Вульпус. Книга I: Языки пламени

Погрязший в потоке интернет-расследований Марк не заметил двух женщин средних лет, шедших перед ним. Он врезался в одну из них, схватил незнакомую женщину за руку, чтобы она не упала, извинился за свою неловкость и нестройным шагом пошёл дальше. Уходя, он расслышал:

– Растопырился тут! – возмущённо передала одна женщина другой.

– Ты смотри, как он ходит, – заметила её подруга, – наркоман, наверное. Смуты принял и давай бродить. Сейчас таких столько, ужас, по городу ходить страшно.

Марк не помнил, как дошёл до дома, как поднялся по лестнице на пятый этаж, как повернул ключ, как открыл дверь, как запер её. Мрачные облака мыслей немного рассеялись лишь после того, как он сел на кровать и глубоко вздохнул.

"Что теперь?" – устало подумал Марк.

"Написать знакомым с факультета? Без конкретного диагноза, без понимания, что происходит? Только зря народ напрягать и вызывать сочувствие, если не жалость. Нет, этого я не хочу".

"Позвонить маме? Ох-х, нет, точно нет, не сегодня. И не завтра".

"Записаться к психиатру на приём? Да, надо бы, но не сейчас, сейчас нет ни сил, ни желания”.

"Вдруг обойдётся? Вот бы обошлось”.

Так Марк и сидел, без какой-либо конкретной мысли рассматривая жёлтый цветочный узор на обоях. Мысль его, вязкая, как мазут, вяло текла по древу. Он даже начал размышлять о том, что стоило бы заменить эти выцветшие жёлтые цветки на какие-то другие. Например, на лиловые. В «ИКЕЮ» съездить, там присмотреть, деревянной ложкой по тарелке фрикаделек поскрести для успокоения…

"НИКОГО НЕ ЗАБЫЛ?"

Марк напрягся и собрал все свои силы, чтобы ничем не выдать голосу в голове, что он только что услышал. На ум не приходило ничего, что могло бы помочь ему бороться с этими приступами. Где-то в пыльных уголках сознания ползали полузабытые воспоминания с лекции про синдром Туретта2. Мол, сдерживание тиков только увеличивает вероятность тикозной атаки. В данной ситуации эта информация только мешала.

"МАРК?"

Галлюцинация не отставала. Теперь она обращалась уже напрямую, чуть ли не по имени-отчеству. Марк сжал кулаки и стиснул зубы, безнадёжно ощущая внутри себя, что никакое физическое сопротивление не сможет ему помочь.

“Ты не рад…?”

Голос изменился. Он перестал быть громогласным, заглушающим всё вокруг. В нём проскользнули странные для Марка нотки грусти и непонимания. Они что-то затронули в нём – хорошее и тёплое из далёкого детства, что он не мог ни вспомнить, ни описать, только чувствовать.

Это ощущение побудило его встать и направиться в ванную, чтобы заглянуть в зеркало и встретиться взглядом со своим разговорчивым воображением.

“От самого себя не убежишь”, – пробубнил он под нос.

Марк подошёл к зеркалу с закрытыми глазами. Он набрал побольше воздуха, и…

На его голове покоилась рыжая лисья морда с янтарными глазами и выступающими из открытой пасти острыми клыками. Выражение у лисьей морды было довольное, будто она отыскала где-то в глубоких снегах целую семью вкусных откормленных мышей и готовилась их пожрать.

– НУ НАКОНЕЦ-ТО!

Лисья пасть активно артикулировала. По дребезгу стекла зеркала было ясно, что громкий голос лисы вызывал сильную вибрацию вокруг. Галлюцинации могут быть настолько подробными?

“Что дальше: эта лиса наколдует мне ракету в квартире?”

– Послушай, – неуверенно начал Марк, – если вообще можно уговорить своё подсознание что-то сделать, то сейчас самое время тебе меня послушать. Прекрати, перестань и, э-э… хватит, в общем! Я не хочу слышать этот безумный голос! Не хочу слышать тебя, не хочу! Я нормальный человек и хочу жить свою нормальную жизнь, понял?!

Морда взглянула на него с явным недоумением.

– Под-соснами-а? О чём ты, друг мой?

– Сознание! Точнее под… ай не важно. Чёрт тебя возьми! Я стою и как последний шизик разговариваю со своим воображаемым отражением, вот о чём я, понимаешь? Я – псих, а ты моя выдумка! ВЫ-ДУМ-КА!!! Поэтому предлагаю нам никогда больше ничего не обсуждать!

Лиса ехидно улыбнулась.

– Так вот как ты привечаешь старого друга… Недоверием и оскорблениями. Ну, раз я ни с того ни с сего выдумка, то что тогда это?

Глаза лисы вспыхнули золотом, и деревянная ванная полка Марка с зубными щётками, пастой, бритвами и прочим сорвалась, разбросав все эти мелочи по ванной.

Марк ошарашенно отшагнул от зеркала.

– Что… что ты та…? – пролепетал он, но сбился, так как увидел, как все упавшие предметы в золотом сиянии подлетели к его лицу, а затем встали обратно на полку, собравшуюся обратно.

– Скажу честно, Марк, – лис выглядел очень недовольным, – за столько лет ты как будто бы не поумнел, разве что наоборот. Я ожидал большего от этой долгожданной встречи. Неужели я один ждал её? Ты назвал меня, Марк. Ты мне ответь, кто я такой.

Марк мысленно окунулся в то хорошее и тёплое из детства, что всё сильнее и сильнее напоминало о себе. Ответ был на расстоянии вытянутой руки, но мог ли он поверить, что…

– Нет. Не может быть. Вульпус…? Вульпи, это правда ты?

– О, Фортуна, – глаза лиса вновь радостно заблестели, – изменчива, как луна. Конечно, это я. Что, ты много других говорящих лисиц видал за то время, как перестал со мной разговаривать?

– Разговаривать? Вульпи, мне сказали, что такого не может быть, что ТЕБЯ не может быть. Я был ребёнком, как я мог кому-то объяснить, что мой воображаемый друг действительно есть? Тебя ведь никто не мог услышать и увидеть…

– Кстати об этом: к несчастью, есть те, кто могут. И как бы я ни хотел поговорить с тобой про все те годы, что я провёл в бездне и безвестии, но сейчас не время. Марк.

Они идут за тобой.

Тон лисы с заразительно радостного стал неуютно серьёзным.

– Они шли за тобой с того момента, как ты покинул уборную. Боюсь, что моё пробуждение оставило серьёзный след, который не мог остаться незамеченным. Я насчитал троих, может, их больше. Двое были с тобой у метро и шли за тобой до дома. Третьего я почувствовал, когда ты вышел из поезда. Те двое сейчас… – Вульпус принюхался, – поднимаются по лестнице. Думаю, у нас с тобой есть две минуты.

Марк почувствовал, как от ног до головы по нему пробегают холодные, противные мурашки. От страха он стал видеть всё как сквозь стакан с мутной водой.

– Вульпи, я не понимаю… Кто они? Как ты это узнал? Что им нужно?

– Я не могу сказать конкретно, кто они, Марк, но поверь мне: никто с хорошими намерениями не стал бы прятаться в толпе и следовать за тобой. Что им нужно?.. Я могу догадаться. Боюсь, что им нужен я.

– Ты?! – удивился Марк. – Зачем ты кому-то?

– Времени нет, Марк, есть только выбор: примем бой здесь или сбежим через окно? Двигаться я пока не могу, поэтому решать тебе.

В голове Марка смешались прошлые тревоги, свежесть удивления от разговора с Вульпусом и страх надвигающейся неясной угрозы. В таком состоянии он не мог разобрать ничего, что ему говорили.

– Прыгать? Тут пятый этаж, я же просто-напросто разобьюсь.

– У меня не так много сил, но я думаю, что смогу затормозить твоё падение хотя бы на секунду. Если подобрать момент…

– ЕСЛИ?! – крикнул Марк. – Ты думаешь, что сможешь, или ты знаешь точно? Я не намерен прыгать из окна, чтобы проверить, хорошая ли из меня птица.

– Тогда выход только один, – сказал лис, – тебе пора окорок-тивно подумать о том, как ты любишь жить. И как ты не любишь, когда ты умираешь. Потому что если ты сейчас хорошенько не подумаешь об этом, то жить ты действительно перестанешь!

Марк не успел осмыслить бессвязные для него слова лиса. Перед глазами встали картинки из его изумрудного детства: текущие реки, сочная трава, деревья. Как давно он не думал о том, что любил жить. Неужели кто-то хочет его убить? За что… А если он умрёт сейчас, в этой опостылевшей квартире?..

Яркая вспышка осветила ванную, и что-то легло ему в руку.

Это был взявшийся из ниоткуда кинжал.

У Марка не было возможности его внимательно рассмотреть: он успел отметить лишь его небольшую длину, необычную форму лезвия, оно напоминало волну или движение языков пламени, – и неожиданную лёгкость оружия. Рукоятка была удобной и даже во вспотевших ладонях Марка лежала идеально.

– Ты ведь стал всемирно известным фехтовальщикрм, как мы и хотели? – встревоженным тоном поинтересовался Вульпус.

– Вульпи, это было двадцать лет назад, мне было… – попытался возмутиться Марк.

– ТИХО! – Вульпус снова перешёл на крик, – ОНИ ЗДЕСЬ.

Прислушавшись, Марк понял: кто-то тихо подошёл к двери. Он задержал дыхание и начал пятиться к себе в комнату, не спуская глаз со входной двери.

Шаги затихли, что поначалу успокоило Марка, но затем он услышал нечто более тревожащее: начал поворачиваться механизм замка.

– Но ведь я запер дверь!.. – прошептал он.

– Их это не остановит. Кем бы они ни были, их способности превосходят твои. Надо прыгать, Марк! Не будь дураком!

Марк открыл окно с надеждой, что всё обойдётся, что это просто дурное видение и ему на самом деле не придётся прыгать навстречу асфальту и верной смерти. Всё казалось затянувшимся сном, который кажется логичным в процессе – и абсурдным сразу после пробуждения.

Дверь открылась.

Марк с ужасом смотрел в обнажившуюся тьму коридора. Он не видел вошедших, но ясно чувствовал, что кто-то или что-то стояло там и смотрело на него. Через мгновение его глаза разглядели худую бледную руку, вылезающую из тьмы. В ней лежало нечто, направленное на Марка.

– СТРЕЛЯЮТ!

Рука Марка, не по своей воле, дёрнулась, и закрыла его тело плоской стороной кинжала, в которую на огромной скорости что-то врезалось. Сила удара была столь большой, что Марк потерял равновесие и упал на подоконник. В груди он почувствовал резкую боль от столкновения.

– АРБАЛЕТЫ, У НИХ АРБАЛЕТЫ! ПРЫГАЙ, МАРК, ОНИ УБЬЮТ ТЕБЯ!

Если бы существовали чемпионаты по прыжкам в окно, то Марк получил бы нули абсолютно у всех судий. Плечом он ударился о ручку окна, головой проехался по раме, одна нога ушла вперёд другой – и в итоге он, как разварившаяся лапша на краю кастрюли, свесился головой вниз и, болезненно прокатившись животом по нижней части окна, съехал в падение.

Земля стремительно приближалась, а в ушах шумел ветер – всё, что он в умопомрачении смог разобрать. Уже когда он попрощался с любимой родительницей трогательным криком: "МАМА!!!", полёт замедлился настолько, что Марк почувствовал себя зависшим в воздухе. Его ноги резко опустились, и Марк принял прямое положение. Метр он медленно пропарил над асфальтом, пока полёт не прекратился, и Марк не рухнул на подкосившиеся ноги.

– А Я ВСЁ ЕЩЁ НЕПЛОХ! – захохотал лис. – Теперь тактически отступаем!

Марк много прогуливал физкультуру. Честно говоря, если что-то он активно и прогуливал, то именно её. Но сейчас даже самый скептически настроенный к нему физрук оценил его спринт. Марк пересёк три двора за рекордное время, затем, не думая, свернул к зелёным гаражам и, проигнорировав лай местной цепной собаки, скрылся на их территории.

– Фух… – пытался перевести дыхание Марк. – Ха… вот это да, Вульп. Как ты это, фух…так…

– А я говорил! Надо было сразу прыгать, поберегли бы нервишки.

– Ох, нет, фух… Прыжок нервишки не поберёг… совсем…

Запыхавшийся Марк упёрся руками в колени. Первичный шок от падения прошёл, и он почувствовал неприятную боль в ступнях, будто по ним били молотками и затем облили кипятком.

– Надеюсь, не сломал ничего… – прохрипел он.

– Я тоже, потому что сейчас надо будет снова бежать. Тот третий идёт сюда. И от него дурно пахнет тьмой.

Марк дёрнулся к единственному выходу отсюда, но Вульпус его остановил:

– Нет, он уже здесь. Прячься!

Марк втиснулся в пространство между гаражами и присел. Он чувствовал гулкое биение в висках, которое отдавалось в правую руку. Марк вдруг вспомнил.

– Нож, – прошептал Марк, – Вульпи, мы забыли нож.

– Его нельзя забыть, Марк. Да и тебе сейчас нож как мёртвому припарка. Я чувствую запах страшной силы. Кто бы там ни шёл, он сильнее тех двоих вместе.

На землю перед ними вползла человеческая тень. Покачиваясь, она вырастала, теневая голова получила тело, за ним приползли длинные ноги, и перед Марком встал хозяин этой тени.

Это был высокий мужчина в синем пальто и солнцезащитных очках, которого утром преследовал Марк. Он поднял обе руки и громко произнёс:

– Я знаю, что тебя преследуют, и хочу помочь тебе. Я также знаю, что твоя фамилия – Шишкин и что у тебя есть волшебное животное, которое тебе помогает. И я знаю это, потому что я друг и помощник твоего пропавшего отца.

Глава 3. В которой лисе дают выбор

Марк нарушил три золотых маминых завета одновременно: прыгал из окна, разговаривал с незнакомцем и согласился сесть в чужую машину.

Он сидел в зелёном минивэне, по форме похожем на рака-отшельника, который не нашёл ничего лучше, чем нацепить на себя ведро. Осчастливленный недавним пробуждением Вульпи нашёл в себе силы молчать целых пять минут, если не считать одного комментария про забавную кошку на дереве, комментария о цвете пальто их спасителя и цвете его же машины, двух комментариев о запахах из местной палатки с шаурмой, которую он назвал "шаур-мясная", и трёх десятков нервных вздохов, которыми он пытался обратить на себя общее внимание.

Старик сидел за рулём, напряжённо вглядываясь светло-голубыми глазами в лобовое стекло автомобиля. Куда он всматривался, было не очень понятно, потому что они с Марком застряли в пробке.

Мой дорогой читатель, доводилось ли тебе стоять в северной пробке на Ленинградском шоссе? Сколько здесь вас, несчастных, кто вынужден каждый будний и выходной день в зимнюю стужу очищать свои машины от снега, а жарким летом проветривать адскую котельную салона и нащупывать раскалённую кнопку кондиционера? И не хватало только этого, но жители севера Москвы и области вынуждены каждый вечер стоять в самой постоянной и самой невыносимой пробке на этой стороне земного шара. "Откуда она берётся?" – думает водитель фуры, направляющийся за Москву в ближайшую ИКЕЮ, чтобы сдать машину и благополучно пойти отдыхать. "Но как?" – думает несчастный повеса, владелец комичного Жука, пытающийся выехать из Подмосковной Гипербореи.3 Если вечером все едут с работы, то почему возникла пробка на выезде из Химок? Если вечером все едут прохлаждаться в Москву, то почему возникла пробка на въезд в Химки? Неужели каждодневно ровно половина северян желает отдыха дома, а другая половина запрягает свои драккары4 и бороздит Ленинградку в сторону столицы?

Ещё интереснее вот что: каждый раз, когда над знаменитой Ленинградской пробкой нависает дамоклов меч рассасывания и исчезновения, когда свет надежды касается ликов и рабочих фур, и пилотов Жуков, тогда, как по мановению руки, из-под земных недр возникают заборы, рабочие и знаки, которые без жалости и сострадания забирают у несчастного населения как минимум половину дорожных полос, и всё возвращается на круги своя. Снова пробка, снова Ленинградка.

Сколько раз я получал ответы на это заявление в духе: "А вот на шоссе Энтузиастов-то хуже пробки", или ещё лучше: "А вот на Волгоградском так и вообще одна сплошная пробка каждый божий день". Я уверен, что они возникают из-за чистого невинного непонимания. Как можно не понимать, что если кто-то едет в Балашиху, то он несомненно встанет в пробку на выезде, но никто не помешает ему въехать. Ещё бы кто-то помешал. Мало кому надо туда: большинству надо именно что оттуда. В свой черёд, если вам зачем-то нужно поехать до Люберец (например, выпить магического какао в той кофейне с раскрашенными стенами), то, конечно, вы будете штурмовать въезд, но абсолютно никто, ни одна душа, не помешает вам выехать. И в чём же тогда подобие этих примеров?

Попрошу вашего прощения, я заболтался о наболевшем. Но не переживайте: наши герои не сдвинулись ни на метр за всё то время, пока я описывал вам те ужасы, что я и Марк вместе встречали на шоссе имени града Петрова.

Марк был тем человеком, который в новой компании закутывался в двенадцать слоёв напряжённости и не подавал голоса, пока собеседник не раскалывал заморозившийся диалог и не выказывал очевидные признаки дружелюбия. Крайне неподходящее качество для психолога, благо, Марк им так и не стал окончательно. Сидя в незнакомой машине, с незнакомым человеком, после нападения на его дом и жизнь (волшебную говорящую голову лисы опустим; в конце концов, это был старый добрый друг), Марк просто вморозился в сиденье без понимания, куда деть руки, ноги и всего себя. Но неумолимые силы уныния Ленинградской пробки растопили этот прочный, как сталь, лёд.

– Йа-хм… Яков? Так ведь? – первые слова вылетели из его горла звуками дребезжащей посуды.

– Да, правильно.

– Ага… И-и… куда мы едем?..

– В безопасное место, – голос у Якова был высоким, даже нежным, что не сочеталось с его суровой внешностью. – Если точнее, то в дом твоего отца, где тебя будут охранять лучшие из наших людей. Ты будешь там, пока мы с тобой не обсудим всё важное.

– Отца? Он… Тоже будет там?..

Во взгляде Якова можно было яcно прочитать тяжёлый процесс осмысления чего-то важного. Через несколько минут этого молчаливого осмысления он ответил:

– Хм-м.… как же всё сложно. Марк, я хотел за поездку подумать, как начать этот разговор, но раз мы тут застряли, то, видимо, я буду говорить так, как получится. Ты, как и большинство людей, очень многого не знаешь о реальном положении вещей в мире. Твой отец пропал, это правда. Я могу пролить свет на эту ситуацию. Двадцать лет назад он попытался вернуться в Новосибирск и…

– Мама говорила, что он был на задании за границей.

– Это была его легенда. На деле же он занимался ещё более опасными делами, чем какой-либо опер. Я точно знаю, что в тот день он успешно приземлился в Новосибирске, но затем связь с ним была потеряна. В тот же день я отправился за ним вслед. Я разговаривал с твоей мамой, искал по всему городу, по всей стране, запустил все каналы связи, легальные и нелегальные. По специальности я ищейка, и когда я хочу что-то найти, то нахожу это. Без исключений, без ошибок. Могу поклясться, что нигде на всей земле нет ни одного следа твоего отца. Как он исчез и куда он пропал, я не знаю, если это вообще возможно узнать.

Марк отвернулся от Якова и посмотрел в окно, пытаясь скрыть неожиданно появившиеся слёзы. Поспешно он сморгнул их и надломившимся голосом спросил:

– Это… это сделали те же люди, что напали на меня?

– Не знаю, но врагов у него было много. А теперь из-за случая в ресторане их будет много и у тебя.

– Но почему? Я никому ничего не сделал. Что им от меня надо?!

Машина дрогнула и наконец-то начала потихоньку ползти по шоссе.

– Марк, твой отец… Георгий… Он не хотел этого. Он пытался совместить два мира: свой и твой – и хотел уберечь тебя от опасностей, что встречал каждый божий день. Я дал ему клятву, что не буду тебя в это втягивать без твоего на то желания. Наша сегодняшняя встреча – это судьба или роковой случай, которому он не был бы рад. Он не хотел, чтобы ты видел или даже знал то, что видел и знал он. Я исполнял его волю, как мог. Создал поддельные личности Шишкиных, посылал деньги за границу, платил людям, чтобы они вели страницы в социальных сетях. Парни и девушки назывались Шишкиными, чтобы отвести внимание врагов твоего рода.

Марк напрягся.

– Эти люди выдавали себя за меня? Но почему? Что такого делал отец, что он скрывал?

Яков тяжело вздохнул:

– Сейчас ты услышишь много того, что тебе, несомненно, покажется странным или даже безумным, поэтому я попрошу тебя слушать внимательно и пока просто принять всё сказанное на веру. Мир, который ты знаешь, Марк, – это лишь фикция. Нет никакой разницы, что решают Совбез ООН, Государственная Дума или любое министерство любой страны. Миром правят сверхлюди, способные взаимодействовать с иным измерением, которое мы называем Астралом. Астрал отражает нашу реальность, вбирает в себя эмоции и чувства живых существ и отвечает самым странным образом. Твой Зверь и твой нож – это одни из последствий взаимодействия человечества с Астралом.

– Так. – Марк решил последовать совету Якова и ничему не удивляться. – И что, иллюминаты, правящие миром, делают это благодаря арбалетам и мечам?

Яков протянул правую руку и открыл ладонь, показывая Марку необычное украшение на указательном пальце. Это было серебряное кольцо с тёмно-фиолетовым камнем, который переливался красным, жёлтым и синим.

– Там, в ресторане, ты дотронулся до этого. Редчайший экземпляр астралита, или звёздного камня, по старинке. Сегодня утром его энергия пробудила в тебе Зверя, – он указал на голову Марка, где лежал Вульпус, – и силу астральных проекций. Но магия и призыв оружия – это не единственные применения для астралита – и, возможно, даже не самые важные. Такие камни являются источником абсолютно безопасной зелёной энергии. Их правильное сочетание вместе с небольшим радиоактивным элементом позволяет питать города, самолёты, электроавтомобили и все остальные прелести современной жизни. Люди Астрала способны добывать звёздные камни и использовать их для того, чтобы питать всю планету безвредным электричеством. Нет астралов – нет энергии. Простые люди зависят от нас больше, чем от любого президента, хотя никто даже и не подозревает о нашем существовании…

Но и это ещё не всё. Астрал является домом для существ, которых простой человек увидеть не способен. Эти существа могут прорваться в этот мир и устроить страшную резню, пока кто-то из наших не положит им конец. Некоторые из них ведут себя как неразумные животные, другие же способны мыслить и вселяться в чужие тела, чтобы творить зло в нашем мире. Самые могущественные из них подобны языческим богам древности. Они злы и жестоки, требуют постоянных жертвоприношений и подпитываются людскими страданиями.

– И кто-то из этих чудовищ пытался меня сейчас убить?

– Возможно. А может быть, это был кто-то из воинов-астралов, желающих похитить силу Зверя. Ты находишься в большой опасности, Марк. Далеко не ты один обладаешь силой призывать проекции. Крупнейшие города мира поделены на территории Домов астралов, которые стерегут свои границы, добывают звёздный камень, торгуют или воюют друг с другом. Это секретный мир политики и экономики, находящийся в тайне от простого народа.

– И мой отец не хотел, чтобы я это знал? Что он звёздный повелитель, таящийся в тени от всего человечества?

– Он не хотел, чтобы ты погружался в пучину интриг, убийств и лжи, которая окружает каждого из нас. Сейчас мы благополучно покинули север города, территорию семьи Кольцовых – без сомнения, самой влиятельной и опасной семьи астралов в Москве и России. Кольцовы были с твоим отцом на ножах в самом буквальном смысле этого выражения. Ты бы долго не прожил, если бы они узнали, где живёт сокрытый от них сын Георгия Шишкина.

– Если жизнь для меня такая опасная, если все вокруг – враги и монстры кругом рыщут, то почему отец ничего этого не говорил ни мне, ни маме? Почему не забрал нас к себе… не учил меня? Если бы не его помощь, – Марк потрепал по холке довольного Вульпуса, – я бы валялся мёртвый у себя в квартире! Это та защита, которую отец хотел для меня?!

– Он просто хотел спокойной жизни для тебя – в неведении. Чтобы твоё рождение не было окончательным выбором всей твоей жизни.

Марк упёрся лбом в окно автомобиля и против своей воли тяжело вздохнул:

– Не дал он мне никакого выбора. Он просто нам врал. И потом бросил…

Повисло долгое молчание. Даже Вульпус, осознав серьёзность разговора, притих.

Они въехали на Ломоносовский проспект, с которого открывался вид на закатное солнце, освещавшее бронзовый шпиль Главного здания МГУ. Яков свернул, и минивэн заехал на огороженную территорию высокой сталинки со всеми прелестями своих подруг по стилю. Эта сталинка выделялась даже на фоне своих соседок: она была выше, построена не в виде поставленной на бок коробки из-под обуви, а в виде буквы «Н». На крыше сталинки Марк увидел белые навершия в форме белых пирамидок и фресок с деревьями.

Возле шлагбаума они притормозили. Яков поздоровался с серым силуэтом охранника в будке. Марк не понял ни одну из частей длиннющего имени этого невидимого сторожа, как и не смог разглядеть его носителя. Остановившись на парковке с дюжиной больших зелёных машин, микроавтобусов и белыми автомобилями, похожими на скорые, они вышли. Яков проводил Марка с Вульпусом на голове к массивным деревянным дверям с позолоченными ручками.

Марк многое ожидал увидеть за этой дверью: припаркованный космический корабль, бесконечный тоннель во тьму, может быть, портал в иное измерение, – но реальность оказалась более приземлённой. Перед ними открылась обширная зала с богатыми коврами, дорогой мебелью, широкой лестницей на другие этажи. Марк и Вульпус попали в убранство натурального поместья, которое каким-то образом умещалось в многоэтажном доме посреди Москвы. Потолки здесь были высокими, отшлифованные деревянные полы блистали в свете массивных люстр, и даже пахло как-то по-старинному: лаком для дерева, нафталином и чем-то ещё – кисло-сладким.