скачать книгу бесплатно
Тот, пискнув, повалился на пол. При звуке упавшего тела дежурный тапир открыл глаза и, обалдело оглядев помещение, опять закрыл их. Убийца Амоев, замерший на миг, продолжил свой звериный крутёж. Ботинок Пилии уже завис над морфинистом, но майор жестом остановил его:
– Подожди! Может, он одумался? Он мне, ей-богу, кажется неплохим парнем. Ну-ка, посади его за стол. Кто твой отец, Кукусик?
– Управляющий трестом… Дайте я ему позвоню! – с надеждой прохлюпал Кукусик с пола.
– Никуда ты не позвонишь, пока на наши вопросы не ответишь. Я тебя лично в подвале придушу! Ты же барыга из барыг: пол-Союза отравил! Задницу надо тебе проткнуть шампуром, а яйца в мангале испечь! Любишь печеные яйца козла?.. Будешь у нас вешалкой! – Пилия опять, теперь уже слегка, ткнул его ногой.
– Кого я отравил? Какой я барыга? – Кукусик сложил молитвенно руки, обращая с пола окровавленное лицо к майору. – Какая вешалка?
– А такая, на которую все дела вешают! Все висяки нераскрытые! – охотно объяснил майор.
– Мы всё знаем, вас всех закладывает наша наседка, мы всё про всех знаем, – сказал Пилия, закуривая. – Сообрази сам, как я оказался в том подъезде? И именно в это время? Как раз на Третьем Массиве?[4 - Новый район Тбилиси.] Именно в том доме, где я тебя взял? А?.. Вот так-то! Тебя просто сдали, как овцу. А ты будешь за всех срок тянуть и страдать. Тебе, дорогой, за этот кокнар как минимум семь лет сидеть… Еще и пару убийств навесим, обещаю. У нас их навалом, нераскрытых…
– У тебя дети есть? – спросил участливо майор у Кукусика.
– Да, дочка, маленькая…
– Ты еще не знаешь, что твои дружки хотели сделать… Дочку выкрасть и потребовать выкуп! – вступил майор.
– Не может быть… – прошептал морфинист.
Пилия удивился такой неожиданной импровизации, а майор продолжал развивать ее:
– Да… Мы за тобой давно следим… И сдали тебя, и дочку хотели украсть. Кстати, задержание зарегистрировано? Проведено в сводке? Ордер на обыск дома оформлен? – обернулся майор к Пилии.
– Нет еще.
– Немедленно оформить! – морозным тоном произнес майор и зашуршал бумажками.
– Не надо, не надо, очень прошу, какой обыск… – ошарашенно заныл Кукусик.
Майор долгим взглядом посмотрел на него:
– Как это не надо? Обязательно надо! – Потом, как бы раздумывая, добавил: – И все-таки жаль мне его, хоть он и сучий барыга… Зачем он должен один за всех на всю катушку отдуваться? Пусть те, кому он нес, расплачиваются.
– Дайте позвонить, – быстро проговорил Кукусик с пола, почувствовав какую-то оттепель, но майор печально покачал головой:
– Никаких звонков, запрещено!
– Как же я скажу, чтобы деньги принесли? – развел руками морфинист.
– Что за деньги? – удивился майор, будто впервые в жизни услышав это слово. – Какие деньги, ты что? Садись лучше, пиши список наркоманов! Укажи всех, кого знаешь. И кому нес. И у кого купил. Пиши, как Руставели. А дальше мы сами…
– Не бойся, твоего имени никто не услышит, – заверил Пилия взъерошенного морфиниста, поднял его с пола и усадил на стул. – Напишешь – выпустим, еще на дорожку заход дадим. А не напишешь – все, хана тебе: в тюрьме на параше гнить будешь, носки вонючие лизать! С барыгами так делают, сам, наверное, знаешь.
Майор подтвердил, серьезно покачав головой:
– Замучают, не сомневайся. У тебя губы вон какие… Пухлые… Вмиг опетушат! Сколько у тебя отравы было? – осведомился он.
– Стакан, не меньше, – ответил за него Пилия. – А может, и больше… Я еще не мерил… Утруска, усушка, – добавил он с намеком.
– Это не мой кокнар! Это вы его подкинули! – взвизгнул Кукусик, утирая кровавые сопли, но кулак инспектора снова рухнул ему на затылок.
– С кем кайфуешь? Кому нес?
После этого удара морфинист затих. Глаза его были закрыты, со лба тек пот, а из-под век струились слезы. Мелко тряся головой и посидев так в молчании (во время которого инспектор и майор обменялись понимающими взглядами), он хрипло прошептал:
– И что… И что вы с ними сделаете?
– С кем – с ними?
– Ну, кому нес… Если скажу?
– А ничего! – деланно-равнодушно ответил майор. – Скажем, чтоб деньги собрали, принесли, выкупили тебя – и всё. Что мы, псы, еще делаем? Вы же нас псами называете? Собаками?
– И… Больше ничего? Не посадите? – выдавил Кукусик, не открывая глаз. – Слово даете?
Майор и Пилия опять переглянулись.
– Честное пионерское! – уверенно оказал майор, а Пилия добавил:
– Если всех наркуш сажать – места не хватит. На черта они нам?
– Ладно! – сказал Кукусик, прерывисто вздохнув. – Только меня не упоминайте. Вообще. Никогда.
Майор поспешно подтвердил:
– Конечно, дорогой, конечно, о чем речь… Зачем нам тебя упоминать, нам же хуже от этого будет… – Заметив, что Кукусик пару раз боязливо взглянул в сторону клетки, где маячила фигура убийцы, он предложил: – Давайте перейдем ко мне в кабинет! Кондиционер включим, боржому выпьем, а то жарко тут. Ну и лето выдалось! Я же говорил, что он хороший парень! – дружелюбно заключил майор, поднимаясь, а Пилия, взяв «дело», мимоходом спросил у морфиниста:
– Кандалы захватить?
– Нет, нет, зачем? – ужаснулся тот, и Пилия со звоном зашвырнул наручники в арсенал, цепко взял Кукусика за локоть, но тотчас отдернул руку и поспешно обтер ее о сорочку наркомана. – Да он весь мокрый, в ломке!
– Тем лучше! – откровенно ухмыльнулся майор.
Они втроем прошли по гулким этажам и оказались возле кабинета, на двери которого висела табличка: «Начальник уголовного розыска майор Г. И. Майсурадзе».
Пилия плюхнулся на диван, майор сел за стол и сорвал ненужный галстук, Кукусик поместился на краешке стула, заглядывая им в глаза. Он стал немного приходить в себя.
– Садись удобнее, не стесняйся, Кукусик, – сказал ему майор, доставая бумагу. – Тебе сколько листов? Три, четыре?
– Два, – неуверенно отозвался морфинист.
– На тебе пять.
Пилия, не вставая, дотянулся до сейфа и вытащил прозрачный полиэтиленовый пакетик, в котором темнело что-то вроде пятака.
Кукусик не спускал с него взгляда, как собака – с куска сахара. Пилия развернул пакетик и показал его издали морфинисту:
– Вот, видишь – опиум хороший, чистый, туркменский, не то что твой вонючий кокнар, солома негодная! Хочешь, небось, ломку снять? Ты же в подъезде не успел еще свой заход схавать?
– Не успел. Лучше бы все схавал.
– Сдох бы.
– Дайте – увидите. Я и больше хавал.
– Молодец. Вот опиум, хороший, туркменский, – показал Пилия издали темный пятак опиума.
Кукусик, сглотнув, кивнул и уставился на руку Пилии.
– Потом, – пообещал инспектор, пряча опиум в нагрудный карман. – Вначале напиши все как следует, а потом вместе покайфуем, если вот майор разрешит! – (Майор состроил дружелюбную мину.) – И вообще, что ты с этими подонками возишься? Видишь, твою дочь украсть хотели – шутка ли? Захочешь кайфовать – приходи к нам. Здесь, в сейфе, всегда найдется заход для хороших людей. Всегда дадим! И от хулиганов защитим!
– Спасибо! – поблагодарил Кукусик.
Будучи слабым и трусливым, сейчас он вдруг почувствовал даже что-то вроде гордости: он, как равный, беседует с людьми из угро! Было похоже на сцену из видео… Что ж, действительно, если кто-то всех закладывает, то при чем тут он, Кукусик? Псы, видно, и так всё знают… Что делать? Он попался. Пусть теперь соберут деньги и выкупят его. Им же лекарство нес, рисковал, к Лёвику в такую даль, на Третий Массив, потащился… Пусть соберут! Другого выхода Кукусик не видел и успокаивал себя тем, что и так все известно. Не сидеть же ему, в самом деле… А собаки без денег не отлипнут…
Как бы отвечая на его мысли, майор придвинул к нему бумагу:
– Не бойся: все строго между нами. Никто ничего не узнает. Пиши. Потом снимешь ломку. Болят, небось, руки-ноги?..
Пилия отщипнул от опиума крохотную крошку и кинул на стол. Кукусик прямо со стола с хрипом слизнул ее.
– Пиши подробно: с кем кайфовал, когда, где. У кого покупали, кому отдавали, почем… Адреса, имена, телефоны, клички. А мы выйдем, чтобы тебе не мешать… Будь умницей, Кукусик, и не ищи приключений на свою задницу. В обиду не дадим, не оставим! – подмигнул майор и направился в коридор.
Пилия, кинув еще крошку и прихватив со стола бутылку «Боржоми», вышел следом. Закуривая, спросил у майора:
– Что будем с этим Амоевым делать?
– Подождем до утра. Я уже говорил с его отцом. Он должен утром принести деньги. Тридцать пять тысяч…
– Что?! Всего-то?! За убийство? – уставился на него с раздражением Пилия.
– Тридцать пять утром и столько же – вечером, всего семьдесят, – неохотно пояснил майор. – Поделим на троих – тебе, мне и начальнику.
Пилия проворчал что-то вроде «знаем этого начальника», но майор дружески положил пухлую ладонь ему на плечо:
– Ты же в курсе, как хорошо иметь дело с езидами – ни тебе звонков, ни ходатаев, только деньги – и всё. А еще говорят, что они жадные!
– Жаднее наших никого нет! – быстро ответил Пилия, весь вздуваясь от злобы: неделю назад прямо из рук ушел большой куш. Позвонили – и дело пришлось даже не закрыть, а захлопнуть.
– Отец этого Амоева – старший бригадир дворников, – сообщил майор. – Плакал у меня в кабинете: «Пять сыновей имею – и все по тюрьмам сидят, хоть этого оставьте, одного, для матери!..» Подождем до утра, а там решим. Да, я всегда говорил: езидов, курдов, греков, армян лучше всего ловить – сразу деньги на стол выкладывают. А от наших поди отбейся – чей-то сын, внук, племянник или даже дедушка, надо отпускать. Нет, лучшее место на свете – начальник милиции где-нибудь в Глдани или ТЭВЗе[5 - Новые районы Тбилиси.], где одни черные падлы гнездятся!
В коридоре майор направился в туалет, а Пилия вытащил опиум, украдкой закинул в рот и запил маленькими глотками из бутылки. Потом поболтал через открытое окно с дворником, вздумавшем ночью спьяну или по бессоннице мести двор милиции.
Когда они вернулись в кабинет, список лежал на столе.
Получив горстку своего же кокнара, Кукусик сжевал его без воды и отправился в клетку к убийце, окрыленный обещаниями, что завтра («Как только придет главный начальник!») его выпустят и дадут «на дорожку» опиума. А майор и инспектор склонились над бумагой и начали читать, изредка обмениваясь репликами…
Прочитав весь список, Пилия удовлетворенно кивнул:
– Ну, тут все ясно – будем действовать, как обычно. А с Кукусиком что делать?..
– На срок пускать – что же еще? – удивился майор.
– Ты же слово дал! – криво усмехнулся Пилия.
– Какое еще слово, ты что, рехнулся?
– Рехнулся не я, а ты! Разве можно его упускать? Он же душой стукач, разве не видно? Я из него сделаю главный передатчик! – сказал Пилия. – Азбука Морзе!
– Кто к нему после этого приблизится? – указывая на список, возразил майор. – Он же по горло в дерьме!
– Выгородим, не упомянем… Зачем резать курицу, золотом какающую? В общем, это мое дело. Тебе не все равно?
– Делай что хочешь, – пожал плечами майор. – И не лень тебе возиться? Стукачей в городе больше, чем морфинистов!
– Не ты ли говорил, что в стукачестве – будущее нашей работы? Зачем бегать, искать, вынюхивать, сидеть в засадах? Может, лучше спокойно пиво пить и ждать, когда тебе позвонят и сообщат, когда, где и кого вязать?.. Еще один не помешает… Кстати, дай несколько обысковых ордеров.
– Я же давал тебе недавно! Ты что, их вместо туалетной бумаги употребляешь? – удивился майор.
– Кончились, – отрезал Пилия. – Бумажек жалко? Я сам их на ксероксе распечатать могу! – севшим голосом добавил он, расчесывая грудь от начавшего давать о себе знать опиума.
– Просто странно, – окрысился майор, но вынул из ящика пачку чистых ордеров, предпочитая не связываться с Пилией.
Инспектор сгреб бумажки:
– И список дай сюда! Я, может, еще вернусь, поработаю с ним…
Майор без слов отдал и список. Набрасывая на плечи кожаную куртку, рассовывая по карманам джинсов сигареты, бумаги, ключи, оружие, Пилия поинтересовался:
– Ну как, прошла у тебя голова после голубого боржома?
– Какого боржома? – не понял майор.
– Которым тебя в арсенале Гита угощала…
– А-а… Голубой боржом! – захохотал майор и долго еще после ухода Пилии улыбался и бормотал про себя: «Голубой боржом! Чего только не придумают! Голубой боржом, а, черт побери! Хорошо!..»
2
Продрав глаза и убедившись, что на работу в редакцию он опоздал, Ладо остался лежать в постели. Мучило похмелье. Мысли слепо шевелились в гудящей голове. В последнее время он совершенно выбился из колеи: кололся и пил.
Дошло до галлюцинаций: недавно, стоя на чьих-то похоронах, он вдруг увидел рядом с собой своего лектора, умершего два года назад. Лектор так неподвижно смотрел в глубь подъезда, откуда вот-вот должны были вынести гроб, что не ответил на приветствие, которое невольно вырвалось у Ладо. А Ладо, поглазев на него, вдруг осознал, что перед ним покойник. В страхе поспешил прочь, но, запутавшись в кустах, упал. Его вытащили и увели в какую-то квартиру, где пожилая женщина в черном поила его водой и оттирала виски уксусом, приговаривая:
– Несчастные, больные… У меня племянник тоже… эту наркотику… Жаль вас, потерянных…
Мысли съехали на сегодняшний день, вяло поковырялись в нем. Все перспективы – на нуле. Опять жить? Зачем? Какой смысл? Все надоело. Ничего не светит. Все враждебно. Денег нет и не предвидится. Наркота негодная, да и по цене уже недоступна. Чего ждать?.. Семья?..
