Хреновые шуточки. Детективы

Девица, не говоря ни слова, вытащила пистолет и всадила в лоб ему пулю.

– Одним больше, одним меньше, – усмехнулась она. – Не даром говорится: «Все мужики – сволочи»!

Цветочникова собрала фальшивки, валявшиеся на прилавке, прикрыла дверь, повесив на нее табличку с надписью: «Закрыто».

– Теперь похавать и прибарахлиться! – впорхнула малолетка в троллейбус, довезший ее до главной улицы.

Попробовала ввалиться в ресторан «Голубая орхидея» – не пустили, сказали, дескать обслуживают другой контингент. Краем глаза девушка увидела сидевших за столиками богато одетых педерастов и лесбиянок. Стало тошно – нетрадиционный секс опротивел в колонии. Пошла в другой кабак – «Ностальгию». Оттуда, глянув на ее дешевенькую одежду, тоже турнули. Надменно растолковали, что ей здесь не хватит даже на кусок хлеба. Показала пачку пятитысячных. Ответили:

– Или украла, или фуфло впариваешь! Вали отсюда, пока ментам не сдали!

– Ладно, дядя! Хоть город большой, но мест для встречи один на один хватает! – недобро глянула Машка на швейцара.

– Вали, вали! – захлопнул дверь сорокалетний, лощеный бугай в зеленом бархатном костюме.

Перекусить пришлось в переулке, пованивавшей шаурмой с противно-сладкой запивкой в обществе офисного планктона. С завистью глянула на прикиды девчат, купленные не в здешних бутиках, торгующих китайскими поделками, а привезенные из-за рубежа. Потом на метро, а дальше на автобусе Машка поехала на вещевой рынок, куда некогда моталась с одноклассницами воровать по мелочёвке. Рынок изменился. Шатровые ряды, между которыми можно было прошмыгнуть со стыренными трусами или колготками, сменили стоявшие стена к стене стационарные палатки. Подошла к одной из таких, пригляделась. Вещи вполне подходили. Почувствовала пристальный взгляд, упершийся в затылок. Оглянулась, увидела его – ее первого настоящего мужчину. Того, с кем познала все прелести секса. Кого полюбила. Ради кого пошла на преступления, изломала свою жизнь. Да, перед ней стоял ее Гриша – хохол-гастарбайтер.

– Марийка? – удивился он. – Тебе же еще сидеть и сидеть!

– Меня за хорошее поведение и добросовестную работу досрочно освободили! – соврала Цветочникова. – Вот, паспорт выдали… Тебя тоже, слышала, депортировали из России без права въезда.

– Э, кто на границе проверяет: разрешен въезд – не разрешен? И вашим, и нашим погранцам лишь бы урвать деньжат с пассажиров. Какими судьбами, моя хорошая?

– Получила бабло за работу в колонии. Хочу прилично одеться, что-то из косметики прикупить. Нормальной косметики – не китайской. Турция-Таиланд. Еще лучше французскую или английскую, – показала Машка пачку пятитысячных.

– Заходи! – алчно блеснули глаза украинца. – Я в этой палатке пашу. Скажу хозяйке, чтобы обслужила тебя по высшему разряду!

Хозяйка не заставила себя ждать. Бабища, лет под пятьдесят, сама вышла из строения. Сурово глянула на девушку, мрачно зыркнула на гастера.

– Григорий! Тебе, что, делать нечего? Работы полно, а ты разговоры разговариваешь!

– Раиса! Это – моя двоюродная сестра. Сегодня из Днепра приехала. Хочет приодеться. У нас, в Украине, сейчас с приличным шмотьём напряг.

– Почему она так чисто говорит по-русски? – подозрительно покосилась торговка на Машку.

– У нее отец русский. Сама в русской школе училась, пока их не прихлопнули. Покажи, что получше! Да не китайский хлам! Из последних поступлений покажи! Что через Белоруссию из Польши пришло…

Тетка сменила гнев на милость. Одела Машку с ног до головы. В соседней лавчонке справили обувь: пару кроссовок, да пару туфлишек. Девица расплатилась. Задумалась: куда идти дальше.

– Пойдем! Отметим встречу! – повлек ее в сторонку Григорий.

– Эта свиньища кипишь не поднимет?

– Она сейчас кассу снимает. Потом будет сдавать деньги инкассаторам. Полчаса у нас есть.

– Презики у тебя имеются?

– Ты же знаешь: я всегда умею вовремя остановиться!

– Знаю! Аборт после твоего «умения» пришлось делать, – усмехнулась Машка.

Где-то, в подсобке, приспособленной под жилье, был короткий, но страстный секс. В себя девка кончить не дала, чем разочаровала хохла. Сама тоже ждала совсем другого. По сравнению с сибиряками, с каждым из которых переспала неоднократно, Гришка казался неумехой пацаном-одноклассником. Едва Цветочникова успела одеться, на хлипкую дверь посыпались тяжелые удары.

– Григорий, мать твою! Открывай, не то дверь выломаю! – послышался голос Раисы.

Гастер лишь успел натянуть треники, да набросить рубашонку. Машка подтянулась к сумке с имуществом. Торговка ворвалась в помещение.

– Ты, что же, мразь, фуфло втюхиваешь?! – грозно шагнула она к Цветочниковой, швырнула ей в лицо фальшивки. Инкассаторы глянули, определили: все, чем ты расплатилась – фальшак!

– Я ее трахаю, – нахмурившись, кивнул на Раису Григорий. – Ты не только ее, ты и меня, крыса, хотела кинуть!

– Что с ней делать? Ментам сдать или жопу ремнем надрать? – вслух размышляла хозяйка заведения, ожидая увидеть слезы и мольбы о пощаде молодой соперницы.

– Ментам сдавать не надо! – сам испугался Гриша. – Жопу надерем, товар заберем назад, и пусть катится курва малолетняя на все четыре стороны.

– Ой, Гришенька, не надо! – притворно всхлипнула Машка, нащупывая в сумке пистолет. – Ты же знаешь: я люблю тебя!

– «Люблю»! – передразнил гастер и влепил Цветочниковой звонкую пощечину.

Попытался вырвать сумку и, получив пулю в сердце, вытянулся на полу, сбросив с немытых ног резиновые пляжные тапки-шлёпки. Раиса среагировала быстро – рванула к двери. Охнула, осела, когда пуля вошла в ее огромный зад. Машка врезала ей ногами по почкам, печени, хребту, ране в заднице. Направила в лоб торговки оружие.

– Не надо, девонька! Не убивай! – в ужасе закрыла та лицо руками, пустив под себя мощную струю мочи.

– Назвалась груздем, тетка, полезай в кузов! – нажала на курок девица.

Она с любопытством взглянула на оторванный пулей палец, вытянувшуюся головой к голове с Гришей залитую кровью Раису. Покидала старье в большой пластиковый пакет. Гильзы собирать не стала. Даже если на них и остались отпечатки пальцев, то не ее. Прикрыв дверь, направилась к автобусу. На остановке опустила пакет в урну. К нему тут же подобрались бомжевавшие на лавочках поблизости маргиналки.

– Куда, сучара, клешни тянешь?! Это – мой размер! – услышала Машка возмущенный вопль за спиной, входя в салон.

СТРАНА НЕ ПОЖАЛЕЕТ…

– Такое дело, господа офицеры, – вошел в кабинет опергруппы Розанова Виталий Валентинович. – Еще один «убой» в Центральном округе. «Завалили» подозревавшегося в изготовлении фальшивых документов и фальшивых денег Сойкина Боруха Израиливеча. Кстати, криминалисты подтвердили, что удостоверение сотрудника городской думы на имя Хватова изготовлено Сойкиным.

– Страна не пожалеет… – прокомментировал Розанов. – Надеюсь, на нас это убийство не повесят?

– Убийство расследует местный ОВД. Я дал команду, чтобы немедленно произвели вскрытие, провели баллистическую экспертизу пули, посланной этому Израиливечу точно в лоб, незамедлительно прислали результаты нам.

– Полагаете, «пятый», точнее – «пятая» в разнос пошла? – поинтересовался майор.

– Не исключаю… Кроме того, «убийство» и покушение на убийство на вещевом рынке в Меркурьево. Потерпевший – Григорий Данилович Дорогокупля – убит наповал выстрелом в сердце.

– Этого Дорогуплю мы брали вместе с Машей Цветочниковой, – припомнил Хомутов. – Его почему-то не осудили. Ограничились высылкой из России с запретом последующего въезда в страну…

– Вторая потерпевшая – Железнякова Раиса Ивановна, уроженка города Пенза, хозяйка магазина, если можно так назвать эту торговую точку, на упомянутом рынке. Ей повезло. Спасли оторванный пулей палец с кольцом и толстая лобовая кость. В ней и застряла пуля. Сейчас Железнякова прооперирована, ее жизни ничего не угрожает. Юра, съезди в тридцать девятую больницу, где находится пострадавшая! Покажи ей фотографии Цветочниковой! По словам торговцев, видевших убийцу на рынке, – она! Кстати, пули, извлеченные в ходе операции привезешь нашим криминалистам. Я не оговорился: пули! Еще одну Железняковой всадили в зад.

В тот день хоронили Владимира Лепёхина. Нашлось немало фанатов, начавших «поминать» чемпиона задолго до того, как его тело было предано земле. На троицу таких нарвался в регистратуре тридцать девятой больницы Хомутов. Оттерев от стойки старика, парни с матюгом через слово требовали от медсестры данные о побитом приятеле.

– Пока в приемном отделении. Сегодня как никогда много избитых и раненых из травматического оружия. Кроме того, ваш друг находится в состоянии сильного алкогольного опьянения. Придется подождать, пока он хоть чуточку протрезвеет… – ответила девушка.

– Сама ты в состоянии опьянения! Главврача сюда! Быстро! Вон, докторишка какой-то идет! – ухватил за рукав один из парней подошедшего к стойке врача.

– Ребята, не надо бы так! – миролюбиво сказал Юрий. – Вы все-таки находитесь в государственном учреждении…

– Ты, мразь, хоть знаешь кого мы поминали?! – сразу же переключили на него агрессию пьянчужки.

– Догадываюсь: Владимира Лепёхина.

– Ты, урод, хоть знаешь: кто такой Вова Лепёха?!

– Знаю! Сам его фанат! – все также миролюбиво ответил старлей.

– Да чего с ним – козлом разговаривать?! – занес кулак, однако ударил ногой в грудь один из парней.

Хомутов перехватил ногу, резко рванул ее вверх. Фанат рухнул на спину, гулко стукнулся головой об пол, затих. Второй пропойца в раскоряку, нелепо подражая бойцу без правил, попытался достать Юрий ногами. Сам получил от него удар ногой в лоб. Третий бросился в ноги оперу, попробовал впиться в них руками. Сыщик долбанул ему коленом в физиономию, добавил другой ногой по щеке. Затем сгреб хулиганов, швырнул одного за другим под стойку, достал удостоверение.

– Ну, что ребятушки-козлятушки? Нападение на сотрудника полиции при исполнении служебных обязанностей. У меня двое свидетелей, – кивнул Юрий на врача и медсестру.

– И я пойду как свидетель встрепенулся оттертый от стойки дед.

– Вызвать наряд и определить вас в «обезьянник», а потом в тюрьму или сами пойдете вон отсюда?

– Зачем сразу не сказал, что ты из ментовки? Ох, как башка болит! – застонали парни.

– Придется их в приемное отделение определить, – вздохнул медик. – Вы, похоже, всем троим сотрясение мозга сделали…

– Было бы что сотрясать! Пошли вон отсюда! – пнул Хомутов вожака дебоширов и обернулся к сестре. – Железнякова Раиса Ивановна в какой палате находится?

– Второе хирургическое отделение, палата номер девять, – с благодарной улыбкой ответила та. – Только у нее сейчас тоже полицейский сидит. Из нашего Меркурьевского отдела внутренних дел. Удостоверение на имя Плещеева показывал…

– Знаю, учились вместе, – кивнул Юрий.

Игорь Плещеев уже заканчивал допрос потерпевшей.

– Я не помешаю! – достал фотографии Цветочниковой Хомутов.

– Не эта ли гражданка покушалась на вашу жизнь?

– Она – поганка! – сверкнула глазами из-под повязки на лбу хозяйка магазина. – Гриша ее как свою двоюродную сестру представил… Что с Гришей?

– Убит наповал!

– О, Боже! Кто же в заведении работать будет? Звал он меня в ЗАГС…

– Ну а вы?

– Куда там! У меня дочь в Пензе, чуть младше его!

– Гриша этот – опасный преступник. Кстати, два года назад выдворенный из России с запретом повторного въезда на ее территорию. Что же вы, Раиса Ивановна, кадры плохо проверяете при приеме на работу?

– Красивый он был, обходительный, веселый, молодой. Мне мой старый алкаш так надоел! Перекрестилась, когда его Бог прибрал! Что же мне теперь делать? Врачи говорят: на лбу шрам будет, как третий глаз. Кому стану нужна?

– Можно бандану носить или челку на шрам начесывать. Это – не самое страшное. Могли бы сейчас вместе с Григорием Дорогокуплей в морге лежать.

– Дорогокуплей? Он мне паспорт на фамилию Василенко показывал…

– Точно, паспорт на имя Василенко – уроженца украинского города Днепр обнаружен на месте происшествия, – вставил Плещеев.

– Пули я изыму. Вот тебе расписка в получении. Сегодня же пришлем вам в отдел данные баллистической экспертизы, а пули вернем завтра. Если они нам самим не понадобятся. Есть подозрение, что такие же пульки еще по одному «убою» проходят. Рад был встретить однокашника! Выздоравливайте, Раиса Ивановна!

Когда старший лейтенант вернулся в управление, баллистическая экспертиза была завершена. Криминалисты установили, что из автоматов, найденных Хомутовым, убили Галстяна. Из обнаруженного в подъезде пистолета расстреляли часть новосибирских «братков». Криминалисты, отложив остальные дела, провели экспертизу пуль, извлеченных из Дорогокупли и Железняковой. Они оказались идентичными тем, коими причинили смерть еще паре бандитов.

– Сколько же у Машки еще патронов в пистолете? И сколько народа она ими еще положит? – риторически спросил Крупин. – Она – безбашенная и, не задумываясь, схватится за оружие.

Зазвонил телефон. Виталий Валентинович переговорил, затем обратился к подчиненным:

– Хватов пришел в себя. Может давать показания, хотя очень плох. Едем в больницу! Хомутов, будешь вести протокол допроса. Родичев, обеспечишь магнитофонную запись. Кроме того, возьмем кого-нибудь из нашего пресс-центра, чтобы заснял на видеокамеру. Ты, Розанов, в мое отсутствие на хозяйстве!

– Ну, товарищ подполковник. Никогда не видел, чтобы вы так готовились! – хохотнул Розанов.

– Если Хватов связан с Лоскутовым, придется иметь дело с самыми сильными адвокатами, вплоть до Рукосуйского. А у Лоскутова на него денег хватит!

К моменту приезда сыщиков в больницу Хватова перевели из реанимации в отдельную палату. Врач сообщил, что у раненого осталось мало времени: цирроз печени, плюс разлитой перитонит (воспаление брюшной полости – авт.). Посоветовал поторопиться. Пожелтевший Хватов уставился в объектив видеокамеры.

– Я, Хватов Евгений Михайлович двадцать первого июня одна тысяча девяносто третьего года рождения, уроженец Большого города делаю чистосердечное признание в организации «заказных» убийств мастеров боев без правил Галстяна и Лепёхина. Данные преступления совершены нанятыми мною бандитами из Новосибирска, имевших клички: Навар – главарь преступной группировки, Тимоха, Шапка, Изгой. В качестве наводчицы использовалась девушка по кличке Машка с водокачки. С целью запутывания следствия убийства совершены разными почерками. Галстяна расстреляли Навар с Шапкой, перед чем был спровоцирован его конфликт с шулером Шаром. По версии «заказчика» Лепёхина убили хулиганы. За оба убийства членам банды «заказчик» заплатил по пятьсот тысяч рублей каждому. Итого: два с половиной миллиона рублей. После совершения обоих преступлений мне надлежало ликвидировать группировку, а деньги взять себе в качестве гонорара. Расстрелял на съемной квартире четверых мужиков. Девки не застал. Ждать не стал. Думал: наводчица, увидит трупы подельников скроется. Увы, ошибся! Ждала она меня. Нож в печень всадила!

– Эта дивчина – не наводчица, а убийца со стажем, – произнес Крупин.

– Теперь вижу! И деньги, и второй пистолет прихватила, когда я от боли корчился. Найдите!

– Ищем… Кто заказчик убийств?

– Это – главный вопрос. Потому и позвал вас оформлять «чистуху». Слышал, что у меня перитонит. Один раз страдал им, получив пулю «на горячей точке». После второго воспаления брюшины не выживают! Получается, я буду в земле гнить, а эта падла Лоскутов землю будет топтать! Не выйдет!

– Что за Лоскутов? Не владелец ли сети букмекерских контор?

– Он самый!

– Зачем ему нужно убивать чемпионов, на которые еще много лет делались бы ставки?

– Лоскут сказал, что ему американцы за их устранение крутые миллионы долларов заплатят. И даже аванс на его счета в Штатах перевели. У Лоскута квартира в Майами, на берегу океана. Меня с собой звал. Говорил: ему такие люди, как я нужны. Словно сыр в масле кататься буду!

– Где встречались с Лоскутовым? Могли вас члены новосибирской банды выследить? Например, чтобы, минуя вас, получать от него «заказы» или просто шантажировать?

– Когда я к Лоскуту пару раз ездил, не покидало чувство, что за мной следят.

– Куда ездили?

– В его офис, в здании «Биг Сити»… Там никаких «жучков», никаких камер скрытого наблюдения. Удостоверение работника городской думы мне все двери открывало. А этих вечно вонючих сибиряков в их китайских прикидах охранники дальше порога не пустили бы.

– Уверены, что где находятся дом и дача Лоскутова Машка не знает?

– Я сам понятия не имею, где они находятся. Оставьте засады на входе в здание, ну, может, в самом офисе… Девка тоже одета плохо. Не пустят ее в «Биг Сити».

– Думаю, теперь пустят. Прибарахлилась она на деньги за «заказ», – ответил Крупин.

– Паспорт ей Сойкин на фамилию Кисловской сработал. Между прочим, имя и отчество совпадают. Эта Кисловская три года назад на мотоцикле разбилась. Сойкин сказал, что в Большом городе этим паспортом воздух рассекать не надо, а вот на периферии вполне прокатит. Я ее сам к Сойкину возил. Знал, что шайка приговорена, однако отчего не помочь старику деньжат заработать?

– Застрелила Машка Сойкина… Как я понимаю, фуфлом, которое ты заплатил новосибирцам, а затем себе забрал, а после девчонка тебя грабанула, хотела за фуфлыжный паспорт рассчитаться. Конфликт у нее с Сойкиным вышел. Пустила ему пулю в лоб.

– Говорите, мне Лоскут фальшивки на гонорар подкинул?

– Получается, что так!

– Значит, гаденыш, и меня решил «зачистить»! Хреново мне! Давай мент, что ты с моих слов нацарапал, подпишу! Ох, в глазах темнеет, и брюхо болит!

Нетвердой рукой Хватов поставил подписи. Затем завертелся на койке, простонал:

– Брюхо болит! В глазах темно! Ничего не вижу!

Хомутов кинулся за врачом. Когда привел его, Хватов был мертв.

– Реаниматологов сюда! Быстро! – скомандовал тот медсестре и повернулся к Виталию Валентиновичу. – Наступила клиническая смерть. Мы проведем надлежащие мероприятия, однако пациент говорить уже не сможет. Потом начнется распад клеток головного мозга. Словом, вряд ли будет вам полезен…

– Едем к Лоскутову! – скомандовал Крупин подчиненным. – На основании показаний Хватова имеем право на задержание. Может быть, спасем от машкиных шаловливых ручонок!

МОМЕНТЫ ИСТИН

Машка сумела просочиться в «Биг Сити». Ускользнула от охранника, попытавшегося преградить ей дорогу. Смешалась с толпой посетителей, с ней же юркнула в один из многочисленных лифтов.