Zero. «Тихая» Швейцария

Перевод денег посредством картины я посчитал удачной идеей. В Париже я ее продам и получу их в законном виде, при этом все будет официально. А то, что сделка была несколько сомнительной с точки зрения налогов, так это часто бывает в этом мире, в котором произведения искусства переходят из рук в руки.

«А почему не звонит Анна, – вдруг подумал я, – она наверняка знает о Ленце».

Я набрал ее номер и, услышав соединение, спросил:– Привет. Ты где?

– Уже дома.

– Чем занята?

– Ничем, с учетом обстоятельств. Ты в курсе?

– Да, мне очень жаль. Утром ко мне приходил инспектор, – сообщил я. – Давай поужинаем? Я, наверное, послезавтра уеду.

– Я никуда не хочу выходить из дома.

– Ты что, так переживаешь?

– Нет, но неприятно. Мы не были с ним в доверительных отношениях, так просто коллеги по работе, поэтому я и не переживаю. А на работе, конечно, есть некоторое замешательство. А ты где был сегодня? – поинтересовалась она.

– Вчера я ездил в Лозанну, а сегодня в Берн. Думаю, хватит поездок и пора домой.

– Позвони мне завтра, и мы договоримся, где встретиться.

– Хорошо, – не стал я настаивать. Анна была самостоятельной женщиной, и навязывать ей свое общество, я был не намерен. То, что было между нами, еще ни о чем не говорит. Она поняла главное, я не склонен выстраивать серьезные отношения, а ее мнения я не знал. Ну, что делать, такова моя жизнь, в которой я кручусь. И, как ни странно, она мне нравится.

Вечер оказался свободным, и проводить его в номере было скучно. Я спустился в бар, где привычный стул, на котором сидел Джон, занимал незнакомый мужчина. Я сел на свободный стул за стойкой и, получив заказанное, спросил у бармена:

– В последнее время я не вижу Джона. Он говорил, что собирается переехать. Так и есть?

Бармен, чуть наклонившись ко мне, поделился: – Его убили.

– Вот это новость? И за что?

– Не знаю. Полиция уже беседовала со мной и другими служащими отеля. Интересовались, с кем общался, что делал. Известно, что и номер обыскали.

– Да, жаль, – а про себя подумал. –«Интересно, когда появится инспектор? Или это будет кто-то другой, не будут же они меня посвящать, что обоих нашли в одной квартире, хотя дела будут, наверняка, объединены. Я с ним общался, а точнее, знал обоих, поэтому без внимания, полиция меня вряд ли оставит. Надо завтра позвонить и сказать, что уезжаю».

В дверях бара возникла знакомая фигура, которую не возможно было не заметить – Линда. Я приветливо помахал ей рукой, привлекая ее внимание, и она подошла ко мне, сев на соседний стул.

– Привет, как настроение?

– Нормальное, – и сделала заказ бармену.

– Ты слышала об убийствах? – спросил я, когда бармен отошел.

– Да, очень жаль. В сущности, Ленца я не знала, но все-таки. Со мной уже беседовали. Что я им могла сказать о человеке, который был в общей компании.

– А Джон?

– Его я совсем не знала. Он пытался со мной познакомиться, но его попытка была неудачной, как почти у всех здесь, ты исключение.

Откуда она узнала о смерти Джона, я не спрашивал. Информация в отеле, наверняка распространилась быстро, тем более убийство иностранца.

– Да, хочу оставить все в прошлом, – добавила она, – и скоро уеду. А ты когда?

– Послезавтра. Завтра еще попрощаюсь с Женевой, а потом в путь. Я уже съездил в Лозанну, Берн.

– Я так и не добралась до них. Я тоже хочу домой.

Мы сидели с бокалами вина, ведя дальше пустой разговор. Информация об убийствах была принята, но акцентировать на этом внимание не было смысла и желания, ни у меня, ни у нее. Посидев с полчаса, я попрощался и поднялся в номер, включил телевизор, уселся в кресле с бокалом вина. Завтра завершу дела, и все.

Легкий стук в дверь, заставил меня вытащить себя из кресла. На пороге стояла Линда. Я впустил ее, но оглядывать коридор уже не стал. Все было ясно. Как и в прошлый раз, я приготовил ей мартини.

– Оставшись одна, я подумала, что, в сущности, я в этом отеле никого не знаю, кроме тебя, а идти куда-то не хочется, как и проводить вечер в одиночестве…

Она не договорила фразу, продолжение которой повисло в воздухе, рассчитывая на мое понимание.

– Как и ночь, – заметил я.

Линда улыбнулась, говоря своим видом, что я ее правильно понял.

– Мне даже нравится, что мы с тобой ничего не знаем друг о друге. Или ты иного мнения? – спросила она.

– Нет. Я не стремлюсь залезать к тебе в душу, чтобы интересоваться твоей жизнью, как и рассказывать о своей.

– Я не слишком кажусь навязчивой, вновь придя к тебе?

– Я все понимаю. Так сложились обстоятельства по месту и времени. Мы случайно встретились и симпатизируем друг другу, как мужчина и женщина, а это сейчас главное. У нас нет желания узнавать что-то друг о друге. Разве, кроме…, – я не стал договаривать, чтобы не озвучивать ложь.

– Индийская пословица гласит, – произнесла Линда. – «Хочешь узнать человека? Тогда задень его. Человек – сосуд. Чем наполнен, то и начнет выплескиваться из него».

– Хорошая мысль,– отреагировал я и, встав из кресла, подошел к ней: – Сейчас самое время задеть некоторые наши стороны.

В душ я пошел первым, а когда вернулся, то Линда уже поднялась из постели и стояла у окна, завернувшись в мой халат. Номер был двухместный, и халатов было два, один из которых был на мне. Я подошел к ней сзади и обнял.

От нее исходил приятный запах тела, только недавно освободившегося от страсти, смешанный с легким ароматов духов. За окном на город уже опустилась ночь;тучи покинули небо, и оно было усеяно мелкими звездами, разметавшимися хаотично в темноте. Внизу, под окнами кипела жизнь, улицы освещались фонарями, рекламой и фарами машин. Город жил своей жизнью. Мы стояли не шевелясь.

– У меня так редко бывает, чтобы вот так, ни о чем не думая смотреть на город и при этом, чтобы кто-то обнимал меня. Просто так, потому что это приятно обоим, – произнесла она, – просто так, – повторила вновь, – но это не может длиться долго, иначе все наслаждение начинает исчезать.

Линда повернулась ко мне лицом, поцеловала: – Теперь моя очередь, – и освободившись из моих объятий, направилась в душ.

Когда она скрылась за дверью, я чуть выждал и прошелся по комнате. Привычка осматривать помещение, где я жил, и где без моего внимания оставался чужой человек, была полезной. Ничего необычного я не заметил, да, и не рассчитывал, что Линда в мое отсутствие поменяет простыни, будет двигать мебель, открывать шкафы, осматривая мои личные вещи. Простая предусмотрительность с моей стороны. В общем, явных признаков интереса к моим вещам не было, а не явные, на то они и неявные.

Но интерес был у меня. Сумка Линды, стояла открытая на столике. Она доставала из нее что-то женское и не закрыла ее. Осторожно, пальчиком, я чуть приоткрыл сумку пошире, и заглянул. Ничего особенного в ней не было, кроме одного предмета, так, в общем, не очень свойственного женскому содержанию сумочки, отправляющейся на свидание. Видимо этот предмет был ей дорог, раз она носила его с собой.

Я отошел от сумки, которая не сдвинулась ни на миллиметр, и приготовил мартини.

Линда вышла из душа все в том же халате, и не отказалась от предложенного напитка, с которым мы и разместились в креслах, заведя разговор о том, что будем делать дома. Минут через двадцать, она сказала, что ей пора, понимая, что темы беседы скоро исчерпают себя.

– Зачем? – поинтересовался я.

– Люблю просыпаться в своей постели.

– Одна?

– В основном, да, пока нет мужа.

– Но, относительно постоянный мужчина, есть?

– Относительно, да.

Она встала, и прежде чем скинуть халат, спросила: – Ты не отвернешься?

– Даже не подумаю.

– Ты извращенец.

– Не думал, что созерцание красивого тела – извращение.

Она хмыкнула и скинула халат, под которым, как я и ожидал, было только красивое тело, без капли жира, где каждая линия была природной и изящной. Бедра, грудь, все было гармонично дано ей природой. Это тело манило. Начала она одеваться, как ни странно с чулок, и едва их надела, я встал, подошел к ней, по пути сбросив свой халат.

– Ты это сделала специально?

– Конечно.

Ушла она значительно позднее, уже под утро и душ принимать предпочла в своем номере, сказав, что иначе придется остаться у меня надолго.Я не возражал против в ее ухода, у самого были дела.

Утро было полно планов. Потянувшись, я поднялся, побрился и почувствовал себя бодрым и здоровым, несмотря на короткую ночь. Спустился завтракать, рассчитывая встретить там Линду, с которой мы, так и не попрощались. Она была в зале. Сев за ее столик и сделав заказ произнес:

– Мы не попрощались.

– Я рассчитывала, что мы утром увидимся.

– Расчет оказался верным. Ты всегда все верно рассчитываешь?

– Почти, но ошибки бывают.

– Мы, возможно, больше не увидимся.

– Ты сожалеешь?

– Немного.

– Приятно, что честно, а не стал говорить о вечной памяти.

– В памяти останешься, а сожаление пройдет.

– Я не даю тебе свой номер телефона и адрес. Я много езжу и не всегда дома. Да, и зачем он тебе?

– Я не напрашиваюсь, но если будешь в Париже, заходи, – я протянул ей визитку, где был адрес и телефон моего салона.

– Если будет возможность, – но поблагодарила.

Она уже закончила завтрак и поднялась из-за стола, я тоже встал. Линда подошла ко мне и поцеловала в щеку, легко и нежно, и все это на виду у постояльцев отеля. Да, ей было безразлично их мнение, как и мне, а я вновь почувствовал приятный запах духов.

– Пока, – шепнула она и пошла к выходу.

Я под восхищенные взгляды мужчин, смотрел ей вслед, пока двери за ней не закрылись, оставляя лишь память.

После завтрака я взял из номера легкую куртку и поехал к Андре. Он уже ждал меня. Алина приветливо мне улыбнулась, отреагировав на мое появление, а Андре приготовил все необходимое для проверки подлинности картины. Я был знаком с творчеством этого художника, знал его стиль, манеру, и полчаса осматривал ее. Убедившись, что это подлинник, спросил:

– Она отдается на законных основаниях?

– Жан, ты меня хочешь обидеть. У нас с тобой договор. Я все понял. Она из частной коллекции. Я же понимаю, что ты ее приобретаешь для продажи. Мы коллеги и терять свой авторитет я не собираюсь. Мне даже приятно наше знакомство. Твой приезд сюда, позволил нам обоим немного заработать.

– Это верно.

Мы подписали договор, я передал ему наличные, которые захватил из машины. Воспользовался его телефоном и позвонил Элен, сообщив счет, на который, она должна была перевести деньги. Элен, как директор, имела право распоряжаться счетом по делам салона. Мой личный счет был иным, но там было больше денег, чем на счете салона.

– Когда отправишь картину?

– Сегодня займусь.

У меня не было основания не доверять Андре. Это был мир узких специалистов и каждый дорожил своим именем.

– Деньги уже в пути.

Мы попрощались, я пригласил его к себе в гости, оставил визитку, и вышел, задержавшись возле Алины.

– Дорогая, я уезжаю. Совсем.

– Помнить будешь?

Я уже примерно слышал это, не раз, и заучено ответил:

– Конечно. Будешь в Париже, заходи. Андре скажет, где меня найти.

– Будешь в Женеве заходи, – ответила она.

– Куда? – решил уточнить я.

– Куда захочешь, – поняла она мой намек.

Обменявшись поцелуями, я вышел под небо Женевы.От Андре звонить в полицию я не хотел, а потому позвонил из автомата.

– Добрый день. Это Жан Марше, – сообщил я, когда услышал в трубке голос инспектора. – Я завтра уезжаю, поэтому и звоню, как обещал.

– Вы можете ко мне зайти? – попросил он, и я дал согласие.

До полицейского участка было недалеко, минут через десять, сообщив дежурному на входе к кому мне надо, я прошел по коридору и постучал в казенную дверь.

– Войдите,– услышал я, и открыл дверь.

– Добрый день, инспектор.

– Добрый, присаживайтесь. Я вас долго не задержу. Когда мы с вами беседовали, – начал он едва я сел на стул напротив него, – то на мой вопрос, не был ли Ленц странным, вы ответили отрицательно. А вот Анна Гранди и Линда Уэбли, сказали, что это не так.

–Что не так?

–Его поведение показалось им каким-то странным, напряженным.

– Инспектор, – удивился я. – Вы спросили, не заметил ли я что-то странное в его поведении. Я не заметил, а что заметили женщины, я не могу знать. У них и уточняйте.

– Утоняем. Как раз сейчас Линдой Уэбли беседуют в другом кабинете еще раз.

– Что вам надо от этой женщины? Ленца она почти не знала, а с Джоном, не знаю, как его фамилия, тоже почти не общалась.

– Откуда вам это известно?

– Она сказала, и я склонен ей верить. Мы живем в одном отеле, и я не видел их беседующими.

– Есть много других мест, но здесь вы правы, я думаю. Откуда вы знаете про Джона?

– В отеле сказали. Кто он и чем занимался, я не знаю, мы с ним несколько раз беседовали в баре. И все. Или у вас иное мнение?

– Вопросы пока задаю я, – пресек он. – О чем разговаривали?

– О вечном, о женщинах. Он собирался переезжать из отеля на квартиру, – решил я умолчать о нашей беседе про Линду.

Инспектор достал из папки лист бумаги, просмотрел его. – Мы пропустили вашу фамилию через компьютер, проверяя, есть ли у вас ордера на арест в Швейцарии или иные проступки. Рад сообщить, что ничего не было, даже штрафа за езду. Единственный документ – это ваша помощь при задержании уличных грабителей,

– Я законопослушный гражданин, и всегда готов помочь органам правопорядка.

– Но не обычный.

– И в чем это проявляется?

– В том, как вы их отделали. Это, как мне сообщили, было достойно.

– А что кто-то видел?

– Нет, но их долго приводили в себя.

– Я занимаюсь спортом.

– И каким?

– Я обязан отвечать?

– Нет. Мы, кстати, запросили наших коллег из Франции данные на вас. И снова ничего, за исключением нескольких штрафов за парковку.

«Ну, не мог же я, живя в Париже, не нарушать правила. Делал это даже умышлено. Чистая база данных всегда подозрительна», – мысленно улыбнулся я своей предусмотрительности.

– Так что теперь?

– Ничего. Можете ехать домой. У нас к вам претензий нет, а со стороны моего коллеги, даже признательность за помощь. Мы это тоже учитываем.

– А как с Линдой?

– Мы разберемся.

– Да, в чем? Она милая женщина.

– Месье Марше, вы считаетесь хорошим специалистом в своей области?

– Надеюсь, что да.

– Вот и я в своей. Всего доброго.

– Извините. А что с Джоном?

На это раз инспектор снизошел до ответа: – Он тоже был убит в той же квартире. Больше вам знать не положено.

– Вот это да. Значит, они были знакомы.

– Вы уезжаете поездом? – оставил он мои умозаключения без комментариев.

– Да. Хотел машиной, но передумал. Поездом безопаснее. Одинокий водитель – добыча. Я знал обоих, пусть и немного. Кто знает, что на уме у убийцы. Знаете, я всегда считал, что Швейцария – это островок безопасности. Тихая Швейцария оказалась моим домыслом. Что сказать. Прощай тихая Швейцария, – иронично произнес я и поднялся со стула.

Инспектор не счел нужным, что-либо комментировать, и уткнулся в бумаги, давая понять, что разговор закончен.

Я вышел в коридор, посмотрел на двери кабинетов, где за одной из которых сейчас была Линда. Я не боялся за нее, поговорят и отпустят.

Остановившись на крыльце полиции, я легко вздохнул и был готов сейчас же, отправится в Париж, но не все дела закончил. Позади я услышал звук открываемой двери и, обернувшись, увидел Линду, несколько раздосадованную.

– О! Рад тебя видеть целой и невредимой. Мне сказали, что ты здесь. Я как раз сейчас думал, как тебе помочь. Пытали? Иголки под ногти засовывали?

– Не смешно, а ты здесь тоже не по доброй воле?

– Я, как и ты, жертва гнусного подозрения. Но я не обижаюсь это их работа. Радостно то, что я уезжаю. А ты?

– Если бы! – сказала она с возмущением. – Попросили задержаться.

– С чего бы?

– Нашли причину, – не стала она мне доверять свои секреты. – Да, ладно, это простая неприятность влекущая задержку, но думаю не более чем на пару дней.

– Тебя подвезти?

– Спасибо, я прогуляюсь. Пока, может быть, когда-нибудь увидимся, – и пристально посмотрела на меня, пытаясь что-то увидеть для себя. Я понимал, что сейчас она ищет виновника своей задержки. Но увидела лишь сочувствие.

– Пока. Удачи, – пожелал я ей.

– Да, она не бывает лишней, – и Линда направилась по улице, чувствуя на себе мой взгляд. Я направился к машине, которую и сдал машину в салон проката.

– Вы хотели на ней поехать домой?

– Я не хотел, а допускал возможность, – поправил я служащего.

Время шло к концу рабочего дня. Я позвонил Анне, и мы договорились о встрече, на углу улицы, недалеко от ее работы. Анна не опоздала. По ее виду не было заметно, что убийство Ленца как-то повлияло на нее. Да, в сущности, почему она должна огорчаться.

– Давай погуляем по городу, – предложила она, а я не стал возражать.

Мы бродили вдоль Женевского озера, поужинали в кафе на берегу. Лишь там слегка коснулись темы Ленца.

– Знаешь, он, в сущности, был не плохой человек, но амбициозный, считал, что его недооценивают.

– И что теперь в компании?

– А что должно измениться? Он же не Бог, а потому заменим. Все по-прежнему. С нами беседовали, мы ничего не скрывали, во всяком случае, я.

– Ты знаешь, что в его доме был убит еще один человек?

– Нет, – голос ее звучал искренне. – Кто?

– Один американец, Джон, как он мне представился в отеле.

– Да полицейские спрашивали, знаю ли Джона, но я его ни разу не видела. Давай закончим эту тему.

– Давай, лишь замечу, что сказал полицейским, что мой миф о тихой, спокойной Швейцарии разрушен.

Анна лишь пожала печами, извиняясь за свою страну, где я оказался, по ее мнению, в неприятной ситуации. Знала бы она, сколько у меня их было, таких неприятных ситуаций.

– Но ты не жалеешь?

– Нисколько, – и мой ответ был искренним.

Мы еще гуляли, разговаривали, а потом я на такси подвез ее к дому, где расплатившись, опустил машину.

– Не надо было, – сказала Анна.– Я думаю, что нам лучше попрощаться здесь и сейчас. Я хочу оставить воспоминания, те, что были там, а сейчас это будет что-то прощальное.

– Я так и не увидел, как ты живешь?

– Я тоже не знаю, как ты живешь. У тебя будет повод приехать еще раз.

– Не знаю, когда это может случиться.

– Но вероятность остается.

Я кивнул головой: – Приезжай ты ко мне.

– А ты будешь дома?

– Обещать не могу. Я птица вольная и могу оказаться где угодно.

– Я позвоню сначала, – подойдя, поцеловала меня. Знакомый запах духов накрыл меня, но сейчас это было ощущение легкости и завершенности. Третий поцелуй за один день от разных женщин, но именно этот, был самым приятным.

Она повернулась и пошла, а я смотрел ей вслед с чувством некой жалости к себе, к своему одиночеству и свободе, а также тому, что Анна оказалась той, кем и была для меня с самого начала – изумительной женщиной.

Но, я также знал, что жалось к себе пройдет, надо только чуть-чуть подождать. Я умел с ней договариваться.

Пройдя вдоль улицы, я остановил такси и направился в отель собирать вещи.

16

Утренний поезд уносил меня из Женевы, и к обеду я ступил на тротуар Парижа, вдохнул его воздух, который был, не так чист, как в Женеве, но это был родной воздух, которым я дышал уже много лет. Дома я переоделся, составил шифровку, чтобы закончить операцию, проехал и оставил сигнал о том, что тайник заложен.

После этого легко шагал по улицам Парижа. Теперь я был свободен и мог себе позволить расслабиться. Позвонил Элен и сообщил, что я уже в Париже, но на работе буду завтра, пусть готовиться.

– К чему? – поинтересовалась она без восторга.

– К встрече со мной.

– Я всегда готова, – ответила она с иронией.

Затем поехал на Монмартр к Николя. Открыв дверь магазина, чуть подождал, пока он закончит разговор с покупателем и обратит внимание на меня. Он все-таки посмотрел, кто вошел и, закончив с покупателем, оставив магазин на помощницу, подошел ко мне.

– На этот раз, ты быстро вернулся.

– Я там все дела завершил.

– А были

– Не без этого. Пошли, посидим, выпьем нашего вина, – предложил я, и он не стал отказываться. Выйдя на улицу, я поинтересовался: – И что ты намерен купить?

Он указал на магазин справа: – Я пока не намерен, я думаю.

– Я уже подумал. Тебе хватит двести тысяч?

Николя посмотрел на меня: – Ты мне их дашь? Я не могу брать в долг, я стар.

– Не надо долга. Я дам тебе их, как вложение в твой капитал, ты напишешь расписку, бессрочное пользование, и если наследники вступят в права, то отдадут, имуществом или деньгами.

– А если наоборот?

– Тогда это будет мой тебе подарок, но не будем о грустном. Пошли.

Я не зря затеял с картиной. Там, в Женеве у меня и мелькнула мысль, как помочь Николя, но вносить такую сумму наличными – привлечь к себе внимание, а сейчас я просто вкладываюсь в покупку и все. Спасибо, тебе, мой неизвестный спонсор.

Мы разместились на веранде и тут же перед нами поставили бутылку вина, зная наши предпочтения.

– Рассказывай, – сказал Николя, когда мы впили по первому бокалу.

– Швейцария удивительная страна, я действительно отдохнул: побывал в горах, в разных городах.

– Только не огорчай      старика, не говори, что все время был один.

– Не скажу. Приятная была поездка. Днем часто ходил один, но вечера не проводил в номере отеля. Меня часто сопровождали нимфы из сказки, красивые и изящные.

– Так, значит, была не одна? – сделал вывод Николя.

Я лишь придал своему лицу выражение, по которому он понял, что прав.

– Не посрамил одиноких мужчин, – радостно сказал Николя.

– Да, все были на высоте, если судить о женщинах

– И что, все-таки, есть осадок?

– Не все оказались искренними, но я с этим справился.

Мне вспомнилась Линда. Интересно, она сейчас еще в Женеве или уже уехала? Только куда? Не простая женщина. Когда я вошел в квартиру Ленца, то уловил легкий запах духов, знакомый мне не из магазина. Ими пользовались две женщины: Анна и Линда. Так совпало, что вкус у них оказался одинаковый. Я помнил этот запах от Анны, но она ли там была, я, знать не мог. Под подозрением были обе. В тот вечер, когда Линда пришла ко мне в номер, все стало очевидным. В ее сумочке я увидел знакомую флэшку. Как она оказалась у нее, я мог только догадываться. В Лойкербад она поехала, чтобы видеть, Ленца, и в понедельник вечером пришла к нему вместе с Джоном. До этого Ленц, наверняка, не встречался с ней. Она и была куратором, и подставным покупателем. Деньги принесли, чтобы убедиться, что Ленц действительно продает информацию. Видимо Джон не лгал, что был вынужден защищаться. Не думаю, что Ленц и Джон были знакомы, но вот появление Линды было шоком для Ленца. Он запсиховал. Увидев, что произошло, Линда предпочла уйти. Деньги должен был забрать Джон, она не хотела рисковать и ходить по улице с такой суммой наличных, но после ее ухода, вмешался я. Уверен, что Линда не сидела рядом с домом, иначе сразу бы вошла за мной. Она предпочла не быть поблизости и ждать звонка Джона. К тому же, если бы она меня видела входящим в дом, то вела бы себя иначе в номере, я в этом разбирался. После моего звонка им стал нужен я, неизвестный покупатель. Линда предпочла не рисковать и ушла, зачем показывать свое лицо. Джон исполнитель, а она рангом выше. Но, не дождавшись звонка от Джона, она вернулась, и, увидев итоги разыгравшейся драмы, приняла верное решение, что помочь уже никому не может, а потому увидев пропажу денег, поняв, что тот, кто остался жив, все и прихватил, взяла флэшку и ушла. Она хотя бы сохранила шифровки, как она надеялась. Выискивать, кто убил Джона – подставить себя. Линда была куратором операции и смотрела на все издали. И Джона она знала, хотя могло быть и не так, и открылась она ему, когда понадобилось идти к Ленцу, иначе им трудно было бы скрывать свое знакомство, я бы это заметил, даже по глазам. Нет, они не были знакомы ранее.

Как было на самом деле, я конечно не знал. Джон уже тогда допустил ошибку, сказав «мы пришли». Это «мы» сказало мне о многом, поэтому я и старался быстрее уйти, но тогда еще не знал, кто за всем этим стоит, знал лишь, что это женщина, и пользуется духами со знакомым мне ароматом. Третью женщину я исключил, вероятность была слишком ничтожна. Не исключаю, что Линда и позвонила в полицию, как и я чуть позже, но по другому поводу. После последнего с ней завтрака, я позвонил в полицию и, изменив голос, сообщил, что Линда Уэмбли, возможно, носит с собой косвенную улику, имеющую отношение к убийству. Конечно, мало ли кто, что носит, но у полиции была флэшка с дезой, и, сопоставив, можно понять, что они из одного места. Да и пусть с ней поговорят, засветиться.