скачать книгу бесплатно
– Возможно, я и призрак, но кольцо вполне реально!
И Мирас поведал девушке всю свою жизнь и что случилось после нее. Далилу его история развлекла, девушка раскраснелась, сделавшись еще очаровательнее. Ее губы приглашали к поцелуям, юноша еле сдерживал себя.
– Как увлекательно! – захлопала в ладоши Далила. – Значит ты принадлежишь мне целиком и полностью?
– Так же, как и ты принадлежишь мне.
– Ну уж нет! Я ничья и при жизни останусь свободной. И то, что ты мертв, да еще женат – просто здорово. Как, оказывается, замечательно, когда кто-то посвящает тебе не только свою жизнь, но и свою смерть! – она была искренна и непосредственна.
Но ее слова смущали Мираса. Он повнимательнее вгляделся в девушку. Она оставалась все такой же прекрасной, но произошли какие-то неуловимые изменения. Чем больше он узнавал ее, тем яснее понимал, что Далила не его мечта. Юноша больше не чувствовал крыльев за спиной. Показалось вдруг, что его стреножили, как коня, и заставляют пастись на поле.
– Я никогда не мечтала, как сестры, выйти замуж, – сыпала откровениями Далила. – Меня устраивает пасти табун, управляться с кинжалом и плеткой. Я не какая-то там Амаль! Если тебя не любят, трави их, а не себя! Вот пусть и ноет в Вечном Мире! Ты же туда не вернешься!
Мирас нахмурился. Ему совсем не понравились слова об Амаль.
– У нас будет отличная жизнь! Здесь, среди гор, на просторе, где ничего не стесняет грудь. А когда я состарюсь, ты сопроводишь меня в Вечный Мир, суженный мой! – Далила не замечала перемен в Мирасе.
Девушка уже нарисовала себе полную картину предстоящей судьбы, и оказалась не готова к словам юноши:
– Прости меня, Далила! Думаю, мы ошиблись, – он запнулся, продолжить оказалось нелегко. – Я ошибся! Матушкино предсказание вросло в меня, как кольцо в палец, и мешало увидеть суть. Ты не моя суженная!
– Глупости! – гневно топнула ножкой Далила, потом выдернула из-за пояса кошку-пятихвостку и взмахнула ею, из пленительной гурии она вдруг превратилась в разъяренную гарпию.
Мохнатые псы зарычали, вздыбили холки и стали наступать на Мираса. Он остался стоять на месте, не делая попыток убежать, и не опуская взгляда.
– А ты не трус! – смилостивилась девушка, – Пожалуй, разрешу тебе, сходить в Вечный Мир и сообщить этой Амаль, что она больше никто для тебя! Вернёшься, когда расторгнешь обет, – она снова говорила мягко и нежно.
Но чары слетели с Мираса, как шелуха с луковицы.
– Я не вернусь к тебе, Далила. Тебе предсказан другой возлюбленный. Он наверняка жив и ищет тебя. А когда найдет, вы решите, как вам поступить.
Далила принялась хлестать Мираса плеткой. Если бы он не был уже мертв, ему бы здорово досталось. Но сейчас ни когти на веревочных концах, ни песьи зубы не причинили ему вреда. С печальной улыбкой юноша вскочил на первого пасшегося поблизости коня, пришпорил его и помчался вдаль.
Мирас всей душой пожелал вернуться в Вечный Мир.
14
Амаль поняла, что не спит, когда тон голоса стал беспокойным, а прикосновение более настойчивым, ее уже не гладили, а хлопали по щеке.
Девушка обессиленно приподняла голову и прямо перед собой обнаружила отца, сидевшего на корточках перед ней. Тот казался встревоженные не на шутку, но увидев, что дочь зашевелилась, заметно повеселел.
– Амаль, девочка моя!
Она подскочила, как молодая козочка и, словно в детстве, обхватила отца, тот едва умудрился удержать равновесие.
– Папа! – девушка визжала и хохотала, радовалась и не верила сама себе. – Я думала, мне привиделось! Ты стоял под ивой, а потом куда-то делся. Я чуть не утонула.
– Ты бы не утонула, – ласково увещевал отец, – я же рядом, разве бы я позволил?
Все происходило, как тысячу дней назад, как в воспоминаниях Амаль, только намного лучше, потому что – здесь и сейчас. Она терлась о бороду родителя, чувствовала его запах, оглаживала руками крепкие плечи и нежилась в надежных объятиях, не в силах оторваться. Даже встали отец с дочерью, не разнимая объятий.
– Не ожидал я встретить тебя здесь так рано, – сказал он.
– Нам не дано знать свою судьбу, и когда оборвется линия нашей жизни, – уклончиво ответила Амаль. – Но теперь мы вместе.
Ей было все равно, куда они пойдут, печали и тревоги остались позади, хотелось верить, что Вечный Мир, наконец, стал родным домом, принял заблудшую душу. Ведь отцу можно не рассказывать про Мираса, про навсегда связавший их обет. Промолчать о том, как именно Амаль ушла из жизни. Забыть, что ее уход прервал их род и все наследство досталось чужим людям.
Зато здесь, в Вечном Мире, их с отцом ждут долгие часы общения, они подарят друг другу миллионы улыбок, объятий. Ему не придется уезжать с караваном по торговым делам, а ей оставаться ждать его. Она будет его маленькой девочкой, его любимой дочкой.
К счастью, отец не спрашивал, как прошло время без него, не упоминал Рамину. Та жизнь будто осталась для него за чертой.
Свои же вопросы Амаль: встретил ли тут родитель первую жену, как он проводил дни, кажется ли ему эта жизнь более беспечальной той – держала при себе. Будет еще время, когда она задаст их. А может быть и нет. Не все ли равно?
Мимо девушки проносились обрывки мыслей, утекали, будто по реке, и все больше погружали в состояние полной расслабленности. Амаль едва заметила, что они с отцом сидят в беседке в незнакомом саду, полном благоуханных цветов, рядом наперебой заливаются трелями невидимые птицы, а ветер доносит издалека отголоски песен, обрывки слов и музыкальных фраз.
– Ты живешь здесь? – спросила девушка.
– Нет, прихожу иногда, когда хочу настроиться на определенный лад, – ответил отец.
– А сейчас?
– Сейчас я просто привел сюда тебя. В этом мире ты можешь перемещаться по собственному желаю в разные места, стоит только их представить. Мы можем встречаться с тобой здесь.
– Разве мы не останемся вместе? – надежды Амаль рассыпались сухим листом в пальцах.
– Увы, у нас с тобой разные пути и цели, – со вздохом отозвался отец, погладив расстроившуюся девушку по щеке. – Я почувствовал твои боль и растерянность и пришел к тебе, чтобы поддержать. Любовь к тебе помогла тебя найти.
Теперь, когда Амаль знала, что встреча с родителем обязательно подойдет к концу, ей захотелось поделиться с ним всем, что произошло, рассказать обо всем подробно, в надежде потянуть время. И девушка поведала и о своей болезни, и о выходке Рамины, и о Мирасе, и о том, что уже случилось в Вечном Мире, выложила свои мысли и страхи, сомнения и тревоги.
– Не считай, что твоя нянюшка ненавидит тебя, доченька, – со слезами на глазах обнял Амаль отец. – Ее сердце, наверняка, разрывается от боли. Да и Рамина, хоть и не стала тебе настоящей матерью, устроила твой брак не из худших побуждений. Вдруг бы твоя душа застряла меж двух миров из-за содеянного? Как бы то ни было, если звездный рыбак пообещал вам, что нежеланные обеты можно расторгнуть, так и будет. Но где же тот юноша, который стал твоим мужем?
– Я не видела его с тех пор, как мы поссорились, – призналась Амаль. – Он ушел в одну сторону, я в другую, наши пути разошлись.
– Значит, просто имелось то, что вам надо было решить поодиночке, – с проницательной улыбкой заключил отец. – Драконова пещера она вот тут, – он прикоснулся к груди девушки, – и здесь, – а потом к своей. – У каждого из нас свои драконы, которых мы должны победить. Никто не может помочь нам в нашей битве. Вмешаешься из добрых побуждений, и у дракона вырастет новая голова, больше предыдущей.
Мужчина звонко щелкнул пальцами. Над головой Амаль возник каменный свод пещеры. Сад, беседка, отец – пропали, будто и не было. Только гулкое эхо его голоса гуляло где-то вдали.
– До встречи, девочка моя! Тебе остался шаг, и сделать его ты должна сама!
Девушка проглотила горячие соленые слезы. Ей хотелось бросится назад, еще раз обнять родителя, почувствовать его руки на спине, услышать, что он не обвиняет ее ни за что. Но она все-таки опоздала, слишком рассчитывая на вечность.
15
Мирас скакал на коне из табуна Далилы, пока тот не стал спотыкаться. Юноша спешился и пошел вперед, ориентируясь по сторонам света, чтобы не кружить на месте. Отчего-то, покинув Вечный Мир, Мирас не мог вернуться обратно. В мире живых его никто не ждал, не любил. Это бесплотное путешествие стало наказанием. Юноша устал и разозлился.
Предсказание теперь казалось наивной детской сказкой. А Мирас ведь верил в него! Оставил родной дом, потом потерял все, что имел, даже жизнь! И что взамен?
Перед внутренним взором предстала Амаль. Сначала лежащей в гробу под расшитым покрывалом. Затем озлобленной девушкой, встретившей его в Вечном Мире. Со временем приоткрывающей все новые грани своего характера. Если с других слезает шелуха наносного, то у Амаль, напротив, словно появлялись дополнительные грани. Она не побоялась змеи. Она заливисто хохотала. Она делилась откровениями, мечтами и мыслями. Она удила рыбу, угощала Мираса пирогом отца. И, пожалуй… Стала красавицей.
Теперь юноша окончательно понял это. Вечный Мир изменил ее, в лучшую сторону.
А его?
Неужели Мирасу суждено остаться тем изнеженным, разбалованным матушкой мальчиком, готовым идти вперед, только пока перед глазами маячит сказка?
Он сморгнул подступившие жгучие слезы: какой в них толк. Но когда пелена рассеялась, увидел, что стоит у выхода из пещеры, и его встречают проблески зарождающегося дня. А позади остался долгий, теряющийся во тьме каменистый зев.
– Что это? – эхо тысячекратно повторило вопрос Мираса, слова рассеивались и затихали вдали.
И тут юноша услышал голос Амаль, зовущей его. Мирас метнулся было назад, но пещера тотчас превратилась в зеркальный лабиринт, в котором парень только и делал, что натыкался на самого себя в обманчивых тупиках. А эхо дразнило, зазывало, притворяясь потерянной супругой. В ее голосе Мирас слышал страх, растерянность, обреченность. Воображение рисовало ужасы, что могли встретиться на пути девушки. Юноша тоже окликал ее, пытаясь определить, где она находится.
А потом просто схватил камень и принялся крушить зеркала, не обращая внимание на острые осколки, впивающиеся в лицо, руки, усеивающие пол под ногами.
Пока за очередной обманчивой стеной не обнаружил Амаль, которая бросилась ему навстречу и крепко обняла. Камень выпал из его руки за ненадобностью. Оставшиеся зеркала стекли к ногам, как растаявший лед.
Девушка изменилась. И совсем не походила на себя, лежащую в склепе. Из нее новой, как из чистого родника, били жизнь и надежда, а одиночество и тоска отступили.
– Ты понял? – тараторила Амаль, пока Мирас только и делал, что молча любоваться ей. – Это все и есть Драконова пещера!
– И где же ее дракон? – чувствуя, что улыбается, как блаженный, спросил юноша.
– Здесь и здесь, – она коснулась сначала его груди, потом своей. – Наши страхи, наши сомнения, наши печали – драконы, которых мы должны были побороть.
– Но мы все еще здесь, – развел руками Мирас и прокрутился вокруг себя. – Кто знает, вдруг все-таки откуда-то еще вылезет чешуйчатое чудовище!
И тотчас послышался странный звук, как будто чешуя скользит по камню. Он приближался из темноты, неумолимо, грозно, как предвестник чего-то жуткого.
На этот раз Мирас не собирался ударить в грязь лицом, он выступил вперед Амаль, подняв острый и длинный, как кинжал, осколок. Волнение зашкаливало и подкатывало к горлу.
Тьма, не моргая, смотрела на молодых людей, застывших в ожидании неминуемого. Это были глаза гигантской рептилии. Холодные, безразличные, они пронзали и выискивали малейшие слабости. Все, что можно использовать против. Что выпьет душу противников, высушит, разотрет в прах и развеет по ветру.
Мирас очень боялся! И Амаль боялась. Сейчас, когда выход из Драконовой пещеры был так близок, возможность поражения казалась сто крат обиднее. Но Вечный Мир не давал расслабляться.
Амаль тоже принялась высматривать хоть что-нибудь, что можно превратить в оружие против неведомой опасности, но все прочие осколки растаяли, камни превратились в песок, будто сама Драконова пещера противостояла двум затерявшимся в ней душам.
16
Мирас и Амаль с резью в глазах всматривались во мрак. Страшный звук приближался и приближался, отражаясь от сводов, рос, бил по барабанным перепонкам. А когда уже стал невыносимым, навстречу молодым людям выползла маленькая безобидная юркая ящерка. Она, приподняв изящную головку, зыркнула на юношу и девушку и исчезла в узкой расщелине.
Мирас переглянулся с Амаль. Осколок, зажатый в его руке, начал таять. Капли воды, срывающиеся с него, стучали все чаще и чаще, словно сердце, заходящееся в волнении. Или это и было сердце?
Взявшись за руки, юноша и девушка вышли, наконец, из пещеры. Пред ними расстилалась пустыня. Песчаные барханы, палящее солнце и яркий, как сама свежесть, мазок оазиса. До него казалось рукой подать. И Мирас с Амаль пошли.
Вечный Мир обманул с расстоянием. Юноша успел поведать девушке обо всем, что произошло с ним с момента их расставания, а она – что случилось с ней, но оазис все также оставался недосягаемым. Молодые люди видели, как под сенью деревьев ходит благообразный старик, подвязывает ветви, кронирует, поливает, собирает урожай. Однако садовник не обращал никакого внимания на путников, зовущих его, машущих ему. Он следил за оазисом, раскинувшимся посреди пустыни, а все, что находилось за его пределами, старика словно не волновало.
Но Мирас и Амаль не сдавались. Лишь когда солнце в пятый раз спустилось за горизонт и на небе зажглись звезды и луна, девушка воскликнула:
– Не понимаю! Нас будто не впускают! Отец говорил мне, что в Вечном Мире мы вольны оказаться там, где захотим! Но к старику, который может расторгнуть наш обет, мы не приближаемся ни на пядь, сколько бы не старались!
– Думаю, тому есть две причины. Первая – это не тот, кто может помочь.
– А вторая? – нетерпеливо спросила Амаль.
Мирас вздохнул и потупился:
– Один из нас не хочет расторгать обет.
Слова прозвучали робко и едва слышно, но все же прозвучали.
– Что ты имеешь в виду? – глаза Амаль засияли под звездами ярче солнца, губы поманили несказанными обещаниями, кожа засветилась в лунном свете, как драгоценная жемчужина.
– Меня не тяготит твое общество. Не страшит вечность рядом с тобой. Обет более не кажется мне тяжким проклятьем. И мне стыдно за свои прежние слова и поведение, – Мирас смотрел на Амаль и надеялся, что она не решит, что он просто жалеет ее. – Если ты готова поверить и дать мне шанс, возможно, нам и не стоит идти расторгать обет? – Он махнул в сторону оазиса.
– А как же предсказанная тебе суженая? – Амаль очень хотела верить мужу, то, что слова Мираса правдивы, доказывали и его горящий жадный взгляд, и пересохшие губы, жаждавшие живительной влаги поцелуев, и пальцы, не находящие покоя. Но девушка слишком хорошо помнила, как выглядела в его глазах. – Ты готов отречься от надежд твоей матушки? От мечты?
– Ты моя надежда и мечта! – уже не зная, как иначе доказать Амаль, что не желает более ничего, кроме как остаться ее супругом, Мирас приблизился к ней, за маленький шаг преодолев расстояние в тысячу шагов, сотню веков, миллионы причин, и со всей страстью сорвал поцелуй с ее губ, потом второй, третий, десятый, не в силах остановиться и насытиться.
Амаль таяла в его объятиях, как ледник под лучами весеннего солнца, плавилась, как воск от огня, и, не имея возможности вздохнуть, тем не менее, дышала полной грудью.
– Кхмм, – раздалось позади молодых людей негромкое покашливание.
Оторвавшись от поцелуев, Мирас и Амаль обнаружили, что стоят прямо посреди оазиса, а его хозяин с хитрым прищуром оглаживает свою аккуратную бороду.
– Что привело вас ко мне? – поинтересовался он после всех положенных приветствий.
– Нас связал посмертный брачный обет. Вернее, для меня он был посмертным, а для моего супруга не совсем, – потупившись, ответила девушка. И замолчала, не зная, как продолжить.
Но Мирас пришел ей на помощь:
– И теперь бы мы хотели, чтобы он прозвучал, как положено. Чтобы мы дали клятвы друг другу, и согласие быть всегда рядом, – парень легко снял с мизинца матушкино кольцо и надел его на палец Амаль.
– Но я лишь садовник для этого сада, я не могу расторгать и возлагать обеты, это делают в стенах земных храмов, – отказ старика прозвучал под стать его прищуру. – Зато я могу угостить вас яблоками из моего сада.
Он подошел к усыпанному одновременно и цветами, и плодами в разной степени зрелости дереву. Прошептал что-то, ласково проведя ладонью по шершавому стволу. И Мирас готов был поклясться, что дерево само склонило ветвь, на которой красовалось два наливных спелых яблока. Старик сорвал их и протянул молодым людям.
Амаль взяла нежно-розовое, Мирас желтое с бордовым бочком. От плодов пахло так умопомрачительно, что закружилась голова и спутались мысли. Юноша и девушка вдруг почувствовали, что голодны, как прежде, в мире живых, или в первые часы пребывания в Вечном Мире, и с аппетитом расправились с угощением.
Но едва проглотив последний кусочек – упали замертво.
Старик с состраданием смотрел на то, как стекленеют глаза молодых людей, как они из последних сил дотягиваются и берут друг друга за руки, как силятся что-то сказать, но уже не могут. И развеиваются золотистыми искорками, оставляя после себя лишь два крошечных семечка.
Эпилог
Из тьмы к садовнику выступила на мягких лапах иссиня-черная пантера, на спине которой мирно спал крошечный ребенок, вылетел огромный ворон с непропорционально длинными крыльями и выползла черная змея с по-человечески мудрыми глазами. Они молча наблюдали за тем, как бережно старик высаживает в землю оазиса два семечка, прихлопывает, рыхлит, а поверх кладет колечко с переливающимся в свете солнечного дня самоцветом.
– И обязательно было проводить их через все это? – промурлыкала пантера, осторожно ложась на землю и начав вылизывать лапу.
Ребенок было завозился на её спине, но снова замер, когда ворон присел рядом и начал обмахивать его крыльями.
