Чумной доктор

– У нас кадровый голод, – продолжила Алла, не обращая внимания на его слова. – Не хватает хороших и опытных сотрудников. Несколько лежат в больнице с этим долбанным вирусом, трое на изоляции как контактные, а остальные…

Она устало вдохнула.

А остальные ничего из себя не представляют. Тупое тело для ношения погонов и формы. Либо совсем зеленая молодежь, мало на что способная, либо мажоры из хороших семей, для которых нашли теплое и престижное местечко в комитете. Служба им до лампочки.

Так надо было понимать ее усталый вздох. И никакой вирус тут ни при чем.

– Я введу тебя в курс дела, как только ты согласишься. Но рано утром ты должен быть на месте преступления. Только что нашли еще одну жертву чумного доктора. Слышал о нем?

Он, разумеется, слышал. И, конечно же, прекрасно помнил, сколько людей уже убито неизвестным психопатом. Случайные жертвы. Никакой логики. Никакой последовательности. Вполне возможно, что это разные люди совершали свои злодеяния, маскируя под серию. Но немногочисленные, случайные свидетели и видеокамеры зафиксировали возле домов, где произошли убийства, человека в длинной черной куртке, медицинской маске и с желтым боксом, как у фельдшеров скорой помощи, отчего соцсети (Господи, как же он ненавидел эти соцсети!) окрестили убийцу чумным доктором.

Правда, он не лечил людей, а убивал, но разве можно говорить о какой-то логике в соцсетях?

И да, чумной доктор никогда не оставлял следов.

– У меня нет никого на примете, который справился бы лучше тебя, Ян.

– Приятно слышать, но повторяю, я больше не работаю в структуре…

– Сейчас такое время, что никто не будет против. Людей реально нет. А ты чувствуешь этих ублюдков лучше всех.

Лучше всех.

Именно так. Под ублюдками именовались серийные убийцы. Проще говоря, маньяки.

И он согласился. Вдруг. Неожиданно. Для самого себя в первую очередь. Слова согласия вырвались с языка даже намного раньше, чем мозг успел обработать всю информацию и принять свое, быть может, гораздо лучшее решение.

Несколько обескураженный, Ян вернулся в кровать, едва не позабыв выключить свет в коридоре.

– Ты что, куда-то поедешь? – Галя сказала эти слова поникшим тоном, когда он кратко рассказал в чем дело.

– Да, придется.

Ян оставил службу нельзя сказать, что благополучно и без последствий. Осадок после увольнения – да, именно увольнения, а не пенсии и не выслуги лет – остался. Его уволили. Избавились. А сегодня позвонили и попросили приехать.

Им снова нужен был Ян Листьев с его мышлением.

И сейчас он уже ехал на место преступления. За окном присланной за ним служебной машины с молчаливо неприветливым водителем проплывали темнота и сырость осеннего города. Кроме тоски такой пейзаж не вызывал ровным счетом никаких других чувств. Почему на Урале октябрь и ноябрь самые мрачные месяцы? Неделями солнце может не выходить из-за низких свинцовых туч. Погода болезненно действует на нервы и настроение жителей города. Может быть именно она причина внезапной агрессии людей? Но нет, осень проходит, заканчивается и очередная зима, вновь приходит тепло – а агрессия никуда не исчезает. Только становится все больше и больше с каждым днем.

Большинство убийств и самоубийств тоже случаются в эти два месяца. И ничего удивительного, что чумной доктор появился именно сейчас.

Скорей бы декабрь и новый год, подумал Ян, глядя в окно на проплывающие дома с редкими прохожими на вымерзших за ночь тротуарах. Хоть какое-то ощущение праздника, пусть в этот раз он будет грустный и напряженный. Всегда страшно заболевать накануне каких-то торжеств. Еще страшнее умирать. Это как-то неудобно и неуважительно по отношению к гостям, которые должны были бы прийти к тебе на праздничное мероприятие.

Машину изредка подбрасывало на ухабах дороги, водитель вдруг прервал молчание и выругался на местные власти, говоря про несуществующего нормального мэра и колоссальных финансах, уплывающих в Москву словно в черную дыру.

На очередном перекрестке красовался яркий плакат одной местной компании «Мы сшили свыше полумиллиона масок только за месяц, чтобы защитить вас!» Было около шести утра, и на дорогах встречалось так мало машин, что такси, которое везло его по просыпающимся улицам, проезжало каждый светофор практически без остановок.

Машина завернула в заставленный сикось-накось машинами двор высотного дома, где вдоль подъездной дорожки стояло несколько полицейских легковушек, черный фургон следственного комитета с зевающим водителем в кабине. Классическая картина после совершившегося преступления. Отчаянные попытки найти важные улики, даже если их нет и не было.

Если убийца хорош, а чумной доктор как раз и был неплохим убийцей, мы ничего не найдем, ничегошеньки, подумал Ян, ловя себя на мысли, что использует слово «мы», а не «они». Теперь он снова в команде. По крайней мере, пока от болезни не придут в себя работающие в настоящее время следователи. Он же лишь пенсионер в отставке, пусть и довольно молодой.

Попрошенный уйти в отставку почти со скандалом, о сути которого лучше никому не вспоминать.

– Чего случилось? – вопросительно проговорил кто-то на улице, глядя на полицейских, куривших возле подъезда. В глазах мужчины искрила жажда любопытства. Чужая трагедия – извечный повод для неуемного интереса.

Полицейские, дежурившие у подъезда, все как один безликие в своей форме и черных масках, повернулись к подходящему Яну.

– Вы от Манжос? – спросил один из них.

Ян кивнул. Алла предупредила их. Вопрос, в каком качестве она представила Листьева? Следователь Следственного комитета без лишних и явно ненужных дополнений? Внештатный сотрудник с полным доступом к материалам следствия?

– Проходите. Лифты сейчас заняты экспертами, поэтому лучше по лестнице.

– Убийца ехал в лифте? – поначалу не поверил Ян.

– Да, прямо под камерами. Спокойно, будто он тут живет.

Вот первая информация для размышления.

– Доктор?

Полицейский устало кивнул.

Обычно чумной доктор не ездил в лифтах, пользуясь лестницам. Сегодня он так сделал, потому что ему было так надо. Как было надо попадаться свидетелям и в объективы камер на других местах преступлений.

Доктор хотел показать миру свои деяния.

Смотрите – это Я.

– Вас ждут, – полицейский указал на вход. – Правая дверь подъезда, седьмой этаж.

Счастливая цифра, подумал Ян и прошел в указанном направлении. Сверху доносилась негромкая музыка из приоткрытого (в такой-то холод!) окна. Кто-то сосредоточенно наблюдал за картиной расследования прямо из своих квартир. Никакого театра не надо.

Он поднялся на нужный этаж, где в холле этажа возле лифтов стояло несколько полицейских и пару человек в штатском. Скорей всего двое были оперативниками из местного полицейского участка, мужчина что повыше – следователь, а тот, что пониже, чересчур молодой человек для таких мероприятий – эксперт. Тошнотворно пахло сосисками и пюре.

– Вы, наверное, Листьев? – это сказал самый крайний мужчина в гражданской одежде, сжимавший в руке планшет с бумагами. Остальные трое как по команде затихли и повернулись к Яну, наконец заметив новую персону.

– Да, это я, от Аллы Сергеевны.

Только сейчас он понял, что даже ничего не взял с собой. Ни блокнота для записей, ни фотоаппарата (на телефоне такая дерьмовая камера, что лучше даже не доставать), или хотя бы ручку.

– Блестящий ведущий! – проговорил один из оперативников, почтительно глядя на Яна.

– Простите?

– Влад Листьев, – закивал тот и радостно добавил, приспустив маску. – У вас фамилии одинаковые.

– Одинаковые, – констатировал общеизвестный факт Ян.

– Никогда не забуду, как его застрелили в собственном подъезде, – сказал второй полицейский, не спеша покуривавший сигарету. Синеватый дым вонючей змейкой расплывался по холлу, застилая наклейку с перечеркнутой сигаретой. – Для меня тогда рухнула страна. Если его убили и всем плевать, то другим уже можно абсолютно все. Я в те годы ни за что не пошел бы в органы.

– А чего сейчас пошел? – спросил Ян слегка грубо.

Тот пожал плечами. Вроде даже не обиделся, хотя мог.

– Сейчас время другое. Не сравнить с тем.

– Время для нас, следственных органов, всегда одинаковое. И бандиты всегда одинаковые. И убивают одинаково.

– Раньше больше взрывали, – добавил с видом знатока второй оперативник, который крутил в руках брякающие кучей брелоков ключи. – Сейчас в основном стреляют. Меня, кстати, зовут Денис.

– Очень приятно, – пробурчал в ответ Листьев-нынешний.

– Раз все прибыли, – нетерпеливо произнес мужчина с планшетом. – Пойдемте посмотрим квартиру.

Они прошли к открытой двери одной из квартир и по очереди вошли в тесную прихожую. В тусклом свете потолочной лампы виднелось овальное зеркало и захламленная этажерка для обуви. На полу валялся вытертый коврик, здесь были брошены какие-то пакеты и женская сумка. Чрезвычайно узкое пространство, своеобразный финальный и издевательски тесный отросток коридора, куда выходили двери всех комнат. Мужчинам пришлось заходить по очереди, потому что даже двое человек не могли поместиться в столь малом входном помещении, по очереди проклиная горе-архитектора.

– Все как-то чересчур обычно тут, – глухо брякнул остававшийся безымянным полицейский, теребя на подбородке маску.

– А что, по-твоему, этот ублюдок надпись должен был оставить на стене – «здесь был я, чумной доктор»? – окрысился на него мужчина с планшетом (видимо, точно следователь) и первым прошел в прихожую. Нагло, уверенно, словно к себе домой.

– Почему сразу ублюдок? – неожиданно встал на защиту убийцы Денис. – Мы же не знаем, какую цель он преследует.

– Ты еще скажи, что благую, – недовольно пробурчал его коллега.

Странно, подумал Ян, чего паренек, знаток методов расправ бандитов всех времен, так яро вступил на линию зашиты?

– Убитая, – провозгласил откуда-то из дальней комнаты следователь. – 1979 года рождения, Оксана Васильева, в разводе. Детей нет. Работала бухгалтером в строительной компании. Задушена, предположительно, проволокой. Естественно, орудия убийства не найдено. Это пока все, что удалось узнать о ней.

Ян, полицейские и молодой человек с папкой в руках вошли в комнату, бывшую по видимости спальней. После невыразимо узких коридора и прихожей, она казалось настоящей залой. Посередине стояла двуспальная кровать с потертыми тумбочками по правую и левую сторону, на стене висел ковер-картина, изображавший водопад где-то в тропических лесах. Внизу под его льющимися струями на бежевом покрывале лежала убитая. Глаза ее были слегка приоткрыты, волосы взлохмачены, рот застыл в гримасе боли или крика, так и не успевшего вырваться из связок.

– Картина маслом, – сказал мужчина с планшетом, делая какие-то пометки в бумагах.

– Вы думаете? – недоверчиво спросил Денис, созерцая обстановку. – Он специально положил ее здесь, чтобы она была под струями воды, якобы очищающей ее.

– У нас есть специальный человек, который прислан в помощь, чтобы понять, как тут все устроено с убийцей, – все тот же недовольный мужчина перевел взгляд на Яна. – Рассказывайте.

Ян посмотрел на него, собираясь спросить, кто он вообще такой, а потом и попросту попросить, чтобы ему представили поименно всю группу. Но его неожиданно опередили.

Мужчина, сверля взглядом пожилого следователя, щелкнул планшетом и сказал:

– Простите, я не представился. Александр Андреевич Вебер, следователь. Большой поклонник убийств чумного доктора. Надеюсь, понимаете, что утрирую. Это двое оперативников из участка, и Паша, наш новый эксперт-криминалист.

Теперь все встало на свои места.

– Доктор всегда так тихо убивает? – осматривая комнату, спросил Ян.

Его настораживала абсолютная аскетичность обстановки. Он много видел мест преступлений с убийствами. Еще больше сцен, когда работал самый настоящий маньяк. Море крови, грязь, истерзанные жертвы, боль, страдания.

Здесь не было ничего.

Здесь царила пустота.

Только мертвое тело. И удивительно умиротворенное.

– Фирменный стиль этого урода, – ответил Вебер. – Вам Алла Сергеевна наверняка все рассказала? Не могла не рассказать.

Манжос действительно рассказала, но весьма поверхностно и лениво, предысторию нового маньяка, если чумного доктора вообще можно было называть этим термином. И Ян сразу увидел первую неразрешимую проблему.

Убийства выглядели никак и ничем не связанными. Жертвы выбраны случайно и, по крайней мере на первый взгляд, не имели никаких схожих признаков. Лежавшая перед ними убитая женщина, так и не познавшая радостей семейной жизни, была еще одним доказательством. В убийствах напрочь отсутствовали логика и последовательность.

Впрочем, некая последовательность все же имелась. Убитых находили почти каждый день, будь то утром или среди ночи. Как правило, случайными участниками драмы становились соседи, не вовремя покинувшие свое убежище. Довольно странно видеть распахнутую настежь дверь соседней квартиры, при этом погруженную в тишину. Словно все ушли и бросили дверь открытой.

– Здесь есть кто-нибудь? – обычно спрашивали соседи, желая узнать, что же произошло. Иногда окликали хозяев по имени, если знали их лично. Потом заходили в квартиру, уже предчувствуя нечто дурное. И видели труп.

Чумной доктор отличался определенной брезгливостью и не оставлял после себя рек крови с истерзанными телами. Мирная смерть, реже от удавки, чаще от удара ножом, но без лишней жестокости. Во всем чистота. Тихая квартира. Никакого беспорядка.

Вторая последовательность.

Но все это казалось сущими пустяками, когда приходило понимание, что жертвы никак не связаны, и ничего общего у них нет – ни в их общественном статусе, ни во внешности, ни даже в убранстве квартиры. Это ставило следствие в тупик, и послужило причиной попросить помощь Яна – человека, хорошо разбирающегося в серийных убийствах.

Мы ничего о нем не знаем, честно и печально сказала ему ночью Алла. У нас нет ни предположений, ни зацепок, ни улик. НИ-ЧЕ-ГО.

Пока об убийце ничего неизвестно, шансы поймать его равны нулю.

– Маньяк хочет нам показать свое видение убийства, – продолжил гнуть свою линию Денис, тыча пальцем на кровать.

– Вовсе нет, – прервал его Ян.

В комнате все затихли и посмотрели на бывшего следователя.

– Во-первых, не факт, что он маньяк. Во-вторых, этим расположением тела он ничего не показывает. И дурацкий водопад на ковре чистая случайность.

– Но тогда зачем ублюдок положил ее именно сюда? – недоверчиво спросил Вебер. – Не в коридоре, не в гостиной на диванчик определил, а именно сюда?

– Он ее и убил здесь, скорей всего. Застал врасплох. И ничего показывать он не собирался.

– Застал врасплох в спальне? В собственной то квартире?

– Вы установили точное место убийства?

Вебер неопределенно пожал плечами.

– В квартире нет беспорядка или следов борьбы. Скорей всего, убийство совершенно в коридоре.

– Скорей всего?

Ян недовольно воззрился на собеседника.

– Вы же понимаете, при этой долбаной аскетичной чистоте убийцы определить что-либо сложно, – Вебер принялся копаться в бумагах на планшете, остерегаясь смотреть Листьеву прямо в глаза. Движения следователя становились все более дерганными.

– Квартира что, убрана или вымыт пол?

– Нет, но…

– Хорошо, а как убийца попал в квартиру?

Вновь повисла тишина. Кто-то из оперативников тяжело вздохнул.

– Следов взлома на входной двери не обнаружено. У убийцы либо был ключ, либо она сама открыла ему дверь, что вряд ли.

– В который раз чумной доктор попадает в квартиру просто так?

Этот факт опустила в своем кратком пересказе событий Манжос. На счету чумного доктора было ровно десять убитых. Лежащая перед ними Оксана Васильева в отчетах теперь будет числиться как одиннадцатая жертва. О способах проникновения в квартиру Алла не сказала ничего, даже когда Ян аккуратно переспросил ее, она явно отмахнулась от его вопроса на том конце линии, ответив «точно не установлено».

Но она знала. И эта сторона дела была самой загадочной, как теперь понял Ян.

– Как и в случаях с десятью другими жертвами следов взлома в квартиру не обнаружено, – повторно доложил безымянный оперативник. – Личные вещи не пропали, беспорядка не наблюдается. На месте прошлых убийствах иногда были перевернуты стулья, разбита посуда. Жертвы защищались, а тут тишь да гладь.

– Жертвы всегда находились в квартире по одиночке, и наша новая одиннадцатая не исключение, – добавил Денис. – Больше никого рядом не было. При этом у многих есть родственники, у кого-то в отъезде, у кого-то на работе, ну и у двоих в больнице сами знаете с чем. В красной зоне, в общем.

Еще одна закономерность деяний чумного доктора – убивать одинокого, в настоящий временной момент, человека, но опять же ровным счетом не сообщало ничего о личности убийцы. Разве только то, что он явно выслеживал жертвы перед убийством и дожидался момента, когда окажется с ними один на один, и им никто не помешает. Не мог же он входить наугад?

Или мог?

Главный вопрос, как он попадал в квартиры? Ему открывали сами жертвы, и Оксана Васильева в том числе?

– Она ему могла открыть, но не открыла, – ответил на свой вопрос Ян. – Потому как он открыл дверь сам. И нашел жертву в спальне. Расслабленную и ничего плохого не ожидающую.

– Сам? – недоверчиво переспросил Вебер, прекратив делать неровными каракулями пометки в бумагах.

– Незапертая дверь, – для пущей ясности пояснил Листьев. – Многие забывают закрыть дверь на ночь. Это первое. Но маловероятно. Второе – отмычкой, но опять же вы бы нашли следы отмычки, или попросту ключами.

– Откуда у него ключи? – не поверил Павел.

– Пока как вариант, он мог украсть их или сделать дубликат, – сказал Ян. – Ее задушили, так?

– Задушили, – согласно кивнул Вебер. – Как и четверых прошлых. Первых трех ударили чем-то тяжелым по голове. Других полоснули ножом. Так, все-таки с ключами….

– Шесть женщин и пять мужчин, – продолжил рассуждать Ян, словно не обращая внимания на новый вопрос. Разрозненная картинка из сбивчивого рассказа Аллы постепенно приобретала четкие очертания. – Ему ведь без разницы кого убивать. Мужчины, женщины, молодые и не очень – все равно. Что имеется? Сначала убито двое женщин, затем мужчина, потом две женщины, еще трое мужчин, одна женщина, один мужчина, и одна женщина, так? Что это может быть? Мнимая последовательность? Числа? Два, один, два, три, один, один и один.

– Какой-то код? – задумчиво проговорил эксперт. – Вряд ли.

– Номер его телефона, – усмехнулся Денис.

Ян еще раз оглядел убитую. Полное спокойствие. Даже умиротворенность, лишь легкая тревога видна в изогнутом рте. Больше ничего. Не за что зацепиться. Нет связи. Словно тебе бросили в лицо разобранную и основательно перепутанную головоломку. На, собирай. И побыстрей.

Ничего, ответил про себя Ян. Ничего не понятно. Ничего нет.

Теперь ты понимаешь, почему я обратилась к тебе, услышал Ян в своей голове голос Аллы, потому что мы не понимаем, с чем мы столкнулись.

– Я же говорю, – вновь вернулся к своей позиции Денис. – Он нам что-то хочет показать. Так Хабенский в сериале «Метод» всегда говорил.

– Жизнь – это не сериал, – покачал головой Листьев. – И реальные маньяки думают по-другому. Если это вообще маньяк.

– Если не маньяк, то кто? – воззрился на бывшего следователя Вебер.

– Убийца. Психопат, точнее. Который преследует какую-то цель. Мы его не поймаем так скоро.

Вебер взвился, едва не выронив планшет.

– Что? Вы так спокойно нам говорите об этом?! Блин, да вас сюда прислали затем, чтобы вы разгадали его план, и мы быстренько взяли этого ушлепка. А вы тут стоите и спокойно отвечаете – долго будем работать. Пусть людей и дальше убивают! Здорово!

– Быстренько – это как раз в сериалах, – Ян даже не посмотрел на него.

В коридоре началось какое-то копошение и чей-то бас крикнул оттуда:

– Тело когда уносить?

– Уносите, – раздраженно прокричал Вебер и вылетел из комнаты.

– Разозлился, – констатировал факт бегства Денис, и комната вновь наполнилась неприятной тишиной.

Через десять минут все пятеро вновь стояли на лестничной площадке. Царило молчание. Кто-то опять курил, кто-то от нечего делать рассматривал узорчатые трещины на стенах. Ян не знал, что ему делать дальше и пока чувствовал свою беспомощность.

– Вы с нами в СК поедете? – наконец обратился к нему успокоившийся Александр Андреевич. – Пропуск то оформили?

Галя строго наказала ему не ездить в комитет. Только на место преступления и обратно домой.

Меньше контактов, Ян, меньше контактов! Они ведь все могут быть зараженными!

– Наверное, домой. Буду думать, что делать с этим доктором дальше. Пока ничего толкового нет. Перед нами головоломка, которую надо собрать.

– Может быть ничего и не должно быть? – вопросительно сказал Денис. – Он просто убивает. Кого получится, когда получится. Просто дикая жажда убийств.

– Нет тут никакой жажды, ты посмотри – аскетичная обстановка, не изуродованные тела, – возразил ему Ян. – Никакой жестокости. Часто такое можно увидеть? Цель есть всегда, иначе бы наш убийца сидел дома смирно. Я лишь пока не могу понять, какую именно цель он преследует. Пока не могу.

Не попрощавшись, он вышел на лестницу и стал медленно спускаться вниз. Беспомощность накатывала все новыми волнами, подгоняя его быстрее покинуть этот дом.

В подъезде, глухом от тишины, теперь всюду тошнотворно пахло сосисками.

Когда Ян вышел на улицу, по-прежнему тонувшую в утренней прохладе ноября, уже забрезжил рассвет, и город постепенно оживал своими привычными для буднего дня звуками. Где-то до сих пор играла веселая музыка, которая никак не отражала настроение дня, начавшегося с убийства. Перед глазами Яна живыми образами предстали одиннадцать жертв, все как один не понимающие, почему их убили. Или, наоборот, хорошо понимающие за что?

Что же ты такое, чумной доктор, обратился Ян к молчаливым небесам и пошел в сторону выхода из двора. Ему хотелось пройтись по улицам и хорошенько подумать.

И когда он покинул двор, одна мысль стрелой пронзила его сознание:

Господи, да я ведь снова на работе! Я работаю. Я расследую новое дело!

От этого на мгновение посветлело на душе, куда уже долгие годы не проникал солнечный свет, встречая на своем пути стойкое сопротивление.

4

Георгий

Каждую ночь уснуть становится все труднее. По типу людей я сова – вставать и ложиться рано неимоверно тяжело. Оптимальный вариант – лечь поздно, когда многие уже видят десятый, если не тринадцатый сон, и встать в районе полудня. Это могло бы быть идеальным решением, но подобное неосуществимо. И вряд ли поможет.

Дело не в совах и жаворонках. Не в постоянно меняющейся погоде, завывающем ветре, перепадах температуры.

Дело в этой долбанной пандемии. Она сводит с ума. Она выбивает из привычного ритма.

Она не дает мне спать.

Порой ты стоишь возле темного окна, глядя на пустую ночную улицу, выискивая случайных прохожих, каким-то несчастьем оказавшихся в столь поздний и холодный час где-то вдали от дома, смотришь, как они бредут куда-то, отчаянно спасаясь от ветра. Если фигуры людей вдруг поднимут голову и увидят тебя в проеме окна, слегка подсвеченного торшером, то посильнее запахнут свое пальто или куртку, затем ускорят шаг, уходя прочь. Спасаясь от холода, ночи. И словно спасаясь от твоих глаз. Мгновение – и тьма города окончательно их поглотит.

Улица вновь станет безмятежной и пустынной, и пребудет такой вплоть до утра.

Потом ты переводишь взгляд на соседние дома, окружающие твой дом бетонным лабиринтом. Второй час ночи, но люди не спят. Горят окна, мелькают отблески телевизора. У кого-то уже искрит новогодней радостью гирлянда. Постепенно окна гаснут, друг за другом. И тогда остается свет одних фонарей – безмолвных ртутных свидетелей ночной жизни города. Вдалеке разрываются сирены скорой помощи, перевозя усталых врачей в защитных комбинезонах от одного адреса к другому. Когда они выходят из машин, люди невольно вздрагивают, видя их облачение. Это по-прежнему напоминает сюжет какого-то фантастического фильма. Нечто из другой реальности, параллельной вселенной. Но никак не нынешней жизни.

Никто не ждал, что фантастика однажды постучится к нам в двери и, не дожидаясь приглашения, войдет и станет частью нового бытия. Все начиналось слишком просто. Сначала – помню, это было в первых числах января – короткие и пока не слишком тревожные сообщения о какой-то неизвестной болезни в Азии. В первый ли раз? Эти сумасшедшие жрут все подряд, словно вечно недоедают. Что не вирус, то оттуда. Антисанитария. Перенаселение. Дикий в своей простоте народ. Хорошо помню, как испугался первым сообщениям о непонятном заболевании. Как врач, я понимал, что эта болезнь неслучайна и, скорей всего, даст о себе знать всему миру. Если болезнь серьезная, то буквально за месяц ее с легкостью разнесут по планете. Но реальную угрозу оценили только спустя несколько недель.