Zero. «Тихая» Швейцария

Вернулся в Женеву около семи вечера. Для встречи с Ленцем надо было опять прибегать к маскараду. Из ближайшего телефона автомата я позвонил ему, он оказался на месте:

– Добрый вечер. Я вам обещал позвонить. Вы будете дома, хотел к вам зайти?

– То, что вы позвонили, уже испортило вечер, но дома буду.

– Вы помните о том, о чем я вас просил?

– Да, все у меня.

– Скоро буду.

Повесив трубку, я еще раз мысленно прокрутил в голове наш разговор, и у меня возникло ощущение, что голос Ленца был напряжен. До этого по телефону я с ним не разговаривал и, возможно, он так разговаривает по телефону, но что-то мне это не нравилось. Появившиеся сомнения поставили вопрос. А надо ли идти? Если меня там ждут, то ничего хорошего мне это не принесет. А что плохого? Но если все-таки ждут, то моя маскировка только усилит подозрения. Да, это просто провал. Пришел галерист переодетый, да тут самый глупый догадается, что и к чему. А если? – мелькнула мысль. Прокрутив ее со всех сторон на возможные проблемы, я нашел минусы, но и плюсы тоже были.

Я вернулся к машине и вскоре я подъехал к дому Ленца. Да, я мог не получить информацию, но это можно сделать и потом, позвонив и сославшись на обстоятельства, потому как увидел, что кто-то пришел к нему чуть ранее. Поставив машину на парковке, в стороне от дома, я уверено подошел к двери квартиры и замер. Звонить было глупо, дверь была чуть приоткрыта. Я легонько толкнул ее, и она без скрипа открылась. Войдя, я не стал ее закрывать полностью, а также лишь прикрыл.

– Ленц, – позвал я его, но в ответ была тишина. Я прошел в комнату, и остановился на пороге, обращаться к человеку, сидевшему в кресле, было бесполезно. Ленц сидел расслабленный, руки висели вдоль подлокотников кресла, едва не касаясь, пола, голова откинута на спинку кресла, а во лбу было маленькое круглое отверстие. Ленц был мертв. По логике мне надо было уходить, и тут я услышал знакомый голос:

– Руки подними, – и раздался звук закрываемой входной двери. – Пройди вперед и сядь за стол. Руки положи на стол.

Я сделал несколько шагов по направлению к стулу и, обойдя стол, сел. Пока направлялся к стулу, уловил еле заметный знакомый запах. В коридоре его не было, видимо сквозняк выдул. Обойдя стол, я оказался лицом к говорящему, которого я узнал по голосу – это был Джон. Он стоял в дверях комнаты, держа в руке пистолет с глушителем. Я не выглядел испуганным, лишь придал выражение удивления своему лицу, подтвердив это голосом.

– И что все это значит?

– Вот и я хочу это знать. Начнешь ты, друг. Зачем пришел и кто ты?

– А ты что стоишь в дверях, проходи, садись напротив.

– Ничего я постою. Я жду.

– Кто я ты знаешь, а пришел к Ленцу проведать. Вчера мы были в Лойкербаде и на обратном пути Линда, ты ее знаешь, сказала, что ей Ленц показался нервным. Анна, моя знакомая, согласилась с ней. Вот я и зашел?

– И хочешь, чтобы я принял весь это бред? А позвонить не мог?

– Сначала телефон был занят, а потом никто не подходил. – Я действительно сделал еще один звонок, но после нескольких гудков вешал трубку. – Вот и решил зайти, мне делать нечего. Да, без приглашения не принято, но бывают исключения. В крайнем случае, ушел бы и все.

– Складно, но не логично.

– Как есть. Это ты его?

– А ты смотрю и не напуган, – не ответил Джон на мой вопрос. – Что, часто убитых видишь?

– Нервы в порядке, да и что толку нервничать. Факт есть факт, я ему ничем помочь не могу. Так зачем ты его?

– А почему ты решил, что я? Я вообще, как и ты, увидел его мертвого, вдруг услышал шаги, подумал, что вернулся убийца, и спрятался. Тут ты и вошел.

– Не складно.

– Это почему?

– Откуда ты его знаешь? Вот вопрос.

– Познакомились на улице, позвонил ему, и он пригласил в гости. Теперь складно?

– Нет. Опечатки пальцев на пистолете, раз, и не стал бы ты его направлять на меня, если бы был ни при чем.

– Ты всегда так все раскладываешь?

– Работа такая. Каждое произведение надо изучать тщательно, чтобы почувствовать подделку.

– Работа говоришь такая? – ухмыльнулся Джон. – А я думаю, что ты пришел за этим, – и он достал из кармана флэшку, которую я еще в субботу, подбросил Ленцу.

– Зачем она мне?

– В ней много интересного.

– Даже для меня?

– Для всех. За нее много заплатят, если предложить.

– Я не покупаю.

– А я и не предлагаю. Этот идиот, – кивнул он на Ленца, – решил ее продать нескольким людям. Мы его вели, он работал на нас. У нас возникли относительно него некие подозрения, и мы подставили ему человека. Он уже вынес данные, а сегодня мы пришли к нему с деньгами. Вот тут все и выяснилось, только деньги он всего лишь и увидел, – кивнул Джон на сумку, которая стояла возле ножки стола.

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

– Увы, Жан, ты пришел в не то место и в, не то время. Это не плохая возможность списать все на тебя. Вы что-то не поделили и ты его убил?

– Ничего глупее не слышал.

– Не так уж все и глупо.

– Я галерист, что мы могли делить?

– Галеристы всякие бывают. А вдруг ты шпион?

– Ты собираешься вызвать полицию?

– Зачем подставлять себя? Все лучше, как нельзя лучше, смотри, – после этих слов, он, не отводя пистолета, подошел к креслу, где сидел мертвый Ленц, и, глядя на меня, нагнулся и, поднял с пола пистолет, который мне не было видно.

– Этот пистолет он держал при себе и если бы не стал нервничать, то, возможно, все обошлось бы, но он психанул. Моя реакция лучше. В сущности, я только защищался, – решил поделиться Джон.

– И что дальше?

– Ты же умеешь думать. Вы выстрелили одновременно, он в тебя, ты в него. Так бывает.

– Но повод?

Джон достал из сумки еще одну флэшку: – Вот и повод. Здесь тоже информация, но она нам не мешает. Ее и найдут. Проведут дело и закроют. Красиво.

– Сценарий меня не устраивает.

– Какой есть, сам понимаешь, пишу на ходу.

– И ты вот так, можешь меня убить?

– А есть выбор?

– Я могу уйти и ничего не помнить, даже, что был здесь. И ты можешь уйти, – предложил я.

– Это возможно, но мне придется с этим жить и помнить, что есть человек, который много обо мне знает. Да и версию для полиции надо подбросить. Ты, извини, ничего личного, не повезло тебе, не твой день.

– Возможно, но он еще не закончился.

Я не сводил глаз с Джона, отмечая каждое его движение. Сейчас я уже не думал, что мне надо говорить, сейчас должны работать инстинкты. Джон медленно поднимал пистолет Ленца. И тут я сделал то, единственное, что было возможно в этой абсолютно безнадежной ситуации, проигрышной ситуации, что не делают профессионалы, но не моего уровня, я мог себе это позволить, потому как обладал отменной реакцией и за мгновение, когда палец Джона нажал на курок, я упал. Выстрел был точным и тихим, пистолет тоже был с глушителем. Пуля разрезала воздух над моей головой и вошла в стену. Падая, я толкнул стол на Джона, а сам, пролетев под столом, ударил его ногой по левой ноге. Он потерял равновесие от удара стола и моей ноги, которых не ожидал, и пистолет Ленца выпал из руки. Одна его нога оказалась между моих ног и я, находясь под столом, зажал ее и дернул всем корпусом влево от себя. Удар стола, моей ноги и рывок, привели к тому, что он окончательно потерял равновесие, а мой захват довершил дело. Джон упал. Схватив стол за ножку, я еще раз двинул его, удар пришелся по его телу. Я не давал ему возможности прийти в себя, сконцентрироваться. Ноги – это страшная сила, и не только у женщин, держали его.

Я изогнулся и схватил рукой пистолет Ленца, лежащий у ножки стола. Стрелял я неплохо с обеих рук, стрельбе «флэш» меня учил лучший специалист, который, увы, и погиб от моей же пули. Ученик оказался лучше, но это было давно. Я выстрелил, и пуля вошла в нижнюю часть головы Джона. Он сразу обмяк.

Все это заняло несколько секунд, которые я вырвал, сохранив жизнь, лишний раз, убедившись, что тренироваться надо систематически.

Выбравшись из-под стола, я осмотрел поле боя. Одна пуля ушла в стенку и там застряла. На взаимную стрельбу это не очень походило, и я решил использовать сценарий Джона, пусть принесет пользу, зря, что ли придумывал. Я перетащил его и положил на пол. Пистолет Ленца положил ему же,Ленцу, под правую руку, предварительно обжав рукоятку и курок его пальцами. Пусть с натягом, но все должно было выглядеть так, что Ленц сначала промахнулся, а потом, когда Джон подошел ближе, встречные выстрелы настигли обоих. Все было шито белыми нитками, но полиции этого должно было хватить, чтобы закрыть дело. Не будет она все проверять, хлопотно. Ленц стрелял снизу, сидя в кресле, а потому пуля и вошла Джону в нижнюю часть лица.

Пора было уходить. Звуки борьбы могли привлечь внимание соседей, но я потратил еще несколько драгоценных минут. Зайдя в спальную, я нашел в шкафу ниши сто тысяч швейцарских франков, которые и передал ему. Деньги казенные, что же их не вернуть, Ленцу они теперь не нужны.

На кухне нашел полиэтиленовый пакет с ручками, и сложил туда деньги. Заглянув в сумку, что показывал Джон, я ухмыльнулся, там было несколько сот тысяч евро, все были аккуратно уложены в пачки. Меня вновь посетила некая мысль, и я не касаясь сумки руками, поместил их к уже лежащим в пакете. Не перепутаю, валюта разная. Здорово он их раскрутил. Обошел комнату, на столе лежала флэшка с дезой, а рядом та, в которой была правдивая информация. Их я трогать не стал, как и забирать. Будет над, чем полиции подумать, возможно, что-то вернут в компанию. Это будет правильно, наверняка, полиция обратиться в «КРИПТ», и те, увидев, что там записано, точно попросят ее. Получается, что ничего не пропало. Что мне и надо, а у меня верная информация, флэшку я узнал. Она была белая, с синей полосой, с чуть потертой краской.

Взяв пакет, я тихо подошел к двери, а затем, не касаясь рукой ручки двери, а взяв платок, открыл ее. Ясно, что мои отпечатки были в квартире, я же заходил сюда в субботу вместе с Анной. Стол я поставил на место, а вот свежие отпечатки на ручке двери совсем ни к чему.

По дороге к машине, я заглянул в мусорный бак и нашел там грязную тряпку, положил пакет с деньгами в багажник и небрежно сверху бросил ее. Идти в номер с деньгами – привлечь внимание своей ношей. Риск, что машину могут угнать был, как и посмотреть, что есть в багажнике. Но уж лучше так и остаться без денег, чем объяснять, почему у меня такая сумма наличных.

Уже стемнело, когда я поставил машину перед отелем и с несколько усталым видом, что не надо было и притворяться, получил ключи от номера, мельком обмолвившись с администратором, как мне понравилась Лозанна.

Приняв душ, я прокрутил в голове ход боя. Это необходимо, не зависимо выиграл ты или нет. Надо еще раз просмотреть в голове, чтобы извлечь урок. Ошибки были, но я жив, а это главное. Значит, принятое решение было верным.

После спустился в бар, где за стойкой пустовало место Джона, теперь уже навсегда, и я сидел в одиночестве. Линды тоже не было видно, как и тех старичков, что сидели с ней за столиком. Зазвонил телефон, звонила Анна:

– Ты куда пропал?

– Я оставил телефон в машине, когда выходил из нее, – оправдывался я, и это было правдой, идя к Ленцу, я телефон не брал. – Только приехал, был в Лозанне.

– Ясно. Понравилось?

– Еще бы. Давай завтра встретимся? – Предложил я, и Анна согласилась. С чувством выполненного долга, дольный сегодняшним днем, я отправился спать.

14

Утро. Спешить мне было некуда, поэтому я позволил себе посидеть в кресле, подумать. Выходить на улицу не хотелось. Тучи затянули небо, дождя пока не было, но, что ему стоило начаться в любой момент. Но даже не зависимо от погоды, которая слегка испортила настроение, мне надо было решить два вопроса: первый, – как быть с деньгами, второй, как передать информацию. Второй вопрос был тесно связан с первым. Я не собирался пересекать границу, пусть формальную с сумкой денег, с компроматом на себя. Любая лишняя деталь может иметь неприятные последствия: ограбят, авария и прочее. По поводу денег у меня появилась идея – часть из них оставлю здесь, а вторую, тоже здесь, но в ином виде. Я хотел еще съездить в Берн, и все это надо было совместить. Поразмышляв, я решил, что пора завтракать и в путь. Погода, погодой, но надо все завершить за пару дней. Утренние процедуры заняли не менее получаса, спустившись в ресторан, я не встретил Линду, чего не очень и хотел. Выйдя из ресторана после завтрака, я проходил мимо стойки администратора оттуда меня и окликнули:

– Месье Марше!

Я обернулся, и, видя, что девушка администратор смотрит на меня и подошел к ней.

– Вас ожидает полицейский, вон он сидит, в холле, на диване, – сообщила она. Удивившись искренне для нее, но не искренне в душе, я повернул голову. Из кресла поднялся мужчина, лет под пятьдесят, с седыми волосами, его глубоко посаженные глаза были усталы. Подойдя, он представился: – Инспектор полиции Карл Пичкор.

– Что вас привело ко мне?

– Где мы можем поговорить?

– Можно в холле, можно у меня в номере.

– Лучше у вас.

Пока мы поднимались, то оба хранили молчание, и лишь разместившись в кресле, он спросил:

– Вы знаете Ленца Майера?

– Не могу сказать, что знаю Майера, но одного Ленца, знаю. И то лишь знаком.

– Это один и тот же человек. Когда вы его видели в последний раз?

– А можно узнать, почему такой интерес и этот визит?

– Вчера его обнаружили в своей квартире, убитым.

Я постарался придать своему лицу сочувствующее выражение: – Жаль. Мне он показался не плохим парнем.

– Так, когда вы его видели?

– Последний раз в воскресенье в Лойкербаде.

– Вы всегда были вместе?

– Иногда. Меня туда пригласили на выходные. До этого дня нас представили в кафе. И вот в субботу, он проспал встречу со своими друзьями и попросил Анну Гранди, его коллегу по работе и мою знакомую, захватить его. Анна меня и пригласила. Мы там пересекались, даже обедали, но назад в Женеву возвращались без него.

– Кто с вами еще был?

– Инспектор, вы задаете вопросы, на которые уже знаете ответы. С нами была Линда Уэбли, англичанка. Мы втроем и вернулись.– Фамилию Линды я узнал, когда она регистрировалась в отеле.

– Вам его поведение не показалось странным, каким-то отличающимся от обычного?

– Нет. Я не знаю, какой он бывает обычно, а так его поведение не отличалось от нашего, в другой ситуации я его не видел. А можно вопрос?

– Да.

– Как его убили?

– Выстрелом в голову.

– Это серьезно, – задумчиво произнес я. – И как обнаружили?

– В полицию позвонили и сообщили, что из квартиры доноситься шум и назвали номер дома и квартиры. Возможно, это кто-то из соседей, но вероятность мала. Наши граждане очень бдительны и назвали бы себя, хотя всякое может быть, вдруг не захотели иметь дело с криминалом.

– Ну, такое везде.

– Это не важно, сейчас. Значит, все было, как обычно?

– Инспектор, я не знаю, как обычно. У вас есть в отношении меня подозрения?

– Относительно вас, нет. Мы сейчас беседуем со всеми, кто хоть немного общался с ним в последнее время и знал, хоть немного.

– Увы, я действительно его мало знал.

– А дома у него бывали?

– Один раз, когда вместе с Анной, в субботу, заезжали за ним.

Инспектор поднялся и я из чувства солидарности тоже.

– Вы еще долго пробудете в Женеве?

– Через пару дней собираюсь уехать.

– Если вас не затруднит, то прежде, чем уехать, позвоните мне, вдруг будут вопросы, – и он протянул мне визитку.

– Хорошо, а если я вам буду необходим, то оставьте записку у администратора отеля и я перезвоню.Я посмотрел за окно и произнес: – Хотел сегодня поехать в Берн, может быть, там погода лучше.

– Может быть, – согласился инспектор и, попрощавшись, вышел.

«Этого следовало ожидать, – подумал я, – но и менять свои планы не стоит». Набросив куртку, прихватив зонт, и повесив сумку на плечо, я вышел из отеля. Проехав пару кварталов, остановился, достал из багажника пакет с деньгами, часть переложил в сумку, а пакет вернул в багажник.

Учитывая ситуацию, я поездил по улицам, пока все было чисто. Мой маршрут имел определенную цель, и вскоре я остановился возле «Салона Андре». Захватив сумку, я бодро открыл дверь, звякнул колокольчик, и на его звон из двери, что вела во внутренние помещения вышла Алина. На этот раз на ней были джинсы и тонкий свитер. Первоначально она своим отличительным взглядом посмотрела в сторону двери, чтобы осадить вошедшего, что так бордо входит в мир искусства, но увидев меня, выражение ее глаз сменилось на милость.

– Это ты! Я уже думала, что не увижу тебя больше.

– Неужели скучала? – подошел я к ней вплотную, почти коснувшись ее груди.

Алина улыбнулась мне глазами: – Чуть-чуть, и это было давно. А ты?

Я глубоко вздохнул: – Разве тебя забудешь.

– Врешь, – сказала она без тени обиды, – но приятно. Такая ложь приятна. Ты, надо полагать, не ко мне пришел, – заявила она, не требуя ответа.

– Не к тебе, – признался я, – но вот никак не могу пройти мимо, мимо Ангела.

– Я на работе. Иди, а то меня уволят.

– Ангелов не увольняют. Андре у себя?

– Проходи, – и она осталась стоять, не двигаясь, так что мне пришлось обойти ее, и, зайдя за прилавок, постучать в дверь.

Андре сидел за столом и просматривал какой-то журнал с картинками. Увидев меня, он широко улыбнулся и отложил журнал.

– Рад тебя видеть. И что-то мне, старику, подсказывает, что у тебя ко мне дело.

– А если, просто так?

– Просто так, ты бы не прошел дальше Алины, остался бы с ней.

– Тогда остается признать, что твой опыт, верно, тебе подсказал о цели моего прихода, – сказал я, присаживаясь на небольшой диван. – Андре, я бы хотел купить у тебя картину.

Он удивился: – Покупай. Выбирай любую, даже скидку сделаю для тебя, можно посмотреть, что еще не выставлено.

– Ты не понял меня, Андре. Я же сказал, картину.

Тут он понял, что я имею в виду, не рисунки, что висели у него в салоне, а настоящее произведение искусства, настоящую картину, которые не висят для всеобщего обозрения, их продают из рук в руки.

– Тогда скажи мне, в какую цену ты оцениваешь ее?

Вопрос был логичен. Я не назвал, что хочу конкретно, я назвал абстрактно, а значит, основным вопросом была цена. Он понял даже больше, но пока молчал.

– Примерно в триста тысяч евро.

Андре, даже не скрывал своего удивления: – Не такая уж высокая цена, но достаточная. Тут надо подумать.

– Да, в общем, думать особого некогда. Я скоро уезжаю.

– Я попробую, но не обещаю, так быстро, хотя… – он задумался, – возможно, и получится.

–У меня есть условие.

– Ну, как без него в нашем деле.

– Ты получишь деньги двумя путями. Часть и меньшую, скажем процентов тридцать, я перечислю тебе. Эта сумма и будет фигурировать в нашем договоре, а остальную часть, я отдам тебе наличными. Надеюсь, тебя мое предложение не смутило?

– Нисколько, я уже давно живу и много, что видел. Ты хочешь забрать ее с собой?

– Ну, что ты! Везти ценную вещь! Нет. Ты мне ее пришлешь.

– Договорились. А кого бы ты хотел?

– Ты, предложи. Чья кисть не играет роли, важно, что картина должна быть стоящая, известна и стоить именно таких денег. Надеюсь, ты понимаешь, что я проверю подлинность?

– Даже не сомневался. Но ее надо привезти.

– Я оставлю залог, – понял я его и, открыв сумку, положил перед ним пятьдесят тысяч. Андре написал расписку.

– Позвони мне вечером, я думаю, уже будет, что тебе сообщить.

Выйдя от Андре, уже в салоне, я улыбнулся Алине и даже поцеловал в щеку.

– А это зачем?

– Чтобы не забыть запах,– шепнул я. Она подняла мою голову пальцем, взяв меня за подбородок, и легко поцеловала в губы: – Это лучше запоминается.

Я вышел из салона. Мысли мои, конечно, не крутились вокруг Алины, это был просто эпизод, имеющий определенную цель.Сев в машину, я снова поехал по улицам. Зайдя на вокзал, достал из камеры-хранения флэшку и бумаги, и, не доезжая до окраины города, я вновь переложил деньги: швейцарские франки в сумку, а евро в багажник.

Дождь, который грозил начаться с утра все-таки пошел, но был мелким, как водяная пыль, которая накрыла город. До Берна предстояло ехать немного менее двух часов, около ста шестидесяти километров, а по дорогам Швейцарии это было удовольствие. Отъехав от Женевы, я обратил внимание, что за мной «хвост» Кто его приставил, я не знал, мог только гадать, возможно, полиция, так как только они знали, куда я поеду. В городе слежки не было. Я попал под подозрение? Кого же? В общем, это было неприятно, но не смертельно. После того, как я проехал Лозанну, остановился выпить кофе в придорожном кафе, выйдя из которого, опять же случайно, уронил ключи, и они закатились под машину, так что пришлось доставать какой-то веткой. На самом деле я осматривал днище машины, в поисках предмета, не входящего в его комплектацию, например, коробочку или проводок, которых не должно быть. Ничего не обнаружив, я с чувством относительного удовлетворения, поехал далее.

Той машины следующей за мной, уже не было, но я ее заметил на одной из площадок возле дороги. До Берна ехать по одной дороге, вот они и не плелись за мной.

С погодой мне повезло. В Берне было малооблачно, и солнце проглядывало. Вялые облака поодиночке медленно двигались в одном, только ветру известному, направлении. Берн – город для прогулок – прекрасный и уютный, расположился на возвышенности, окруженной с трех сторон рекой. Город, являющийся столицей Швейцарии, сохранил свое провинциальное обаяние и спокойный ритм жизни. Компактные мощеные улицы старого города, с их арками, башнями, многочисленными кафе, позволяли гулять часами, не задумываясь о времени.

Оставив машину, я растворился в толпе пешеходов. Мой взгляд скользил по окружающим, выискивая малозаметные признаки слежки, не заметные для других. Мне надо было оторваться, но естественно. Слежка велась. Я несколько раз отрывался, но так, чтобы меня, потеряв, снова наши. Им это удавалось. Вести наблюдение за мной с большого расстояния им было сложно и потому наружников было двое. Я их рассмотрел, когда они приближались слишком близко, почти вплотную. Город я знал, изучил еще в Париже, поэтому бродил по объектам туристической среды. Оживленная творческая атмосфера сувенирных и антикварных магазинов, кафе, расположенных на улицах и террасах властвовала везде. Вот среди всего этого многообразия я и затерялся. Я вошел в магазин, а вышел через другой вход и тут же зашел в кафе. Сел чуть в глубине, но через большое стекло мне была видна улица. Я ждал и вскоре увидел, что они вышли и начали крутить головами, а затем разочарованно ушли.

Через полчаса я входил в один из небольших банков, на тихой улочке. Встретившему меня клерку, я сообщил: – Я хочу арендовать у вас ячейку.

Пройдя обычную процедуру с сигнатурой, я без каких-либо сложностей положил деньги, флэшку, бумаги, в ячейку, и с пустой сумкой вновь появился на улице.

Пообедав, я вернулся к машине и отправился назад, в Женеву.

Машину, что меня сопровождала, вновь заметил на выезде из города. Она не отправилась за мной следом сразу же, если вообще поехала. Я даже не проверялся, едут они или нет. Сворачивать мне было некуда. Ехал не спеша, соблюдая все правила дорожного движения, да и просто хотел полюбоваться природой Швейцарии.

Конечно, мысль, кто за мной увязался, посещала меня, и выяснить это было интересно, но опасно. Я не мог показать им, что я заметил слежку, тогда можно было понять, что я не просто галерист. И я вернулся к вопросу: – «Кто это мог быть? Полиция, которая посчитала, что я один из всех, кто мог выпасть из их поля зрения, поехал в Берн, а туда ли я поехал? И вернусь ли назад? Это могли быть и американцы, хотя основания для подозрения у них не было, во всяком случае, чтобы организовать слежку в чужой стране. Мне не было известно, кто все контролирует, находясь здесь же, но в тени. Джон был лишь один из исполнителей наружного наблюдения. То, что инспектор не упомянул имени Джона, свидетельствовало, что полиция уже знает, кто он, и наверняка, догадались об истинной причине убийства Ленца, тем более в квартире остались флэшки», – Так наслаждаясь красотам пролетающих мимо пейзажей и размышляя, после шести я въехал в Женеву.

15

Из номера я позвонил Андре, и он сообщил мне приятную новость, ему есть, что мне предложить. Завтра он ждет меня.

Ну, вот, еще одна задача практически решена. У меня не было угрызений совести, по поводу того, что я прихватил деньги. Сто тысяч франков – это понятно, возврат, а вот остальные были уже ничьи. Я не знаю их владельца. Если бы их получила полиция, то сдала в бюджет Швейцарии. Мне нравилась эта страна, но думаю, что без этих денег она и дальше легко будет жить, а вот для меня они не лишние. Если считать, что я их украл, то вопрос. У кого? Хозяин не заявил о краже, да и вряд ли, заявит, а значит, кражей это можно назвать условно. Это плата за издержки моей профессии, за то, что мне пришлось биться за свою жизнь. Приз победителю.