Золотые пчёлы

– Смотри, – отвлекла Вика от его грустных дум Ведунец.

И Вик увидел стоящее на берегу непонятное сооружение. Это была покосившаяся и покрытая ржавчиной железная вышка. А от неё на ту сторону пролива тянулся стальной трос.

– Давай поднимемся, – предложила Ведунец.

Наверху выяснилось, что к тросу подвешена маленькая вагонетка с низкими бортами и без крыши.

– Что это? – удивился Вик.

– Понимаешь, чёрные тени сами ничего делать не любят. Тюрьму строили обычные люди. Их доставили на остров, а потом населили пролив осьмузами, чтобы люди не могли убежать вплавь. Вот в этой тележке им доставляли строительные материалы и еду. Людям обещали, что после завершения строительства их освободят. И их «освободили» – превратили в чёрные тени, а вылетевших из них золотых пчёл заключили в тюрьму, которую они сами же и построили. А про вагонетку забыли. Или просто решили, что тележка слишком мала для взрослого человека. А про детей они просто не подумали. Ну что, Вик, попробуешь на этом пересечь пролив?

Вместо ответа Вик полез в тележку. Следом за ним втиснулся Гром. А Ведунец стала на самый краешек тележки и ухватилась одной рукой за канаты, идущие к подвеске.

– Ты упадёшь! – запротестовал Вик.

– Не волнуйся, со мной ничего не случится. Смотри, вот этот стопор удерживает тележку. Убери его, и она покатится на тот берег.

Пришлось ещё и оттолкнуться. Тележка сильно заскрипела и покатилась вперёд. Трос был подвешен с наклоном, и тележка по мере приближения к острову всё ниже опускалась к воде. И оттуда стали подниматься щупальца осьмуз. Тележка уже почти касалась дном воды. Скорее бы добраться до берега! Но вдруг раздался скрежет и движение прекратилось. Вик поднял глаза. Трос, по которому скользило колёсико подвесной тележки, был в несколько витков обмотан колючей проволокой.

Не говоря ни слова, Вик стал, обдирая ладони, карабкаться вверх. Добравшись до троса, он левой рукой вцепился в него, а правой стал разматывать колючую проволоку. Ржавые шипы вонзались в пальцы и ладони. Кровь капала на лицо Вика, и на тележку с отчаянно скулящим Громом, и в воду. И это капли крови, как будто, раззадорили осьмуз. Они всё дальше тянули свои щупальца, пытаясь дотянуться до пса.

Наконец, последний виток колючки был отмотан, и тележка двинулась вперёд. Тут почти одновременно произошло два события. Вик не удержался и свалился вниз. Хорошо, что не в воду, а в тележку. Гром отпрянул, и щупальце одной осьмузы задело его. Вик схватил пса на руки, но тот уже безвольно повис в его руках. Яд сделал своё дело.

Через несколько мгновений тележка врезалась в прибрежный песок.

Гром лежал на боку и не подавал признаков жизни. А Вик сидел рядом и горько плакал. Много раз за весь их трудный путь мальчик думал, что может в любой момент погибнуть. Но никогда даже не предполагал, что лишится своего друга.

– Не плачь, Вик, – услышал он голос Ведунец. – Гром не погиб. Он только парализован. Если ты освободишь золотых пчёл, они его излечат. Великая сила есть в них – сила добра и любви. А сейчас не время плакать. Надо поспешить. Яд продолжает действовать, дорога каждая минута. И ты должен выбрать. Если я пойду с тобой, Гром наверняка погибнет без моей помощи. Я могу хоть немного, но поддерживать в нём жизнь. Но тогда дальше тебе придется идти одному. Ну, что выбираешь?

– Зачем об этом спрашивать? Гром мой друг. И он должен жить. Помоги ему, Ведунец. Помоги всем, чем можешь, – Вик старался говорить спокойно, но по щекам его катились слезы, и он никак не мог их сдержать.

– Я знала, что ты это скажешь. Тогда поспеши. Но прежде подумай, что тебе может понадобиться на твоём пути. Имей в виду: в тюрьму золотых пчёл можно проникнуть только через отверстие на самой верхушке здания.. Тени специально сделали вход сверху. Им-то так попадать внутрь легко – они же летают. А вот ни один человек подняться по скользкой стенке не сможет.

– А можно пробить стену? – ещё всхлипывая и размазывая по своим щекам грязные дорожки от слёз, спросил Вик.

– Нет, стены очень прочные.

– Что же, всё зря? – Вик не мог поверить, что весь путь, все страдания были напрасными.

– Вик, запомни. Человек может решить любую задачу. Только не надо заранее себе говорить, что она неразрешима. Думай Вик, думай!

– А ты мне не можешь подсказать?

– Ты забываешь, что я могу только рассказать о том, что знаю. А придумать что-то новое я не могу. Новое может придумать только человек.

Вик уже не плакал. Он машинально гладил Грома, но видно было, что его мысли далеко. Наконец, он вскочил и направился к тележке, на которой они совершили опасную переправу и стал высвобождать стальной трос, по которому катилось колесо подвесной тележки. Он ещё на том берегу понял, что трос был закольцован, чтобы можно было подтянуть тележку снова на противоположный берег. Чтобы снять его с роликов, надо найти место соединения.

Вот и оно. Хорошо, что всё сделано небрежно. Иногда даже то, что работа выполнена плохо, может принести пользу.

Вик своими израненными в кровь, обмороженными пальцами стал разъединять концы троса. Готово. Трос с тяжёлым плеском свалился в воду. Но его конец Вик крепко держал в руках. Он начал вытягивать трос из воды, сворачивая его в бухту. Осьмузы цеплялись к тросу так крепко, что их щупальца отрывались, и Вику пришлось оторвать от своей куртки лоскут, чтобы счищать щупальца с троса. Наконец, работа была выполнена. Трос был такой тяжёлый, что Вик даже засомневался, хватит ли ему сил добросить конец троса до вершины яйцевидного здания. Эх, верёвку бы… Но верёвки не было. Были, конечно, четыре отрезка каната, на которых была подвешена тележка, но они короткие и не слишком толстые. Хотя, пригодиться могут… Вик отвязал и их. Ещё нужен надёжный крюк. Вик оторвал от тележки железный прут, загнул его и приладил к тросу. Вроде бы, надёжно. Надо надеяться, что выдержит.

Ну вот, всё готово. Можно идти. Неужели его цель рядом, в нескольких десятках шагов?

Эта мысль придала Вику силы, и он не без труда поднял свёрнутый трос и приладил себе на плечо. Он готов.

– Ступай, Вик, – сказала Ведунец. – Иди, я верю в тебя. Только что-то мне подсказывает, что тебе придется пережить ещё одно испытание. Сначала попробуй, сможешь ли ты приблизиться к темнице золотых пчёл. Если нет, то тогда возвращайся, и я открою тебе, как туда можно попасть. Но мне очень не хочется, чтобы пришлось тебе идти по тому пути. И ещё, хочу тебе сказать важную вещь на случай, если тебе удастся выпустить золотых пчёл. Запомни: остерегайся смотреть на них. Даже одна пчела светит так ярко, что глазам больно. А свет многих пчёл может и вовсе лишить тебя зрения. Когда откроешь сосуд с пчёлами, сразу же закрывай глаза. И будет лучше, если ты ляжешь ничком и набросишь что-нибудь на голову.

Вик кивнул и подобрал с земли то, что осталось от его куртки. Он обвязал рукава когда-то «парадной» одежды, которая сейчас стала грязной и рваной тряпкой, вокруг талии. Надевать её уже не имело никакого смысла, но последнюю службу сослужить она ещё могла.

Никогда прежде Вик не испытывал такого чувства. Цель была перед глазами, и он готов был отдать жизнь за то, чтобы его путь завершился победой. И неважно, останется он жив, или нет. Главное – чтобы было разрушено царство черных теней, и люди смогли бы жить своей обычной человеческой жизнью. И эта жизнь была бы прекрасной. Только сейчас Вик до конца почувствовал, как же хороша обычная жизнь, сколько в ней радостей, которые люди даже не замечают: дышать, ходить, улыбаться – как же всё это замечательно!

За этими мыслями Вик даже не чувствовал тяжести троса и не замечал, что идти становится всё тяжелей. Воздух делался как будто более плотным, более вязким, продираться через него было всё труднее. И, наконец, Вик, сколько ни старался, не смог сделать больше ни одного шага. Он отошёл немного назад и решил попробовать найти проход в этой незримой преграде. Пару часов он потратил на это, пока, наконец, не понял, что совершил полный круг и вернулся на то же место, с которого начал свой путь. Ему не оставалось ничего иного, кроме как вернуться на побережье.

Ведунец по-прежнему сидела рядом с Громом. Её руки лежали на голове пса. И она тихонько пела. Вик подумал, что так она поддерживает в бедняге искру жизни.

– Я была почти уверена, что тени выставили круговую преграду, – грустно промолвила Ведунец. – Как же мне не хотелось, чтобы тебе пришлось идти единственным доступным путём… И я впервые боюсь, по-настоящему боюсь, что ты не сможешь его преодолеть. Но выхода нет. С острова без победы мы уйти не сможем, Гром через несколько часов может погибнуть, а ты… – он замолчала, а потом спросила: – ну что?

– Говори! – тихо, но твёрдо промолвил Вик.

– Слушай и запоминай. Где-то, около побережья есть люк. Возможно, он присыпан песком. Найди его, открой, и ты попадёшь в лабиринт, выход из которого находится рядом с тюрьмой золотых пчёл.

– А что такое лабиринт, и почему ты волнуешься? Что меня там ждёт?

– Лабиринт это система ходов, устроенная особым образом. Они то раздваиваются, то поворачивают в разные стороны, то заканчиваются тупиком. Многие люди блуждают по ходам лабиринта, пока не лишаются сил и не погибают. В том лабиринте, который тебе предстоит пройти есть и ещё одна дополнительная сложность: в нём абсолютно темно.

– То есть, пройти лабиринт невозможно? – Вик терял надежду.

– Я так не сказала. Способ есть. Правда, если ходов много, и они запутаны, то идти придётся долго. Но зато, в конце обязательно найдёшь выход. Любой лабиринт можно пройти, если соблюдать одно простое правило. Надо всё время идти, касаясь рукой стены. Рука должна быть одна и та же, допустим, правая. Тогда ты рано или поздно пройдёшь мимо стен всех коридоров и выйдешь наружу. И нельзя миновать ни одного ответвления, даже если оно ведёт в тупик…

– Что же здесь сложного? – удивился Вик.

– А то, что это особый лабиринт. И я очень боюсь, что в иных коридорах тебя ждут препятствия, страшные препятствия. А обойти их нельзя. Ведь, может быть, именно этот ход ведёт к заветной цели. Собери всё своё мужество.

В этот миг Гром дёрнулся всем телом и издал какой-то странный звук. Вик испугался, что его верный друг умирает.

– Поспеши, Вик, – повторила Ведунец. – Видишь, Грому совсем худо. Спасти его могут только золотые пчёлы. Вик, я хочу, чтобы ты знал: я помогала очень многим людям. Это были хорошие, добрые, честные люди. Я любила их всех. Но так вышло, что больше всех этих людей я полюбила тебя. Если ты погибнешь, умрёт не только Гром. Не станет и меня. Ведь ты – единственный на Земле человек. Если не будет тебя, то мне больше некому будет помогать, и моё существование станет никому не нужным. Прошу тебя, вернись живым. И вернись с победой! Да, вот ещё что-то очень важное я тебе должна сказать. Ты не потерял камешек, который тебе дал Квак?

Вик пошарил в кармане. Подарок Квака лежал там вместе с ножиком и огнивом. Мальчик уже давно переложил их из кармана куртки, которая больше ни на что не годилась, в карман штанов. Про камень Вик совершенно забыл.

– Слушай, Вик. В этом камешке осталось только одно желание, причём, не самое сильное. Если, к примеру, ты пожелаешь, чтобы всё вдруг само по себе стало, как раньше, то ничего не произойдёт, а желание будет истрачено. И осуществляется оно не в тот же миг, когда ты его произнесёшь. Иногда надо подождать. Поэтому запомни: в лабиринте это тебе не поможет. Там надо действовать очень быстро. Так что, ты должен почувствовать тот миг, когда без этого желания ты просто не сможешь обойтись. И когда ты это поймёшь, зажми камешек в правом кулаке и чётко произнеси вслух своё желание. И камешек начнёт таять в твоей руке, словно льдинка. Когда он полностью исчезнет, тогда, возможно, твоё желание исполнится…

Вик ничего не ответил. Он боялся снова заплакать. Он подошёл к Ведунец и молча поцеловал её в щеку. А потом вскинул на плечо трос и, не оборачиваясь, зашагал в сторону побережья.

12.Лабиринт

Люк он нашёл довольно быстро. В прибрежном песке сверкнуло что-то металлическое. Вик присел на корточки и расчистил круглую крышку, блестевшую на солнце и покрытую непонятными письменами. И, хотя Вик не знал того языка, ка котором была сделана надпись, он вдруг ясно понял, что она гласит: «Здесь ты найдёшь свою погибель. Поступи мудро – не открывай!»

Слишком много раз в последнее время жизнь Вика висела на волоске. Он привык к опасностям. Однако ни разу на душе не было так тревожно. От слов, начертанных на люке, внутри всё похолодело. Очень-очень не хотелось открывать этот люк. Но он сказал себе: «Если бы не было надежды, пройти лабиринт, Ведунец никогда бы не позволила мне туда заходить. А если есть хоть какая-то, самая малая надежда, я буду в неё верить!»

Крышка люка была очень тяжёлой и открылась не сразу. Но Вик за время своего нелегкого пути стал гораздо сильнее, он сам это чувствовал. И, наконец, проход открылся.

Вниз, в темноту вели каменные ступени. От сырости они покрылись слизью и плесенью. Спуск занял довольно много времени, солнечный свет, проникавший через открытый люк где-то там, над головой, становился всё слабее.

Вот, наконец, ступени кончились. Вик стоял на каменных плитах пола. Такие же плиты покрывали стены. Мальчик понял всё это наощупь, света, проникающего через люк, было настолько мало, что он не видел собственной руки, поднесённой к носу. Воздух был затхлым и сырым. Дышалось тяжело. Что ж, придётся потерпеть.

Пора было пускаться в путь. В памяти зазвучал голос Ведунец: «Помни, Вик, чтобы пройти лабиринт, надо постоянно касаться правой рукой стены. Нельзя миновать ни одного ответвления. Только так можно пройти лабиринт!»

И Вик двинулся в непроглядный мрак коридора. Стена была холодной и сырой. Но мальчик не обращал на это внимания. Сначала путь был прямым, потом свернул направо, потом налево, потом Вику показалось, что он оказался в тупике, из которого выбрался, двигаясь вдоль правой стены. Пока было не страшно. Вик уже стал, было подумывать, что о возможных опасностях Ведунец предупредила его просто так, на всякий случай.

И в этот миг он наткнулся на решётку. Она преграждала путь в правый проход. Что делать? Может быть, просто миновать её и идти дальше по правой стене? Но вдруг именно за решёткой скрывается тот коридор, который ведёт к выходу из лабиринта?.

Вик стал ощупывать решётку: нет ли где засова, крючка или щеколды, на который она закрывается? Ничего похожего найти не удалось. Тогда Вик попробовал перелезть через преграду. Но скоро убедился, что решётка доходит до самого каменного потолка. Вик толкал, шатал, тряс решетку. И, наконец, она поддалась и с грохотом упала на каменный пол, едва не придавив мальчика. Вик снова коснулся правой стены и зашагал вглубь коридора, ещё недавно загороженного решёткой. Проблуждав в темноте довольно долго, Вик чуть не упал, споткнувшись обо что-то. Он наклонился и нащупал под ногами какой-то предмет из металлических прутьев. Вик понял: это была решётка, которую он с таким трудом выломал из стены и повалил на землю! Значит, он потерял столько времени и сил, чтобы попасть в тупиковый ход? Вику стало очень обидно. Может быть Ведунец преувеличила, и некоторые ответвления пути можно пропускать? Но вдруг за препятствием и кроется настоящий путь? Никогда ещё Ведунец не давала пустых советов. Значит, надо делать всё так, как она посоветовала.

Вик поплёлся дальше. Он очень устал, ноги еле передвигались, трос отдавил плечо и тянул к земле. Вику подумалось, что можно прилечь (пусть и на холодные и сырые камни!) и немножечко отдохнуть. Но страх того, что в полной темноте и тишине он может заснуть (а дорога каждая минута: ведь там, наверху умирает Гром), моментально взбодрил Вика, и он зашагал быстрее.

Правая рука скользила по холодной и липкой от плесени стене. Вик время от времени стряхивал налипшую слизи и вытирал руку о штаны. Мелькнула мысль: что бы сказала мама, увидев его в таком виде? Она всегда ругала сына когда он возвращался с улицы грязным, и даже иногда называла его поросёнком… Вик тряхнул головой и отогнал воспоминания. Сейчас важно не это. Он приведёт себя в порядок, когда всё закончится. Если закончится его победой.

Под ногами что-то захрустело. Вик наклонился. И, ощупав предмет, понял: он наступил на кость. А дальше лежала ещё и ещё одна… И, наконец, руки наткнулись не череп. И это был череп человека, Вик был совершенно в этом уверен. А дальше весь путь был усеян костями. Костями людей. Вик, упорно двигаясь вдоль правой стены, отгребал кости в сторону, чтобы случайно снова не наступить на них. Кем были эти люди? Почему они погибли? И не случится ли с ним, Виком, то же, что когда-то случилось с этими несчастными? Не здесь ли ждёт его погибель? Вику было жутко. Теперь он понял, почему Ведунец смотрела на него так грустно, когда говорила о лабиринте. Вик вспомнил прежние испытания. Какими же лёгкими они ему теперь казались!

Наконец, костей под ногами стало меньше, а потом они и вовсе исчезли. Вик вздохнул с облегчением: похоже, пагуба, умертвившая тех людей, миновала его.

Через какое-то время тишина была нарушена какими-то звуками, а впереди показался слабый свет. Неужели, он прошёл лабиринт? Вик зашагал побыстрее. Но в полумраке его глазам предстал совсем не выход, а нечто, от чего он даже отпрянул. В правом коридоре сидел зверь. По виду он был похож на обычного кота, но только во много раз крупнее. Самым большим животным, которого Вику до этих пор приходилось видеть (не считая Квака и чудовищ подо льдом) был их посадский бык. Так вот, зверь был почти в два раза крупнее. Его шкура была расписана черными и оранжевыми полосами. Зелёные глаза светились в полумраке. Зверь издал хриплый рык, обнажив при этом ряд острых длинных зубов. Вик отшатнулся и зажмурился. Он ждал прыжка неведомого чудовища. Но оно по непонятной причине медлило.

– Хочешь, чтобы я сам пожаловал к тебе в пасть? – спросил Вик.

Чудовище ответило голодным рычанием.

Вик представил себе весы. На одну чашу он положил жизни родителей, бабушки, сестры… да что там, всех посадцев. Нет, не так. Вообще всех людей! И Гром. Он тоже погибнет, а за время странствий Вик так привык к псу, так полюбил его… И Ведунец. Она ведь сказала, что без людей её тоже не станет. На другую чашу Вик кинул свою жизнь, хотя и понимал, что она почти ничего не весит. Да и зачем ему эта жизнь, если не будет рядом никого из тех, кого он любит?

Значит, не о чем и думать. Вик посмотрел зверю прямо в глаза и медленно, с расстановкой громко произнёс:

– Я сейчас зайду в твой коридор, и ты меня пропустишь! Я человек, и иду по важному делу. А ты – только большая кошка! Поэтому, слушайся меня!

И Вик шагнул вперёд. От такой наглости зверь оторопел. Маленький человек бесстрашно двигался на него. И когда Вик приблизился вплотную, зверь немного отодвинулся. Вик прошёл мимо, даже не взглянув на зверя. Он только слышал хриплое дыхание, и в нос ударила волна звериного запаха. Всё так же, не оглядываясь, он прошёл весь коридор и, свернув в боковой проход, снова оказался в темноте. Вик очень надеялся, что плутание по лабиринту не приведёт его снова к этой твари. Ведь хищник может и передумать…

Мальчик всё шёл и шёл по темным коридорам. Лабиринту, казалось, не было и конца. Снова навалилась усталость. Вик всё меньше и меньше был уверен, что его миссия закончится успешно. И он очень боялся, что впереди его ждут ещё более страшные испытания. И оказался прав.

Снова впереди забрезжил свет. Вик уже не надеялся, что это выход. Тем более, что стены вдруг стали сухими и теплыми, а потом и горячими, воздух тоже постепенно раскалялся, дышать им с каждой минутой становилось всё тяжелее: он обжигал лёгкие.

За поворотом полыхало пламя. Вик отшатнулся. Как преодолеть сплошную завесу огня? Что от него останется, если он сунется в эту пылающую стихию? Может быть, надо подождать, и огонь погаснет сам? Ведь топливо, которым питается пламя должно рано или поздно закончиться? Но если огонь волшебный, на это надеяться не стоит… Волшебство, как когда-то сказала ему Ведунец, разрушается при выполнении какого-то условия. Надо произнести какие-то слова или что-то сделать. Но какие это слова? Какое действие? Вик не знал. И подсказать было некому. Вик вспомнил, как они летом развлекались с друзьями-мальчишками: разжигали большой костёр и по очереди прыгали через него. Тогда тоже было страшно. Но перед друзьями трусить стыдно. И Вик прыгнул, а потом и ещё насколько раз. Мгновенный жар – а потом чувство преодоления, чувство победы! Это пламя, конечно, не перепрыгнуть – его языки лижут потолок. Может быть, удастся быстро пробежать через огненную стену?

Вик вспомнил, как он проходил мимо зверя. Что тогда ему помогло? Почему чудище на него не бросилось? И Вик понял! Мужество! Вот что ему нужно! Не бояться! Верить в победу! А больше ничего ему и не остаётся…

Вик снял рубашку и обмотал ею голову. Он понимал, что глаза могут не выдержать жара. Волосы тоже вспыхнут… О том что может случиться, если Вик вдохнёт огонь внутрь, он не хотел даже думать.

Итак, вперёд! Вик помчался со скоростью, которую даже не подозревал в себе. Что он чувствовал, находясь среди яростного вихря огня, описать невозможно. Позже, ему вспоминалось, что он как будто потерял свою телесную сущность и весь превратился в мысль: «Я должен, я смогу!»

Вик упал на холодные и влажные плиты коридора. Да, холодные и влажные! Огня не было нигде. Кругом снова была темнота. Но всё тело горело и нестерпимо болело. Вик сел и размотал рубаху, защищавшую голову. Вернее, то, что от неё осталось. Вся она была в дырах, оставленных огнём, и пахла дымом. Вик хотел надеть ее, но не мог прикоснуться к своей обожжённой коже.

Собрав все свои силы, он встал, и тут в его голову пришла страшная мысль: когда он упал, не потерял ли он правую стену? Мысль о том, что он может пойти в обратную сторону, ужаснула его. Вик стал вспоминать каждое своё движение: как упал, как сидел, как встал?.. Наконец, он решил, в каком направлении двигаться дальше, и, шатаясь и еле сдерживая стоны, побрёл вдоль правой стены.

13.Отчаяние и помощь.

Вик даже почти не обрадовался, когда наткнулся на каменную лестницу, ступени которой вели вверх, а над головой забрезжил дневной свет.

Как он выбрался наружу, Вик потом вспомнить не мог. Когда он, наконец, немного опомнился и начал соображать, то увидел себя лежащим около дыры в земле, ведущей в подземный лабиринт. В голове мелькнула мысль: «Хорошо, что выход не был закрыт крышкой». Он просто не смог бы поднять её изнутри.

Вика терзала боль. По всей коже расползались пузыри ожогов. Грудь саднило, и дышалось с трудом. В голове была только одна мысль: «Осталось чуть-чуть. Если я сейчас сдамся, всё будет зря».

Мальчик огляделся, и пал духом. Совсем рядом громоздилась покатая стена темницы золотых пчёл. И вблизи она оказалась высоченной. Вик тащил металлический трос с огромным трудом. Невозможно было даже предположить, что он сможет закинуть его конец на самую верхушку этого строения.

Но попытаться надо. Надо приказать себе. Надо сделать последний рывок. Не может быть, что всё было зря! Не может. Не может…

Вик с трудом встал на ноги. Размотал трос. Отошёл чуть подальше и метнут конец с крючком вверх. Как и предполагал Вик, трос, взлетев совсем невысоко, с лязгом шмякнулся на землю.

В Посаде Вик среди мальчишек считался признанным мастером по метанию камней. Никто не мог так ловко сбить яблоко, висящее на недосягаемой высоте. Но, одно дело лёгкий камень, а другое – тяжеленный трос. Да и здание было намного выше самой высокой яблони.

Но Вик, ни на что не надеясь, сделал ещё несколько попыток. Бесполезно. В конце концов после не совсем удачного броска трос хлестанул его по ноге, и потекла кровь. Рубашка осталась в лабиринте, и Вик вспомнил про куртку. Она всё ещё болталась на его талии. Вик оторвал от куртки ещё лоскут и прижал его к ране. Толстая материя сразу же пропиталась кровью, но кровотечение замедлилось.

«Зачем я это делаю? – спросил себя Вик. – Зачем останавливать кровотечение, если впереди только одно – конец?» Вик думал о финале своей жизни почти без сожаления, настолько он устал и был истерзан. Он лежал на земле с закрытыми глазами и ждал этого конца, как избавления. Думать о том, как он жил раньше, в Посаде, было невыносимо. Почему он не ценил того времени, не понимал, как оно прекрасно? Нет, лучше думать о тех испытаниях, что выпали на его долю в последние месяцы. Почему-то теперь они уже не казались такими тяжелыми и страшными…

Вспомнился Великий Квак, такой огромный, да и опасный, но всё же немножечко смешной… Вик сел. Ну как же он забыл! Квак! Его подарок! Разве сейчас не тот случай, когда Вику может помочь только чудо?

Вик пошарил в кармане и вытащил камешек. Хорошо, что он не потерял его в лабиринте!

Ведунец сказала, что в нём осталось только одно желание, причём, не самое большое. Для Вика его желание было большим, самым огромным на свете! А для камешка?