Не ушедшие

Пару недель назад, когда дело Гарлапина, зашло в тупик. В голову Длиноносова пришла дельная мысль, поискать в полицейской практике подходящие прецеденты. Он отправился в архив и попросил выдать ему на руки дела, схожие с делом Гарлапина. В первую очередь Дона интересовал ход мыслей следственной бригады и мотивы убийц.

К его радости, работник архива, выложил пять толстых дел обильно припорошенных пылью, к разочарованию капитана, все они были «глухарями».

Дон наугад выбрал одну из пяти лежащих перед ним папок. Дело Криворучко, Степана Александровича, более известного в криминальных кругах, как «Штырь», три года назад, этот отморозок обожравшись кокса, устроил ад в молодёжном клубе «Калинка». Поссорившись с подругой Коротковой Лизаветой Сергеевной, Штырь выхватил револьвер и застрелил подругу двумя выстрелами в сердце, после чего открыл стрельбу по посетителям клуба, намереваясь избавиться от свидетелей. И быть бы в клубе, «кровавой бойне», если бы с улицы «случайно», не зашёл некто в чёрном спортивном костюме, с высоко поднятым капюшоном и одним точным выстрелом в затылок, не остановил Штыря. После чего неизвестный скрылся.

Как вовремя «стрелок», появился в клубе, обошлось почти без жертв. Но для Лизы, впрочем как и для Оксаны, он появился слишком поздно.

Дон с завистью выглянул в окно, туда, где ярко светило солнце и заливались радостным щебетом птицы, капитан открыл другое дело.

Массовое убийство, трое закадычных друзей, представители «золотой молодёжи», совершили поздно вечером нападение, на Василия Геннадьевича Терехина тысяча девятьсот пятьдесят третьего года рождения. Пьяные подростки, долго издевались над беззащитным пенсионером, а когда им это надоело, попросту забили старика ногами до смерти.

И как только Василий Геннадьевич испустил свой последний вздох. Из темноты раздалось три выстрела и трое ублюдков, отправились в мир иной, вслед за своей жертвой.

Тут Дон сделал для себя интересный вывод номер один. Он разговаривал со следователем занимавшимся этим делом в производстве. По его словам, если бы полиция арестовала троих ублюдков. Навряд ли бы, она смогла им, что – то сделать, слишком большим влиянием в городе, обладали родители молодых отморозков. А так, как какое – никакое, а правосудие.

Как и в случае с Гарлапиным! Навряд ли, добропорядочный человек и народно избранный депутат предстал бы перед законом и смерть Оксаны, легко сошла бы ему с рук.

Третье дело, дело серийного маньяка Кирилленко. В течение пяти лет, это животное наводило страх на весь город. Кириленко похищал молодых девушек, после чего долгое время насиловал и истязал их. За ним числилось пятнадцать эпизодов. Спасти удалось только шестнадцатую жертву. Которая и рассказала обескураженным полицейским о зверствах Кирилленко, о том, как он мучал её и её подругу по несчастью, Глебову Тамару Егоровну. О том, как насиловал их, как заставлял увечить друг друга. О том, как однажды Кириленко спустился к ним в подвал и рассказал перепуганной девушке, что Тамара надоело ему и совсем скоро у неё появиться новая сестричка и подружка по сексуальным играм. После чего на глазах у шокированной Иры, удавил Тамару, кожаным шнурком.

В подвале маньяка, было установлено зеркало на всю стену. Держа перед собой задыхающуюся девушку, Кириленко душил Тамару, наслаждаясь последними страданиями несчастной. После чего, медленно удавил.

Стоило Тамаре испустить дух, как из темноты за спиной маньяка отделилась фигура мужчины в спортивном костюме, он накинул на шею изверга точно такой кожаный шнурок, каким тот задушил бедную Тамару и без проволочек убил его.

Покончив с Кириленко, мужчина осторожно подошёл к Ире, освободил от оков, успокоил, сказав, что всё уже позади. Помог подняться на верх, где наказал ей ждать прибытия полиции и не о чём больше не волноваться, после чего скрылся.

Опять человек в спортивной куртке с поднятым капюшоном! Какой то мифический образ, карающая длань возмездия, дотягивающаяся туда, куда не может дотянуться дряблая рука закона.

Как он вообще оказывается на местах преступления раньше полиции? Как узнаёт о намереньях законопослушных граждан, переступить черту и стать по ту сторону закона. В конце концов почему он не сообщает в полицию о преступлениях. Чертовщина какая то!

Дон опять с тоской посмотрел в окно и понял, что он уже чертовски давно, не проводил времени с женщиной. Долбанная работа, совсем не оставляет времени на личную жизнь.

Капитан усилием воли, прогнал прочь соблазнительный, ещё до конца не сформировавшийся образ женщины в своём сознание и попытался вновь сосредоточиться на работе. Рука лениво потянулась к четвёртой папке. Раздался телефонный звонок и Дон разом ожил. Схватившись за трубку, он молился про себя, что бы его вызвали на очередное место преступления.

Звонил лейтенант Лапшин, приятель Длиноносова. Заикаясь и замолкая на полуслове, он назвал капитану адрес очередного места преступления.

Прибыв по указанному адресу, Дон удивился, разнообразному количеству спец отрядов, собравшихся возле офиса, рекламного агентства, « Продайсам». Кроме своих коллег, ОМОНа, МЧС – ников и медиков, он увидел ребят из отряда по борьбе с терроризмом, спец – бригаду бактериологической угрозы, Наташку Полякову из отдела по обороту наркотиков и похожих на пришельцев с недружелюбной планеты, сапёров в громоздких броне – костюмах.

– Какого хрена, здесь произошло? – спросил он у дрожащего как осенний лист Лапшина.

Повернув к нему бледное лицо, лейтенант судорожно сглотнул. Он ещё не успел даже открыть рот, а Дон уже ощутил, тревожное желание вернутся в свой пыльный кабинет к своим «глухарям».

Трупы были повсюду, практически весь персонал рекламного агентства «Продайсам», был мёртв, за исключением практиканта – фрилансёра, находящегося на больничном и заместителя директора, энергичной женщины средних лет, испытывающей слабость к больным практикантам – фрилансёрам.

Дон медленно переходил из комнаты в комнату, осматривая трупы людей, погибшими самыми нелепыми смертями. Впрочем, если бы смерть настигла одного человека, она могла бы считаться нелепой. Но когда мертво столько людей. Это страшно!

Дон заглянул в комнату главного креатора. Маленький, толстенький мужчина сорока лет, лежал на полу возле стены залитой кровью. По предварительной оценке, суд мед. Эксперта Лёвочкина и его молоденькой практикантки Петровой, погибший сам раскроил себе голову о стену. Он иступлено словно баран, продолжал биться о стену, пока не испустил дух. Перед смертью криатор, написал кровью на полу, «ни одной новой идеи».

Молоденький спец из бригады бактериологической безопасности, упакованный в защитный комбинезон, лазил по комнате с каким то мудрёным прибором, который без остановочно пищал и щёлкал. На молчаливый вопрос капитана, ответил, что в помещение нет никаких отравляющих и галлюциногенных биохимических газов.

В приёмной за своим столом, откинувшись на стул, лежала совсем ещё молоденькая секретарша, почти девочка, её белоснежная рубашка была залита кровью. Причиной смерти стали две спицы, торчащие из её глазниц. На полу возле её ножки, валялся недовязанный свитер и клубок ниток. По ранам на ладонях рук, эксперты заключили, что девушка сама вонзила спицы себе в глаза.

– Что за херня, здесь произошла, – выругалась капитан Полякова, – это не наркотики. Или мои подопечные придумали что – то новое?

Дон ничего не ответил, он был слишком шокирован и потрясён увиденным. В туалетной комнате в лужах крови, лежали две девушки, Лавров сказал, это модели. В комнате было разбито зеркало, осколками которого, манекенщицы изрезали друг друга в ошмётки.

Капитан обвёл затуманенным взором комнату, отказываясь верить в происходящее. Если бы все эти смерти, случились по отдельности, пожалуй он не был бы так потрясён, он даже не заострил на этом внимания. Самое заурядное дело, человек находящийся в творческом кризисе, размозжил себе голову об стену, или стервозные манекенщицы устроили между собой разборки, молоденькая секретарша в следствие какой то личной душевной драмы, решила свести счёты с жизнью. Все эти смерти по отдельности заурядны, но собранные в одном месте, напоминают музей смерти какого то безумца.

В кабинете копирайтера, Дон отказался верить своим глазам. Мёртвый мужчина с раздутым животом и выпученными глазами. Из его рта всё ещё торчил клочок полупережёванной бумаги, покойный подавился, жадно сожрав всю бумагу в своём кабинете. Он съел все, распечатки текстов, брошюры, счета, визитные карточки, бумагу для принтера, газеты и журналы, рекламные постеры со стен. Нетронутой осталась только одна подшивка бумаг с надписью на титульном листе, «Дорогому Саше с благодарностью».

Это была единственная бумага, уцелевшая в комнате, она одиноко лежала на столе копирайтера, рядом с покойником. То что брошюра осталась нетронутой, в комнате где была съедена абсолютно вся бумага, настораживало и вызывал нервную дрожь. Дон протянул руку, чтобы взять, брошюрка, но его окликнул Лапшин.

В сопровождение лейтенанта, он вошел в комнату директора. Крупный мужчина лежал на полу своего офиса, лицом вниз, из его спины торчали металлические штыри.

– Он поставил на стол стул, залез на него и плашмя упал вниз, на всю эту металлическую хрень, которую идиоты считают современным искусством. – пояснил Лёвочкин.

– Что здесь произошло? – спросил Дон, конкретно не обращаясь ни к кому.

– В моей практике, такое впервой, – пожал плечами судмедэксперт, – массовое самоубийство, ладно бы они таблеток наглотались или там утопились все вместе, было бы понятно. Но то, что произошло сегодня здесь… не понимаю.

– Свидетели говорят, что все они вели себя совершенно обычно… буднично, – выдавил подавленный лейтенант Лапшин, – спорили, ругались, смеялись ничего необычного.

Дон обошёл вокруг стола директора, его внимание привлекла брошюра « Петру Николаевичу с благодарностью». Капитан взял её в руки, раскрыл. Это оказались комиксы, нарисованные простым графитовым карандашом, выполненные достаточно профессионально. Пётр Николаевич, на картинках выглядел гораздо живее, своего двойника на полу.

Директор агентства сидел за своим столом, ему позвонили, он взял трубку, жена сообщила, что бросает его, забирает детей и уходит к другому. Расстроенный Пётр Николаевич берет, металлическую скульптуру, подаренную ему другом, ставит рядом со столом. Берёт стул, ставит на стол, залазит на него и широко раскинув руки в сторону, ничком падает вниз прямо в широко распахнутые объятья собственной смерти.

Дон вспомнил о точно такой же брошюре в комнате копирайтера, бегом бросился туда, схватил комикс смерти, раскрыл его, так и есть, очередная графическая смерть, пророчащая конец копирайтера. Нарисованная история, рассказала Дону о последних минутах жизни, слетевшего с катушек мужчины.

Работая над очередным проектом, копирайтер Саша поймал себя на том, что ему не хватает слов, что бы выразить сущность проекта, мало того, он с ужасом понял, что слова покидают его, словно «крысы бегущие с тонущего корабля». Потрясённый Саша буквально видел, как слова вытекают из него. Он в ужасе зажал себе рот, что бы задержать их. Но они ускользнули от него, через уши, через нос и глаза, буква за буквой, слово за словом, предложение за предложением.

Надо было срочно что – то делать, как то постараться восстановить словарный запас. Саша в панике огляделся по сторонам и нашёл выход. Слова, находящиеся в плену бумаги, из этой тюрьмы им уже никуда не деться.

Надо только побольше бумаги, побольше слов, что бы никто не заметил, насколько его разум оскудел и ослаб. Воровато оглядываясь по сторонам, копирайтер принялся жадно жрать бумагу.

Брошюра выскользнула из «одеревеневших» пальцев Дона. Страшная догадка, не укладывающаяся в голове, поразила его. Но ведь этого не могло быть. Дон медленно вышел из кабинета директора в приёмную, подошёл к столу секретарши, осмотрел его… ничего. Капитан заглянул в мусорную корзину, стоящую рядом со столом секретарши. Так и есть, очередной зловещий комикс. Превозмогая себя, Дон начал листать его, что бы узнать, что заставило, молодую, красивую девушку, только начавшую жить, покончить с собой.

Внезапная беременность! Отец ребёнка отказался от неё и забот о ребёнке, босс обещал вышвырнуть на улицу, если она залетит. И что делать одинокой провинциалке с ребёнком на руках, без родственников и друзей в огромном мегаполисе, который, как известно никогда не верил слезам…

Забрызганный кровью комикс, найденный Доном в туалете, рассказал ему историю двух неразлучных подружек манекенщиц, которые делились с друг другом всем, одеждой, квартирой, мужчинами, но не смогли поделить самое обычное пирожное.

В кабинете копирайтера, Дон узнал о том, какую боль причиняют человеку муки творчества. Какая боль сопровождает рождение каждой новой идеи. О том, как тяжело вынашивать идею несколько дней, недель иногда даже месяцев и не находить в себе сил разродиться ею. Он узнал о том, как сильно может мучить человека одна единственная идея, засевшая где то глубоко внутри на уровне подсознания. Она словно раковая опухоль, подчиняет человека себе, который не может больше думать ни о чём другом.

Он узнал, каким радикальным методом, мёртвый копирайтер, решил разродиться, мучавшей его идеей.

Дон держал в руках стопку комиксов, не имея ни малейшего понятия, что ему с ними делать дальше. Откуда вообще эти чёртовы рисунки здесь взялись? Немного поразмышляв, он пришёл к выводу, что сможет найти ответы на все мучавшие его вопросы, когда найдёт автора этих комиксов. Думать о том, кто этот художник, удачливый провидец или сумасшедший маньяк, Дон не хотел, но на всякий случай проверил, заряжено ли табельное оружие.

Глава 27

Думать о себе, как о парне Светы, без самой Светы, было также мучительно, как думать о том, что Света его просто на просто бросила. Дима дал себе твёрдое слово не звонить ей первым. Но уже ближе к вечеру, он первым и нарушил своё обещания.

Схватив мобильный телефон, молил всех известных ему богов, чтоб Света взяла трубку, но боги и Света молчали. А Дима упорно продолжал набирать её номер, придумывая всё новые и новые причины того, что она не отвечает на его звонки.

Дима думал даже о том, что бы вызвать такси и ехать к девушке домой, но мысль о том, что Света может быть не одна, остудил его пыл. Было уже довольно поздно и в сознание несчастного парня, вероятность того что его девушка в постели совсем не одна, возрастала с каждой секундой уходящего дня. Чтобы не смущать Свету и не выставлять себя в глупом свете, он решил подождать до утра. А утром, он обязательно найдёт Свету и они поговорят как взрослые, цивилизованные люди, о том, что между ними происходит и расставят все точки над i.

Тяжёлый день, превратился в отвратительную ночь. В преследующих Диму кошмарах, таинственные безликие монстры, прячущие от него свои уродливые морды в тени, тянули к Свете из мрака, уродливые руки, хватали и тянули к себе, растворяя беззащитную фигуру девушки в темноте.

Дима плакал и рыдал, требуя чудовищ вернуть Свету, ответом ему был презрительный смех Лены, Демоническая красотка, лежа на диване, манила его к себе, расстегивая быстрыми, ловкими пальцами белоснежную блузу, высвобождая тяжёлую, налитую темнотой грудь.

Дима в страхе отпрянул от неё и натолкнулся на художника Колю, который неодобрительно взглянул на него из под густых бровей и вернулся к работе над незаконченным полотном. Он рисовал Свету. Сказочное платье из света и тьмы прикрывало тело девушки невесомым облаком. В этом фантастическом наряде она неотразима и желанна.

Дима смотрел на неё и не мог заставить себя отвести взгляд. Картина, приковывала к себе, тянула к себе. Он буквально чувствовал, как изображение женщины поглощает его целиком, растворяя в себе.

Дима чувствовал рядом дыхание сотен людей, они как и он стояли перед картинами художника, не находя в себе сил оторваться от дьявольского полотна. Расплачиваясь жизнью, за возможность приобщиться к истинному искусству.

Несмотря на мучавшие его кошмары, Дима проснулся довольно поздно, разбитым и обессиленным, голова раскалывалась. Тугой клубок мыслей – вопросов оставленных без ответа, тяжело ворочались, причиняя каждым движением, почти физическую боль. Хотелось кричать и биться головой о стену, до тех пор, пока в ней не останется ни одной мысли. Только одна звенящая пустота и гулкий ток крови в ушах, напоминание о том, что он всё ещё жив.

Встав на ноги, Дима кое – как доплёлся до ванны, где стоя под контрастным душем, смыл усталость, придал себе более менее человеческий вид, закрепив созданный им ненадёжный образ человека, чашкой крепкого кофе.

Тугой клубок мыслей, всё ещё продолжал метаться у него в голове. Он думал одновременно о Лене, Коле – художнике, о кошмарах всё чаще заменяющих цветные сны, о своём даре, о политической обстановке в стране, новинках игровой и развлекательной индустрии, деньгах и Свете.

Он постарался сосредоточиться на чём то одном. На Свете, надо немедленно найти её, упасть на колени и уговорить не бросать его. Дима бросил встревоженный взгляд на своё отражение.

И без того худое лицо, осунулось ещё больше, глаза глубоко запали и испуганно таращились из норок – глазниц. Дима был похож на человека дошедшего до ручки, на больного переболевшего тифом или какой другой смертельной болезнью, на жертву популярных диет, на парня от которого ушла девушка.

Собравшись на поиски Светы, Дима долго стоял перед входной дверью, не находя в себе сил переступить порог. Тихий, подленький голосок, шептал, что по эту сторону двери у него всё ещё есть девушка и кто знает, что его там ждёт за дверью.

Рассердившись на самого себя, Дима тяжело задышал как перед прыжком в ледяную воду, рывком открыл дверь и сделал решительный шаг в неизвестность.

Спустя час, неизвестность и тревога, всё ещё продолжали давить на Диму. Вот уже десять минут, он стоял на пороге квартиры Светы, нажимая одной рукой на кнопку дверного звонка, а другой кнопку вызова мобильного телефона.

Никто не торопился брать трубку или открывать дверь, Сердце парня, учащённо забилось, если по дороге к Свете, он переживал, что дверь ему откроет мускулистый мачо в трусиках – танго. Теперь он отчаянно переживал, что со Светой что – то случилось, она отравилась газом, поскользнулась, упала и ударилась головой о край ванны. Ей стало плохо и она лежит там одна бедненькая, поломанная, отравленная, ослабленная, истощённая, измождённая, подумать страшно она так пролежала вчера весь день. Напрасно надеясь на помощь Димы, который как последний идиот, изводил себя мыслями о соперниках.

Нажимая руками на дверной звонок и кнопку вызова, Дима начал исступлённо лупить ногами в дверь. Пока его не угомонила соседка – пенсионерка.

Приоткрыв дверцу своей квартиры, так и не сняв цепочку, рассерженным, шамкающим голосом вкратце пересказала историю появления Димы на свет и точно указала направление в котором следует двигаться парням с такой же скверной родословной как у него.

Под конец выдохнувшись и немного успокоившись бабка, рассказала ошалевшему парню, что Света в больнице, куда её доставила карета скорой помощи с многочисленными ссадинами и ушибами средней тяжести.

Даже не сказав пенсионерке спасибо, Дима развернулся и поспешил на помощь любимой девушке, сильно припадая на отбитую о дверь ногу.

«…Он принадлежал к той редкой породе мужчин, которая не читает даже в туалете…», вывела аккуратным почерком Света на исписанной красивым, каллиграфическим почерком странице блокнота, немного задумчиво послюнявив кончик карандаша добавила, « но зато не пропускает ни одной надписи на заборе».

Удовлетворённо откинувшись на больничную подушку, с удовольствием перечитала сделанные за день записи. Время от времени улыбаясь и прыская в кулачок от смеха, читая наиболее удачные записи.

Да давно она не работала плодотворно и с таким упоением. Её наконец то посетила муза или музик. Или кто там приходит к женщинам – авторам. А всего то и надо, не думать о молодом человеке, который нравиться всё больше и больше с каждом новым вздохом и выдохом.

Света с тоской посмотрела в сторону окна, на залитый солнечным светом, заполненный птичьим щебетом больничный двор.

Где то там остался Дима, её первая настоящая любовь. Парень с которым она больше никогда не увидится. Она с опаской взглянула на тумбочку, возле кровати, на свой мобильный телефон.

Двести сорок четыре пропущенных вызова от Димочки, глаза девушки предательски заблестели. Неподвижно лежащая на тумбочке мобила, неожиданно ожила и завибрировала на одном месте.

– Двести сорок пять, – подавленно прошептала Света и слёзы не сдерживаемым потоком, хлынули из девичьих глаз.

Она ощутила не преодолимое желание, вновь увидеть Диму, почувствовать его объятья, заглянуть в наивные, как у ребёнка глаза, почувствовать вкус губ. Рука против воли потянулась к телефону. Избитое тело тут же отозвалось острой болью, напоминая Свете, о том, что с ней произошло из – за любви к Диме. И что с ней обещали сделать, если она ещё хотя бы раз встретиться с ним.

Девушка вздрогнула, она верила это не пустые угрозы, её действительно могут убить или чего похуже… Правая рука осторожно ощупала гипс на левой.

Надо перестать думать о Диме, надо сосредоточиться на работе и станет легче, не сразу, но постепенно. Так она и забудет его, жаль придётся съехать с квартиры, наверняка Дима будет искать её… порвать с несколькими знакомыми, через которых Дима сможет найти её… сменить номер мобильного телефона… покрасить волосы… сменить причёску… найти нового парня… чёрт, столько суматохи, легче оставить Диму и будет что – будет.

Света невольно улыбнулась, открыла блокнот и быстро записала на чистой странице, « спортсмены пьющие пиво, бегают чаще…».

К тому моменту, когда запыхавшийся Дима ворвался в Светину палату, девушка хохотала до слёз, забыв обо всём на свете, вытирая гипсом слезящиеся глаза.

– Света! – испуганно позвал Дима.

Наблюдая за безудержным весельем девушки, он начал в серьёз беспокоиться, что она получила слишком сильный серьёзный удар по голове, не совместимый со здравым рассудком. « Но, – тут же с гордостью подумал Дима, – он будет любить её и такую с отбитыми мозгами».

– Димон, – радостно крикнула Светлана, подаваясь навстречу парню.

Но словно, что – то вспомнив замерла, лицо окаменела. Дима подбежал к кровати, упал на колени, попытался поймать руку Светы. Девушка отстранилась от него.

– Зачем пришёл? – грубо спросила Света.

– Но…

Дима потерял дар речи, глядя на избитую Свету, на сломанную ручку, на синяки покрывающие её руки и ноги, на огромный фингал под глазом, оказавший бы честь любому кабацкому забияке. Но которому не было места, на ангельском личике Светланы.

– Что произошло? – наконец выдавил он.

Поймав руку девушки, он покрыл лиловые синяки поцелуями, наивно полагаясь на целительную силу своих губ. Света на миг зажмурилась от удовольствия. Но довольно быстро взяла над собой контроль, вырвала руку, оттолкнула парня.

– Уходи, – Света отвернулась к окну, – не желаю тебя видеть.

– Хорошо… я приду вечером, – Дима мысленно начал корить себя за глупость.

Кокой же он всё – таки идиот. У Светочки несчастье, ей плохо, больно, она так страдает. А тут он со своими поцелуйчиками, экстрасенс хренов. И знал же гад, что Света в больнице, приперся без конфет, цветов, шариков. Он видите ли так сильно переживал, что даже ничего не купил. Сразу попёрся в больницу, идиот несчастный.

Ну чего ты в больницу ломанулся, – Дима мысленно отвесил себе довольно болезненный подзатыльник, – ты что доктор? Целитель? Спешил в больницу быстрее скорой помощи… и с пустыми руками. Жадина. Правильно Света его гонит.

Ну ничего думал молодой человек пятясь к выходу из больничной палаты, мигом в магазин и обратно. Накуплю всякой всячины. Конфет, шоколадок, фруктов, овощей, соков разных, цветы и обязательно воздушные шарики в форме сердца. Пусть Света знает, как он сильно переживает за неё.

– Я позже зайду… я мигом.

– Нет! – оборвала Света.

– Вечером?

– Нет.

– Завтра утром?

– Нет

–…завтра вечером?

– Нет.

– А когда?

Лицо Димы, было таким наивно – доверчивым, что глядя на него Света не выдержала, маска равнодушия на её лице задрожала и треснула, выпуская наружу все страхи и беспокойства. Прогнать Диму сейчас, это всё равно, что выставить маленького, симпатичного, манипусенького щеночка под проливной дождь. Это какой же сукой надо быть, чтоб так поступить с любимым человеком.

– Дима… уходи! – тихо пискнула она, протягивая к нем руки, как меленький ребёнок, ищущий защиты в объятьях взрослого.

Растерянно хлопая глазами, не совсем понимая, что ему следует делать – уйти или остаться. Тем не менее, Дима интуитивно выбрал правильный ответ. Он подошёл к Светлане и крепко изо всех сил обнял. Почувствовав его силу, девушка немного успокоилась.