скачать книгу бесплатно
Бронсон, подняв руку, остановил начавшуюся было свару, и объяснил:
– Представьте, ваше превосходительство, завод. Производство. Дым, гарь, грохот станков, мастера ругаются с рабочими, проблемы с поставщиками. А рядом с этим существует бухгалтерский учёт, где – то же самое производство, но без дыма, гари, грохота, ругани и проблем. Идеальное отражение в цифрах. Реальная виртуальность!
– И что? – буркнул премьер.
– Обычно только происходящее в реальном мире отражается в мире идеальном, а не наоборот. Произвёл завод лишнюю тонну болтов – бухгалтерия отразила это в отчётах. А что, если бы бухгалтер приписал к отчёту тонну болтов, и они тут же появились бы в натуре?
– Это было бы очень и очень хорошо, – сказал премьер-министр с явно преувеличенным энтузиазмом; так он старался скрыть своё незнание, что такое «болты».
– Так вот, мы нашли способ «скрестить» эти миры.
– И с болтами теперь всё будет в порядке?
– Д-да… Надеюсь. А заодно мы получили возможность видеть, как в прошлом передвигаются ходоки.
Премьер-министр был доволен. Он уже решил, что оставит новое знание в секрете. В нужный момент – о, он всегда тонко чувствует, когда наступает нужный момент! – он это выкатит на оппозицию. Да, он убьёт их одной фразой: мы на перекрёстке материального и идеального миров!
– Это хорошо, – внушительно сказал он. – Думаю, совместными усилиями мы сумеем добиться победы.
– Сэр, вот, только трудности с энергией, – влез в его мечты доктор Глостер.
– Это решим.
– Дешевле отправлять одного, но надёжнее двух. Кстати, сэр, интересная загадка: рост фантомов иной, чем тайдеров. Профессор Биркетт в семнадцатом веке был карликом, а полковник Хакет – великаном. Он был выше Биркетта почти вдвое, они специально измеряли. А в реальности почти одинаковые.
– Профессор был выше меня на один дюйм, – пробасил от стены полковник Хакет.
Пока очарованный всем услышанным премьер-министр бродил, в сопровождении сотрудников лаборатории, по рабочим кабинетам, Джон Макинтош думал свою какую-то думу. И, наконец, изрёк:
– Нужны подтверждения, сэр.
– В чём дело, Джон? – спросил премьер.
– В том, сэр, что я должен быть бдительным. Пока кроме слов и этих жужжащих ящиков нам не предъявили ни одного доказательства, что всё это правда.
– Есть, есть доказательства, – обрадовался доктор Глостер. – Китайские каменные солдаты!
– Это ещё что такое?
– В Китае, под землёй, нашли восемь тысяч каменных солдат. Они как настоящие, а весят по полтонны! И никто не может объяснить, кто и как их сделал. А мы-то знаем, что чем дальше в прошлое, тем больше физических частиц собирает матрица, и тем больше будет масса фантома. То есть, или он получится громадным, но всё же будет жив, или у него будет огромная плотность, но тогда он, значит, будет мёртв. Эти каменные солдаты – фантомы, отправленные в помощь древнему императору Цинь Шихуану. Правда, они одетые, а наши всегда получаются голыми, но это технически решаемая проблема. Эти китайские солдаты в силу повышенной, из-за дальности времени, плотности так и не ожили. Вот вам и доказательство.
– Доказательство! – фыркнул Джон. – Опять слова!
– А противник этого императора, Чи-ю, получил откуда-то обученных бойцов; у него служили одинаковые, как горошины из стручка, братья, восемьдесят один человек. Легко понять, что раз эти фантомы были живыми, их отправлял, по одному, один и тот же тайдер из более близкой к тем временам эпохи или при помощи более совершенной техники.
– Кто их отправлял? Когда? – спросил премьер.
– О братьях, служивших у Чи-ю, я вам ничего сказать не могу, из-за отсутствия останков, – ответил доктор Глостер. – А происхождение каменных фантомов очень интересное. Анализ их плотности показывает, что их отправили из Китая в 1960-х годах.
– Я так и думал! – расхохотался Джон Макинтош. – Вы только забыли, дорогой доктор, что до Англо-американской войны, то есть как раз в 1960-х, Китай был наш. И уж кто-кто, а я бы знал, если бы китайцы имели такую технику.
– А вы забываете о темпоральной агрессии. Кто-то поменял прошлое, чтобы лишить Китай этого оружия! В нашей реальности Китай был наш. В предыдущей, исчезнувшей реальности он мог быть сам по себе!
– Тогда, почему же китайские фантомы, эти каменные идолы, остались в прошлом? Они должны были исчезнуть.
– А с чего это они должны исчезнуть? Возьмите профессора Биркетта. Мы его похоронили на прошлой неделе, но если вы сейчас отправитесь в Московию 1666 года, то найдёте его в монастыре. Он там слегка тупой, но живой.
– Как это «слегка тупой»? – переспросил премьер.
– То есть совершеннейший дебил, сэр! Так что никуда не исчезают даже живые фантомы. А про мёртвых и говорить нечего. Вот стоит полковник Хакет. А поднимите документы страховой компании Ллойд за 1671 год, и в списке утонувших вы найдёте его имя.
– Слова, доктор. Одни слова! В докладах ваших сотрудников, в ваших – ваших! – рассказах о якобы сделанных вами расчётах, и в найденных вами списках.
– Доктор, – спросил премьер, – а чем кончилась та древняя китайская заварушка? Кто победил?
– Победил Цинь Шихуан. Но как? Неизвестный мудрец дал ему компас! Очевидно, что это был ещё один фантом.
– «Очевидно»! – с издёвкой сказал Джон Макинтош. – Очами видно! Очами! Чего вы тут видите-то, это же мифы!
– А големы?! – вскричал доктор Глостер, игнорируя Джона, и обращаясь прямо к премьер-министру. – Они описаны даже в Ветхом завете. Так вот, однажды мы запустили полковника Хакета в десятый век. Да вы, наверное, помните, ваше превосходительство, тогда ещё вся Восточная Англия осталась без света. И что бы вы думали? Хакет превратился в голема!
– Неужели? – удивился премьер, оборачиваясь к полковнику. – В десятом веке?
– Так точно, сэр! – гаркнул Хакет. – Я был величиной с башню, и едва мог передвигаться. Копья вязли в моём теле! И тогда эти чёртовы уроды выбили мне глаз камнем из пращи, сэр.
– Благодарю за службу, полковник!
– Служу королю!
– И это не единственный случай, – вмешался Сэмюэль. – Капитана Бухмана возили в клетке по всей средневековой Европе, как самого большого человека в мире, а отец Мелехций – знаменитый теолог и доктор истории, вот он стоит, – лично встречался с Вильямом Шекспиром.
– Мы пили с ним чай, а потом гуляли по аллее, – мелодичным тихим голосом сказал о. Мелехций.
– А вы, конечно, из благодарности подарили ему сюжет Гамлета, – ядовито заметил Джон Макинтош.
Отец Мелехций с доброй, сочувственной улыбкой посмотрел на него, и ничего не ответил, но Сэм Бронсон возмутился:
– Джон, извини, я тебя люблю как друга, и уважаю, как государственного служащего, но можно ли отпускать шуточки про Шекспира? Он слава Британии, наш кумир, наш гений, мы преклоняемся перед ним.
– Ну, что, Джон, Шекспир вас убедил? – спросил премьер-министр.
– Слова, слова, слова! – прокаркал Джон. – Предъявите фотографию Шекспира.
– Ты же знаешь, это невозможно, – ответил Сэмюэль.
– В том-то всё и дело! – осклабился Джон в ироничной улыбке.
– На что вы меня подбиваете, Макинтош? – спросил премьер. – Чтобы я ради проверки превратился в голема? А что скажет оппозиция, если об этом станет известно?
– Нет, сэр. Вами рисковать нельзя. Но сам я хотел бы попробовать. Сэм, сколько времени это займёт?
Сэмюэль Бронсон развёл руками:
– Подумай лучше, Джон! Зачем тебе это? Здесь пройдёт от пяти минут до часа, но там тебе, возможно, придётся провести много лет!
– А, вот как? Опасаетесь за меня, или за себя?
– Ну, как знаешь. А что скажете вы, господа?
Премьер-министр и доктор Глостер переглянулись, и кивнули. Сэмюэль вздохнул, и пригласил всю компанию к лифту: они находились на уровне минус третьего этажа, а операторский зал располагался в цокольном этаже здания.
– Куда тебя отправить, Джон? – спросил он.
– Хочу, Сэм, попасть в благословенные Елизаветинские времена. До всех наших революций. Если ты прав, поживу на природе, в своё удовольствие. Может, и Шекспира встречу. Если ты прав.
…Поскольку на нём не было никакой одежды, его тащили за волосы, а для ускорения ещё и поддавали по ягодицам палками.
– За что?! – кричал он разбитым ртом, сплёвывая кровь в пыль дороги. – Я ни в чём не виноват!
– Видали? – издевательски квакал кто-то из экзекуторов. – Не виноват!
Его подтащили к человеку в грязной судейской мантии, накинутой на грязную блузу, сидящего на траве возле высоченного дерева. Дерево – Боже праведный! – было увешано трупами, как новогодняя ёлка – праздничными игрушками!
– Ваша честь, схватили бродягу! – доложил ему один из негодяев. – Шляется голый, оскорбляя общество, это раз! Дома не имеет, это два. Работы у него нет. И он говорит, что ни в чём не виноват!
– Я помощник премьер-министра! – визжал Джон Макинтош. – Я знаком с королём! Я уважаемый, образованный человек!
Негодяи, избившие его и притащившие к этому ужасному дереву, громко хохотали. Судья в грязной мантии участливо улыбался.
– Слова, уважаемый, одни слова, – мягко попенял он Джону. – Если бы ты был помощником премьер-министра, то на тебе была бы хотя бы мантия, а если бы ты был образованным, то знал бы, что у нас не король, а королева. Но закон милостив. Закон разрешает тебе назвать имена свидетелей, которые подтвердят, что у тебя есть дом и работа. Назови их, тебе от этого будет польза.
– Я не могу никого назвать! Я издалека! Я здесь никого не знаю!
– Итак, ты при этих добрых людях признался, что ты бродяга. Запишем это в протокол. Назови своё имя, чтобы писец оформил протокол, как положено.
– Меня зовут Джон Макинтош.
Хохот грянул с новой силой.
– Джон Макинтош! – надрывались в толпе, – Джон, иди сюда!
– Джонни, где ты? – крикнул судья.
Из-за дерева, вытирая руки о фартук, появился дюжий парень с длинными волосами и с откинутым на спину колпаком палача.
– Вы меня звали, ваша честь? – пробурчал он, одновременно пытаясь что-то проглотить.
– Джонни, – сказал ему судья. – Этот человек утверждает, что он Джон Макинтош.
– Он врёт, ваша честь, – ответил парень. – Джон Макинтош это я. И на сто миль в округе нет больше ни одного Джона Макинтоша.
– Прекрасно. Что мы имеем? М-мм…– и судья сделал знак писцу. – Оскорбление общественной нравственности. Бродяжничество. Присвоение полномочий. Лжесвидетельство. Думаю, этого достаточно. Приговариваю тебя, назвавшийся Джоном Макинтошем, к смертной казни через повешение.
– Но это беззаконие!
– Э, нет. По закону. Закон принят парламентом и утверждён королевой, а поскольку она у нас глава церкви, то и Господом одобрено. А незнание закона не освобождает бродягу от виселицы. Говоришь, образованный? Тогда ты обязан знать хотя бы это. Ты или твои родственники можете обжаловать приговор в течение недели после приведения в исполнение.
– Подождите! Подождите! Ваша честь, – Джона сшибли с ног, но он полз к судье, протягивая руку, а тот брезгливо её отпихивал. – Ваша честь, вы великий человек, великодушный и мудрый, но я тоже юрист. Подумайте сами. Здесь два Джона Макинтоша! Разве можно приводить приговор в исполнение при таких обстоятельствах? Кого вы приговорили к виселице? Ведь это же circulus vitiosus; по вашему приговору, может, надо повесить не меня, а его!..
Толпа угрожающе загудела. Судья, доставший из корзины квадратную бутылку, в которой содержимого было ещё дюйма на четыре, и приготовившийся было отхлебнуть из неё, замер с широко раскрытым ртом.
– Нет, нет, господа! – срывающимся голосом крикнул Джон толпе. – Я вовсе не желаю смерти этому чудесному, доброму человеку. Он мне так нравится, и его зовут, как меня. Я говорю только, что ни его, ни меня нельзя вешать до разрешения проблемы.
– Ха! – возмутился судья. – Какие проблемы?! Я приговорил не Джона Макинтоша, а тебя, бродягу, назвавшегося этим именем. А сейчас отправляйся к праотцам.
Кто-то пихнул Джона к дереву; слёзы брызнули из его глаз.
– К праотцам! – взвизгнул он. – Но ведь вы и есть мои праотцы! Вот этот прекрасный юноша – он наверняка мой прапрадед! Ваша честь! Мы нашли бы с вами тему для разговора. Давайте… Я так много хотел бы…
Теперь хохотали уже все, включая судью, и только палач молчал, сосредоточенно снимая верёвку с какого-то несвежего покойника.
– Иди, иди, – смеясь, отмахнулся судья от цепляющегося за его мантию Джона Макинтоша, приговорённого. Тот перевёл безумные глаза на Джона Макинтоша, палача, и увидев, что тот делает, пролепетал:
– Верёвочка… Разве можно вешать меня на чьей-то чужой верёвочке?
Палач взревел:
– Тебе что, не нравится наша верёвка?! – и крикнул судье: – Ваша честь! Ему не нравится верёвка! Разрешите отдубасить его, как следует?
– Разрешаю, но сначала повесь, – отозвался судья, вытирая выступившие от смеха слёзы.
– Ишь ты, верёвка ему не нравится, – орал палач, натягивая свой колпак на голову. – Прекрасная верёвка из русской пеньки! Да из таких верёвок сделан такелаж всего английского флота!.. Где ты там? Иди сюда!