Куда упадём

Алмазов медленно повернулся к мониторам. Его взгляд стал острым, профессиональным.

– Давайте предположим, что это не совпадение. Что это?

– Я не знаю, Кирилл Владимирович. Но я погрузилась в соцсети по геолокации. – Она открыла третью вкладку с картой, где были отмечены сотни точек. – Вот всплеск сообщений из этого региона за последние сутки. «Споткнулся», «упал со стула», «разлил кофе», «машину занесло». Люди шутят про «день неудачника». Но частота… она аномальная.

Алмазов встал и подошел к доске, исписанной формулами.

– Спортсмен, который прыгнул выше… Ракета, которая потратила меньше топлива… Самолеты, которые хуже садятся… Люди, которые теряют равновесие… Все, что связано с массой, ускорением свободного падения, силой тяжести…

Он обвел мелом формулу F = m * g. (Формула F = m ⋅ g является формулой силы тяжести, где \(m\) – масса тела, а \(g\) – ускорение свободного падения). Он посмотрел на график гравиметра, на стрим с прыгуном, на карту с жалобами.

– Это не ошибка. Это не локальная аномалия. Это… системное изменение, – тихо, с нарастающим ужасом произнес Алмазов.

– Изменение чего? – Катя невольно сделал шаг назад.

– Вот этого. g. Ускорения свободного падения, – Алмазов с силой стукнул мелом по символу g в уравнении. – Оно уменьшается. Повсеместно. И, судя по всему, процесс продолжается.

Он бросил мел. В кабинете повисла звенящая тишина. Катя посмотрела на него, не до конца понимая масштаб катастрофы.

– Но… как? Почему?

– Это самый главный вопрос. Почему? И самое главное… насколько сильно оно может упасть? И когда это остановится? – Алмазов уже несколько секунд смотре в окно на ночной город.

Он резко поворнулся к Кате. В его глазах больше не было усталости, только холодная ярость ученого, столкнувшегося с Невозможным.

– Всем спать. Завтра в семь утра здесь. Отменяем все совещания. Будем обзванивать все обсерватории и геофизические центры мира. Нам нужны данные за последний месяц. Все. И ищите того прыгуна… Зарубина. Мне нужно поговорить с ним первым. Он не принимал допинг. Он был живым датчиком. Свидетельством.

Кирилл Владимирович Алмазов только что нашел себе миссию. И он понимал, что это, возможно, самая важная миссия в истории человечества.

***

Прошел день лихорадочной активности. Алмазов, бледный, с трясущимися от кофеина руками, неподвижно сидел перед монитором, на котором построился идеально гладкий нисходящий график. Катя вошла, неся две кружки свежего кофе. Она замерла на пороге, увидев его лицо.

– Кирилл Владимирович? Вы… получили ответы из обсерватории?

Алмазов медленно повернулся к ней. В его глазах не было триумфа первооткрывателя. Только леденящая душу уверенность.

Не только из обсерватории. Данные пришли с сейсмических станций, со спутников системы GRAСE1… даже от коллег из ЦЕРНа2, которые провели калибровку своих детекторов и не поверили результатам.

Он сделал жест рукой, указывая на график.

– Вот сводный график. Это не артефакт и не ошибка измерений. Это… тренд.

– Насколько? – пыталась уточнить Катя, подходя ближе

– За последние 72 часа ускорение свободного падения g уменьшилось на 0.47%. И процесс… ускорялся. Это было не линейное падение. Оно экспоненциальное.

Катя молча поставила кружки на стол. Цифра, произнесенная вслух, звучала как приговор.

– 0.47%… Это же было незаметно для человека!

– Заметно, – горько усмехнулся Алмазов. – Ты сама предоставила доказательства. Для прыгуна в высоту изменение в полпроцента – это десятки сантиметров. Для ракеты – экономия тысяч тонн топлива. Для шаткого равновесия тектонических плит… – Он замолчал, подходя к карте мира, где отметили участившиеся толчки. – Это была капля, переполнившая чашу.

– Но почему? Что вызывало это? Остывание ядра? Какое-то внешнее воздействие?

Алмазов взял со стола лист с расчетами и молча протянул его Кате. Там – столбики цифр и сложные уравнения.

– Я проверил все гипотезы. Все. Остывание ядра давало бы совершенно другую картину и растянулось бы на миллионы лет. Внешнее воздействие… – Он подошел к доске и нарисовал схему. – Если бы рядом появилась массивная планета, мы бы видели ее в телескопы и чувствовали бы приливные силы, разрывающие Землю на части. Этого не было.

Он обернулся. Его лицо выражало полнейшее научное недоумение, смешанное со страхом.

В голове ученого формировался самый ужасающий вывод… у этого явления не было видимой физической причины. По всем законам физики, известным человечеству, этого просто не могло происходить. Но оно происходило. Гравитационная постоянная G… она просто… менялась. Медленно, но неумолимо. Словно кто-то взял и… ослабил натяжение вселенной.

В лаборатории воцарилась тишина, нарушаемая лишь гулом компьютеров. Катя смотрела на график, где аккуратная линия неумолимо ползла вниз. Это были больше не просто данные. Это был диагноз всей планете.

– Теперь ты понимаешь? – тихо, почти шепотом произнес Алмазов. – Мы не просто изучаем аномалию. Мы пытаемся понять, почему законы мироздания, на которых построена вся наша цивилизация, вдруг перестали работать. И у нас нет ни малейшей идеи, что делать дальше.

Он отвернулся и посмотрел в черное окно, за которым сиял огнями город, не подозревавший, что сам фундамент его существования давал трещину.

Доказательства были получены. И это были самые страшные новости в истории науки.

***

Алмазов, не спавший всю ночь, вел селекторное совещание. Катя записывала ключевые тезисы.

Кирилл Владимирович говорил по-английски, четко и устало: – …и как видите, данные ваших гравиметров полностью совпадают с нашими. Расхождение в тысячных долях процента. Это был глобальный феномен.

– Кирилл, это невероятно. Наша обсерватория в Мацуширо зафиксировала идентичный тренд. Мы первоначально подозревали неисправность оборудования. Но кросспроверка данных исключает это. У меня не было объяснений, – с сильным акцентом и быстро говорил профессор Танака

Доктор Альварес, профессор из Чили подтверждал: – Здесь, в обсерватории Серро-Пачон, мы видели то же самое. И наши геологи сообщали о тревожном росте микросейсмической активности в Андах. Плиты… они чувствовали снижение нагрузки. Это было как ослабить винты у сложного механизма.

– Коллеги, я предлагаю создать неформальную рабочую группу. Нам нужно объединить данные, исключить все возможные методические ошибки и… (он сделал паузу)… и начать готовить совместный препринт. Мир должен был об этом узнать.

– Я свяжусь с коллегами в Калифорнии и Германии, – согласился Профессор Танака

– И я со своей стороны. Держите в курсе, Кирилл, – Доктора Альварес отключился.

Алмазов выключил звук и откинулся в кресле. Сеанс связи завершился.

– Катя, они в шоке. Но они поверили. Мы им показали не график, мы показали им… пропасть. Теперь самое неприятное. Генерал Науров.

Он набрал номер на стационарном телефоне, включил громкую связь. Раздался уставший голос генерала.

– Кирилл Владимирович? В семь утра? У меня совещание в министерстве только через два часа. Это срочно?

– Генерал, то, что я скажу, прозвучит как безумие. Прошу вас, выслушайте до конца и не вешайте трубку.

Алмазов в течение пяти минут, сухо и без эмоций, изложил суть: данные, подтверждение из-за рубежа, график, отсутствие объяснимой причины.

Молчание в трубе длилось уже несколько секунд.

– Кирилл Владимирович. Вы понимаете, что… что вы предлагали мне прийти в министерство и доложить, что… законы Ньютона устарели? – очень медленно, обдумывая каждое слово, проговорил генерал.

– Я понимаю. Но я также понимаю, что если мы этого не сделаем, а процесс продолжится, то через месяц мы будем иметь дело не с научной сенсацией, а с глобальной гуманитарной и технологической катастрофой. Самолеты не смогут летать. Начнутся массовые обрушения зданий. Атмосфера…

– Достаточно. Я не специалист в вашей области. Но я знаю вас как вменяемого ученого. Пришлите мне все ваши данные. Все графики. И расшифровку вашего разговора с… японцами и чилийцами. Я посмотрю. И я поговорю с людьми… на более высоком уровне. А вы…

Генерал сделал паузу, и в его голосе появились стальные нотки.

–…а вы и ваша аспирант – никаких публикаций, никаких утечек в прессу. Это вопрос национальной безопасности. Вы поняли? Работайте дальше. Ждите указаний.

Раздался короткий гудок. Алмазов и Катя переглянулись. Национальная безопасность… Он был прав. Если бы это стало достоянием общественности, началась бы паника.

– Она и так начнется. Через неделю любой школьник с хорошим лабораторным набором сможет это измерить. Мы в шаге от того, чтобы все это рухнуло. И сверху нам приказывают молчать, пока они пытаются понять, как с этим жить.

Он смотрел на телефон. Теперь мяч был на стороне системы. И он понимал, что система к такому не была готова.

***

Карлос уже не был мрачен, он паниковал. Он и несколько других владельцев баров пытались соорудить баррикаду из мешков с песком перед своими заведениями. Но вода подступала уже по щиколотку, медленно и неумолимо. Хаос нарастал.

– Быстрее! Тащи еще мешки! Вода прибывает быстрее, чем вчера!

Одна туристка плакала, сидя на шезлонге, который уже наполовину был в воде: – Мой телефон не работает! Я не могу вызвать такси!

Вода заливала розетки и электрощитки на первых этажах. Слышались хлопки коротких замыканий. По улице плыли шезлонги и зонтики…

В это время в «Шереметьево» Анна стояла за стойкой регистрации, а перед ней толпа разгневанных, испуганных людей. Табло рейсов было залито красным цветом «ОТМЕНЕН» и «ЗАДЕРЖКИ».

– Я должен был быть в Нью-Йорке! Где мой багаж? Где самолет? – кричал и бил кулаком по стойке один из наиболее разжеванных пассажиров.

Анна пыталась говорить спокойно, но ее голос дрожал: – Все рейсы отменены по указанию Росавиации. Происходит перекалибровка навигационных систем. Просьба сохранять спокойствие и…

Другой пассажир не дал договорить: – Какая перекалибровка?! В интернете пишут, что самолеты падают! Это теракты?

В этот момент раздался оглушительный гул сирены аварийной тревоги. Люди замерли в ужасе.

Прозвучал голос из громкоговорителя: – Внимание! Объявлена учебная тревога! Просьба сохранять спокойствие и… (голос прервался и послышались помехи).

Анна смотрела на паникующую толпу и понимала, что это уже не «странный день». Это было похоже на начало конца привычного мира…

А Марк в тоже самое время проводил разминку. Дети бежали по кругу. Но бежали они как-то странно: их шаги стали длиннее, неуклюжее. Они не бежали, а скорее перепрыгивали с ноги на ногу.

– Ребята, осторожнее! Не так быстро!

Внезапно один из учеников, делая привычное движение, оттолкнулся слишком сильно, потерял равновесие и влетел в шведскую стенку. Раздался глухой удар.

Ученик заплакал, держась за плечо: – Я не хотел! Я просто побежал!

– Всем остановиться! Садитесь на пол! – Марку пришлось остановить тренировку.

Он смотрел на испуганные лица детей. Они не были виноваты. Их тела перестали слушаться привычных команд. Его взгляд упал на баскетбольное кольцо. Оно казалось таким хлипким. Таким ненадежным.

– Так, все. Урок окончен. Идите в раздевалку. Осторожно. Медленно.

Он понял, что его предмет – физическая культура – внезапно стал самым опасным предметом в школе.

Анна пришла домой с работы, будто побывав на войне. Она включила телевизор. На всех новостных каналах была одна тема.

–…отменены по всему миру, – зачитывал с телесуфлера ведущий, – Официальная причина – неблагоприятные погодные условия и необходимость проведения технических работ…

Другой канал, эксперт вторил ему: -…абсолютно беспрецедентная ситуация. Никакие «техработы» не могут объяснить тотальный паралич авиасообщения…

Анна подхошла к окну. На улице было непривычно тихо. Не было привычного гула самолетов, идущих на посадку. Эта тишина пугала больше, чем крики в аэропорту.

Она налила себе воды. Стакан соскользнул из ее руки гораздо легче, чем обычно, упал на пол и разбивался. Она посмотрела на осколки и на свои руки.

Она больше не списывала это на усталость. Она знала. Что-то не так было с самой планетой.

Глава 3

С викторианский виадук в Лонодне, который веками держался благодаря силе трения и своей массе, не выдержал. Камни, ставшие «легче», потеряли сцепление. Произошел не взрыв, а тихий, ужасающий развал. Мост просто рассыпался, как карточный домик, вместе с людьми и машинами.

На другом континенте в Сан-Паулу, Бразилия, в фавелах, построенных на склонах холмов, начались оползни. Но это не были привычные грязевые потоки. Грунт, потерявший вес, не скатывался, а взлетал в воздух облаками пыли и щебня, обнажая фундаменты хижин.

Гигантская бетонная арка Дамбы Гувера, в США, чья стабильность была рассчитана на определенный вес воды и бетона, начала вибрировать. Инженеры в ужасе

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Миссия GRACE обнаруживает изменения гравитационного поля Земли, отслеживая изменения расстояния между двумя спутниками при их вращении вокруг Земли.

2

2ЦЕРН (CERN) – это Европейская организация по ядерным исследованиям, ведущая мировая лаборатория физики высоких энергий, расположенная на границе Швейцарии и Франции. Это международная научная организация, объединяющая 23 страны-члена и исследующая структуру Вселенной на фундаментальном уровне с помощью крупнейшего в мире ускорителя частиц – Большого адронного коллайдера (БАК).