скачать книгу бесплатно
Я непонимающе приподнял бровь и с запозданием понял, что это он не мне.
Из ворот конюшни выбежал конюх и, ведя в поводу каурого жеребца, понесся к белому входу в донжон.
Мгновением позже скрипнула дверь – и на улицу вышел барон Корделл. А за ним…
– Эллария! – потрясенно выдохнул я. И чуть не оглох от скрипа собственных зубов…
– Куда это ты собрался? – сестричка достала из проруби белоснежную простынь и аккуратно опустила ее в таз с бельем.
– Осмотрю силки… – угрюмо буркнул я.
– Добытчик! – улыбнулась Эллария и потянулась за очередной тряпкой. – Что бы мы без тебя делали?
Я посмотрел на ее негнущиеся синие пальцы и изо всех сил сжал кулаки:
– Ты потерпи еще немного, ладно? Я уже поймал двух зайцев и лису! Еще несколько удачных дней – и у тебя появятся варежки! Теплые-теплые!!!
– Сошьешь сам? – не отрываясь от работы, ехидно поинтересовалась сестричка.
– Сам не смогу, потому что не умею… – вздохнул я. – Поэтому просто выменяю у Кривого Раздана: он пообещал, что отдаст готовые варежки за десять заячьих шкурок! Или за пять лисьих. Две я уже добыл!!!
Сестричка выпрямилась, удивленно посмотрела на меня и… расплакалась.
– Ты чего, Ларка? – ошарашенно спросил я. – Десять шкурок – это совсем немного…
Сестричка смахнула со щеки слезинку и всхлипнула:
– Да я от радости!
– Вас, женщин, не поймешь! – подражая Браззу-кузнецу, покачал головой я. – Грустите – плачете. Радуетесь – снова плачете! То ли дело воины…
– Воин ты мой ненаглядный! – сквозь слезы улыбнулась Эллария, шагнула ко мне и вышла из тени от здоровенного дуба на свет восходящего солнца.
– Ты такая красивая!!! – восхищенно выдохнул я. – Твои волосы – как облако, глаза – как две маленькие звездочки! А улыбка… улыбка, Ларка, грустная…
Огненно-рыжие волосы, две маленькие звездочки, грустная улыбка – девушка, замершая у дверей донжона, смотрела на барона д’Атерна с такой любовью, что у меня перехватило дух и остановилось сердце…
В людской было сыро и шумно – жонглеры, ожидающие, пока просохнет развешанная у камина одежда, азартно резались в кости на подзатыльники. И одновременно обсуждали возможных кандидатов на престол. Мнения, естественно, разделились, и каждая из сторон с энтузиазмом доказывала свою правоту. Впрочем, результаты бросков каждого из игроков их интересовали намного сильнее, чем наличие в жилах у упоминаемых ими дворян хоть капли крови Латирданов.
Меня не интересовало ни то, ни другое, поэтому я сидел с закрытыми глазами и заново переживал свою недавнюю прогулку до ветру.
Из каретного сарая тянуло гарью. Недоумевающе вглядевшись в щели между досок стены и не увидев сполохов разгорающегося пожара, я заглянул внутрь и онемел: Эллария… вернее, баронесса Мэйнария д’Атерн стояла у клетки со взрослым акридом[51 - Акрид – один из самых опасных хищников Горгота.]! И почти касалась лбом ее прутьев! Потом она пододвинулась еще ближе и, проигнорировав предупредительный мяв зверя, потянулась к нему рукой!!!
Я выхватил из перевязи метательный нож и бросил. Моля Двуликого о том, чтобы он не позволил мне промахнуться.
Бог-Отступник смотрел на меня – и клинок воткнулся в глазницу самого опасного хищника Караджийских лесов за мгновение до того, как тот атаковал!
Увидев рукоять моего ножа, торчащую из глазницы акрида, баронесса д’Атерн застыла. А через несколько долгих мгновений сгорбилась и… горько заплакала!
«Может, она хотела уйти[52 - Уйти – здесь: покончить жизнь самоубийством.]? – ошалело подумал я. Потом качнулся с носков на пятки и обратно и мысленно фыркнул: – Да нет, не может такого быть: она же белая, совсем молода и выглядит совершенно здоровой…»
Услышав хруст, раздавшийся из-под моего сапога, Мэйнария д’Атерн вцепилась в висящий на поясе кинжал и испуганно уставилась в мою сторону.
«Я – в тени. И она меня не видит…» – сообразил я и, стараясь не делать резких движений, вышел на свет.
Баронесса побледнела, как полотно. Так, как будто увидела не человека, а Темную половину Двуликого. Потом ее взгляд остекленел, и я вдруг понял, что благодарности не дождусь…
Вопреки обыкновению, появление на посохе новой зарубки меня нисколько не успокоило – прикасаясь к ней большим пальцем, я снова и снова вспоминал взгляд сестрички и… бесился оттого, что ее лицо, подернутое пеленой времени, походило на лицо баронессы д’Атерн как две капли воды!
Настроение становилось все хуже и хуже, и в какой-то момент я вдруг понял, что вот-вот сорвусь. И вымещу зло на ни в чем не повинных жонглерах. Пришлось встать, собрать вещи и отправиться спать на сеновал.
Добрался. Лег. И даже закрыл глаза. А потом понял, что не засну и тут – взгляд леди Мэйнарии рвал мне душу и заставлял раз за разом окунаться в прошлое. Туда, где не было ни баронессы, ни акридов, ни Пути…
Отвлечься от горьких воспоминаний удалось с большим трудом. И только тогда, когда я начал вслушиваться в звуки шагов, изредка доносящиеся со стороны боевого хода[53 - Боевой ход – в средневековой фортификации защищенная дорожка позади стены или башни с бойницами.] крепостной стены, и начал анализировать особенности несения караульной службы вассалами барона Корделла.
Сначала я считал удары сердца, требующиеся часовому, чтобы пройти от конюшни до юго-восточной или юго-западной башни, и пытался понять, останавливается он в крайних точках своего маршрута или нет. Потом вслушался в остальные звуки, изредка доносящиеся до сеновала, и нарисовал себе полную картину происходящего.
Барон Корделл – или тот, кто командовал гарнизоном замка – выдрессировал своих воинов на славу: часовые, заступающие в караул, не останавливались ни на секунду. И звук их шагов доносился до меня через строго определенные промежутки времени – через сто – сто двадцать ударов сердца. Приблизительно раз в час к ним добавлялось еле слышное поскрипывание сапог проверяющего, а раз в два – уверенная поступь начальника караула и часовых из свежей смены.
Первый возникал на стене совершенно бесшумно. Умудряясь не наступить ни на одну из скрипящих ступеней лестницы, ведущей на боевой ход. И пугал как меня, так и часового. Зато о появлении последних я узнавал задолго до того, как они поднимались на стену: сначала взвизгивала дверь казармы, потом начинали скрипеть ступени, а следом за этим раздавался приглушенный вопрос часового:
– Стой! Кто идет?
И ответ начальника караула.
В час волка[54 - Час волка – с двух до трех часов ночи.] лестница заскрипела не вовремя: всего через десять минут после смены часовых. И не так, как обычно – человек, поднимавшийся на боевой ход, пытался делать это бесшумно. Но, в отличие от проверяющего, не знал, какая из ступенек скрипит. Потом наступила тишина, а через три с лишним десятка ударов сердца в шелест дождя вплелся новый звук – приглушенный хрип.
Я вцепился в посох, выждал двести ударов сердца и, так и не дождавшись звука шагов часового, торопливо натянул на себя сапоги. А потом превратился в слух: со стены донесся еле слышный шепот:
– …вратной башне?
– Еще нет…
– Ну, и чего ты ждешь?
Дожидаться ответа того, кто только что убил часового, я не стал – перекатился к краю повети, взялся рукой за подходящую стреху и бесшумно спустился вниз.
Дверь конюшни скрипела не хуже ступенек лестницы. Поэтому я подставил ногу под створку, сдвинул ее вверх и осторожно снял с петель. Потом прислонил к ближайшей стене, осторожно выглянул во двор, увидел двери казармы и… на миг провалился в прошлое.
– Ты бился, как воин… – буркнул Круча.
Я напрягся: в его голосе звучало что угодно, только не похвала.
– Ты дал нам достаточно времени, чтобы уйти. Только такое геройство сродни глупости. Ибо если бы в караулке было не три человека, а десять, то ты лег бы через пяток ударов сердца. А вслед за тобой они порубили бы и остальных.
Я пожал плечами и, по своему обыкновению, промолчал.
Роланд набычился. Потом криво усмехнулся и постучал себя по лбу согнутым указательным пальцем:
– Хороший воин – это не тот, кто правильно машет мечом, а тот, который делает это ВОВРЕМЯ! Учись думать, Кром. Или ищи себе другого учителя.
Последнее предложение заставило меня скрипнуть зубами: искать другого учителя я не собирался. Поэтому я набрал в грудь воздуха и заставил себя вымолвить целых пять слов:
– Что… я… сделал… не так?
– Все! Для того чтобы помешать солдатам выйти, тебе надо было просто подпереть дверь караулки каким-нибудь дрыном. И встать у единственного окна.
Дверь казармы оказалась подперта парой оглобель. А в бойницы вставлены косы! Лезвиями внутрь. Представив себе, чем закончится попытка солдат выглянуть наружу, я почувствовал, что где-то в глубине моей души начинает пробуждаться гнев.
В этот момент лестница, ведущая на боевой ход, заскрипела снова. И опять не так, как обычно – судя по звукам, по ней спускались. Несколько человек. Очень быстро.
Так и оказалось – через пару мгновений во двор выскользнули двенадцать сгорбленных фигур. Мгновение неподвижности – и десять из них, прячась в тени каретного сарая, двинулись по направлению к белой двери в донжон. А двое оставшихся пошли к казарме.
Я прикрыл глаза, нащупал большим пальцем дорожку Пути и криво усмехнулся: Двуликий смотрел на меня широко открытыми глазами. И ждал!
Еле слышный шум, раздавшийся со стороны надвратной башни, заставил пару названных гостей повернуться ко мне спиной. Ненадолго – всего на пару ударов сердца. Но этого мне хватило за глаза – я выскользнул из конюшни, перепрыгнул небольшую лужу и вбил конец посоха в висок тому, который стоял поближе.
Дальний среагировал как-то уж слишком быстро: тело его товарища еще стояло, а он уже завершал разворот с одновременным разрывом дистанции и уходом от атаки!
Я здорово удивился: обычные грабители двигались иначе. И никогда не проявляли такой прыти. Значит, этого учили. И учили очень хорошо.
Подумав буквально пару мгновений, я прыгнул к казарме, взмахом посоха выбил обе оглобли и зацепил тревожный колокол:
– Дзын-н-нь!!!
Мой второй противник выпростал из-под плаща… меч[55 - В Средневековье меч стоил очень дорого. И был далеко не у каждого воина.]!!! И бросился на меня.
Я ушел в сторону от короткого и быстрого колющего удара в горло и атаковал сам. В висок. Со стороны его левой руки. И… промахнулся: у ночного гостя замка Атерн не было привычки рассчитывать на щит!
Секущий удар по ногам я пропустил под собой, тычок пальцами левой руки в глаза заблокировал серединой посоха, потом сместился в сторону, уходя от серии ударов в горло, печень и пах. И атаковал сам…
Армией от него не пахло. Серыми[56 - Кром имеет в виду наемных убийц.] – тоже: он уходил от стандартных атак так, как будто отрабатывал их… именно против посоха! А еще он очень хорошо ориентировался в темноте и внимательно следил за моими ногами. Пришлось использовать удары из арсенала Роланда Кручи: дождавшись, пока он в очередной раз нырнет под удар и попытается вогнать меч мне в живот, я скрутил корпус и ударил его локтем…
В этот момент за спиной грохнула дверь, и из казармы вылетело сразу несколько вассалов барона Корделла. А со стороны лестницы, ведущей на боевой ход, раздался очередной перестук сапог!!!
– Нападение! В бойницах – косы, – не оглядываясь, рыкнул я. Потом отправил оглушенного противника к Двуликому и… упал рядом с ним!
Целились не в меня. И, конечно же, попали – один из воинов барона д’Атерна захрипел и сложился пополам.
Щелкнуло еще раз, и другой из воинов барона, наконец, догадался заорать:
– Арбалетчики!
– Всем рассыпаться!!! – подхватил кто-то еще. И атернцы дисциплинированно метнулись под защиту сарая.
Оценив их выучку, я криво усмехнулся: воинов среди них было от силы человек пять. А остальные брали в руки оружие только по необходимости…
Вылетев во двор, вторая группа «гостей» выстроилась в две шеренги и довольно резво пошла в атаку.
– В строй, живо!!! – заорал второй голос. Слишком уверенно для простого солдата. – Их всего одиннадцать!!!
Я вспомнил о первой группе и заставил себя произнести еще несколько слов:
– Еще десять – у белой двери в донжон.
– Спаси и сохрани! – ужаснулся он. – Баронесса Эмилия! Барон Волод! Баронесса Мэйнария!
«Она – третья, – угрюмо подумал я. – После ее милости баронессы и младшего сына барона Корделла. То есть спасут, если получится…»
Тем временем атакующие, все, как один, вооруженные мечами, врубились в строй защитников замка и с ходу зарубили троих!
«Если получится…» – эхом прозвучало у меня в сознании, а перед глазами мелькнуло рыжее облако волос Мэйнарии д’Атерн…
«Гость», бросившийся ко мне, держал меч чуть выше, чем надо. Поэтому я раздробил ему колено, а когда он опустил руки, вбил посох в переносицу. Потом сорвался с места и понесся на задний двор.
Заворачивая за угол донжона, я сбил с ног бегущего на звук боя конюха, грозно рыкнул на любопытствующего мальчишку, пытавшегося выбраться из окна людской, и… поймал за руку дебелую молодуху, испуганно выглянувшую из черной двери донжона:
– Где покои леди Мэйнарии?
Девка закатила глаза, попробовала изобразить, что падает в обморок, и… тут же пришла в сознание. От боли в запястье:
– Где???
Молодуха упрямо закусила губу и отрицательно помотала головой:
– Не скажу! Ни слова!!!
– Лишу посмертия… – зловеще улыбнувшись, пообещал я. Потом заметил темные пятна на ее груди, как раз напротив сосков, и добавил. Почти наугад: – …Твоего ребенка!
Молодуха побледнела и сломалась:
– Т-третий этаж, ваша милость!
– Где именно?
– Н-надо п-подняться по правой лестнице… – затараторила она. – П-первая дверь – ее милости барона Волода, вторая…
– Короче!!!
– Ч-четвертая дверь слева, ваша милость!!!
– В замке – убийцы. Прячься. Вместе с ребенком… – выдохнул я. И, тут же забыв о ее существовании, ворвался в донжон…
С четвертого этажа доносились звуки какой-то возни и приглушенная ругань. Потом раздалось шипение, хлесткий звук удара и взбешенный рев:
– Вот тварь! Сопротивляется!
– Ткни ножом, не мучайся! Нужна она тебе…
