Копия

– С чего вы взяли, что ночь была бессонная?

– По макияжу. Тональный крем, который женщины наносят в первую очередь, уложен очень тщательно и равномерно, то есть Сандра никуда не спешила, если бы просто проспала. Тени карандашом также наведены предельно аккуратно, а вот последующие шаги вызвали вопросы. Тушь на ресницах прочесана только с внутренней стороны. Не поверю, что она забыла провести щеточкой с наружной. Хотя, как мы выяснили, время было. Тоже касается и губ, контур был сделан на скорую руку. По всему видно, что наложение макияжа её начало нервировать. Согласитесь, очень странно для девушки. А такое состояние с утра в большинстве случаев говорит о бессонной ночи.

– Впечатляет, мистер…, – Коулман выразительно замолк и когда Влад представился, продолжил, – у меня те же выводы, но с макияжем никак не связаны.

Сандра принесла чай с молоком и на пару секунд задержалась у стола в непонятном ожидании, затем резко развернулась и отошла. Фред оценивающе посмотрел на это действие и сказал:

– Она сегодня придёт ко мне. Три девятки после запятой. Пари не буду заключать, извините, мистер Стеблин, я не игрок. Видите ли, психолог обращает внимание на состояние человека, которое выражается изменением в его обычном поведении, как бы это не пытались скрыть. Сандру я знаю давно. В том, что одна бессонная ночь не повод похода к психологу, согласен. Но вы здесь впервые, а я каждый день, и такая ночь у неё далеко уже не первая. Значит, пора ко мне.

Так произошло их знакомство и на следующий день, Влад снова зашел в это кафе, где за столиком уже сидел Фред Коулман.

– Мистер Стеблин, рад вас видеть. Сейчас вам принесут чай с молоком, как вчера, я уже заказал. Поверьте, был уверен, что сегодня вы придете сюда в это же время, секунда в секунду. Люди, отличающиеся сильным логическим мышлением очень пунктуальны.

И теперь каждый день, сидя за столиком, они забавлялись тем, что шутя, анализировали случайных людей, иногда споря, и не соглашаясь друг с другом, но в итоге находя общее. Таких себе два разных Шерлока Холмса. С годами их встречи стали более редкими, но дружба уже крепко пустила свои корни.

– Так что тебя привело к дедушке Коулману, Влад? Между прочим, у меня родился внук.

– Фред, поздравляю, но теперь к делу. Ты знаешь весь Нью-Йорк и мне нужен специалист по макияжу, который в курсе, что такое молчание.

– Мистер Стеблин опять что-то задумал, но это не моё дело. А насчёт твоей просьбы, ты, как всегда попал в цель. Есть один с первого взгляда безобидный старичок, который в состоянии, поверь, я лично видел, сделать из 50-летнего трупа тридцатилетнего мужчину, которого, если не запах, ты понимаешь, принимаешь за спящего. Не помню, как зовут, но ты можешь найти его в похоронном бюро “Оскар и сыновья”. Это в Бруклине. Хотя подожди, – Фред открыл ящик стола, достал коробку, полную визитных карточек и протянул Владу, – где-то здесь их адрес. Ищи, а я пока заварю кофе.

Перебирая визитки, Влад ещё раз убедился, что Нью-Йорк для Коулмана действительно был весь, как на ладони. Нужную ему карточку он нашёл довольно быстро и отложил в сторону. А затем, ради праздного любопытства, рассматривали остальные. Каких там только не было – от стрижки домашних животных до фан-клуба “Нью-Йорк Рейнджерс”, от часового мастера до профессора университета Иешива.

– Фред, а ещё можешь что-нибудь добавить, кроме того, что этот старичок безобидный. Ты же неспроста произнес “с первого взгляда”.

– Обижаете, мистер Стеблин. Конечно, но это основано только на моих выводах.

– Я соскучился по ним, поэтому с удовольствием выслушаю, – и Влад раскованно развалился на диване.

– В принципе, я видел и немного общался с ним всего один раз, но этого хватило. Думаю, у него было тюремное криминальное прошлое. Он молчалив, но если начинает говорить, то очень аккуратно, как бы подбирая слова, чтобы не болтнуть лишнего. Очень ощущает направленные на него чужие взгляды. Сразу реагирует, как военный, но выправка не говорит об армейской службе. Плюс собственный взгляд – внимательный и осторожный. Правда, татуировок, Влад, я не заметил.

– Но если он такой отличный специалист, то почему в похоронном бюро?

– Я тоже задался тогда этим вопросом и вот мой вердикт. Ну, во-первых, он и там неплохо зарабатывает. Как ни крути профессия, то редкая, а во-вторых, я думаю дело в руках. Его кисти сложно назвать красивыми, небольшие следы от ожогов, короткие толстые пальцы, поэтому какой-нибудь доморощенной звезде не понравится когда они постоянно рядом с твоим лицом, а вот мертвецам – всё равно.

Влад понимал, это то, что он искал, и завтра обязательно направится в похоронное бюро “Оскар и сыновья”. Ещё немного поболтав с Фредом, он решил уходить.

– Не забывайте старика Коулмана, мистер Стеблин. Я очень рад вас всегда видеть. Заходите, не стесняйтесь, – а секретарша ещё долго смотрела на закрытую Владом за собой дверь.

Контора ритуальных услуг “Оскар и сыновья” явно процветало. Стеблин даже не догадывался, что рентабельность этого заведения иногда достигало двухсот процентов. Старика – визажиста он узнал сразу, Фред описал его очень точно, тот явно был без дела и просто сидел в кресле-каталке на улице во внутреннем дворе двухэтажного здания похоронного бюро, медленно и со вкусом затягиваясь, наслаждался процессом курения, выпуская кольца. Он уставшим взглядом посмотрел на Влада и монотонно, выговаривая каждое слово, тихо проговорил:

– Управляющий наверху, на втором этаже. Все проблемы к нему.

– Он не сможет мне помочь, – и, видя, как в его глазах появился вопрос, Стеблин сказал, – я по вашу душу. Мне нужен высококлассный специалист по макияжу, а о вас в Нью-Йорке ходят легенды.

Старик не подал и виду, но эта лесть была ему приятна, хотя и пытался скрыть, а Влад продолжил:

– Я готов предложить вам одну работёнку.

– Слушаю внимательно, – он перестал качаться на кресле и чуть нагнулся вперед.

Стеблин достал фотографии брата и Джессики, подошел и протянул ему.

– Это живые люди. Мне надо, чтобы они поменялись местами. Я думаю, вы поняли, о чем я говорю. Кстати, меня зовут…, – Влад представился, а старик, показывая, что имя и фамилия незваного гостя его абсолютно не волнует, внимательно всматривался в лица на снимках. Интуитивно он понимал, что это требуется не для какого-нибудь глупого розыгрыша, а дело куда серьезней и скорей всего незаконное, да и Стеблин не был похож на модератора-шута. Старик вернул фотографии и явно, завышая цену, сказал:

– Пятьсот за одного, в итоге – тысяча долларов, и я не знаю вас, а вы не знаете меня, – хотя прекрасно понимал, что криминала с его стороны нет.

– В том то и дело. Для того чтобы просто поменять их лица, я нашел бы какого-нибудь выпускника курсов по макияжу или школы моды, а мне нужен человек, который обучит её, – Влад показал фотографию Джессики, – сделать это, и ваша цена увеличится в сто раз.

– Предложение, конечно, интересное и заманчивое, – старик задумался на несколько секунд, – давайте вечером, часов в шесть, обсудим всё в пабе “Два голландца”, здесь недалеко, на перекрестке Авеню D и 42-ой улицы. Называйте меня просто Билли, найдете там. До встречи, мой перерыв закончился.

Название паба не вызвало у Влада удивления, так как он отлично знал, что Бруклин именован в честь нидерландского города Брёкелена и основан голландцами. Вообще, весь Нью-Йорк смело можно было назвать сборной Старого Света, а в последнее время и мира. Стеблин не любил пивные из-за шума, постоянно царящего в них, но для серьёзных разговоров они были идеальным местом. Здесь никто не мог расслышать, о чем говорят за столом, не присев рядом. Он понимал, что появление в пабе заставит всех обратить внимание на него, так как в таких заведениях создаётся свой особый контингент, который знает друг друга в лицо и любой незнакомец сразу вызывает оценивающие взгляды.

То, что хозяин или судя по названию, хозяева, были голландцы даже не вызывало сомнений. Влад был приятно удивлен, увидев за спиной бармена плакат под стеклом в рамке чемпионов Европы 1988 года по футболу сборной Нидерландов, где красовались Марко ван Бастен и Рууд Гуллит. Именно они похоронили в том финале сборную СССР, ставшим последним для неё, который Стеблин запомнил на всю жизнь. Шедевр от ван Бастена и незабитый пенальти Игоря Беланова – вещи, которые не забываются. Футбол, хоть и набирал обороты в Америке, но ещё был очень далёк, чтобы стать королём спорта, как в Европе.

Билли скромно сидел за столиком в самом углу заведения спиной к стене, наблюдая за всплывающими пузырьками свежего пива в бокале. Появление Влада, как он и ожидал, заставило некоторых сразу прекратить разговор и переключит внимание на него, вызвав тем самым цепную реакцию у остальных посетителей. К угловому столику он уже подходил в полной тишине, но стоило ему отодвинуть стул и подсесть к Билли, как привычный гул паба снова занял всё своё жизненное пространство – труженик похоронного бюро явно был здесь уважаемым человеком.

– Наверное, это заведение не для вас, мистер Стеблин, но я ненавижу рестораны. Посмотрите на эти лица вокруг. Кто-то смеется, кто-то доказывает свою неправоту, но их всех объединяет одно – эмоции, а это жизнь. Посмотрите на лица людей, сидящих в ресторанах. Никаких эмоций, они мертвые, как те, которые я вижу каждый день и нехотя я уже представляю, как работаю над ними. В этом мало хорошего, согласитесь.

– Возможно, Билли, ты прав. Но это профессиональные издержки. Проведи день на бирже, в этом хаосе, и вечером ты захочешь в ресторан, в тишину. Пусть и с холодными лицами.

– Давайте к делу, мистер Стеблин. В этой жизни меня отучили философствовать.

Влад снова достал фотографии, положил перед ним на стол и, как бы он не хотел, из-за шума вокруг, пришлось увеличить громкость своего голоса.

– Её зовут Джессика. Твоя задача, Билли, обучить её двум вещам. Первое – перенести своё лицо на это, – Стеблин перевёл палец со снимка мисс Олсон на Айвана, – второе, сделать обратное, и так, чтобы никто ничего не заметил.

– Ну, это реально, – буркнул Билли.

– Вся сложность в том, что этого человека, – Влад постучал пальцем по фотографии брата, – с вами не будет. Что скажешь?

Билли взял фотографию Айвана и пристально начал всматриваться в неё. Не отводя взгляда, он сказал:

– Слишком мало материала. Мне надо ещё фотографии вашего знакомого… или брата. Чем больше, тем лучше и хорошо бы с разных ракурсов. Для начала нужно сделать манекен его головы. У меня есть знакомый скульптор, но это будет стоить до одной тысячи долларов.

– Это не проблема, но есть ещё одно неудобство. Джессика живёт в Сиракьюс и ты, Билли, должен будешь обучать её там, желательно до двенадцати дня. Для этого я могу предоставить тебе свой самолет в любой день и время. Полчаса и ты на месте. Все текущие расходы беру на себя.

– Это понятно, – ухмыльнулся Билли, – интересует другой вопрос. Сколько у меня времени?

– Не больше шести месяцев, это максимум.

– В принципе, предостаточно. Через полгода она это сделает закрытыми глазами.

– Билли, мне нравится твоя уверенность в своих преподавательских способностях, – улыбнулся Влад.

– Мистер Стеблин, за сто тысяч зеленых хрустящих бумажек я научил бы это делать даже обезьяну.

– Как решишь вопрос на работе? Тебе придется иногда отсутствовать, – спросил Влад, по большому счёту, ради интереса, понимая, что это уже не его проблема.

– У меня там есть хороший ученик, который останется после того, как я уйду. Он уже многое умеет, так что пусть по чуть-чуть расправляет крылья.

О том, что Стеблин остался доволен разговором, не могло быть и речи, Билли оправдывал все ожидания. Пока всё шло согласно его сложному плану, а Влад как никто другой знал, что любой трудный путь, как человек, состоит из простейших частей, где пренебрежительное отношение всего лишь к одной порождает неудачу или болезнь. Всем в этой жизни управляют мелочи, на которые редко кто обращает внимание, а потом, ошибочно, называют судьбой, тем самым отводя от себя ответственность. Стеблин не пропускал ни одного незначительного события происходящего с ним. Кто-то мог назвать это паранойей, но Влад считал это подсказками. Конечно, таким вещам, как чёрный кот, перебегающий перед тобой дорогу, дорожный знак “Тупик” или число 13 на фасаде дома и дверях квартиры, Стеблин не придавал значения. Подсказки в его понимании носят сугубо точечный индивидуальный характер, как мишень в перекрестье оптического прицела снайперской винтовки – это только для тебя.

На следующий день Влад занес в бумажном пакете все фотографии Айвана, которые он нашел, в похоронное бюро. Билли был занят, но оставив своего ученика одного, отошёл на пять минут и быстро просмотрел их.

– Это более чем достаточно. Мистер Стеблин, мне понадобится пару дней, чтобы закрыть и передать все дела здесь, – он кивнул в сторону воспитанника, – чувствую, когда это всё закончится, я сюда не вернусь.

– Если не секрет, какие планы, Билли?

– Как у любого старика. Посмотреть мир, ведь я, по большому счёту ничего не видел. Родных у меня нет, так что смело можно потратить всё на себя, – он ещё раз просмотрел фотографии, – сегодня я отнесу их к скульптору. Он всё сделает быстро. Сейчас такие технологии.

– Кстати, деньги в пакете, Билли. Тогда через два дня, в пятницу, я тебя жду у центрального входа аэропорта Ла-Гуардия. Восемь часов утра. Да, чуть не забыл.

– До свидания, мистер Стеблин.

Через двадцать минут Влад позвонил Джессики и назначил встречу на той же стоянке около аэродрома, а на следующий день он уже ездил по Сиракьюс в поисках аренды тихого удаленного домика без навязчивых соседей для “студии”, где Билли будет обучать мисс Олсон де-факто, и миссис Олсон де-юре. Небольшой коттедж на Е-Тафт-роуд в пяти милях восточнее Международного аэропорта стал просто идеальным вариантом. Эта была пригородная дорога с небольшим трафиком и редкими домами на обочине, которая выходила на автомагистраль номер 298.

Билли приехал на такси раньше, так как боялся застрять где-нибудь в пробке, как он выразился в адрес Манхэттена, “этого каменного муравейника”. Влад уже ожидал его и улыбнулся, увидев, как он достаёт из багажника большую спортивную сумку Nike с лицом полным решительности, словно старый злой тренер, который вот-вот взбодрит себя тем, что войдя в клубный автобус, разнесет в хлам своих молодых подопечных.

Полёт на самолете Стеблина произвел на него не меньшее впечатление, чем для Джессики, хотя он соблюдал полное спокойствие и не показывал никаких эмоций. Но внутри упорно держалась мысль, что это, наверное, первый шаг посмотреть мир и прожить остаток дней в своё удовольствие. Билли замечтался, что для него уже стало забытым ощущением. Он видел себя среди оголенных красавиц на карнавале в Рио-де-Жанейро, неповторимый шарм, пластика и фигуры бразильских женщин всегда притягивали его. Затем был шезлонг на носу огромного круизного лайнера, где развалившись, он прятался под большим зонтом от желтого шарика на небе с кубинской сигарой в руке, наслаждаясь бескрайней синевой океана сквозь сдуваемые ветром кольца табачного дыма. Закрыв глаза, Билли представил себя на массажном столе, где над ним возбуждающе приятно, почтительно и кротко воркотала тайская умелица, а потом, полный сил, он поднимался в гору посмотреть на один из буддийских монастырей, где со смотровой площадки будет наблюдать за пролетающими под ним птицами, говоря себе, что мечты становятся явью. Не то, чтоб его интересовал буддизм, просто было желание ощутить неизведанное для него доселе ощущение – спокойствие высоты. Он уже начал обдумывать следующую остановку в своём путешествии, как его грёзы прервал голос Влада:

– Подлетаем, Билли. Сейчас нас встретит местный риэлтор, и ты подпишешь годовой контракт на аренду коттеджа. Я уже выбрал.

Они вышли из самолета, оформление договора заняло пару минут и молча, каждый со своими мыслями о будущем, направились к стоянке, где уже ожидала Джессика. Стеблин сухо представил их друг другу, а через десять минут они заезжали на парковку около коттеджа.

Домик был полностью меблированный в стиле минимализма и при этом уют не был ему чуждым, а большего здесь и не требовалось.

– Как вам студия? Есть предложения?

– Меня всё устраивает. Очень хорошо, что много свободного места, – ответил Билли и посмотрел на Джессику, которая в знак согласия кивнула головой. Затем открыв свою сумку, он аккуратно достал коробку и вытащил из неё манекен головы. Установив на телескопическую подставку, Билли выставил его строго по росту Айвана Стеблина. Владу понравилась работа скульптора, он даже подумал, что когда всё закончится, он подарит манекен брату ради шутки, и они с Джессикой, присев на диван с интересом стали наблюдать за действиями старика. Самая большая комната в доме на глазах превращалась в гримёрную мастерскую. Появились осветительные лампы на раскладывающихся треногах, и напоследок Билли достал профессиональный дипломат визажиста. Наконец-то спортивная сумка Nike свободно вздохнула и сложилась на полу желая отдохнуть, как большой пёс, на которого перестали обращать внимание.

Влад внимательно слушал Билли, который ориентируясь на пожелания и возможности мисс Олсон, начал составлять график занятий. Стеблину понравилось, как он быстро, без раскачки, взялся за дело, несмотря на пришедшую с возрастом медлительность, а уже через пару часов компания с кодовым названием “Свобода Айвану” покинула коттедж. Попрощавшись с Джессикой, там же на стоянке около Центрального аэропорта Сиракьюс, Влад уже в самолете спросил старика, что он думает по поводу мисс Олсон.

– Сейчас рано говорить об этом, но я думаю, она будет способный ученик. В её глазах был недетский интерес, а это первое, что нужно для обучения.

– Билли, первое занятие ты назначил в понедельник, значит, в воскресенье тебе понадобится самолёт. Во сколько ему быть готовым к вылету?

– Мистер Стеблин, я уже всё продумал. Сегодня выгоню из гаража свой старенький микроавтобус Dodge Ram Van, загружу в него ещё кое-какие вещи. Это же было не всё. Осталось пару больших зеркал с лампами, столы под них и специальные кресла. Мисс Олсон будет проводить на них много времени и её не должно отвлекать неудобство обычного стула, а вечером вернусь в Сиракьюс и до понедельника полностью обустрою студию. Там ещё много работы, так, что можно обсудить текущие расходы. Вам нужны будут чеки?

– Это меня интересует меньше всего, – Влад достал кредитную карточку и протянул Билли, – здесь на первое время пока десять тысяч. Понадобится больше, звони, сразу переведу ещё. Дом оплачен на полгода, так что незваных гостей не будет.

– Тогда всё. С остальным я разберусь сам. Кстати, хороший у вас самолет, мистер Стеблин, – и старик, повернувшись к иллюминатору, быстренько вспомнил, на чём он остановился в своём путешествие по миру. Дальше был один из Сейшельских островов, где рядом с ним умиротворенно на берегу, под тенью тропической зелени, прогуливалась гигантская сухопутная черепаха, перенося его в эру динозавров.

А Влад в это время думал о том, что в понедельник Айвана будут встречать башни тюрьмы города Оберн, и он обязан быть там. С этого дня можно начинать отсчет. Время пошло.

Глава 11. Четыре дня

После того, что прошёл Кейт для вступления в SEAL, служба на военной базе Литл-Крик казалось отдыхом. Всё шло размеренно и даже скучно, поэтому “морские котики”, словно питбультерьеры занимались самосовершенствованием без всяких приказов и команд. Заключая безобидные пари между собой, они играючи соревновались в беге, плавание и других физических упражнениях. Жизнь приняла спокойное течение, конечно в их понятиях, для любого гражданского это служба была бы тяжелым грузом.

Роберта сильно удивило, так это продолжение обучения. Ему казалось, что они уже владеют всеми нюансами военных действий, но перед ним открывались ещё более глубокие секреты их деятельности. Первые шесть месяцев проходила индивидуальная специальная подготовка, где Кейт получил специализацию по проникновению и методу входа. Следующие полгода проходила тренировка основных навыков миссий на уровне подразделений: ближний бой, специальная разведка, морское преследование и всевозможные тактические действия. И ещё шесть месяцев заняло обучение, где отшлифовывалось взаимодействие со вспомогательными группами разведки, специальной лодочной командой, связистами-шифровальщиками, медицинскими службами, минёрами и даже с лингвистами-переводчиками. Всё прорабатывалось очень скрупулёзно, учитывалась каждая мелочь, каждая деталь плотно залегала в мозгу, и каждое действие доводилось до автоматизма.

– Интересно, Роберт, что из всего этого пригодилось? Не кажется ли тебе, что вас нашпиговали чересчур, – тихо спросил Айван.

– Отвечу вопросом на вопрос. Ты видел когда-нибудь поединки сумо?

– Конечно да, я же не совсем дикарь.

– Тогда должен был заметить, что за поединок они используют два-три приёма. А знаешь, сколько их в арсенале? Угадай.

Айван вспомнил те редкие фрагменты борьбы сумоистов, которые он давно, ради праздного интереса, посмотрел по телевизору.

– Я думаю, до пятнадцати, – уверенно ответил Стеблин.

– Почти угадал. Восемьдесят два, – улыбнулся Роберт, – и они не считают, что их нашпиговали, я имею в виду приёмами, а насчёт веса, согласен.

– Убедил. Закрыли вопрос, продолжай.

Размеренность службы сыграла с Кейтом злую шутку, в нем опять проснулся инстинкт подражания. Повышенный адреналин, постоянное состояние стресса, холода и дикая усталость, последние три десятка месяцев прятало его очень глубоко, так что Роберт очень редко вспоминал о нем, а если и приходила мысль, то он считал, что это бесследно исчезло. Капитан Давид Гольдберг отвечал за анализ и подготовку проведения спецопераций. Кейт всё чаще, как в детстве, ловил каждое его слово, присматривался к манере поведения и так же, как в детстве, это не прошло незаметным, тем более здесь, где взгляд любого без труда улавливал каждую мелочь. Во время обсуждений или пустяковых споров внутри взвода Роберт сам не замечая того начинал говорить с той же расстановкой и интонацией, присущей капитану. Сначала это принималось за шутку, потом за плохое чувство юмора Кейта (повторение это уже не смешно), а затем и начинало раздражать, но Роберт абсолютно не обращал на это внимание, ему нравилась такая манера. Так же, как и Давид Гольдберг, начиная что-либо объяснять, он поднимал правую руку к груди, выставив большой и указательный палец в виде пистолета. Потом он уже даже не замечал, что при неуставном обычном общение с капитаном, всё чаще позволял себе его копировать.

– Не могу не поинтересоваться, Роберт. Всё это время вы были на базе?

– Конечно, нет. Но извини, все наши миссии засекречены, и я давал подписку о неразглашении. Честно сказать, во время некоторых, я вообще не понимал, что мы здесь делаем, но меня научили не задавать вопросы.

Кейт понимал, что он начинает выпадать из команды. В плане выполнения спецопераций никаких препятствий не было, но психологическая обстановка внутри взвода желала быть лучше, и виной этому был он. Только один человек, кубинец по национальности, снайпер Карлос, не обращал на поведение Роберта никакого внимания, остальных же это раздражало, потому что Кейт начал напоминать капризного ребёнка, который делал, что хотел, не слушая никого. В конце концов, то, что изначально выглядело как безобидная пародия, переросло в проблему, о которой уже знало командование. И её надо было решать.

Одним утром Давид Гольдберг вызвал к себе в кабинет Роберта и без всяких “предварительных ласок” угрюмо, и как всегда с расстановкой, спросил:

– Поговорим без официоза. Кейт, что происходит?

Конечно, капитан уже в десятый раз изучил его дело и был прекрасно осведомлён о трагедии, произошедшей с его родителями. В его армейской карьере попадались бойцы с подобным несчастьем в прошлом, но никто из них не делал ничего подобного. Здесь явно особый случай. Роберт только сейчас осознал, смотря на холодный взгляд командира, что это может быть конец его службе.

В дверь постучали и на разрешающий окрик Гольдберга, в кабинет вошла военный психолог, также в звании капитана, Джессика Лейтон. Это была красивая женщина маленького роста лет сорока с ангельским голосом, но с твердым стержнем внутри, о наличии которого при первом знакомстве с ней даже не догадываешься. Ей явно было не по душе, что её пригласили на этот разговор, о чем она сразу сказала Давиду:

– При всём уважение, капитан Гольдберг, вы здесь лишний. Но это ваш кабинет, и я могу только просить оставить нас наедине для беседы с сержантом Кейтом. В противном случае, она состоится у меня.

Много лет неся службу с Джессикой Лейтон и зная её характер, Давид не стал возражать, прекрасно понимая бессмысленность этого действия.

– Yes, sir, – шутливо ответил он и направился к двери. Ставить условия в своём кабинете он мог позволить только ей. Эта хрупкая женщина тринадцать лет назад вытянула его из эмоционального расстройства после битвы на аэродроме “Пайтилья” в Панаме.