Это было в Веморке

– Судя по твоему сердцебиению, ты очень спокоен и я уже не вызываю у тебя волнение. Это меня радует.

Лотар уже ничему не удивлялся и легко отшутился:

– А судя, Руво, по твоему счастливому голосу, ты долго ждал, когда опять начнешь меня учить. И вот время пришло.

– Наверное, ты прав. Но теперь я хочу только отвечать на вопросы. Ты не забыл? За мной идут, и времени у нас мало, – ответил он, и Лотар услышал уже знакомый тихий скрежет за стеной напротив.

Логдэ не знал, о чем спрашивать, так как ему казалось, что они обсудили уже практически все вопросы. Единственное, что его цепляло, так это его способность чувствовать будущее. Он очень хотел спросить об этом. Его не интересовало только своё будущее, он думал лишь об одном, будет оно вместе с Лионой или нет.

Руво также молчал, прекрасно понимая, о чём думает Лотар. Нет, он однозначно дождется этого вопроса. Ему даже стало интересно, насколько его хватит. А шум за стеной был слышен все отчетливее.

Логдэ упорно не задавал ни одного вопроса, и в этой тишине он подпрыгнул от неожиданности, когда услышал напротив звук осыпающейся штукатурки.

– Всё, за мной пришли, и тебя тоже отсюда вытащат, я обещал, – сказал Руво, и Лотар, уже не в силах больше сдерживать этот вопрос, задал его.

– Подожди немного, – проговорил он, не видя, как это «потерявшееся дитя» обернулось в ожидании и слегка улыбнулось. – Я буду с ней рядом?

– Люди могут быть рядом только тогда, когда важные вещи они делают вместе.

– Слушай, сказал бы просто «не знаю». Это не ответ, – с разочарованием проговорил он и подумал, что, наверно, это к лучшему.

– Хорошо. Буду точнее. Вы будете рядом, и это будет не Берлин…. Всё, мне надо идти. Ты был хорошим собеседником.

Через пару минут закончилось копошение, и Логдэ даже не заметил, как снова наступила тишина, раздумывая о том, что сказал Руво. Если не Берлин, то где они могут встретиться? А с другой стороны, какая разница? Главное, они будут рядом, а место встречи это уже мелочи. Эти слова убили тот страх, который нашел себе место в его сердце, и он мысленно, сотый раз прочитал письмо Лионы, помня каждый завиток пера в этих дорогих ему словах.

Тишину резко нарушил стук металла о бетон, который исходил снизу. Удары звучали очень мощно, и не надо было быть гением, чтобы понять, это дело рук Руво. А уже через несколько минут Лотар услышал движение за завалом, после которого сразу прекратились удары. Он хотел начать разбирать камни со своей стороны, но темнота не давала такой возможности, и просто сидя в ожидании, он опустил голову.

– Лотар, это ты? Откликнись! – услышал он крик Штенца и уже хотел ответить, но горло пересохло, издав глухой непонятный звук.

Через сорок минут, держа крепко под руки, Штенц вывел его в коридор. Лицо Михаэля светилось от счастья, в то время как Логдэ чувствовал себя опустошенным настолько, словно кобура без пистолета. Даже этот небольшой свет от лампочки очень больно бил в глаза, что их пришлось закрыть. Только сейчас Михаэль увидел кровь на его голове и, открыв флягу, намочив платок, начал вытирать застывший сгусток.

– Дружище, ты как? Не молчи, – уже теребя за плечи и всматриваясь в потерянное лицо, кричал Штенц.

– Спасибо, что вытащил меня. Всё хорошо, только немного болит голова.

– Пойдем, я тебя проведу в кабинет, – Михаэль взял его под руку и уже на пороге спросил, – а чем ты так стучал? Я там ничего такого не нашёл.

– Это не я…, – тихо, без эмоций, ответил Лотар, – это….

Он замолчал, и его спасатель, печально взглянув на друга, печально пропустил мысль: «Это шок. Ему нужен отдых. Тяжелый был для него день, но держится молодцом, а врача я ему всё-таки пришлю». Доктор не нашел ничего опасного для его здоровья, дал успокоительного, обработал рану на голове и вместе с Михаэлем уложил его спать. Часы на стене показывали 18:55.

В девять утра в кабинет к Лотару постучались гости. Он к этому моменту уже приводил себя в порядок и был поражен, открыв дверь. На пороге стояли Йозеф Тербовен, Вильгельм Редисс и командующий немецкими войсками в Норвегии генерал фон Фалькенхорст. События вчерашнего дня казались неприятным сном, который не заканчивается.

– Логдэ, здравствуйте, – сказал Йозеф Тербовен, -нам надо поговорить. Попробуйте вспомнить каждую секунду той ночи. Не нервничайте. К вам у нас претензий нет.

Рассказ Лотара разочаровал, поскольку, кроме шума и дальнейшего взрыва, он ничего не видел и не слышал.

– Я могу посмотреть, что они сделали? – попросил он разрешения.

Спустившись в цех высокой концентрации, Логдэ внимательно обошел и осмотрел все электролизные установки и цистерны. За эти три неполных года они стали его детищем, которое сейчас напоминало просто кучу металлолома. Это был прицельный удар. Диверсанты прекрасно были осведомлены, какую часть электролизера требуется вывести из строя, чтобы нанести максимальный ущерб. Вся взрывчатка была прикреплена к днищу установок.

– Сколько потребуется времени для восстановления? – строго спросил Йозеф Тербовен.

– Я думаю, порядка пяти месяцев.

– Сколько воды они уничтожили?

– Готовой на 95 процентов около 520-ти литров, – сразу прикинул Лотар.

– Я вас понял. На восстановление три месяца, и ничего не хочу слышать, кроме того, чем могу помочь.

Логдэ вышел вместе с ними и провел высоких гостей до подвесного моста, где увидел Михаэля, вид которого явно не говорил о том, что всё хорошо. Вся вина за диверсию легла на него. Когда высшее руководство уехало, они вместе поднялись на плато полюбоваться солнцем.

– Михаэль, как это произошло? Кто они? Их поймали? – Лотар не знал, с чего начать. Он только сейчас начал понимать, насколько это всё очень серьезно.

– Вчера ночью в половине первого прозвучали взрывы. Ты не поверишь, но они выглядели как хлопки. Ни огня, ни дыма, а бетонные стены заглушили звук. Только через пятнадцать минут мы поняли, что произошло. Весь гарнизон подняли на ноги, но они исчезли.

– Как они попали в цех? Там же охрана, которая видела меня, а я видел их.

– Через кабельный тоннель. Ты представляешь, насколько они хорошо знали план завода? Я думаю, без Йомара Бруна здесь не обошлось. Но дело в другом, как они попали на завод? Сегодня утром я это узнал. У меня в гарнизоне служат два егеря, которые могут найти любые следы и распознать их. В семь утра я взял их, и мы начали от входа в тоннель. Ты помнишь Кирстена, которому зажало руку в расщелине?

– Конечно, помню.

– Так вот, они поднялись сюда около того места ночью, без фонариков. Сегодня я спустился туда в ущелье с веревкой и поднялся наверх, а егеря проделали этот путь без страховки. И вот они мне сказали, что диверсанты поднялись именно так. Это чертовски сложно днём, а ночью они бы в жизни на это не пошли. А теперь слушай ещё. Поднявшись сюда, они устроили здесь привал и перекусили, а затем уже спустились в тоннель. Нормальный человек может себя так вести? Я не знаю.

– Михаэль, может, твои егеря ошибаются? – Лотару с трудом верилось в то, что рассказал Штенц.

– Исключено. Когда мы поднимались по склону, они показали мне следы, как один из них поскользнулся и оставил отпечатки на камне, за который ухватился, плюс сломанные ветки.

– А почему ты вчера не поговорил со своими егерями, а только сегодня?

– Здесь уже, дело в тебе. Вчера, пока ты находился в завале, Йозеф Тербовен рвал и метал. Это сегодня он уже немного успокоился. Ты же сам говорил, охрана видела тебя в цеху. А через пятнадцать минут взрыв, и тебя никто не может найти. Ты исчез. Сам подумай, какие мысли лезут в голову. Скажу честно, я до последнего не верил, что это ты. И когда тебя освободили, естественно, я сразу доложил, что Лотар Логдэ жив и находится на заводе. А сегодня они допросили всех, кто видел, как тебя вытаскивали, и только потом, удостоверившись, что ты здесь ни при чём, они пошли к тебе в кабинет.

– Если всё было, как ты говоришь, Михаэль, это очень отчаянные ребята.

– Не побоюсь этого слова, Лотар, это черти, которым очень широко улыбнулась удача.

Они не знали, что на поиски этой группы было брошено 2 800 человек, которые оказались безрезультативными, а сама операция, носившая название «Ганнерсайд», была признана самой блестящей диверсией за всю Вторую мировую войну. Считая, что это сделали англичане, они ошибались. Подготовка и план были действительно разработаны британским Управлением специальных операций, а выполнили её норвежцы. Но Михаэлю Штенцу от этого было не легче. Это на всю жизнь стало для него личным поражением, и потом, после войны, он очень не хотел вспоминать Веморк, стараясь сделать невозможное – забыть. Нельзя сказать, что случившее подорвало и Лотара, даже напротив, он полностью погрузился в работу по восстановлению производства тяжелой воды, и через три месяца цех уже работал на 90 процентов своей мощности. Весна 43-го года пролетела незаметно, и он даже не знал, что после диверсии в Рьюкане было арестовано 30 местных жителей по подозрению в содействии норвежскому сопротивлению. Среди них был и Хельг Бьернсон. Только в начале лета, когда Лотар вернулся в городок, он узнал об этом. Хельга и всех остальных держали месяц, который в застенках СС длится годами. Когда немцы поняли, что здесь действовали профессионалы, они отпустили мирных жителей.

Охрану завода усилили так, что повторная диверсия была уже невозможна, но все прекрасно понимали, что никто их не оставит в покое. Напряжение просто витало в холодном воздухе Веморка, и Лотар поймал себя на мысли, что купание в озере Тинншё легко снимет его.

Вернувшись в Рьюкан, он нашел Хельга и предложил съездить на озеро. Бьернсон был не против этой прогулки, и в ближайшую субботу они направились поплавать в темных водах Тинншё. Прошло три года, когда он был здесь первый и последний раз, но для него ничего не изменилось. Казалось, что время здесь стоит на месте. Об этой мысли он сказал Хельгу, который, улыбнувшись, ответил:

– А по-другому и быть не может. Это земля бессмертия, и время здесь бессильно. Если оно и идет здесь, то так медленно, что ты не замечаешь перемен. Я уверен, что тысячу лет назад здесь было всё точно так же.

– Хельг, можно один личный вопрос? – Бьернсон утвердительно кивнул, и Лотар задал его. – Я не могу понять, ты цитируешь Одина, всячески показывая свое отношение к нему, и в то же время крестишься как истинный христианин. Кто ты?

– Хороший вопрос, и я обязательно отвечу. Христос пришел после того, как погиб Один, и поэтому эти религии не пересекаются, они продолжают друг друга, и, веря одновременно в каждую из них, я не предаю ни одну. Просто, когда на твоей земле мир, ты вспоминаешь Христа, но когда к тебе пришли, чтобы её отобрать, без Одина здесь не обойдешься. Пойдем, поплаваем, Лотар. Вода – прелесть.

В этот раз озеро не казалось ему таким холодным, и он, расслабившись, просто лежал на воде, раскинув руки в стороны, наслаждаясь синевой небесного купола. Логдэ очень хотел поговорить с Хельгом насчет того, кого он встретил в завале, но не решился, боясь, что его не поймут. Бьернсон уже вылез из воды и, как в прошлый раз, расположился на камне.

Где-то очень далеко послышался рокот моторов, и Лотар не сразу понял, откуда доносился звук. Посмотрев на Хельга, который повернул голову в сторону Рьюкана, он поплыл к берегу, и уже вдвоем они всматривались в небо, несущему этот зловещий шум. Это был первый рейд Королевских военно-воздушных сил Великобритании. Они смотрели и молча слушали, как вместе с выстрелами противовоздушных орудий зазвучали разрывы сбрасываемых бомб. Атака закончилась быстро, и за одним из бомбардировщиков потянулся шлейф черного дыма. Спустя сорок секунд где-то очень далеко прозвучал глухой взрыв.

– Быстро одеваемся и едем. Я думаю, наша помощь сейчас не помешает.

Хельг выжимал из своей старенькой Volvo всё, на что она способна, и через 15 минут они влетали в Рьюкан. Городок был абсолютно неповрежденный, даже казалось, что ничего не было, только испуганные и напряженные лица местных жителей говорили о происшедшем. Они заметили Льот, которая стояла на берегу реки и не могла сдержать слёз, прижав руки к лицу. Увидев своих лучших посетителей, которые уже давно стали для неё родными, она опустила руки и дрожащим голосом начала говорить:

– Хельг, Лотар, что происходит? Это было очень страшно.

– Принцесса, с тобой всё в порядке? Ты целая?

– Да, со мной всё хорошо. Просто ужас, – и, снова закрыв лицо руками, она зарыдала.

Не только для неё, но и для остальных десяти тысяч жителей это был шок, от которого сложно отойти. Ни один мирный человек на Земле никогда не сможет понять, за что на него сбрасывают бомбы. Кто-то проклинал завод, кто-то немцев, а кто-то англичан. С этой минуты жизнь в Рьюкане изменилась. Красивая лошадь, которая паслась на своём маленьком поле, увидела стаю волков, и в глазах появился трепет, а походка перестала быть гордой и грациозной, потому что теперь постоянно приходилось оглядываться.

Лотар взял велосипед и поехал в Веморк. Уже на подъезде он увидел следы от разрывов. Главное, что мост был целый. Гидроэлектростанция и завод не пострадали. Он наблюдал из окна своего кабинета, как Михаэль расставляет караулы, занимаясь организацией охраны, и когда Штенц пошёл к себе в дом, решил зайти к нему.

– Привет, Михаэль! Увидел, ты освободился, думаю, пройдусь к тебе.

– Здравствуй! Я рад тебя видеть. Рад, что ты опять не залез чёрт знает куда и тебя снова не пришлось откапывать, – выдавил из себя улыбку Штенц и, выдержав паузу, с гордостью добавил, – наши зенитчики – красавцы. Ты видел, как он пылал?! Пусть знают. Нечего сюда лезть.

– Да, видел. Незабываемое зрелище. Ты думаешь, они больше не прилетят?

– Боюсь, что это только первый и не последний раз. Но мы дадим отпор.

Лотар снова увидел в его глазах тот блеск бойца, который пропал после февральской диверсии.

– За это надо выпить, – и Михаэль достал из своего сейфа бутылку норвежского шнапса и, довольный собой, произнёс немецкий тост. – Всегда радуйся жизни! С каждым днём мы скорей мертвы, чем живы!

Так они просидели до вечера, вспоминая разные забавные истории, происходившие в их жизни или со знакомыми, а затем мечтали о том, чем будут заниматься, когда закончится война. И хвалили северян, которые тоже умеют делать шнапс, даже не подозревая, что это название переводится с норвежского языка, как «пей залпом».

***

Михаэль был прав: это оказался не последний рейд. Через три недели снова над Веморком был слышен рёв бомбардировщиков. После первой атаки плато, на котором находились завод и гидроэлектростанция, немцы оборудовали дымовыми генераторами, которые выполнили свою задачу полностью, закрыв Веморк непроглядным облаком. Бомбометание было неприцельным, но в этот раз досталось Рьюкану. Большинство жителей, услышав приближающийся гул, спрятались в подвалах, но немногие решили, что атаковать будут только завод и, как в прошлый раз, город отделается только испугом, не догадываясь, что не только пуля – дура, но и бомба тоже. Королевским ВВС эти налеты обошлись дорого, теперь было потеряно два бомбардировщика.

Через неделю Лотар был в Рьюкане и наблюдал за похоронной процессией. С четырнадцатью людьми, погибшими при бомбардировке, прощались всем городком. Он был поражен, узнав, что их ещё не предали земле. С достоинством, сдерживая эмоции, закаленные северным ветром, норвежцы со свойственным им спокойствием провожали своих близких, друзей и соседей в последний путь. Лотар смотрел со стороны на закрытые гробы, не в силах подойти ближе, чувствуя в их смерти и свою вину. Косвенно, но какая разница! Он поймал себя на мысли, что за три года, проведенных здесь, ни разу не видел похороны. Как же для него всё это было непонятно. Если бы не закрытые гробы, которые несли родственники, то он подумал бы, что весь город собрался на праздник. Одетые в бюнад7 жители Рьюкана не выглядели людьми, в жизни которых произошло трагическое событие. Хельг был прав, рассказывая, как они совмещают две религии, где одна служит продолжением второй. С одной стороны, смерть викинга – это всегда был пир, потому что, в отличие от других, он обретал новую жизнь, и оставшиеся в живых, здесь, на земле, радовались за него. А с другой стороны, все затраты на похороны брала на себя христианская церковь. «Только норвежцы могли это совместить, наверно, это и есть первый шаг», – с восхищением подумал он, вспомнив слова Руво о единой мировой религии.

Когда процессия прошла, Лотар подошел к берегу реки Мана и, уже стараясь не думать ни о чём, просто смотрел на каменистое дно сквозь абсолютно прозрачную воду. Справа он услышал всплеск и оглянулся. На берег мокрая, держа в зубах маленькую ручьевую форель, которая продолжала сопротивляться, вышла Ада и гордой походкой, делая вид, что не обращает никакого внимания на него, понесла добычу под небольшой обрыв. Логдэ знал точно, сегодня она придет.

– Привет! Видел, как ты смотрел на похороны, и на обратном пути, думаю, зайду, поговорим. Не видел тебя с того раза, когда были на озере. Как у тебя дела? – услышал он за спиной голос Хельга.

И Лотар поделился своими мыслями и вопросами, которые возникли у него при виде похоронной процессии. Единственное, не упомянул Руво. Ещё он рассказал, что на душе образовался осадок в виде вины перед погибшими и он его очень гнетёт. Хельг внимательно, не перебивая, выслушал и, усмехнувшись, сказал:

– Наконец-то, мой немецкий друг, ты начал что-то понимать. Помнишь, я тебе сказал там, на озере, это земля бессмертия. Здесь умирают только чужеземцы, а кто понимает всю её суть, они не умирают, они меняют адрес. И знаешь, Лотар, мне кажется, ты начинаешь понимать эту сущность. Вообще, я скажу тебе честно, ты изменился после того, как тебя вытащили из-под завала.

– Откуда ты знаешь, я же не рассказывал! – удивился Лотар.

– Поверь, мне не надо быть на заводе, чтобы знать, что там происходит. Рьюкан – очень маленький город, и о таких событиях здесь узнают даже младенцы.

– Хельг, ответь, пожалуйста. Я смотрел на заросший склон ущелья напротив, и у меня возник такой вопрос. Там есть пещеры?

– Если это гора, в ней однозначно есть пещеры. Скажу честно, я никогда не был на этом склоне и не видел их, как и на другом.

В этот момент из-под обрыва вышла Ада и, присев на берегу, умываясь, начала облизывать передние лапы.

– Вот кто там был и всё знает. Сто процентов, – взглянув на маленькую рысь, сказал Хельг. – Она, может, хотела бы рассказать, но мы ничего не поймем.

И Лотар который раз за сегодня вспомнил Руво, утверждавшего, что они знают даже то, о чём молчит рыба.

– Но кто-то, кроме Ады, тоже был? – не унимался он.

– Погода хорошая, времени хватает. Расскажу тебе одну историю, которая стала легендой, но мне она кажется правдоподобной. Человек, с которым это случилось, работал на строительстве гидроэлектростанции Веморк в 1909 году. Тогда не было канатной дороги на солнечное плато, ты понял, о чём я говорю, и он решил подняться по склону. Наверх он так и не дошёл, но и назад на стройку тоже не вернулся. Его начали искать, но всё было безрезультатно. И вот через двое суток он вышел около небольшой деревни Омотсдаль. Потеряв память, полностью седой, он несколько дней боялся открыть глаза, крича, что ненавидит солнце. Его приютили в местной церкви, и когда он немного успокоился, рассказу этого рабочего никто не мог поверить. Память понемногу возвращалась к нему, и он уже вспомнил, как его зовут, что он работает на строительстве гидроэлектростанции. За начальником приехала сюда машина, и тот, взяв с собой одного из его друзей, так как близко этого бедолагу не знал, поехал в Омотсдаль. Рабочий рассказал, что, когда он поднимался на плато, увидел вход в пещеру, заваленный не полностью ветками. Любопытство взяло своё, и он залез туда. Через несколько шагов он оглянулся посмотреть на вход, где ещё виднелся серый свет, и в этот момент провалился вниз. Летел недолго и приземлился, упав на бок. Не зная, что делать, он начал кричать. И, по его словам, рядом раздался голос, который сказал, что, мало того, никто не звал сюда, ещё и кричит. Он вскочил на ноги и побежал в полной темноте, держа левую руку впереди себя, а правой стуча по стене пещеры. Дальше он не помнит, сколько прошло времени. Помнит, что думал только о погоне за ним и не останавливался. Врачи подтвердили полное истощение организма и проблемы со зрением. Он действительно два дня был в полной темноте и, увидев небольшой свет, уже не смог открыть полностью глаза, а просто побежал на него. Таким его нашли около пещеры. Расстояние, кстати, между Веморком и Омотсдаль по прямой линии сквозь горы около тридцати километров. А начальник стройки, вернувшись в Веморк, категорически запретил подниматься на плато. Вот что я могу тебе рассказать о здешних пещерах.

– Да, очень интересная история, – проговорил Лотар, вспоминая, как его обездвижила первая фраза Руво, когда он пришел в себя. Ну а что ты сам думаешь по этому поводу?

– А у меня, только одна мысль. К чёрту все эти пещеры, незачем там лазить. Мне и здесь места хватает.

***

Ада не заставила усомниться в себе. Не ожидая, когда Лотар позовет, а смело, как всегда с гордо поднятым хвостом, запрыгнула на своё место и, прокрутившись несколько раз, улеглась спать.

В отличие от неё, британцы не собирались успокаиваться и через две недели совершили следующий рейд. Земля бессмертия приняла ещё семь своих сыновей и дочерей, а Веморк в очередной раз выстоял, снова отправив в пике один бомбардировщик.

Глава 15. Начало конца

19 августа 1943 года на левом берегу реки Св.Лаврентий в канадском городе Квебек состоялась встреча Уинстона Черчилля и президента США Франклина Рузвельта, на которой было заключено секретное соглашение между странами касаемо объединения усилий по созданию ядерного оружия. Разработки британских ученых в этой сфере были на несколько шагов впереди работ их американских коллег, но отсутствие средств очень тормозило данный проект. На тот момент только США могли позволить себе эти колоссальные вложения, и Черчиллю, как бы он этого не хотел, пришлось с этим смириться. Британские физики-ядерщики были переправлены в небезызвестный Лос-Аламос – сердце «Манхэттенского проекта». Там же, в Квебеке, Франклин Рузвельт узнал, что так необходимая немцам тяжелая вода производится в Норвегии на заводе «Норск Гидро». Уинстон Черчилль подробно, не без гордости, рассказал об операции «Ганнерсайд», когда было уничтожено полтонны оксида дейтерия, но уже с сожалением добавил, что немцы полностью восстановили производство и дальнейшие рейды Королевских ВВС ни к чему не привели.

– Мы должны уничтожить этот завод. Это их самое слабое место в разработке ядерного оружия, – затягиваясь своей любимой сигарой, без эмоций, как часто он говорил в парламенте, а вполне спокойно сказал Черчилль.

– Не переживайте, если надо, уничтожим. Это я беру на себя, – безмятежно ответил Рузвельт. – Кстати, чуть не забыл, это вам.

Президент США подал знак секретарю и тот внес в кабинет, держа в обеих руках коробку кубинских сигар “Romeo y Julieta”.

Главы стран-союзников даже не догадывались, что производство тяжелой воды было запущено в Маренго на севере Италии. Но через двадцать дней после их встречи в Квебеке, американские войска высадились на Апеннинский полуостров, и Веморк снова стал единственным источником оксида дейтерия.

Уже на следующий день перед руководством ВВС США стояла четко сформулированная задача: завод в Веморке стереть с лица земли.

Как и подобает американцам, к этому вопросу они подошли с присущим им размахом.

Если предыдущие бомбардировки у жителей Рьюкана вызывали страх, который они пытались побороть, то события 16 ноября 1943 года пробудили животный ужас и окончательно изменили жизнь города навсегда. Небо было превращено в сплошной инверсионный след, исходивший из 140 тяжелых бомбардировщиков В-17 «Летающая крепость» ВВС США. Завод полностью окутала маскировочная дымовая завеса, и Лотар спокойно спустился в так знакомый ему подвал. Уже привычные очереди зенитных орудий слились вместе с раскатами разрывов бомб. Вокруг всё содрогалось с такой силой, что он понял, этот рейд отличается от других. Казалось, этому не будет конца. Он просто стоял, сохраняя равновесие от вибрации бетонных стен завода, прикрыв уши руками. Если бы в тот момент у него спросили, сколько длилась бомбардировка, Лотар не ответил бы. Время для него не то, что тянулось, оно остановилось. Вдохнув поднявшуюся пыль, он начал отхаркиваться чуть ли не до рвоты. И в этот момент наступила тишина, от которой в ушах наступает свист. Отряхнувшись, он начал подниматься наверх. Цех высокой концентрации абсолютно не пострадал, что вызвало у него улыбку. Но когда вышел на улицу и через рассеивающийся дым с пылью осмотрелся вокруг, это был уже не шок. Лотар безутешно осознал, это конец. Весь завод выше цеха с электролизными установками был разрушен полностью. Ничего хорошего нельзя было сказать о гидроэлектростанции, и он направился к подвесному мосту, в который тоже было одно попадание. Вся земля вокруг была перепахана воронками, из которых продолжал подниматься небольшой дымок. Он посмотрел в сторону Рьюкана и понял, дела там тоже плохи.