скачать книгу бесплатно
Туу-туу-туу…
– Алло?
Его внутренности чуть не выпрыгнули вслед за легкими, когда он услышал в трубке хриплый голос Кая. Вне всякого сомнения, родители тоже его слышали. Но Хёну продолжал молчать, растерянно уставившись в пространство.
– Почему ты не отвечаешь, милый? – мама смотрела обеспокоенно.
– Я… это я, – он прошелестел в трубку.
– Хёну? – в голосе Кая было недоумение. Его голос, произносящий имя, эхом зарикошетил внутри. – Это правда ты? Где ты? – он почти кричал, так что если у кого-то и оставались сомнения, что он ответил на звонок, то теперь они точно были развеяны.
А вот тут начиналась худшая часть. Что делать? Хёну не мог назвать ему реальный адрес. Зачем все это, если Кай просто приедет за ним. На хрена ему вообще за ним ехать?
Хёну старался придумать хоть что-то так сильно, что это было почти болезненно, но время утекало чудовищно быстро. Так что он просто произнес улицу их дома нечетко, закашлявшись, так что ее можно было спутать с другой, – с почти идентичным названием, но на другом конце города.
Кай помолчал и вдруг тихо спросил:
– Хёну. Ты в порядке?
И что он должен ответить на это?
«Блядь, да, я в полном порядке, не приезжай».
«Этот звонок – розыгрыш, только не едь сюда».
«Или едь на другой конец города, обматери меня и возвращайся обратно, когда никого не найдешь».
Но то, что Хёну хотелось ответить на самом деле:
«Я не в порядке. Мне страшно».
Он закусил губу.
– Я-то? Лу… лучше всех, – его голос дрогнул.
– …Я скоро приеду, – и отключился.
Хёну еще какое-то время держал телефон возле уха и думал, какого хрена он только что испытал облегчение из-за этих слов.
Ну что ж. Все, как обычно, пошло по одному месту. Но раз уж он эту кашу заварил – придется доедать до конца. Он с благодарной улыбкой протянул телефон маме.
– Огромное спасибо, вы мне очень помогли. Если вы не возражаете, я посижу тут, – он стал оглядываться и поправлять одежду, собираясь сесть прямо на землю.
– Что вы, что вы! Пожалуйста, проходите в дом, я угощу вас вкусным чаем, пока ждете, – она замахала руками в знак протеста.
– Я уже и так очень сильно вам обязан, не хочу утруждать вас еще больше, – он снова поклонился.
– Я не приму отказ! Идемте! – она подошла и мягко подтолкнула его в спину.
Ох, мама, если бы ты только знала.
Времени теперь оставалось не так много, так что лучше было не тянуть. Под предлогом отойти в туалет Хёну поднялся на второй этаж и прошел к своей комнате. Сейчас все встанет на свои места.
Он открыл дверь и замер на пороге. Вместо его комнаты с узкой спальной кроватью, стареньким теликом с приставкой и стереосистемой, с оклеенными постерами стенами, с полками, полными научной фантастики, и раскиданными повсюду вещами, – там был идеально прибранный минималистичный кабинет. Все стены были скрыты книжными шкафами, у окна стоял стол, а на нем – папина пишущая машинка. Судя по всему, это был кабинет, о котором он так давно мечтал, – чтобы наконец перестать ютиться в углу гостиной, где ему вечно мешали работать они с мамой. Он аккуратно прикрыл дверь.
В ванной у него опять начался приступ удушающего кашля, после которого он долго стирал мелкие красные капли с плитки возле раковины. А потом ободряюще сказал своему отражению с темными кругами под глазами:
– Выглядишь как дерьмо.
На всякий случай проверил шкафчик – его щетки, конечно, не было. Не было и его любимого полотенца с надписью Split Happens и кеглями. Не было даже его вещей в корзине для белья.
Он спустился в гостиную и прошел на кухню. На стенах висели знакомые рамки с фото, и Хёну без особой надежды подошел к ним поближе. На их семейном фото с прошлогодней поездки на побережье, где он изначально стоял между родителями и показывал сердечки большими и указательными пальцами, теперь были только папа с мамой. Они были сдвинуты вместе, так, чтобы пустого места, где раньше стоял Хёну, не осталось, и это не выглядело слишком странно. Так было со всеми фото. Те, где был только Ли, стали просто немного странными фотографиями пейзажей без людей.
Слабый огонек надежды потух окончательно. Его просто стерли из их жизни и профессионально подчистили все следы.
Возможно, ему стоило биться в истерике и проклинать всех на свете. Или рыдать, обнимая родителей в надежде, что они хоть что-то вспомнят. Но если начистоту, от Хёну сейчас осталось настолько мало, что было непонятно, как он все еще сидит с отсутствующим выражением лица на этом белом диване в гостиной и до сих пор не испарился, не растаял в воздухе, как бесполезный призрак, имени которого никто не помнит.
Таким его и застал Кай, приехавший через рекордные полчаса после звонка.
Мама сразу же начала хлопотать вокруг него:
– Вы только не ругайте его, ладно? Он же не со зла потерял ваш подарок. Ему тоже непросто приходится из-за болезни, он так испугался, когда понял, что потерялся и не помнит, где расстался с вами.
Кай почти не слушал ее, его взгляд впился в Хёну, который тускло смотрел в ответ с выражением «просто пристрели меня». И в этом не было никакого сарказма, он и вправду выглядел как человек, который хотел умереть. Кай хорошо знал этот взгляд.
Они вышли на улицу, попрощались с родителями Хёну и сели в машину.
– Давай уедем отсюда, пожалуйста, – он закусил ноготь большого пальца и отвернулся от ворот дома, который еще утром считал своим.
Когда они ехали по набережной, начался новый приступ, и Хёну попросил остановиться. Сначала он хотел отойти в сторону, откашляться как-то незаметно, но потом осознал, как сильно заебался. Поэтому он просто вытащил ноги из машины и наклонился вперед, чтобы не заляпать кровью салон ни в чем не повинного «Вольво». Кай обошел автомобиль и встал рядом с ним.
– Я бы на твоем месте отошел подальше, если не хочешь потом отмывать кровь с ботинок, хах… – Хёну снова закашлялся.
– Ты умираешь.
– Что-то я зачастил, да? – он рассмеялся хриплым лающим смехом и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Хёну…
– Да что ты заладил, ну умираю, и что? Сделай мне одолжение – не воскрешай меня в этот раз. А лучше просто оставь тут и возвращайся в вашу школу. Это хорошее место, чтобы… закончить, – он, пошатываясь, поднялся из машины и пошел к ограждению набережной.
Кай потер лицо руками и последовал за ним.
Набережная и правда выглядела превосходно. Сегодня был солнечный день и не слишком сильный ветер – из-за этого вода словно переливалась золотом. Народу почти не было – большая часть людей в отличие от них, бездельников, еще находилась на работе.
Хёну облокотился на поручень и стал любоваться бликами, закрывая рот ладонью при кашле. Кай маячил на периферии.
– Как ты понял, куда ехать?
– Я знал, где дом твоих родителей. Я был на полпути туда, когда ты позвонил.
Ну что ж. Значит, это в любом случае бы произошло.
Кай вдруг спросил:
– Почему ты хочешь умереть?
Казалось, Хёну задумался:
– Наверное, правильный вопрос звучит иначе: «Есть ли у меня хоть какая-то причина жить?»
– Нет. Миллионы людей живут без причин, без целей. Но ты хочешь умереть.
– Как много ты помнишь с сегодняшнего утра? – Хёну повернулся к нему, меняя тему и перехватывая его кошачий взгляд. Красивые продолговатые глаза блестели, темная радужка мягко подсвечивалась из-за бликов на воде. Его взгляд был полон жизни.
– Все.
Это не совсем тот ответ, который он ожидал услышать, учитывая, что Кай все еще по каким-то причинам говорил с ним.
– Все? – он фыркнул. – Как я влез в твою голову, чтобы выйти из вашей «школы». Как я заставил тебя поцеловать меня, игнорируя все твои угрозы и просьбы. Как я… как забирал твою энергию, пока не забрал всю без остатка. Как ты… – у него вдруг закончился воздух, и он отвернулся, смутившись.
Внизу шипели разбивающиеся о камни волны.
– Как ты умер у меня на руках, – добавил он совсем тихо, крепче обхватывая поручень. – Припоминаешь?
– Я бы не умер. У меня несколько жизней.
Хёну застонал.
– Не валяй дурака. Какая разница, одна жизнь или десять. Смерть есть смерть. Я убил тебя. Может, для тебя смерти и воскрешения уже стали обыденностью, и я чего-то не понимаю. Но не говори о своей смерти так, будто это что-то несерьезное.
Кай облокотился на поручень рядом с ним и резонно отметил:
– То есть моя смерть – это серьезно, а твоя – нет?
Хёну повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кай поднимает бровь.
– Именно так. Разные люди – и ценность жизни разная.
Ни с того ни с сего Кай произнес:
– Я видел, как ты плакал.
– Что?
– После того как я умер, я оставался там. Я видел, как ты плакал и звал меня, чувствовал твой страх моей гибели.
– Херовый из тебя бы вышел судья. Убийца не перестает быть убийцей, если он плачет по убитому.
– А если убийца возвращает убитого к жизни? – он всем корпусом повернулся к Хёну.
– Все равно.
– А если убийца жертвует собой, чтобы это сделать? – Кай пристально смотрел на него.
Хёну сжал губы.
– Прекрати, пожалуйста. Я сделал это не для того, чтобы выправить карму, ясно? Просто я не мог позволить тебе умереть. Я хотел уйти, чтобы ничего подобного никогда не случилось.
– Ты снова прямым текстом говоришь, что моя жизнь ценнее твоей.
– Да почему ты продолжаешь это отрицать? Я сломанный. Я не могу питаться, чтоб никого не убить, мне нет места среди вас. Я не смог даже свалить, никому не навредив. Сейчас я просто не могу больше поглощать энергию. И в обычной жизни для меня места не осталось. Меня на самом деле уже нет. Весь этот разговор – переливание из пустого в порожнее.
Он скривился и опять сплюнул кровь, которая теперь постоянно скапливалась во рту.
– Черт, Хёну, ты такой придурок, – Кай удрученно закрыл лицо руками, – ты ушел из единственного места, где тебе могли помочь, и почему? Потому что я отчитал тебя, чтобы до тебя наконец-то дошло, что ты не на увеселительной прогулке? Ты напал на меня, хотя хотел уйти, чтобы всех якобы защитить. Я бы подумал, что просто нравился тебе меньше всех и меня было не жалко, если бы ты не отдал всю энергию, что у тебя была, включая собственную душу, чтобы вернуть меня к жизни. Да еще и заблокировал свои способности из-за шока после моей смерти.
Хёну его внимательно выслушал и, подумав немного, кивнул:
– Это имеет смысл. В тот момент я возненавидел себя за эти способности… Погоди, ты сказал – душу? – он уставился на Кая распахнутыми глазами. – Как я мог отдать тебе свою душу и выжить?
– А ты и не смог. Посмотри на себя.
Хёну медленно кивнул своим мыслям и снова повернулся к воде.
– Из-за этого я почти ничего не чувствую?
– Да. Все, что тебе осталось, – это отголоски. Тебе нужно включить свои способности и забрать свою душу обратно.
Хёну посмотрел на Кая немного снисходительно и грустно улыбнулся.
– Ты не понял. Я рад, что все сложилось так, – он вдруг охнул и сполз вниз, неловко цепляясь за ограду. Теперь он сидел на бетоне, спиной к воде, прислонившись к прутьям поручня. Его голова почти лежала на левом плече, он смотрел расфокусированным взглядом в пространство перед собой. – Уезжай.
Губы Кая дрогнули, какое-то время он стоял рядом, потом сжал кулаки и вернулся в машину.
Он смотрел на него через лобовое стекло – сгорбленный силуэт в окровавленной рубашке, сидящий на бетоне возле металлического ограждения на фоне золотых бликов на воде. Прямо напротив машины.
– Блядь! – Кай ударил по рулю обеими руками, а потом прижал пальцы к вискам, не сводя взгляда с силуэта напротив.
Видит бог, он хотел завести машину и оставить этого самоотверженного суицидника подыхать здесь, но.
Но не смог.
Он вышел из машины и шандарахнул дверью так, что стекла задрожали. В несколько широких шагов он подошел к Хёну и опустился рядом с ним на колени.
– Что, лучше подохнуть гордым, чем сказать, что тебе нужна помощь, да?
Он наклонил его корпус, придерживая поперек груди, и развел пальцами губы. Изо рта полилась кровь.
