Илиада

Песнь двадцать четвертая

Выкуп Гектора

Сонм распущён; и народ по своим кораблям быстролетнымВесь рассеялся; каждый спешил укрепиться под сеньюПищей вечерней и сладостным сном. Но Пелид неутешныйПлакал, о друге еще вспоминая; к нему не касался5Все усмиряющий сон; по одру беспокойно метаясь,Он вспоминал Менетидово мужество, дух возвышенный;Сколько они подвизались, какие труды подымали,Боев с мужами ища и свирепость морей искушая;Все вспоминая в душе, проливал он горячие слезы.10То на хребет он ложился, то на бок, то, ниц обратяся,К ложу лицом припадал; напоследок, бросивши ложе,Берегом моря бродил он, тоскующий. Там и ДенницуВстретил Пелид, озарившую пурпуром берег и море.Быстро тогда он запряг в колесницу коней быстроногих;15Гектора, чтобы влачить, привязал позади колесницы;Трижды его обволок вкруг могилы любезного друга,И наконец успокоился в куще; а Гектора бросил,Ниц распростерши во прахе. Но Феб от него, покровитель,Феб и от мертвого вред отклонял; о герое и мертвом20Бог милосердовал: тело его золотым он эгидомВсе покрывал, да не будет истерзан, Пелидом влачимый.Так над божественным Гектором в гневе своем он ругался.Жалость объяла бессмертных, на оное с неба взиравших;Тело похитить зоркого Гермеса все убеждали;25Всем то казалось угодным; но только не Гере богине,Ни Посейдону царю, ни блистательноокой Афине;Им, как и прежде, была ненавистною Троя святая,Старец Приам и народ, за вину Приамида Париса:Он богинь оскорбил, приходивших в дом его сельский;30Честь он воздал одарившей его сладострастием вредным[552].Вестница утра, в двенадцатый раз восходила Денница;И средь сонма богов провещал Аполлон сребролукий:“Боги жестокие, неблагодарные! Гектор не вам лиНедра тельцов и овнов сожигал в благовонные жертвы?35Вы ж не хотите и мертвое тело героя избавить;Видеть его не даете супруге, матери, сыну,Старцу отцу и гражданам, которые славного мужаПредали б скоро огню и последнею честью почтили!Вы Ахиллесу грабителю быть благосклонны решились,40Мужу, который из мыслей изгнал справедливость, из сердцаВсякую жалость отверг и, как лев, о свирепствах лишь мыслит.Лев, и душой дерзновенной, и дикою силой стремимый,Только и рыщет, чтоб стадо найти и добычу похитить, —Так: сей Пелид погубил всю жалость, и стыд потерял он,45Стыд, для сынов человеческих столько полезный и вредный.Смертный иной и более милого сердцу теряет,Брата единоутробного или цветущего сына;Плачет о трате своей и печаль наконец утоляет:Дух терпеливый Судьбы даровали сынам человеков.50Он же, богу подобного Гектора жизни лишивши,Мертвого вяжет к коням и у гроба любезного другаВ прахе волочит! Не славное он и не лучшее выбрал!Разве что нашу он месть на себя, и могучий, воздвигнет:Землю, землю немую неистовый муж оскорбляет!”55Гневом пылая, ему отвечала державная Гера:“Слово твое совершилось бы, луком серебряным гордый,Если б равно Ахиллеса и Гектора сами вы чтили!Гектор – сын человека, сосцами жены он воспитан;Но Ахиллес – благородная отрасль: богиню Фетиду60Я возлелеяла, я возрастила и милой супругойМужу вручила Пелею, любезному всем нам, бессмертным.Все вы, бессмертные, были на браке; и ты ликовал тамС лирой в руках, нечестивых наперсник, всегда вероломный!”Ей обратился ответствовать тучегонитель Кронион:65“Гера, супруга! Не гневайся вовсе на жителей неба.Честь браноносцам не равная будет; однако и ГекторМежду сынов Илиона любезнейший был олимпийцам,Так же и мне! Никогда не небрег он о жертвах приятных;Жертвенник мой никогда не скудел в приношеньях обильных70Туков, вин, благовоний: сия бо нам честь подобает.Но похищенье оставим; возможности нет от ПелидаГектора славного тайно похитить: к Пелееву сынуМатерь Фетида приходит и ночью и днем непрестанно.Лучше Фетиду ко мне призови кто-нибудь из бессмертных;75Мудрое слово богине реку, да Пелид быстроногийВыкуп возьмет от Приама и Гектора тело отпустит”.Рек, – и как вихрь устремилась Ирида крылатая с вестью;Между священного Сама и грозноутесного ИмбраБросилась в черный понт; и под ней застонала пучина;80Быстро в пучину Ирида, подобно свинцу, погрузилась,Ежели он, прикрепленный под рогом вола[553] стенового,Мчится, коварный, рыбам прожорливым гибель несущий.Там в пещере глубокой находит Фетиду и с неюМногих богинь Океана. Она посреди их сидела,85Плача об участи храброго сына, которому должноВ Трое холмистой погибнуть, далеко от милой отчизны.Став пред Фетидой, вещала посланница Зевса: “Фетида!Зевс призывает тебя, непреложных советов строитель”.Ей отвечая, рекла среброногая дочерь Нерея:90“Что заповедует мне повелитель бессмертных? СтыжусяСветлым являться богам, угнетенная мрачной печалью!Но повинуюсь; и тщетен не будет глагол, им реченный”.Так говоря, облеклася Фетида одеждой печали,Черным покровом, чернейшим из всех у нее одеяний.95Так устремилась; пред нею подобная ветрам ИридаБыстро пошла; расступалися окрест их волны морские.На берег вышед, богини к высокому бросились небу.Там обрели громовержца Кронида; пред ним воссиделиВсе, на совет собравшись, блаженные вечные боги.100Села Фетида близ Зевса отца: уступила Афина;Гера же чащу златую, прекрасную, подала в рукиИ утешала словами. Фетида, испив, возвратила.Слово меж оными начал отец и бессмертных и смертных:“Ты на Олимп, Фетида, пришла, и печальная сердцем;105Знаю, скорбь неутешную в персях ты носишь, богиня;Но возвещу, для чего на Олимп я тебя призываю.Девять дней, как меж нами, бессмертными, распря восстала:Гектор герой и Пелид градоборец богов разделяют.Тело похитить склоняют бессмертные Гермеса бога;110Я же, напротив, ту славу[554] хочу даровать Ахиллесу,Нежность к тебе и почтение в сердце навек сохраняя.Шествуй к ахейскому стану и сыну, богиня, поведай:Все божества на него негодуют; но я от бессмертныхБолее всех огорчаюсь, что он в исступлении гнева115Гектора возле судов, не приемлющий выкупа, держит.Если страшится меня, да немедля отпустит он тело.Я ж посылаю Ириду к Приаму царю с повеленьемВ стан мирмидонский идти к искуплению милого сына,Несть и дары Ахиллесу, приятные сердцу героя”.120Так произнес, – и ему покорилась Фетида богиня;Быстро помчалась, с вершины Олимпа высокого бросясь.Скоро достигла Пелидова стана; и в куще находитСына, печально стенящего; многие в куще герояОкрест его суетились друзья и готовили завтрак;125Ими закланный лежал на помосте овен густорунный.Подле печального сына воссела почтенная матерь;Тихо ласкала рукой, вопрошала и так говорила:“Милое чадо, почто ты себе, и стеня и тоскуя,Сердце крушишь; не помыслишь о пище, ниже о покое?130Но приятно с женой опочить и любви насладиться.Жить же недолго тебе; пред тобою, любезнейший сын мой,Близко стоит неизбежная Смерть и суровая Участь.Выслушай слово; его я тебе возвещаю от Зевса:Боги, он рек, на тебя прогневляются; он же, владыка,135Более всех негодует, что ты в исступлении гневаГектора возле судов, не приемлющий выкупа, держишь.Выдай его, Ахиллес, и за тело прими искупленье”.Ей отвечая, вещал быстроногий Пелид знаменитый:“Пусть предстает предлагающий выкуп, – и тело получит,140Если решительно так заповедует мне Олимпийский”.Тою порою, как матерь и сын у судов мирмидонскихМногие между собою вещали крылатые речи,Зевс посылал Ириду к Приамовой Трое священной:“Шествуй, Ирида крылатая, холмы оставив Олимпа;145Весть в Илионе святом возвести Дарданиду Приаму:Пусть к искуплению сына идет к кораблям он ахейским,Пусть и дары он несет, чтоб смягчить Ахиллесово сердце.Но да единый, никем не сопутствуем, шествует старец;Токмо глашатай старейший да будет при нем, чтобы править150Месками в быстром возу и вспять из ахейского станаМертвого ввезть в Илион, убиенного сильным Пелидом.Помысл о смерти и страх да не взыдет на сердце Приаму:Старцу такого пошлем мы сопутника, Гермеса бога;Он поведет и проводит, пока не представит к Пелиду;155И, когда приведет он Приама пред очи героя,Рук на него не подымет Пелид, ни других не допустит:Он ни безумен, ни нагл, ни обыкший к грехам нечестивец;Он завсегда милосердо молящего милует мужа”.Рек, – и с небес устремилась подобная вихрям Ирида;160К дому Приама сошла; и нашла там вопль и рыданье.Окрест отца все сыны, на дворе пред хоромами сидя,Токами слез обливали одежды; в средине их старец,Ризой покрытый, лежал, обвивающей все его тело;Выю и голову персть покрывала державного старца,165Коею сам он себя, пресмыкался в прахе, осыпал.Дщери его и невестки, в домах своих сидя, рыдали,Тех поминая и многих и сильных защитников царства,Кои уже под руками ахейскими предали души.Быстрая вестница Зевса, приближася тихо к Приаму,170Голосом тихим (но трепет объял Дарданидовы члены)Так говорила: “Дерзай, Дарданид, и меня не страшися!Я для тебя не зловещая ныне схожу от Олимпа,Нет, но душой доброхотная вестница Зевса тебе я:Он о тебе, и далекий, душою болит и печется.175Выкупить Гектора тело тебе он велит, Олимпиец.Шествуй, неси и дары, чтоб смягчить Ахиллесово сердце;Но да никто из троян не сопутствует, шествуй один ты;Токмо глашатай старейший да будет с тобой, чтобы правитьМесками в быстром возу и вспять из ахейского стана180Мертвого ввезть в Илион, убиенного сильным Пелидом.Мысль же о смерти, ни страх тебе да не взыдет на сердце:Спутник такой за тобою последует, Гермес бессмертный;Гермес пойдет и проводит, пока не приближит к Пелиду;И, когда он тебя представит пред очи героя,185Рук на тебя не подымет Пелид, ни других не допустит:Он ни безумен, ни нагл, ни обыкший к грехам нечестивец;Он завсегда милосердо молящего милует мужа”.Так говоря, отлетела подобная вихрям Ирида.Старец Приам повелел, чтоб немедля сыны снарядили190Муловый воз быстрокатный и короб к нему привязали.Сам же поспешно взошел в почивальню, терем душистый,Кедровый, с кровлей высокой, где много хранилось сокровищ;Призвал туда и Гекубу супругу и так говорил ей:“Бедная! мне олимпийская вестница Зевса явилась;195Выкупить сына велела идти к кораблям мирмидонским;Несть и дары Ахиллесу, которые б сердце смягчили.Молви, супруга любезная, что ты о сем помышляешь?Сильно меня самого побуждает и сердце и думаНыне ж идти к кораблям и великому стану ахеян”.200Так говорил; зарыдала жена и ему отвечала:“Горе! погиб ли твой разум, которым в минувшее времяСлавился ты и у чуждых народов, и в собственном царстве?Хочешь один ты, старец, идти к кораблям мирмидонским?Мужу предстать перед очи, который и многих и сильных205Наших сынов умертвил? У тебя не железное ль сердце?В руки едва залучит, пред очами тебя лишь увидитСей кровопийца, неверный сей муж, милосерд он не будет;Он не уважит тебя! В отдалении лучше поплачем,В храмине сидя; такую, знать, долю суровая Парка210Выпряла нашему сыну, как я несчастливца родила, —Долю, чтоб псов он насытил, вдали от родных, пред очамиЛютого мужа, которого внутренность, если б могла я,Впившись в грудь, пожирать, отомстила б за то, что он сделалС сыном моим! Не как ратник бесчестный, мой Гектор убит им;215Он за отечество, он за мужей и за жен илионскихБился, герой, ни о страхе в бою, ни о бегстве не мысля!”Снова Гекубе ответствовал старец Приам боговидный:“Воле моей не противься, Гекуба, и в собственном домеПтицей зловещей не будь: отвратить меня не успеешь.220Если бы дело такое внушал мне какой-либо смертныйЖрец, иль пророк илионский, или фимиамогадатель[555],Ложью почли бы мы то и с презрением, верно б, отвергли.Слышал богиню я сам, пред собою бессмертную видел;В стан я иду, и не тщетно мне будет вещание бога.225Если ж назначил мне рок умереть пред судами ахеян, —Рад! и пускай он меня, душегубец, зарежет, как скоро,Милого сына обнявши, рыданием сердце насыщу!”Так произнес – и, поднявши красивые крыши ковчегов,Вынул из них Дарданион двенадцать покровов прекрасных,230Хлен двенадцать простых и столько ж ковров драгоценных,Верхних плащей превосходных и тонких хитонов исподних;Злата, весами отвесивши, выложил десять талантов;Вынул четыре блюда и два светозарных тренога;Вынул и пышный сосуд, ему, как посланнику, древний235Дар фракиян, драгоценность великая! даже и онойСтарец щадить не хотел: столь сильно пылал он душоюВыкупить милого сына. Но всех он троян приходившихГневный гонял от крыльца, и грозя и поносно ругая:“Прочь, проклятое племя презренное! Разве и дома240Мало печали у вас, что меня огорчать вы идете?Или вам радость, что старца Кронид поражает бедою,Гибелью сына храбрейшего? Скоро вы цену сей тратыСами узнаете; легче стократ, как не стало героя,Будете сами избиты ахеями! Я же, о боги,245Прежде, нежели град разоренный и в прах обращенный —Трою святую – увижу, да скроюсь в обитель Аида!”Так говоря, прогонял их жезлом; от грозящего старцаВсе удалилися. Он же вскричал, сыновей порицая,Клита, Гелена, Париса, питомца богов Агафона[556],250Паммона, Гиппофооя, Дейфоба вождя, Антифона,Храброго сына Полита и славного мужеством Дия[557];Грозно на сих сыновей и кричал и приказывал старец:“Живо, негодные дети, бесстыдники! Лучше бы всем вамВместо единого Гектора пасть пред судами ахеян!255О, злополучный я смертный! имел я в Трое обширнойХрабрых сынов, и от них ни единого мне не осталось!Нет боговидного Местора, нет конеборца Троила[558],Нет и тебя, мой Гектор, тебя, между смертными бога!Так, не смертного мужа казался он сыном, но бога!260Храбрых Арей истребил, а бесстыдники эти остались,Эти лжецы, плясуны, знаменитые лишь в хороводах,Эти презренные хищники коз и агнцев народных!Долго ли будете вы снаряжать колесницу и в коробСкоро ли вложите всё, чтобы мог я немедленно ехать?”265Так говорил, – и сыны, устрашася угрозы отцовой,Бросились быстро и вывезли муловый воз легкокатный,Новый, красивый; и короб глубокий на нем привязали;Сняли с гвоздя блестящий ярем, приспособленный к мулам,Буковый, с бляхою сверху и с кольцами, слаженный хитро;270Привязь яремную вместе с ярмом девятилоктевуюВынесли, ловко ярмо положили на гладкое дышлоВ самом конце и на крюк поперечный кольцо наложили;Трижды бляху ярма обмотали кругом; напоследокПрочее всё обвязали, концы же узла подогнули.275После, нося из покоев, на муловый воз легкокатный,Весь уложили за голову Гектора выкуп бесценный,Мулов в него запрягли возовозных, дебелокопытных,Некогда в дар подведенных владыке Приаму от мизов.Но к колеснице Приамовой вывели коней, которых280Сам он с отменной заботой лелеял у тесаных яслей;Их в колесницу впрягали пред домом высоковершиннымВестник и царь, обращая в уме их мудрые думы.Тою порою приходит Гекуба, печальная сердцем;В правой руке царица вина, веселящего сердце,285Кубок несла золотой, чтоб супруг, не возлив, не уехал;Стала она пред конями и так говорила Приаму:“Зевсу возлей, мой супруг, и молись, чтобы дал всемогущийВ дом от врагов возвратиться, когда уже смелое сердцеСтарца тебя, против воли моей, к кораблям устремляет.290Так, помолися, Приам, чернотучному Кронову сыну,Богу, который от Иды на всю призирает Троаду.Птицы проси, быстрокрылого вестника, мощью своеюПервой из птиц и любезнейшей всех самому громовержцу;С правой страны чтоб слетела, и сам бы ее ты увидя,295С верой в нее отошел к кораблям быстроконных данаев.Если ж тебе не пошлет своего посла громовержец,Буду тебя, мой супруг, убеждать и советом и просьбойВ стан не ходить к мирмидонянам, как ты ни твердо решился”.Ей немедля ответствовал старец Приам боговидный:300“Я твоего не отрину совета разумного: благоДлани к владыке богов воздевать, да помилует нас он”.Рек, – и прислужнице ключнице дал повеление старецНа руки чистой воды возлиять; и прислужница быстроС блюдом в руках и с кувшином воды пред владыку предстала.305Старец, руки омывши, кубок принял от супруги,Стал посредине двора и молился, вино возливая,На небо взор возводя; и, возвысивши голос, воскликнул:“Зевс, наш отец, обладающий с Иды, славнейший, сильнейший!Дай мне прийти к Ахиллесу угодным и жалостным сердцу;310Птицу пошли, быстролетного вестника, мощью своеюПервую в птицах, любимую более всех и тобою;С правой страны ниспошли; да сходящую сам я увидя,С верой в нее отойду к кораблям конеборных данаев!”Так умолял, – и услышал его промыслитель Кронион;315Быстро орла ниспослал, между вещих вернейшую птицу,Темного, коего смертные черным ловцом называют.Словно огромная дверь почивальни высоковершиннойВ доме богатого мужа, замком утвержденная крепким, —Крылья орла таковы распростерлись, когда он явился,320Вправе над Троею быстро парящий. Они лишь узрели,В радость пришли, расцвело упованием каждого сердце.С живостью старец взошел в колесницу свою и немедляКоней погнал от преддверья и гулких навесов крылечных.Мески пошли впереди под повозкой четыреколесной325(Ими Идей управлял, благомысленный вестник); а сзадиБорзые кони, которых бичом Дарданид престарелыйГнал через город; его провожали все близкие сердцу,Плача по нем неутешно, как будто на смерть отходящем.Скоро, из замка спустяся, они очутилися в поле;330Все провожавшие их возвратились печальные в Трою,Дети и сродники. Сами ж они не сокрылись от Зевса:В поле увидел он их и исполнился милости к старцу;И к любезному сыну, к Гермесу, так возгласил он:“Сын мой, Гермес! Тебе от богов наипаче приятно335В дружбу вступать с человеком; ты внемлешь, кому пожелаешь.Шествуй и Трои царя к кораблям быстролетным ахеянТак проводи, да никто не узрит и никто не узнаетСтарца в ахейских дружинах, доколе к Пелиду не придет”.Так произнес, – и ему повинуется Гермес посланник:340Под ноги вяжет прекрасную обувь, плесницы златые,Вечные; бога они и над влажною носят водою,И над землей беспредельною, быстро, с дыханием ветра;Жезл берет он, которым у смертных, по воле всесильной,Сном смыкает он очи или отверзает у спящих;345Жезл сей прияв, устремляется аргоубийца[559] могучий.Скоро он к граду троян и к зыбям Геллеспонта принесся;Полем пошел, благородному юноше видом подобный,Первой брадой опушенному, коего младость прелестна.Путники вскоре, проехав великую Ила могилу,350Коней и месков своих удержали, чтобы напоить ихВ светлой реке; тогда уже сумрак спускался на землю.Тут, оглянувшися, Гермеса вестник Идей прозорливыйБлизко увидел и так возгласил к Дарданиду владыке:“Взглянь, Дарданид! осторожного разума требует дело:355Мужа я вижу; и мнится мне, нас он убить умышляет!Должно бежать; на конях мы ускачем; или, подошедши,Ноги ему мы обнимем и будем молить о пощаде!”Рек он, – и старцево сердце смутилося; он ужаснулся;Дыбом власы у него поднялися на сгорбленном теле;360Он цепенея стоял. Эриуний[560] приближился к старцу,Ласково за руку взял и вещал, вопрошая Приама:“Близко ль, далеко ль, отец, направляешь ты коней и месков,В час усладительной ночи, как смертные все почивают?Иль не страшишься убийствами дышащих, гордых данаев,365Кои так близко стоят, неприязненны вам и свирепы?Если тебя кто увидит под быстрыми мраками ночи,Столько сокровищ везущего, что твое мужество будет?Сам ты не молод, и старец такой же тебя провожает.Как защитишься от первого, кто лишь обидеть захочет?370Я ж не тебя оскорблю, но готов от тебя и другогоСам отразить: моему ты родителю, старец, подобен!”Гермесу бодро ответствовал старец Приам боговидный:“Все справедливо, любезнейший сын мой, что ты говоришь мне;Но еще и меня хранит покровительной дланью375Бог, который дает мне такого сопутника встретить,Счастья примету, тебя, красотою и образом дивный,Редким умом одаренный; блаженных родителей сын ты!”Вновь Дарданиду вещал благодетельный Гермес посланник:“Истинно всё и разумно ты, старец почтенный, вещаешь.380Но скажи мне еще, и сущую правду поведай:Ты высылаешь куда-либо столько богатств драгоценныхК чуждым народам, дабы хоть они у тебя уцелели?Верно, объятые страхом, уже покидаете все выТрою святую? Таков знаменитый защитник погибнул,385Сын твой! В сражениях был он не ниже героев ахейских!”Гермесу быстро воскликнул старец Приам боговидный:“Кто ты таков, от кого происходишь ты, юноша добрый,Так мне прекрасно напомнивший смерть злополучного сына?”Старцу ответствовал вновь благодетельный Гермес посланник:390“Ты испытуешь меня, вопрошая о Гекторе дивном.Часто, часто я сам на боях, прославляющих мужа,Гектора видел, и даже в тот день, как, к судам отразивши,Он побеждал аргивян, истребляя крушительной медью.Стоя вдали, удивлялись мы Гектору; с вами сражаться395Нам Ахиллес запрещал, на царя Агамемнона гневный.Я Ахиллесов служитель, в одном корабле с ним приплывший;Родом и я мирмидонец: родитель мой храбрый Поликтор[561];Муж он богатый и старец, как ты, совершенно маститый.Шесть у Поликтора в доме сынов, а седьмой пред тобою;400Жребий меж братьев упал на меня, чтоб идти с Ахиллесом.Ныне осматривать поле пришел от судов я: заутраБоем на город пойдут быстроокие мужи ахейцы.Все Негодуют они на долгую праздность; не могутБранного пыла мужей обуздать воеводы ахеян”.405Гермесу паки ответствовал старец Приам боговидный:“Ежели подлинно ты Ахиллеса Пелида служитель,Друг, не сокрой от меня, умоляю, поведай мне правду:Сын мой еще ль при судах иль уже Ахиллес быстроногийТело его рассеченное псам разметал мирмидонским?”410Старцу ответствовал вновь благодетельный Гермес посланник:“Старец, ни псы не терзали, ни птицы его не касались;Он и поныне лежит у судов Ахиллеса, под кущей,Всё, как и был, невредимый: двенадцатый день, как лежит онМертвый, – но тело не тлеет, к нему не касаются черви,415Быстрые черви, которые падших в бою пожирают.Правда, его ежедневно, с восходом Денницы священной,Он беспощадно волочит вкруг гроба любезного друга;Но мертвец невредим; изумишься ты сам, как увидишь:Свеж он лежит, как росою умытый; нет следа от крови,420Члена не видно нечистого; язвы кругом затворились,Сколько их ни было: много суровая медь нанесла их.Так милосердуют боги о сыне твоем знаменитом,Даже и мертвом: любезен он сердцу богов олимпийских”.Рек он, – и старец, наполняся радости, быстро воскликнул:425“Благо, мой сын, приносить небожителям должные дани!Гектор, – о, если бы жил он! – всегда в благоденственном домеПомнил бессмертных богов, на великом Олимпе живущих;Боги за то и по смертной кончине его помянули.Но преклонися, прими от меня ты прекрасный сей кубок430И, охраняя меня, проводи, под покровом бессмертных,В стан мирмидонский, пока не приду к Ахиллесовой куще”.Вновь Дарданиду ответствовал Гермес, посланник Зевеса:“Младость мою соблазняешь ты, старец, но я не склонюсяДара, какой предлагаешь мне, тайно принять от Пелида.435Я уважаю Пелида и сердцем страшусь от герояДар похищать, чтобы после меня беда не постигла;Но с тобою сопутствовать рад я землею и морем;Рад я тебя проводить и до славного Аргоса града;И с таким путеводцем к тебе не приближится смертный”.440Рек, и на царских коней в колесницу вскочил Эриуний;Быстро и бич и бразды захватил в могучие руки;Коням и мескам вдохнул необычную рьяность и силу,И когда принеслися ко рву и стене корабельной,Где незадолго над вечерей стражи ахеян трудились, —445Всех их в сон погрузил благодетельный аргоубийца;Башни запор отодвинул, врата растворил и ПриамаВвез внутрь стены и за ним с дорогими дарами повозку.Но лишь предстали они к Ахиллесовой куще великой(Кущу царю своему мирмидонцы построили в стане450Крепко из бревен еловых и сверху искусно покрылиМшистым, густым камышом, по влажному лугу набравши;Около кущи устроили двор властелину широкий,Весь оградя частоколом; ворота его запиралисьТолстым засовом еловым; трое ахеян вдвигали,455Трое с трудом отымали огромный замок сей воротныйСильных мужей; но Пелид и один отымал его быстро), —Те благодетельный Гермес отверз перед старцем ворота,Ввез дары знаменитые славному сыну Пелея,Спрянул на дол с колесницы и так провещал к Дарданиду:460“Бог пред тобою, о старец, бессмертный, с Олимпа нисшедший,Гермес: отец мой меня тебе ниспослал путеводцем.Я совершил, и к Олимпу обратно иду; всенародноЯ не явлюсь Ахиллеса очам: не достойно бы былоБогу бессмертному видимо чествовать смертного мужа,465Ты же иди и, вошед, обыми Ахиллесу колена;Именем старца родителя, матери многопочтенной,Именем сына моли, чтобы тронуть высокую душу”.Так возгласивши, к Олимпу великому быстро вознессяГермес. Приам, с колесницы стремительно прянув на землю,470Там оставляет Идея, дабы он стоял, охраняяКоней и месков; а сам устремляется прямо в обитель,Где Ахиллес находился божественный. Там ПелейонаСтарец увидел; друзья в отдаленье сидели; но двое,Отрасль Арея Алким и смиритель коней Автомедон,475Близко стоя, служили; недавно он вечерю кончил,Пищи вкусив и питья, и пред ним еще стол оставался.Старец, никем не примеченный, входит в покой и, ПелидуВ ноги упав, обымает колена и руки целует, —Страшные руки, детей у него погубившие многих!480Так, если муж, преступлением тяжким покрытый в отчизне,Мужа убивший, бежит и к другому народу приходит,К сильному в дом, – с изумлением все на пришельца взирают, —Так изумился Пелид, боговидного старца увидев;Так изумилися все, и один на другого смотрели.485Старец же речи такие вещал, умоляя героя:“Вспомни отца своего, Ахиллес, бессмертным подобный,Старца, такого ж, как я, на пороге старости скорбной!Может быть, в самый сей миг и его, окруживши, соседиРатью теснят, и некому старца от горя избавить.490Но, по крайней он мере, что жив ты, и зная и слыша,Сердце тобой веселит и вседневно льстится надеждойМилого сына узреть, возвратившегось в дом из-под Трои.Я же, несчастнейший смертный, сынов возрастил браноносныхВ Трое святой, и из них ни единого мне не осталось!495Я пятьдесят их имел при нашествии рати ахейской:Их девятнадцать братьев от матери было единой;Прочих родили другие любезные жены в чертогах;Многим Арей истребитель сломил им несчастным колена.Сын оставался один, защищал он и град наш и граждан;500Ты умертвил и его, за отчизну сражавшегось храбро,Гектора! Я для него прихожу к кораблям мирмидонским;Выкупить тело его приношу драгоценный я выкуп.Храбрый! почти ты богов! над моим злополучием сжалься,Вспомнив Пелея отца: несравненно я жалче Пелея!505Я испытую, чего на земле не испытывал смертный:Мужа, убийцы детей моих, руки к устам прижимаю!”Так говоря, возбудил об отце в нем плачевные думы;За руку старца он взяв, от себя отклонил его тихо.Оба они вспоминая: Приам – знаменитого сына,510Горестно плакал, у ног Ахиллесовых в прахе простертый;Царь Ахиллес, то отца вспоминая, то друга Патрокла,Плакал, и горестный стон их кругом раздавался по дому.Но когда насладился Пелид благородный слезамиИ желание плакать от сердца его отступило, —515Быстро восстал он и за руку старца простертого поднял,Тронут глубоко и белой главой, и брадой его белой;Начал к нему говорить, устремляя крылатые речи:“Ах, злополучный! много ты горестей сердцем изведал!Как ты решился, один, при судах мирмидонских явиться520Мужу пред очи, который сынов у тебя знаменитыхМногих повергнул? В груди твоей, старец, железное сердце!Но успокойся, воссядь, Дарданион; и как мы ни грустны,Скроем в сердца и заставим безмолвствовать горести наши.Сердца крушительный плач ни к чему человеку не служит:525Боги судили всесильные нам, человекам несчастным,Жить на земле в огорчениях: боги одни беспечальны.Две глубокие урны лежат перед прагом Зевеса,Полны даров: счастливых одна и несчастных другая.Смертный, которому их посылает, смесивши, Кронион,530В жизни своей переменно и горесть находит и радость;Тот же, кому он несчастных пошлет, – поношению предан;Нужда, грызущая сердце, везде по земле его гонит;Бродит несчастный, отринут бессмертными, смертнымипрезрен.Так и Пелея – дарами осыпали светлыми боги535С юности нежной; украшенный выше сынов земнородныхСчастьем, богатством, владыка могучий мужей мирмидонских,Смертный, супругой богиню приял от руки он бессмертных.Бог и ему ниспослал злополучие: он не имеетВ доме своем поколения, сына, наследника царства.540Сын у Пелея один, кратковечный; но я и донынеСтарца его не покою; а здесь, от отчизны далеко,Здесь я в Троаде сижу и тебя и твоих огорчаю.Сам ты, о старец, мы слышали, здесь благоденствовал прежде.Сколько народов вмещали обитель Макарова, Лесбос[562],545Фригия, край плодоносный, а здесь – Геллеспонт бесконечный:Ты среди всех, говорят, и богатством блистал и сынами.Но, как беду на тебя ниспослали небесные боги,Около Трои твоей неумолкная брань и убийство.Будь терпелив и печалью себя не круши беспрерывной:550Ты ничего не успеешь, о сыне печаляся; плачемМертвого ты не подымешь, но горе свое лишь умножишь!”Сыну Пелея ответствовал старец Приам боговидный:“Нет, не сяду я, Зевсов любимец, доколе мой ГекторВ куще лежит, погребенью не преданный! Дай же скорее,555Дай сим очам его видеть! а сам ты прими искупленье:Мы принесли драгоценное. О, насладись им, и счастливВ край возвратися родимый, когда ты еще позволяешьСтарцу мне бедному жить и солнца сияние видеть!”Грозно взглянув на него, говорил Ахиллес быстроногий:560“Старец, не гневай меня! Разумею и сам я, что должноСына тебе возвратить: от Зевса мне весть приносилаМатерь моя среброногая, нимфа морская Фетида.Чувствую, что и тебя (от меня ты, Приам, не сокроешь)Сильная бога рука провела к кораблям мирмидонским;565Нет, не осмелился б смертный, и младостью пылкой цветущий,В стан наш вступить: ни от стражей недремлющих он бы нескрылся,Ни засовов легко б на воротах моих не отдвинул.Смолкни ж, и более мне не волнуй ты болящего сердца;Или страшись, да тебя, невзирая, что ты и молитель,570В куще моей я не брошу и Зевсов завет не нарушу”.Так говорил; устрашился Приам и, покорный, умолкнул.Сын же Пелеев, как лев, из обители бросился в двери;Но не один, за царем устремилися два из клевретов,Сильный Алким и герой Автомедон, которых меж другов575Более всех Пелейон почитал, по Патрокле умершем.Быстро они от ярма отрешили и коней и месков;В кущу ввели и глашатая старцева; там посадившиМужа на стуле, поспешно с красивого царского возаСобрали весь многоценный за голову Гектора выкуп;580Две лишь оставили ризы и тонкий хитон хитротканый,С мыслью, чтоб тело покрытое в дом отпустить от Пелида.Он же, вызвав рабынь, повелел и омыть и мастямиТело намазать, но тайно, чтоб сына Приам не увидел:Он опасался, чтоб гневом не вспыхнул отец огорченный,585Сына узрев, и чтоб сам он тогда не подвигнулся духомСтарца убить и нарушить священные Зевса заветы.Тело рабыни омыли, умаслили мастью душистой,В новый одели хитон и покрыли прекрасною ризой;Сам Ахиллес и поднял и на одр положил Приамида, —590Но друзья совокупно на блещущий воз положили.Он же тогда возопил, именуя любезного друга:“Храбрый Патрокл! не ропщи на меня ты, ежели слышишьВ мрачном Аиде, что я знаменитого Гектора телоВыдал отцу: не презренными он заплатил мне дарами;595В жертву тебе и от них принесу я достойную долю”.Так произнес – и под сень возвратился Пелид благородный;Сел на изящно украшенных креслах, оставленных прежде,Против Приама стоявших, и слово к нему обратил он:“Сын твой тебе возвращен, как желал ты, божественный старец;600Убран лежит на одре. С восходом Зари возвращаясь,Сам ты увидишь его; но теперь мы о пище воспомнимПищи забыть не могла и несчастная матерь Ниоба[563],Матерь, которая разом двенадцать детей потеряла,Милых шесть дочерей и шесть сыновей расцветавших.605Юношей Феб поразил из блестящего лука стрелами,Мстящий Ниобе, а дев – Артемида, гордая луком.Мать их дерзала равняться с румяноланитою Летой:Лета двоих, говорила, а я многочисленных матерь!Двое сии у гордившейся матери всех погубили.610Девять дней валялися трупы; и не было мужаГробу предать их: в камень людей превратил громовержец.Мертвых в десятый день погребли милосердые боги.Плачем по них истомяся, и мать вспомянула о пище.Ныне та мать на скалах, на пустынных горах Сипилийских,615Где, повествуют, богини покоиться любят в пещерах,Нимфы, которые часто у вод Ахелоевых пляшут, —Там, от богов превращенная в камень, страдает Ниоба.Так, божественный старец, и мы помыслим о пище.Время тебе остается оплакать любезного сына,620В Трою привезши; там для тебя многослезен он будет”.Рек – и, стремительно встав, Ахиллес белорунную овцуСам закаляет; друзья, обнажив и спрятав, как должно,В мелкие части искусно дробят, прободают рожнами,Ловко пекут на огне и готовые части снимают.625Хлеб между тем принесши, поставил на стол АвтомедонВ пышных корзинах; но брашно делил Ахиллес благородный.Оба к предложенным яствам питательным руки простерли.И когда питием и пищей насытили сердце,Долго Приам Дарданид удивлялся царю Ахиллесу,630Виду его и величеству: бога, казалось, он видит.Царь Ахиллес удивлялся равно Дарданиду Приаму,Смотря на образ почтенный и слушая старцевы речи.Оба они наслаждались, один на другого взирая;Но наконец возгласил к Ахиллесу божественный старец:635“Дай мне теперь опочить, Зевесов любимец! позволь мнеСном животворным хоть несколько в доме твоем насладиться.Ибо еще ни на миг у меня не смыкалися очиС дня, как несчастный мой сын под твоими руками погибнул;С оного дня лишь стенал и несчетные скорби терпел я,640Часто в оградах дворовых по сметищам смрадным валяясь.Ныне лишь яствы вкусил и вина пурпурового нынеПринял в гортань; но до этой поры ничего не вкушал я”.Так говорил; Ахиллес приказал и друзьям и рабынямСтлать на крыльце две постели и снизу хорошие полсти645Бросить пурпурные, сверху ковры разостлать дорогиеИ шерстяные плащи положить, чтобы старцам одеться.Вышли рабыни из дому с пылающим светочем в дланях;Скоро они, поспешившие, два уготовали ложа.И Приаму шутя говорил Ахиллес благородный:650“Спи у меня на дворе, пришелец любезный, да в дом мойВдруг не придет кто-нибудь из данаев, которые частоВместе совет совещать в мою собираются кущу.Если тебя здесь кто-либо в пору ночную увидит,Верно, царя известит, предводителя воинств Атрида;655И тогда замедление в выкупе мертвого встретишь.Слово еще, Дарданид; объяснися, скажи откровенно:Сколько желаешь ты дней погребать знаменитого сына?Столько я дней удержуся от битв, удержу и дружины”.Сыну Пелея ответствовал старец Приам боговидный:660“Ежели мне ты позволишь почтить погребением сына —Сим для меня, Ахиллес, величайшую милость окажешь.Мы, как ты знаешь, в стенах заключенные; лес издалекаДолжно с гор добывать; а трояне повергнуты в ужас.Девять бы дней мне желалось оплакивать Гектора в доме;665Гробу в десятый предать и пир похоронный устроить;В первый-на-десять мертвому в память насыпать могилу;Но в двенадцатый день ополчимся, когда неизбежно”.Старцу ответствовал вновь быстроногий Пелид благородный:“Будет и то свершено, как желаешь ты, старец почтенный.670Брань прекращаю на столько я времени, сколько ты просишь”.Так произнес Ахиллес – и Приамову правую рукуЛасково сжал, чтобы сердце его совершенно спокоить.Так отпустил; и они на переднем крыльце опочили,Вестник и царь, обращая в уме своем мудрые думы.675Но Ахиллес почивал в глубине крепкостворчатой кущи,И при нем Брисеида, румяноланитая дева.Все, и бессмертные боги, и коннодоспешные мужи,Спали целую ночь, усмиренные сном благодатным.Гермеса токмо заботного сон не осиливал сладкий,680Думы в уме обращавшего, как Дарданида ПриамаВывесть из стана, привратным незримого стражам священным.Став над главою Приамовой, так возгласил Эриуний:“Ты не радишь об опасности, старец, и так беззаботноСпишь у враждебных мужей, пощаженный Пелеевым сыном!685Многие дал ты дары, чтобы выкупить мертвого сына;Но за живого тебя троекратной ценою заплатятДети твои, у тебя остающиесь, если узнаетЦарь Атрейон о тебе и ахейцы другие узнают”.Так провещал; ужаснулся Приам и глашатая поднял.690Гермес мгновенно запряг им и коней и месков яремных;Сам через стан их быстро прогнал, и никто не увидел.Но лишь достигнули путники брода реки светловодной,Ксанфа пучинного, богом рожденного, Зевсом бессмертным, —Там благодетельный Гермес обратно вознесся к Олимпу.695В ризе златистой Заря простиралась над всею землею.Древний Приам, и стенящий и плачущий, гнал к ИлионуКоней, а мески везли мертвеца. И никто в ИлионеИх не узнал от мужей и от жен благородных троянскихПрежде Кассандры прекрасной, златой Афродите подобной.700Рано на замок восшед, издали в колеснице узналаОбраз отца своего и глашатая громкого Трои;Тело узрела на месках, на смертном простертое ложе;Подняла горестный плач и вопила по целому граду:“Шествуйте, жены и мужи! Смотрите на Гектора ныне,Вы, что живого, из битв приходившего, прежде встречали705С радостью: радостью светлой и граду он был и народу!”Так вопияла; и вдруг ни жены не осталось, ни мужаВ Трое великой; грусть несказанная всех поразила, —Все пред вратами столпилися в встречу везомого тела.710Всех впереди молодая супруга и нежная матерьПлакали, рвали власы и, на труп исступленно бросаясь,С воплем главу обнимали; столпившиесь плакали стоя.Верно, и целый бы день до заката блестящего солнца,Плача над Гектором храбрым, рыдали толпы за вратами,715Если бы старец Приам не воззвал с колесницы к народу:“Дайте дорогу, друзья, чтобы мески проехали; послеПлачем вы все насыщайтесь, как мертвого в дом привезу я!”Так говорил; расступилась толпа и открыла дорогу.К славному дому привезши, на пышно устроенном ложе720Тело они положили; певцов, начинателей плача,Подле него поместили, которые голосом мрачнымПесни плачевные пели; а жены им вторили стоном.Первая подняла плач Андромаха, младая супруга,Гектора мужеубийцы руками главу обнимая:725“Рано ты гибнешь, супруг мой цветущий, рано вдовоюВ доме меня покидаешь! А сын, бессловесный младенец,Сын, которому жизнь, злополучные, мы даровали!Он не достигнет юности! Прежде во прах с основанийТроя рассыплется: пал ты, хранитель ее неусыпный,730Ты, боронитель и града, защитник и жен и младенцев!Скоро в неволю они на судах повлекутся глубоких;С ними и я неизбежно; и ты, мое бедное чадо,Вместе со мною; и там, изнуряясь в работах позорных,Будешь служить властелину суровому; или данаец735За руку схватит тебя и с башни ударит о землю,Мстящий за трату плачевную брата, отца или сына,Гектором в битвах сраженного: много могучих данаев,Много под Гектора дланью глодало кровавую землю.Грозен великий отец твой бывал на погибельных сечах;740Плачут о нем до последнего все обитатели Трои.Плач, несказанную горесть нанес ты родителям бедным,Гектор! Но мне ты оставил стократ жесточайшие скорби!С смертного ложа, увы! не простер ты руки мне любезной;Слова не молвил заветного, слова, которое б вечно745Я поминала и ночи и дни, обливаясь слезами!”Так говорила, рыдая; и с нею стенали троянки.Тут между ними Гекуба рыдательный плач подымает:“Гектор, из всех мне детей наиболее сердцу любезный!Был у меня и живой ты богам всемогущим любезен;750Боги с небес о тебе и по смертной кончине пекутся!Прочих сынов у меня Ахиллес, быстроногий ристатель,Коих живых полонил, за моря пустынные продал,В Имброс, в далекий Самос и в туманный, беспристанныйЛемнос;Но, тебя одолев и оружием душу исторгнув,755Как он ни долго влачил вкруг могилы Патрокла любимца,Коего ты одолел, – но его, мертвеца, он не поднял!Ты ж у меня, как росою омытый, покоишься в доме,Свежий, подобно как смертный, которого Феб сребролукийЛегкой стрелою своей, налетевший незапно, сражает”.760Так вопияла Гекуба, и плач возбудила всеобщий.Третья Елена Аргивская горестный плач подымает:“Гектор! деверь почтеннейший, сродник, любезнейший сердцу!Ибо уже мне супруг Александр знаменитый, привезшийВ Трою меня, недостойную! Что не погибла я прежде!765Ныне двадцатый год[564] круговратных времен протекаетС оной поры, как пришла в Илион я, отечество бросив;Но от тебя не слыхала я злого, обидного слова.Даже, когда и другой кто меня укорял из домашних,Деверь ли гордый, своячина, или золовка младая,770Или свекровь (а свекор всегда, как отец, мне приветен),Ты вразумлял их советом и каждого делал добрееКроткой твоею душой и твоим убеждением кротким.Вот почему о тебе и себе я, несчастнейшей, плачу!Нет для меня, ни единого нет в Илионе обширном775Друга или утешителя: всем я равно ненавистна!”Так вопияла она, – и стенал весь народ неисчетный.Старец Приам наконец обращает слово к народу:“Ныне, трояне, свозите вы лес в Илион; не страшитесьВойска ахейского тайных засад: Ахиллес знаменитый780Сам обещал, отпуская меня от судов мирмидонских,Нас не тревожить, доколе двенадцатый день не свершится”.Так говорил, – и они лошаков и волов подъяремныхСкоро в возы запрягли и пред градом немедля собрались.Девять дней они в Трою множество леса возили;785В день же десятый, лишь, свет разливая, Денница возникла,Вынесли храброго Гектора с горестным плачем трояне;Сверху костра мертвеца положили и бросили пламень.Рано, едва розоперстая вестница утра явилась,К срубу великого Гектора начал народ собираться.790И, лишь собралися все (неисчетное множество было),Сруб угасили, багряным вином оросивши пространствоВсё, где огонь разливался пылающий; после на пеплеБелые кости героя собрали и братья и други,Горько рыдая, обильные слезы струя по ланитам.795Прах драгоценный собравши, в ковчег золотой положили,Тонким обвивши покровом, блистающим пурпуром свежим.Так опустили в могилу глубокую и, заложивши,Сверху огромными частыми камнями плотно устлали;После курган насыпали; а около стражи сидели,800Смотря, дабы не ударила рать меднолатных данаев.Скоро насыпав могилу, они разошлись; напоследокВсе собралися вновь и блистательный пир пировалиВ доме великом Приама, любезного Зевсу владыки.Так погребали они конеборного Гектора тело.