как вдруг прямо над головой услышал грозное: «Р-р-р!..».
Кот вздрогнул, шерсть у него на загривке непроизвольно вздыбилась. Подняв голову, он увидел прямо перед собой огромного светло-коричневого дога.
– Кто такой! – прогавкал пес.
– Я? Кот! – ответил Демагог и, словно бы в доказательство, распушил свой великолепный, как у белки, хвост.
– Вижу, что не собака, – насмешливо оскалил дог страшные клыки. – Я спрашиваю: откуда взялся и по какому праву топчешь землю чужого участка?
Демагог вспомнил недавние наставления Минтая по поводу границ и подумал, что, наверное, он опять их нарушил, и гнев пса, видимо, справедлив, тем более что собаки – животные действительно сторожевые и самой природой призваны охранять свои территории. (Демагог знал это еще и потому, что по субботам смотрел вместе с Наташей постоянную телепередачу о собаках).
В теперешнем его положении, вероятно, благоразумнее всего было бы дать деру или стремглав взобраться на ствол ближайшего дерева. Но, во-первых, никаких деревьев на участке не наблюдалось, а во-вторых, Демагог чувствовал свою вину, и уйти просто так, не извинившись, ему не позволяло воспитание. Ко всему прочему, пес ему просто нравился. Перед ним сидел не какой-нибудь дворовый олух-пустобрех, а редкой породы дог, в котором ощущались и ум, и сила, и благородство.
Демагог не ошибался. Строгий пес действительно был умной, благородной, а еще и образованной собакой. Он с отличием окончил школу высшего собачьего мастерства, побеждал на разных выставках и соревнованиях. Его воспитывали в строгих правилах собачей чести и дисциплины, поэтому и в других животных он не терпел нахальства и разгильдяйства.
– Прошу меня извинить, – вежливо сказал кот, – но я на даче первый день, и пока не очень хорошо изучил здешние порядки. Если я сделал что-то не так, простите, пожалуйста…
Готовый вырваться устрашающий рык, от которого уходила душа в пятки не только у кошек, но и многих-многих собак и даже людей, так и застрял в пасти изумленного дога. Таких учтиво-вежливых, готовых осознать свои ошибки котов он еще не встречал. С нескрываемым интересом пес уставился на пришельца. И сразу вспомнил про Котофея Ивановича из сказки, которую его хозяин перед сном читал внучке. Слушая, девочка допытывалась у деда:
«А Котофей из сибирских лесов пушистый? А он полосатый? А хвост у него трубой? А он на тигра похож?..». Стоявший сейчас перед ним котище словно бы разом отвечал на все вопросы маленькой его хозяйки.
– Ну хорошо, – после некоторой паузы согласился дог. – Будем считать, что поступок совершен непреднамеренно.
– Это больше не повторится! – заверил Демагог.
– Ладно, – совсем смягчился пес. – Раз зашел, давай знакомиться.
– С удовольствием! – сказал кот и, протянув лапу, представился: – Демагог.
И снова поверг благородного пса в изумление.
Да, воспитанная собака, если ее попросят, обязана подать лапу. Но чтобы то же самое проделывала кошка… Впрочем, решил дог, еще раз осмотрев пушистого красавца, от этого, наверное, можно и не такого ожидать.
– А я – Лорд! – отрекомендовался он и в свою очередь протянул лапу.
– Очень приятно! – промурлыкал Демагог и со знанием дела поинтересовался (не зря же телепередачу о собаках смотрел): – У вас, мне кажется, отличная родословная?
– О, да! – с уважением посмотрев на необычного кота, подтвердил пес. – Мои предки – чистокровные английские доги до десятого колена!
– А я – сибирский тигровый, – объяснил Демагог. – Тоже редкая порода…
Они поболтали еще немного о том, о сем и расстались совсем приятелями.
Кое у кого из юных читателей, наверное, уже вертится на языке вопрос: как же собака и кошка могут так запросто друг с другом разговаривать – ведь языки-то у них разные? Ну, во-первых, не настолько уж и разные, чтобы коту совсем не понимать, о чем лает пес, и наоборот. А во-вторых, животные и звери разных пород при нужде общаются с помощью особого, понятного для всех них языка, который можно сравнить с международным человеческим языком эсперанто. Но если человеку эсперанто нужно учить специально, то животных такому связующему языку обучила с рождения сама природа. Так что, юные мои друзья, не удивляйтесь, если и дальше в повести кошка вдруг заговорит с собакой или каким-нибудь другим животным.
Глава 5. Пуфик, Пуфик, отзовись!
Как учтивый хозяин Лорд проводил гостя до калитки и показал, в каком направлении идти.
Неспешно ступая по мягкой траве, которой заросла улица Счастливая, Демагог, находясь под впечатлением от встречи с благородным догом, размышлял:
«Вот говорят – как кошка с собакой… Вражда, говорят, между ними… А, помнится, Наташа как-то рассказывала, что у ее подруги кошка вместе с собакой живут. И ничего. Уживаются. Без вражды. Значит, можно, если захотеть…»
Он уже подходил к своей даче, когда с пригорка напротив донесся протяжный и высокий, слегка дребезжащий женский голос:
– Пу-фик! Пу-фи-чек! Пу-финь-ка! – звал он. – Где ты, мой маленький?
Демагог прислушался, соображая, кому могли дать такое имя. Само слово коту было знакомо. Пуфик – низенькая, с мягким плюшевым сиденьем табуреточка – стоял в комнате Наташи рядом с ее кроватью. На пуфике кот любил вздремнуть после обеда. Неужели голос звал этот самый пуфик-табуреточку?
Демагог добрался до своей калитки, протиснулся под ней, но сразу к крыльцу не пошел, а, обогнув, дом с фасада, очутился в тени смородиновых кустов, росших на этом краю огорода.
– Пу-фик! Пу-фи-чек! Пу-финюш-ка! – снова раздалось с пригорка. – Где же ты, моя кисонька?
«Кисонька? – удивился Демагог. – Неужели кошке табуреточную кличку дали?»
– Да здесь я, здесь… – вдруг услышал он недовольное ворчание совсем рядом с собой и увидел под веткой смородины незнакомого белого кота.
Пушистый и упитанный, он безмятежно лежал на прохладной черной земле и таращился на Демагога невинными голубыми глазами. Увидев хозяина участка, он не вскочил, не поспешил убраться восвояси, а лишь слега вытянул навстречу белоснежную свою мордочку с розовым сердечком носа и дружелюбно шевельнул хвостом: привет, мол, парень, располагайся рядом.
Если бы Демагог встретил этого белоснежного кота часика два назад, когда только начинал свой обход, то такое поведение незнакомца воспринял бы, вероятно, как должное, но сейчас… Теперь у него появился кое-какой опыт новой жизни: ему уже было известно, что такое «граница» и «своя территория».
Демагог присел, приготовившись к прыжку. Черные его зрачки сузились, стали похожими на семечки. Между подушечек лап показались острые кривые когти…
До белоснежного кота наконец дошло, что дело принимает серьезный оборот, и он попятился назад. Однако Демагог не мог позволить так просто уйти.
– Ты кто такой и по какому праву разгуливаешь по моей территории? – угрожающе спросил он.
– Я не разгуливаю, я лежу, – миролюбиво уточнил белоснежный гость.
– У тебя что – своей дачи нет?
– Есть. Вон там она, на пригорке, напротив.
– Там и валяйся.
– Там не могу.
– Почему?
– А вон слышишь? – мотнул белоснежный головой в сторону пригорка.
– Пу-финь-ка! Ко-тик! Иди, родненький, домой, молочка налью свеженького, деревенского… – продолжал звать-умолять слегка дребезжащий женский голос.
– А-а… Так это ты – Пуфик! – догадался Демагог.
– Я, – подтвердил белоснежный. – И так всегда, – сокрушенно вздохнул он. – Как отправляюсь гулять, так начинается… Куда ни пойдешь, только и слышишь: Пуфик да Пуфик. Заколебала! Шагу свободно не ступить…
Пуфик жаловался на судьбу, а Демагог, уде забыв, что минуту назад был готов броситься на незнакомца, сейчас искренне сочувствовал ему.
Страдания Пуфика были ему понятны, хотя на жизнь у профессора жаловаться было вроде бы грех. Там его все любили, он всех – тоже. Хотя к каждому относился по-разному: профессору, как мы уже знаем, помогал работать; без его жены и Наташиной мамы – жизни вообще себе не представлял, потому что она всю семью, и его в том числе, кормила завтраком, обедом и ужином; с Наташей, большой выдумщицей на разные игры и забавы, было просто весело. И все бы ничего, да тесно было коту в квартире. Сковывали бетонные стены, преграждала путь в другой мир входная дверь, за которую он при каждом удобном случае норовил выскользнуть сначала на лестничную площадку, а там…
Там была свобода, там можно гулять самому по себе, там шла совсем иная жизнь, которую он мог наблюдать лишь через оконное стекло.
Демагог любил свою семью. Оказавшись на свободе, погуляв вдоволь, он обязательно вернулся бы назад, но Наташа с мамой очень боялись, что он не найдет домой дорогу или кто-нибудь его украдет, а потому следили за ним пуще глаза. И только на даче Демагогу удалось впервые улизнуть от бдительного ока своих хозяев.
– Думал на даче вольно погулять, – продолжал про свое Пуфик. – А тут то же самое: «Пуфик, не лезь на грядку. Пуфик, не ходи по лужам…» – передразнил он свою хозяйку.
– Пу-у-фик!!! – повис в знойном мареве плачущий возглас. – Куда же ты запропастился?
– Ладно, пойду, пожалуй, – поднялся белоснежный. – Жаль ее все-таки. Вообще-то она добрая. На своей подушке спать разрешает. И кормит прилично. – Он секунду помолчал и добавил: – А что к тебе на участок забрел – извини. Раньше тебя тут не было, ничейная, получается, была территория, вот я и спасался. Залезу в кусты и отлеживаюсь. Да, а как тебя зовут?
– Демагог… Хотя можно просто Дима.
– Ну, пока, Дима! Пойду. Еще увидимся. Приятно было познакомиться.
И с неожиданной для его упитанной фигуры прытью Пуфик юркнул в гущу смородиновых кустов. А через несколько мгновений его белую спину Демагог увидел уже на склоне пригорка.
– Пуфинька вернулся!!! – тут же ударил в уши радостный вопль, который невольно заставил подумать Демагога о том, что, наверное, и его тоже заждались.
Его действительно потеряли.
– Кыс-кыс-кыс! – жалобно звала Наташа, заглядывая в борозды между грядками.
– Я же говорила, смотри за ним как следует, – отчитывала дочь мама, тоже «кыская».
А на крыльце в одних плавках сидел профессор и в таком пляжном виде – поджарый, стройный – вовсе не походил на профессора.
Неслышно ступая, Демагог поднялся на крыльцо и приветливо потерся о спину хозяина.
От неожиданности профессор вздрогнул, обернулся и рассмеялся:
– Вот и пропажа. А тебя, гляди, днем с фонарями ищут. Эй, женщины! – окликнул он. – Вам не этот зверь нужен?
Увидев кота, мама радостно всплеснула руками, у Наташи мигом высохли слезы, и обе бросились к крыльцу.
– Ох, я тебя! – погрозила мама коту. – Переживай тут из-за него!
Демагог промяукал что-то вроде «простите», а папа-профессор сказал:
