скачать книгу бесплатно
Пока вставало солнце над базаром
я мог остановиться, отдохнуть,
и возникал, как призрак пред глазами,
текущей жизни непонятный путь.
В судьбу смешную местного торговца
предназначенья истинного свет
не проник, как из-за тучи – солнце,
и был деяний слишком узок спектр.
Как утром – зябким, призрачно-пустынным,—
был сумеречен мир в моей душе.
И восхожденье чувств как бы застыло
на грани дня, на тёмном рубеже…
***
В мою судьбу сквозь ночи мрак гнетущий
вольется луч – и трепетен, и тих —
и, как рассвет, за окнами встающий,
забрезжит, новых мыслей полон, стих.
(из ранних стихов)
Я всё же смог в облаве бедствий сдюжить,
не умереть от боли, потеряв любовь.
Но чтоб сильней не ранить чью-то душу,
не напишу об этом я стихов.
Изыдют вон мои печали – мысли,
лишь приоткроет двери утра рань.
И свет иных неистребимых истин
вольётся в душу, вместо тьмы утрат.
Глаза вещей разбудятся в квартире,
придет покой, как мудрый пилигрим,
и вспомню я про счастье в этом мире,
про яркость дней, про зарево зари.
Я выйду в мир, в пространства улиц, в город,
избавленный от тяжких дум плохих,
и вот тогда почувствую, как голод,
желанье жить, влюбляться, сочинять стихи.
***
Стоит как недруг у порога старость…
Ей двери бы совсем не открывать,
но крепость дней так просто не оставит,
как подступивший к стенам сильный враг.
Крепись же, крепни, молодости Троя!
Врагам сдаваться – рано через чур.
Ещё подходит сердцу роль героя,
и мужественен глаз моих прищур…
НАД БЕЗМОЛВЬЕМ СНА
Горький знак последствия аварий,
как напоминанье о тщете земной,
мертвый пёс лежит на тротуаре,
н не обойти нам стороной.
Перед нами медленные листья
омывают светлый контур пса.
Почему-то думается: лица
обращать друг к другу нам нельзя.
В этом месте небольшого ветра
ощутимей кажется порыв.
Обнажаются отчетливей приметы
золотой погибельной поры.
Где-то в дебрях сердца вещий Ветер,
как листву. встревоживает нас.
Оттого и тяжелеют веки
проходящих над безмолвьем сна…
ОБЩИЙ ВАГОН
…Не отыщет средь прожитой жизни
глубже взгляда, пронзительней глаз
потянувшая скорые мысли,
уколовшая, память-игла.
В полусумрачном быте вагона.
смята воля, как сброшенный плащ,
среди платьев и плеч, снов и стонов,
и смешков, чуть похожих на плач.
Снедь старухи в узлах полушалков,
чемодан, оттянувший плечо, —
увели, отвлекли, помешали
сразу встретить девичье лицо.
В этом скопище плача и смеха
неожиданна близость души, —
как отчетливый шепот: уехать,
как прощальная мысль: не спешить.
Пассажиров встречают у станций.
И продлить эту близость нельзя.
И захочется крикнуть: останься,
и вокзал набежит на вокзал…
На запад солнца двигалась окружность
На запад солнца двигалась окружность.
Я выходил из дома. Оглядев восток,
вдруг понял я: нет времени, мне нужно
вновь догонять мгновенья, как фантом.
Забор из сорных трав за домом вырос,
пока себя держал я взаперти
переживаний, как напасть, как вирус,
в любви измены, в чувствах – карантин!
Я, выходя, перил коснулся сгнивших,
на выщербах ступеней рос пырей.
Как на корме, с пробитым в шторме днищем,
мне словно кто-то закричал: скорей!
Из прошлой жизни ничего не вышло,
и время в щели дома утекло.
Но, все-таки, за грустью наивысшей
почувствую в груди своей тепло.
И выходя на волю из простраций,
из бездны горя, из страстей игры,
я посылаю небу и пространству
своей души немыслимый порыв.
Это жилище темно и убого
Это жилище темно и убого:
хрупки перила и скрип у дверей.
Здесь пахнет прошлым, и глокая бокра
