Достигаев и другие

Достигаев. А я не верю в это и ничего не боюсь!

Павлин. Не может быть, чтоб не боялись, противуестественно это…

Достигаев. Подожди, – в чём дело? Жили мы шутя, за счёт дураков, ну вот: перебили дураков на войне, а которые остались – поумнели и просятся к нам в долю, в компаньоны.

Павлин. Дразните вы меня, Василий Ефимович.

Достигаев. Нет, ты – сообрази… Например – немцы. Чем немец силён? Тем, что по Дарвину живёт…

Павлин. Ох, полноте! Давным-давно опровергнут Дарвин этот!

Виктор. Совершенно верно.

Достигаев. Опровергнут? Не слыхали об этом. Ну, пускай он опровергнут, а привычка к нему всё-таки осталась, и немцы отлично… приспособляются. Немец социалиста не боится, он и социалисту кушать дает. И – что же мы видим? У нас в шестом году кадеты уговаривали народ: не плати царю налогов, не давай солдат! Народ и ухом не повёл… да! А вот, немецкие рабочие, социалисты, в четырнадцатом году, глазом не моргнув, дали денег на войну.

Павлин. Позвольте… невразумительно это!

Виктор. Я тоже не понимаю: что общего видите вы…

Достигаев. Ага? Вот видите? Нет общего-то!

Виктор. Но каков же смысл вашего примера?

Павлин. Постойте… что такое?

(Шум, возня где-то в доме.)

Алексей. Это – в кухне. Пришёл кто-то.

Павлин (встревожен). Вот видите… вламываются!..

(Виктор – спокоен.)

Достигаев (сыну). Иди, взгляни, кто там?

Павлин. Я говорю – всего можно ожидать.

Достигаев. Для гостей – не поздно.

Павлин. Кто теперь в гости ходит? О, господи! Вскую оставил нас еси?

Елизавета (вбегает, вполголоса, тревожно). Вася – представь: Порфирий Петрович и – Губин.

Достигаев (удивлён). Гу-бин?

Елизавета. Да, да!

Павлин. Разрешите удалиться, ибо считаю безумием риск встречи…

Достигаев. Постой, дай сообразить…

Елизавета. Ввалился, как слон.

Павлин. И, конечно, нетрезвый. Нет, уж я…

Достигаев. Ты, Павлин Савельев, посиди, не сожрёт он тебя! Нет, ты останься…

Елизавета (берёт попа под руку). Я буду защищать вас…

(Входят: Губин, Нестрашный, Алексей.)

Губин. А-а, Павлин… Ну, ладно, не бойся… Не до тебя. Здорово, Василий…

Достигаев. Вот не ожидал! Рад… очень рад…

Губин. Ну, где там – рад? Чему – рад?

Нестрашный. Для радости, Василий Ефимович, – поздно! Здравствуй-ко!

Губин. Ты, Перфил, начинай сразу.

Достигаев. В чём дело, а? Что это вы… не щадя себя, так сказать…

Нестрашный. Говори ты, Алексей Матвеич, я – сейчас! (Отводит сына в сторону.)

Достигаев. Ночью… обеспокоились, а?

Губин. Пришли… на поклон хитрости твоей… хитроумию…

Нестрашный (сыну). Лошадь – у ворот. Езжай, скажи, чтоб вагон с бумагой гнали тотчас, знаешь – куда? По документам в вагоне – сода. Наборщики готовы? Действуй. Я дождусь тебя здесь. Один по городу не езди, возьми кого-нибудь. Иди. Осторожно.

Губин (тяжело, угрюмо). Слухи оказались – верны. И чем хуже слух, тем боле в нём правды… всегда так было… всегда и все на худой конец живём!

Павлин. Глубоко правильно…

Губин. Ты всё-таки молчи, Павлин!

Нестрашный (звонко). Ну, слышал? Правительство – арестовано, солдаты с рабочими разграбили и подожгли Зимний дворец, Керенский – бежал…

Губин. А что нам делать?

Достигаев. Ай-яй-яй! Что же это происходит, граждане, а? Отец Павлин – каково? И… и все бегают! То – один, то – другой. Нашалит и – бежать! Звонцов-то, губернатор наш, в Москву удрал…

Губин. Ты – не юли, не вертись…

Нестрашный. Мы пришли посоветоваться… Ты у нас впереди смелых числишься. К твоим словам люди внимательны.

Павлин. Присоединяюсь к сей оценке! Вас, Василий Ефимович, послушают, за вами пойдут…

Губин. Нет… ты, поп, молчи!

(Елизавета пробует открыть дверь в комнату Антонины. Манит пальцем Алексея. Он отмахнулся, не подошёл.)

Достигаев. Я, конечно… очень благодарен за доверие… Что же предполагаете вы начать? Ты, Порфирий Петров, старый воевода – сколько лет командуешь союзом-то Михаила Архангела?

Нестрашный. Время ли старые года и заслуги считать? Мы тебя спрашиваем: что это за комитет безопасности организовали в Москве? И кто здесь, у нас, комитет этот представляет? Ты, что ли?

Губин. И о какой, чьей безопасности речь идёт?

Нестрашный. С нами ты или с кадетами?

Достигаев. Вопросов-то сколько, отец Павлин!

(Елизавета быстро ушла, захватив с собой Алексея.)

Губин. Не тяни за душу, Василий!

Достигаев. Считаю так, что основной вопрос: с кем я? Ответить – просто: ни с кем, только с самим собой.

Губин. Врёшь!

Достигаев. И о безопасности своей сам забочусь, не полагаясь на комитеты, я – сам себе комитет! Я – не Варвара Звонцова, – партию не представляю…

Павлин. Но, простите, вопрос, насколько я могу понять, касается вообще… верований ваших…

Достигаев (обозлился). Верую в бога, но – предпочитаю коньяк. Это сказал один полковник, – очень хорошо сказал! И что значит – вообще? Сарай, что ли, куда всякую дрянь складывают за ненужностью её? Вообще!.. С кем – вообще? Для чего – вообще? Вы просите у меня совета? По какому делу? Вы что намерены делать?

Губин. Отсиживаться. Обороняться.

Достигаев. Люди есть у вас для этого?

Губин. Вот – Перфил… говори ты, Перфил.

Нестрашный. Офицера есть. Люди – найдутся.

Достигаев. В каком числе? И – кроме количества, – качество надо знать!

Губин. Он – выспрашивает, а сам ничего не говорит.

Достигаев. Заметно, что около вас Мокроусов крепко трётся, а всем известно, что он – жулик.

Губин. Честного дёшево не купишь.

Нестрашный (решительно). Ну, вот что, Василий Ефимов, довольно вертеть хвостом…

Елизавета (вбегает, останавливается и смотрит на всех молча, определяя: как, каким тоном сказать то, что она знает? Она – подавлена, но не очень огорчена и не испугана. Говорит негромко, как бы с трудом). Вася… Василий Ефимыч… Нет… это – невозможно!

Достигаев (сердито). Что? Ну, что такое?

Губин (Нестрашному – ворчит). Подстроено что-то… фокус какой-то… Я те говорил…

Елизавета. Тоня умирает…

Достигаев. Ты – что? Бредишь?

Нестрашный. Разве она хворала?

Павлин. Но – позвольте! Как же это? Полчаса тому назад… она…

Губин. Видал? Даже Павлин… не верит…

Елизавета. Застрелилась.

Достигаев. Антонина? Не… может быть!

Елизавета. Ещё дышит… Алексей… за доктором…

Достигаев. Где? (Бежит в тёмную комнату.)

Елизавета. В угловой… (Идёт за Достигаевым, оглядываясь на всех.)

Нестрашный (Елизавете). Какая же причина? Надо причину объяснить…

Губин. Нет – каково? Я тебя, Перфил, предупреждал – толку не будет!

Павлин. Не могу не сказать: весьма… необычное событие! Вполне здоровая девица…

Нестрашный. Ну, положим, она была взбалмошная, капризная…

Губин. Ах, Васька, Васька… Вот как, Павлин, а? Всё, брат… лопается…

Павлин. Высокоумие, атеистическая мечтательность – причины таких и подобных фактов.

Губин. Ну, что ж будем делать здесь, Перфил?

Нестрашный. Подождём. Надо посмотреть.

Губин. На дочь-то? (Налил вина, пьёт.) Я – не пойду, не хочу. Не люблю я покойников в доме.

Нестрашный. Кто их любит…

Губин. Надо так: помер, и сразу неси его в церковь, пускай там стоит. Верно, Павлин?

Павлин. Допустимо.

Губин (вздохнув). Фальшивый ты человек всё-таки! Все вы, попы, ябедники богу на нас, грешных.

Нестрашный (думает вслух). Как же это произошло? Жили-жили, строили дома, города, фабрики, церкви… и – оказались чужие всем. И даже – друг другу.

Губин. То-то вот. Жаден был ты на власть, на славу…

Нестрашный (тоскуя). Армию поили-кормили, чиновников, судей, губернаторов… полиции сколько…

Губин. А – попов? Попов развели, будто – крыс. Мы, старообрядцы, беспоповцы… Впрочем… ладно! Не обижайся, Павлин, давай выпьем! (Павлин молча кланяется, чокнулись, пьют.)

Нестрашный. А помнишь, Лексей Матвеев, как мы в шестом году забастовщиков смяли? Как отрезвел народ? Меня сам губернатор слушался. Я тут всех властей взнуздал…

Губин. Да-а… размахнулся ты широко… Большую обнаружил ярость.

Нестрашный. Теперь – понял? А тогда орал на меня в городской думе, человекоубийцей называл.

Губин. Ну… Ладно. Было, прошло, да – снова пришло. С каторги-то всех воротили.

Павлин. Справедливость жестокости доказывается библией… Идут…

Достигаев (в одной руке платок, в другой – конверт). Надо милицию, Лиза… Засвидетельствовать надо.

Елизавета. Глаша побежала.

Достигаев. Скончалась дочь моя… Порфирий Петрович… Да. Освободите меня. Не в силах я беседовать о делах посторонних…

Нестрашный. Посторонних? Та-ак…

Губин. Видал, Перфил? Вася и на покойнице играет… Идём, брат.

Достигаев. Что болтаешь, Губин, дикое чудовище? Что значит – играет? Поставь себя, Порфирий Петров, на моё место, – подумай, что Виктор твой погиб.

Губин. Ну, чего там? Идём!

Елизавета (вбегает). Солдаты!

Нестрашный (угрюмо). Это – наши. Это Виктор за мной прислал.

(Елизавета шепчет о чём-то мужу.)

Достигаев (громко). Однако – позволь! Как же это? Как же ты, Порфирий Петров, призываешь солдат в чужой – в мой дом, какое у тебя право?

Нестрашный. Теперь правами не стесняются.

(Павлин незаметно скрылся в тёмную комнату.)

Достигаев (возвышая голос). Что это значит: ваши солдаты? Чьи – ваши? Для чего?

Губин. Трусишь, Васька? Хо-хо…

Достигаев. Вы явились ко мне с-с-с фантазиями, которые я отказался даже выслушать, чему есть свидетель отец Павлин…

(Нестрашный, стукнув палкой в пол, медленно встаёт, выпрямляется, изумлён; а Губин хотел встать и – развалился, расплылся в кресле, глядя на всех по очереди непонимающими, вытаращенными глазами. В этой позе он остается до поры, пока его уводят, лишь изредка громко всхрапывая, как бы желая сказать что-то и не находя сил. Яков Лаптев стоит в правой двери, с револьвером в руке. Рядом с ним Бородатый солдат, лет 40, с винтовкой, две гранаты у пояса, он в лаптях. Вперед Якова протискивается молодой рабочий, смазчик вагонов или масленщик, чумазый, выпачканный нефтью, маслом, тоже с винтовкой. Несколько секунд молчания. Достигаев, приложив платок к лицу, опёрся плечом на Елизавету.)

Нестрашный (сначала бормочет, потом визжит). Свидетель? А-га-а… Значит, ловушка? Ловушку ты устроил мне, Васька, Иуда, сукин сын, а? Ло-овко…

Достигаев (тоже визжит). Я тебя – звал? Звал я тебя? Ты сам пришёл! Павлин – знает! Где он? Лиза!

(Лаптев говорит что-то Бородатому, тот счастливо ухмыляется, кивает головой.)

Нестрашный. Губин! Верно ты сказал, тут что-то подстроено… Даже не поймёшь – как?

Лаптев. Вы, Порфирий Петров Нестрашный, – арестованы.

Нестрашный. Чего-о? Кем это? Ты кто? Какая власть?

Лаптев. Это вы узнаете там, куда вас отведут.

Елизавета (быстро). Яков Егорович, подумайте, какое несчастье у нас: Антонина застрелилась!

Нестрашный (усмехаясь, Губину). Слышишь? Власть-то Достигаевым знакомая…

Лаптев (удивлённо, не веря). Как это? Случайно?

Елизавета. Нарочно, письмо есть для Шуры Булычовой, не знаете – где она?

Нестрашный. Всё – свои…

Лаптев (Елизавете). Позвольте… Это – потом. Губин Алексей Матвеев тоже подлежит аресту…

Нестрашный. А – Достигаев? Он – тоже купец, хозяин…

Лаптев. Товарищ Кузьмин, позовите конвой, – троих.

Нестрашный. Всё-таки ты кто же? Кем поставлен в командиры?

Лаптев. Ну, вы – не притворяйтесь, вы знаете, кто я. В списке людей, которых вы решили завтра уничтожить, я – на шестом месте. Сын ваш и Мокроусов – арестованы, нам всё известно. Разговоры здесь излишни, завтра поговорите.

Нестрашный (грузно сел). Так… Завтра? Ладно. (Кричит.) Ну – арестовал, ну? А… а ещё что? Каким судом судить будешь?

Бородатый. Ты – не ори! Мы на тебя не орём. Суд у нас будет правильный, не беспокойся. Ты, поди-ка, не помнишь меня? А я тебя с седьмого года помню…

Нестрашный. Конюх… Харя…

Бородатый. Вот те и харя! И – конюх!

Нестрашный. Всё-таки… Лаптев… Я вас знаю… Крестник Булычова. Всё-таки – за что?

(Входят Кузьмин и три солдата.)

Лаптев (пожимая плечами). Будет вам дурить! Вы подготовили вооружённое нападение на совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов… Ну, теперь удовлетворены?

Бородатый. Он, видишь, не знал этого! Делать – делал, а – не знал, дитё! Он – как дитё, играет, а чем? Того не понимает.

Достигаев. Так вот с каким делом пришёл ты ко мне, Порфирий Петров? Вот в какое преступление против народа хотел ты втянуть меня?

Губин (встал, бормочет). Ну, вот, Перфил, добился ты своего… Погубил меня….окончательно!

Кузьмин. А ну, дядьки, идёмте! Где одежонка ваша? Шагайте бодро… собачьи дети!

Нестрашный (толкнув Губина). Дурак! Ты – пьян. Ничего нам не сделают. Не посмеют!

Бородатый. Любит орать… Эхе-хе…

Лаптев. Где письмо Антонины?

(Достигаев подал письмо, прикрыл глаза платком.)

Лаптев (покосясь на него, читает). «Прощай, Шура. Ни о чём не жалею. Только с тобой, иногда, мне было тепло и ласково». (Помолчал.) Шурке об этом письме прошу не говорить. Я передам его Шуре, когда найду это удобным. Глафира – у вас?

Елизавета. Когда пришёл Нестрашный, я послала её к вам в совет, к Тятину, она ещё не возвратилась.

(Достигаев изумлённо мигает, глядя на жену.)

Лаптев. А где… Антонина?

Елизавета. Идёмте…

(Ушли. Достигаев стоит у стола, потирая лоб, щёки, точно хочет стереть улыбку с лица. Бородатый солдат щупает драпировку.)

Бородатый. Замечательной крепости материя! Вот из эдакой солдатам шинели не строят!

Достигаев. Теперь будут шить из материи и получше этой.

Бородатый. Шинели не станут шить, мы воевать не желаем.

Достигаев. И не надо.

Бородатый. Мы решили уговорить все народы: долой войну, братья-товарищи!

Достигаев. Вот это – правильно!

Бородатый. Ну, то-то! Вот, даже и вы понимаете, что – правильно! Мы капиталистов передушим и начнём всемирную, братскую жизнь, как научает нас Ленин, мудрый человек. А Нестрашным – конец! Это – кровожадный человек! Он в седьмом году так зверствовал… Однако, как вы тоже здешний, то сами знаете, какая он стерва…

Достигаев. Да…

Бородатый. А вот вокруг вашей фамилии скандального тогда не слыхать было. Хоша бывает и так, что живёт человек тихо, а вреда от него больше, чем от разбойника…

Достигаев. Винца стаканчик не выпьешь?

Бородатый. Не-ет, нельзя! Я вроде как на часах при вас нахожусь.

Достигаев (тревожно). Разве я арестован?

Бородатый. Это неизвестно мне. Ну, однако я – старый солдат и своё дело знаю. Которая застрелилась, – она кто будет вам?

Достигаев (не сразу). Она?.. Дочь…

Бородатый. До-очь?

Достигаев. Да… Вот как… молодёжь-то…

Бородатый. Молодёжь… решительная! В дураках жить не желает. Дескать, отцы-деды пожили дураками, а мы, давайте, попробуем иначе…

(Лаптев молча увёл солдата из комнаты.)

Достигаев. Ушёл. Даже башкой не кивнул…

Елизавета. Очень нужен тебе его поклон. Что-о? Перепугался?

Достигаев (лирически). Ах, Лизок… умница ты моя! Как ты всё это… замечательно! Как своевременно всё… И про Антонину, и…

Павлин (выходит из тёмной комнаты). Да, Елизавета Михайловна, я тоже исполнен восхищения пред умом вашим.

Достигаев. Это… как же ты? Где ты был?

Павлин. А я – удалился. Сказано: «Отыди ото зла и сотворишь благо». Я – не прятался, но сан мой – обязывает… Если б кто заглянул за портьеру, то увидал бы, что я – тут.

Елизавета. Вы, отец Павлин, ночуйте у нас.

Павлин. Благодарствую! Хотел просить вас о ночлеге. Ещё повторю: замечательно вы о покойнице-то…

Елизавета. Не будем говорить о ней…

Достигаев. Да. Что скажешь? Неспособная была… (Наливает вино в стакан.) Ну, что ж? Значит – власть рабочих, а?

Павлин. О, господи! И горько и смешно…

Елизавета. Ты, Вася, не беспокойся.

Достигаев (соображает). Тятин, Лаптев, Шурка…

Елизавета. И – не мешай мне…

Павлин. Все – молодёжь…

Достигаев (соображая). Рябинин… Вот Рябинин этот… в каком количестве?

Елизавета. Всё пойдёт хорошо! Ведь всё – очень просто! Очень просто, Вася…

Достигаев. Умница моя! Твоё здоровье.

Павлин. На многие лета!

Бородатый (идёт). Выпиваете?

Елизавета (удивлена). Вы – что, товарищ? Зачем?

Бородатый. А мы, некоторые, останемся тут, на случай, если придёт кто в гости к вам… Ну, чтобы и сами вы… ни туда ни сюда! Вон, у вас священник оказался… Надо поглядеть – может, ещё кто есть?..

Елизавета (возмущённо). Никого у нас нет!

Бородатый. А вдруг – окажется?.. Ведь вот он, священник-то, его будто бы не было, а он – тут! Как с небеси спрыгнул. Так что мы тут походим, поглядим… Может, ещё какие чудеса окажутся…

(Павлин медленно, машинально направляется в тёмную комнату.)

Бородатый (весело). Куда, куда, ваше священство? Не-ет, вы уж все посидите тут, а я вас покараулю.

Елизавета. Вы не смеете издеваться!

Бородатый. Чего это? Да я этого и не умею, издеваться-то, и даже не люблю. Это я – шутю, как будучи очень весёлый… Вы… не того, не тревожьтесь, сидите смирненько! Вот – винца похлебайте… Дело – лёгкое, вам знакомое…

(Начинается обыск.)

Занавес