скачать книгу бесплатно
– Да нет, не забыл. Я тут даже с военными медиками советовался по поводу твоего непонятного дара. Они все твердят в один голос – ты просто феномен, неизвестный науке.
– Поэтому скорее колись про свою подругу.
– Была у меня одна, так сказать, знакомая, но Света мне не светит, так-то, доча. А зубную щётку я всё же выкину. Насколько я знаю – воспоминания и призраки зубы не чистят, и тапочки им не надобны.
– Не переживай, у тебя всё наладится, всё будет хорошо. Ты ещё встретишь свою суженую, здесь, на земле, или там, на небесах.
– Спасибо, милая, но я туда не тороплюсь. Потом, пожалуйста, не говори «всё будет хорошо». В жизни более дебильной фразы я не встречал.
– Почему? Так все говорят.
– У нас тут жил старый дед, капитан. Остался в Арктике после отсидки в ГУЛАГе как член семьи расстрелянного «врага народа». Так вот, всю жизнь он водил теплоходы в Диксон, Игарку, Певек и бухту Провидения. Знал Северный морской путь как свои пять пальцев. К нему, пенсионеру, перед каждой навигацией толпой шли штурманы и капитаны. Но я собирался сказать совсем не об этом. Когда мы сталкивались в магазине, я у него спрашивал, мол, как дела? А он мне неизменно отвечал – «Всё будет хорошо!» А сам старый, хворый. Так вот, ты мне скажи на милость – что это «всё будет хорошо»? Он, выходит, поджидал юность и счастье, или сгинувшую в лагерях семью? Умер он в прошлом месяце, едва-едва не дотянул до открытия очередной навигации. Отнесли на кладбище, опустили в мерзлоту «морского волка», спалили рожок холостых патронов, и всё. Так скажи мне, когда же «всё будет хорошо»? Как вспомню его, так прямо стоит у меня перед глазами, как живой, с авоськой и в старом бушлате.
Игорь смолк, отвернулся к окну, словно разглядывал письмена неведомых рас на пыльном стекле. Алёна молчала, отчего-то ощутив за собой вину за одиночество отца и за неуместные слова.
Жуков, не поворачиваясь от окон соседнего дома, пробурчал:
– Как ты думаешь, у меня нет ни-ка-ких шансов примириться с Людмилой Александровной?
– Какие шансы, папа? Твои шансы – поют романсы! Мама родит со дня на день, у неё уже идёт восьмой месяц беременности! И, насколько я понимаю, совсем не ты отец ребёнка. А потом, ты знаешь – у неё есть муж! Тебя это не смущает?
– Да, я знаю про мужа, – Игорь хлопнул ладонью по подоконнику. – Но какой же я был идиот целых пятнадцать лет! Дождался! Дотянул!
– Не кори себя, ведь прошлого не вернёшь, говорит бабушка. Даже сказка чурается провалов во времени.
– Как ты думаешь, почему у меня всё так вышло с твоей мамой? Из нас бы могла получиться счастливая семья, как в доброй сказке-были, помнишь – «…и жили они долго и счастливо, и умерли в один день».
– Я, пока искала тебя, думала об этом, и мне кажется…
– Продолжай, пожалуйста, для меня это очень важно.
– Но ты не обидишься на меня?
– Конечно, нет.
– Ты не простил мою маму, за её якобы измену, хотя, как выяснилось, её и прощать было не за что. Получается, всё без затей – из-за своей гордыни ты обидел невинного человека. Поэтому у тебя в жизни такой кавардак, ты никак не можешь войти в свою колею. Но я всё равно люблю тебя, и это главное. Но не из-за того, что ты мой биологический отец, а потому, что ты сейчас раскаиваешься. Я ни за что не стала бы приезжать к тебе, если бы ты не жалел и не сетовал о своих ошибках. Но мне совсем не хочется об этом говорить.
– Хорошо. Давай только ещё разок как-нибудь вернёмся к этому разговору?
– Как скажешь. Только тебе надо поскорее жениться. В вашем городе есть приличные невесты?
– Алёна, я тоже не готов сейчас говорить об этом.
– Прости, не буду.
Они молча позавтракали, хотя Жуков с трудом глотал яичницу, да и девочка после разговора почувствовала себя не совсем в своей тарелке. Чтобы хоть как-то отвлечь дочку от грустных мыслей, капитан напомнил:
– Пока не забыл, пожалуйста, не оставляй еду на подоконнике, прилетит чайка-баклан и всё сопрёт, и мало того, что обокрадёт – ещё нагадит.
– Прямо как человек. А я и думаю, почему они тут всё летают и так борзо в окна заглядывают.
– Посмотри в интернете, там полно забавных роликов про наших птиц. Они любой вороне дадут сто очков вперёд.
– А кроме прожорливых птичек в посёлке есть что-то интересное?
– Всё увидишь: северных оленей и песцов, белух, и может, даже моржей, если повезёт.
– Здорово, а ты знаешь, со мной летело трое арабов, и от них на весь салон пахло пряностями. Зачем их сюда принесло? Арктическое побережье не благословенная Европа и тем более не Америка?
– Говорят, учёные. Уже не первый год тут крутятся – экспедиция в тундру, собирают травы, камни, образцы мерзлоты, ещё что-то, потом контейнерами к себе отправляют. Мне самому это не очень нравится, но мы свободная страна и открыты для всего мира.
– Странно, арабы – и вдруг изучают тундру? У них своих забот мало, а в пустынях уже вовсю колосятся хлеба и высажены леса?
– Наверно, им виднее, что изучать. А так, откуда у них возьмётся полноценная тундра? Кстати, я тебе в книжном магазине купил книгу северных сказок. Почитай, мне, как сказать, хочется, чтобы ты того…
– Что того? Осталась здесь жить? Даже не заикайся, я не душевнобольная! Потом, мне пятнадцать и мне пора уже читать «Унесённых ветром» или хотя бы «Двух капитанов», а не Писахова с Шергиным!
– Да нет, живи, где хочешь. Просто я хотел, чтобы ты поняла, прочувствовала душой наш Север. Как ни крути, ведь мы – русские, как-никак северный народ.
– Папа, да в душе ты романтик! Понятно, ты столько лет провёл в гордом одиночестве, и где – прямо на краю света. У тебя было полно времени пофилософствовать. Твой Север как чемодан без ручки – бросить жалко и нести тяжело.
– Я тоже так же думал, когда здесь очутился. Подожди, когда ты с ним познакомишься поближе, ты полюбишь Арктику.
– Ну ладно, папочка, только ради тебя я постараюсь. А где эта книга?
– В комнате, на книжной полке.
Дочка вышла и через минуту вернулась с ещё пахнувшей типографской краской книгой. На её обложке упрямая девочка на фоне сопок тянула за собой санки с припасами. Алёна распахнула наугад тугие, как белые паруса, страницы, и вновь почувствовав себя малышкой, замирающей в поселковой библиотеке при виде ещё нечитанного томика сказок…
Глава 2
Перволетье
Глубокое безмолвие царило вокруг. Весь этот край, лишённый признаков жизни с её движением, был так пустынен и холоден, что дух, витающий над ним, нельзя было назвать даже духом скорби. Смех, но смех страшнее скорби, слышался здесь – смех безрадостный, точно улыбка сфинкса, смех, леденящий своим бездушием, как стужа. Это извечная мудрость – властная, вознесённая над миром – смеялась, видя тщету жизни, тщету борьбы. Это была глушь – дикая, оледеневшая до самого сердца Северная глушь.
Белый Клык. Джек Лондон
Алёна провела с отцом восхитительный день, который она так много-много раз представляла в детстве, когда к своему изумлению узнала, что кроме мамы и дедушки с бабушкой на планете Земля обитают ещё и неведомые, как инопланетяне, – папы. В тех давних грёзах представлялось, как они, ошалевшие от счастья, радуются, понимая друг друга с полуслова… Игоря с дочерью радушно встретили в небольшом музее, а после в морском порту прокатили на катере по бухте. В кафешке попотчевали строганиной – замороженной рыбой с солью и перцем, они её запили чаем, очень горячим, до ломоты в зубах. Девочка рядом с отцом, сильным и известным в посёлке офицером, не ходила – парила, едва касаясь земли носками кроссовок. Порой, ловя лукавые взгляды женщин, направленные на него, ощущала всем своим естеством, как отец приходится по сердцу здешнему далеко не слабому полу. Да и Жуков не таял от взоров красоток, подобно приторно сладенькому мороженому, а скорее наоборот, ершился, показывая крепкие руки и сильные плечи, как белый медведь, вырывался из обжигающего рассола на крошащеюся под ним льдину, наперекор острым, как лезвие, кромкам.
После обеда Алёна отзвонилась маме на большую землю: связь исправно работала, преодолевая никем не считанные тысячи вёрст. После её вновь сморило, и она проспала без задних ног до самого утра, которое, впрочем, невозможно отличить от здешних белых ночей. Отец разбудил её, собираясь на службу, инструктируя дочку:
– Алёна, не забудь, в три прилетает Женя. К двум часам за тобой придёт машина, и отвезёт в аэропорт и обратно. Скажи мне, где Женя остановится? Он тебе говорил или нет? Может, мне поговорить насчёт комнаты в офицерском общежитии? Там вполне прилично, конечно, не гостиница «Дворянская» или «Русь», как в родном городе.
– Не беспокойся, его ждут – не дождутся в какой-то общаге оленеводов.
– Где? Ты ничего не путаешь? Я про такую даже и не слышал.
– Я шучу. Просто точно не помню, но он сказал, что у него всё схвачено. Журналисты народ такой, легко могут прямо на скаку подковы у коня оторвать.
– Понятно, пройдохи, но Женя не такой. Обязательно пригласи его сегодня к нам, мы вместе поужинаем. Да заодно обсуди возможный материал о нашей части. Мне надо как-то реабилитироваться перед командиром после залёта с солдатами.
– Он, наверно, пообещал тебе статейку, что-то типа – «Верные стражи страны первыми отразят любой удар по Арктике».
– Как ты догадалась? Что-то в этом духе. А что, мне кажется, неплохо? Главное командованию бы понравилось.
– Папа, ты не опоздаешь? Слушай – это тебе во дворе машина сигналит?
– Да-да, мне ещё надо заскочить в прокуратуру.
Игорь собрался, и через минуту входная дверь с трудом захлопнулась – мешал угодивший половичок. Вымыв посуду, девочка раскрыла томик «Двух капитанов». Там на бумажной планете, сотканной из мириад букв, Санька уже заговорил и поселился в деревне. Но дальше произошло самое ужасное, что может случиться в жизни ребёнка – умер отец. Алёнке захотелось очутиться рядом с несчастным мальчишкой в холодной избе, и успокоить беднягу.
Девочка промокнула глаза и отложила книгу. Чтобы как-то отвлечься, глянула новости в телефоне. Вот на глаза попалось что-то о местном происшествии: «Караульные воинской части, на которых в пятницу, 7 июня, было совершено нападение, допустили нарушение устава. Об этом со ссылкой на источник в правоохранительных органах сообщает Информагентство «Полярный Дозор». По информации издания, ночью рядовой-контрактник Николай Рыков покинул свой пост и пошёл к сослуживцу Ивану Сунцову на соседний пост. Солдаты разговорились и положили оружие на пол. В ходе ссоры Рыков схватил один из автоматов и начал угрожать военнослужащему. После злоумышленник выстрелил в грудь Сунцову в ответ на его попытку вырвать оружие. После этого нападавший оставил на месте оба автомата, два штык-ножа, 60 патронов и скрылся».
«Интересно, но зачем мне забивать голову деталями какого-то убийства», – подумала девочка и отложила в сторону телефон. Она придирчиво оглядела себя в зеркало, собираясь на улицу. «Ведь я приехала на пару недель погостить к папе, и скоро улечу обратно домой, а там в Турцию или Грецию на две недельки. Хватит с меня прошлогодних расследований! Да, и ещё надо чуть-чуть подкрасить реснички».
Вскоре Алёна вышла во двор, позабыв о ссоре двух солдат. Сегодня серое небо прояснилось, и полуночное солнце дремало над горизонтом в лёгкой дымке. «Всё-таки везунчик этот рыжий, – подумала Алёнка, глядя на восток. – Его кроме меня даже северное солнышко встречает».
Чтобы как-то убить время, она принялась бесцельно бродить по посёлку, почти не встречая прохожих. На полярные растения, торчащие пучками то там, то тут, смотреть страшно и больно, хотелось нагнуться и согреть бедняжек хоть на пару минут. Незаметно Алёна спустилась к порту, где её накрыл промозглый туман с моря, пахло болотом. Вскоре она забрела в заброшенный квартал, идя посреди ветхих домов. Справа в переулке бродило с полдюжины собак, раздосадованных налетевшей сыростью, ещё совсем недавно радовавшихся наступившему теплу. Псы зарычали на непрошеную гостью и неохотно сделали несколько шагов в её сторону.
– Тихо-тихо, собачки, я ухожу, – сказала девочка скорее себе, чем озлобленным лайкам.
Но псины упрямо приближались. За спиной хлопнула дверь. Псы стихли без какой-либо команды и легли на раскрошенный асфальт.
– Опять чужаки? Кто осмелился нарушить долгий сон Гарпанчи? Вот уже и утренняя звезда угасла. Разве не говорят в тундре – усталому сон слаще жира?
Алёна обернулась. На девочку смотрел высокий сухой старик с обветренным лицом, в длинной рубахе с незнакомым орнаментом.
– Здравствуйте. Я случайно сюда забрела и на меня набросилась эта стая.
Он отозвал собак и махнул рукой, показывая, мол, проход свободен.
– Спасибо, дедушка Гарпанча.
– Можешь называть меня Георгий или Николай. Люди дали мне много имён. Постой, это же ты прилетела позавчера? – Да.
– Мы поджидали тебя. Погоди, ещё запомни – без времени не упадёт с веточки лист, а время придёт – не устоит и утёс, и вот тогда проснётся жар земли!
Береги себя.
– О чём вы, дедушка? Я ничего не понимаю. Почему вы меня ждали?
– Хозяин Земли недоволен. Люди, худшие их худших пришли в тундру. Ледяным старикам не дают спать вечным сном. Но чужестранцы не разумеют – огонь не имеет конца.
– Простите, дедушка, но может, вы всё-таки объясните мне, что здесь происходит?
– Время ещё не приспело. Ох, видимо-невидимо слов, как снега в пургу. Ступай своей дорогой, за тобой присмотрят.
Алёна не раздумывая подчинилась и повернулась лицом обратно к сопке, под ногами заскрипел чёрный шлак, и крупными шагами зашагала в сторону посёлка. Стрелки на часах показывали начало первого, пришло время возвращаться. Где-то над седой мутью носились невидимые чайки, изредка покрикивая, подобно пароходам в тумане.
Алёна не помнила, как прибежала домой. Умывшись, она подошла к окну, ожидая машину. «Уазик» прибыл вовремя, скрип тормозов возвестил всему двору – кому-то пора в путь. За рулём белозубо улыбался знакомый водитель и, заметив Алёнку, выбегающую из подъезда, он галантно покинул машину и открыл настежь пассажирскую дверь.
– Здравствуйте! Карета подана!
– Привет! А где оркестр?
– Про оркестр команды не было.
Солдат умолк и насупился. Они молча поехали в сторону аэропорта. Солнце прогрело воздух, и туман отпускал посёлок из своих объятий.
– А когда мы встретим журналиста, вы можете подъехать к берегу моря?
– Могу.
– А вас не будут ругать?
Водитель помолчал и даже заелозил по обитому плюшем сиденью.
– Если не расскажите капитану Жукову или Сабурову, то можно прокатиться, тут совсем недалеко до морского порта.
– Отлично, я отцу ничего не скажу. Знаете, хочется вблизи увидеть здешнее море.
– А раньше море видели?
– Да, в том году впервые оказалась в Египте, на Красном море, отдыхала с мамой.
– Везёт же. Да с таким отцом ничего удивительного, что катаетесь по заграницам. А я кроме нашего мёрзлого моря ничего не видел. В том году точняк смотаюсь в Китай, знаете, там есть остров Хайнань?
– Слышала.
– Вот тогда накупаюсь вволю.
Солдат снова улыбнулся, от него пахло одеколоном, но всё перебивал запах табака и больших машин. А перед глазами, прямо над горизонтом с невидимых этажей, опускался лайнер, он нехотя развернулся против ветра, и, расстелив белые крылья, зашёл на посадку вдоль берега.
– Зря они говорят на Кольку, что он убил Ивана, – вдруг буркнул водитель и, помолчав с минуту, снова прервал паузу: – Не верю я.
Девочка с трудом оторвалась от вида садящегося самолёта и, чтобы поддержать беседу, спросила:
– А почему не верите?
– Да они были кореша, ведь оба с Кирова. Что им ругаться-то? Они северяне, и так оба тормозные.
– Иван это тот, кого убили? – спросила девочка.
– Да, Сунцов. А тот беглец – Коля Рыков. Ваш отец тоже вроде собирается в тундру, ловить Рыка, и заодно проверить, как службу несут наши бойцы на полигоне. Три группы полиции не могут выйти на его след. А как поймаешь, тут окрест мёрзлые пустыни, аж на тыщи вёрст?
– А что за полигон? Надеюсь, это не военная тайна!
– Да какая тайна. Там стрельбище, да ещё склады, ангары какие-то. С весны до зимы мы их охраняем, на зиму оставляем, проверяем раз в неделю, если, конечно, нет пурги. Вот и Коля с Ваней, в прошлом году, проторчали там полгода. Я так думаю, если бы хотели то, давным-давно замочили друг друга, и так целыми месяцами находились как космонавты на орбите.
