скачать книгу бесплатно
Чертово колесо
Михаил Георгиевич Гиголашвили
Новая русская классика
Михаил Гиголашвили (р. 1954) – прозаик и филолог, автор романов «Иудея», «Толмач», «Захват Московии» (шорт-лист премии «НОС»), «Чертово колесо» (шорт-лист премии «Большая книга»), «Тайный год» («Русская премия», шорт-лист премий «Большая книга» и «Русский Букер»).
Грузия, 1987 год, «перестройка». Тбилисские наркоманы и менты, неотличимые от мафии, интеллигенция, воры в законе, партноменклатура – детально прописанные персонажи романа «Чертово колесо» страдают от ломки физической, слома личности, смены эпох и «понятий».
«Сквозь мелкие детали, сквозь чутко расслышанные фразы и точно схваченные общественные настроения проступает сложный и страшный образ великой империи накануне распада. Наркотики в этом плотном, густонаселенном, эпохальном романе – не более чем машинное масло, смазка, позволяющая привести в движение поразительно изящную и стройную конструкцию».
Галина Юзефович
Михаил Георгиевич Гиголашвили
Чертово колесо
© Гиголашвили М.Г.
© ООО «Издательство АСТ»
1
Инспектор уголовного розыска Пилия сидел в дежурной части и, не обращая внимания на женские стоны из арсенала, быстро вписывал что-то между строк на листе бумаги. Иногда он поднимал голову и без усмешки косился на звуки. Время от времени звонил телефон. Дежурный, крутоносый тапир, сонно отвечал в трубку. Ночь была душная, тяжелая.
В дальнем углу дежурки, в клетке, метался бесшумно и быстро, как зверь, чернявый парень.
Наконец Пилия кончил писать.
– Эй, какое сегодня у нас число? – крикнул он дежурному.
Лейтенант повернулся к стенному календарю:
– Двадцать пятое августа восемьдесят седьмого года.
– Год я еще и сам помню, балда, – пробурчал Пилия, исправил что-то напоследок в листе и аккуратно вставил его в железные ушки «дела». Захлопнул папку и посмотрел на часы – не пора ли снимать подвешенного на наручниках наркушу, которого он случайно выловил днем: заходил в подъезд к любовнице и наткнулся на него, когда тот мурыжил с пакетами, что-то пересыпая.
Из арсенала появился начальник угрозыска, толстый и румяный, доброжелательно-голубоглазый майор Майсурадзе. Отдуваясь, он присел возле стола и стал платком вытирать грудь под расстегнутой синей форменной рубашкой.
– Ну как, ничего? Показала она тебе класс? – спросил Пилия, указывая глазами на железную дверь, из-за которой теперь доносились шорохи одежды и тихий перестук каблучков.
– Потрясающе! Прямо заново родился! – кивнул майор, напяливая галстук на резинке.
– Дай бог, – усмехнулся Пилия. – Она мастер своего дела. Если б все так работали, давно бы коммунизм был…
– И где ты выуживаешь таких рыбок? – с заинтересованной завистью глянул на него майор.
– Работа такая. – Пилия со скрежетом отъехал на стуле к железному шкафу и закинул туда «дело».
– Как ее зовут?
– Гита.
– Что за дурацкое имя?
– Осетинка. В тиски взял после ареста ее отца. Он из Орджо в Тбилиси левый спирт возил…
– Посходили они там с ума с этим спиртом, как будто анаши им мало, – согласился майор, крутя головой и растягивая резинку галстука.
Дверь скрипнула. Появилась хорошо сложенная блондинка, яркое пятно среди этих унылых стен в грязных серых разводах. Челка закрывала лоб до бровей. Большая грудь колыхалась при ходьбе. Губы были уже ярко накрашены.
– Ну что? Теперь я могу идти?.. Хоть сигареткой угостите!.. – Она увидела на столе пачку «Кэмела» и моментально выхватила из нее несколько сигарет.
– Куда идти? – удивился Пилия, вставая. – Ну-ка садись! Ты что думаешь, я тебя из-за этого позвал? – Он сделал неопределенный жест в сторону майора. – Сесть!
Женщина сникла и, боязливо обогнув коренастую фигуру инспектора, села.
– Давай выкладывай все по порядку! – нагнулся над ней Пилия.
Оправив юбку на бедрах, она вздохнула и принялась давать отчет. Все сделано так, как ей было велено: она приняла приглашение своего престарелого партийца (за которым уже несколько месяцев следила по поручению Пилии), отправилась с ним в Батуми и там видела, как люди приносили ему деньги.
– Доллары, вот такие пачки! – Она показала красивыми пальцами толщину пачек. – Дальше как обычно… Встречаемся раз в неделю на минет, он мне что-нибудь дарит – вот и всё…
– Дарит? Он что, Дед Мороз? Деньги дает?
– Иногда…
– Неплохая работа у тебя: отсосала – и свободна, закрывай рот и открывай кошелек! – засмеялся майор, а Пилия, недовольно покосившись на него, подытожил:
– В общем, так… Мне нужна его записная книжка. Перепиши ее.
– Трудно. Но сделаю. Кстати, он меня и в Пицунду приглашал…
– Очень хорошо, поезжай… Книжку перепишешь – раз. Всех, с кем он встречается, – список мне, два. Дом по возможности обыщи – три. Только очень осторожно!
– А что искать-то? – с любопытством спросила женщина.
– Не имеет значения. Что найдешь, то и найди. Деньги, цацки, порно, оружие, кайф! Бояться тебе нечего – все умрет тут, между нами. Ты меня знаешь… Ты вообще в этом деле так, дополнительно. По своей линии соси из него, что можешь, я у тебя доли не прошу, но учти – времени у тебя мало. Чтоб через две недели копия книжки была у меня! И рассказ о том, что нашла…
На протяжении разговора майор сидел молча. Когда женщина встала, он тоже вежливо поднялся:
– Извините, я забыл ваше имя!
– Гита, – ответила она.
Тогда он так же вежливо попросил телефон – «на всякий случай». Пилия усмехнулся, а Гита пробубнила:
– Дома у меня нет телефона.
– А на работе?
– Я не работаю.
– У соседей? – с нажимом сказал майор, и глаза его, потеряв прежнюю улыбчивость, стали злыми.
– Я живу в новом районе, там еще нет телефонов…
– Как же с тобой клиенты связываются, а, соска? – оскалился майор.
– Я звоню сама…
– Ах, вот как… Ну, хорошо! Тогда вот тебе мой телефон, будешь звонить мне по вторникам и пятницам… ровно в полдень. Ясно? – повторил он и, наклонившись над столом, написал свой номер на клочке картона от сигаретной пачки.
Гита поверх его спины показала Пилии глазами, что ей все это неприятно. Тот презрительно пожал плечами. Ему тоже не понравилась настырность майора – Пилия просто сделал бурдюку одолжение, увидев, как тот загорелся при виде Гиты, забежавшей по экстренному вызову. Ну ничего, пусть, ее не убудет, сочные губы только крепнут от работы…
Когда Гита, перебирая каблучками, уходила, дежурный тапир проснулся и вытаращился на ее задницу. Чернявый арестант тоже замер. А майор глубоко вздохнул. После ухода осетинки в дежурке снова стало тускло. Пилия отправился в подвал за пойманным морфинистом.
К решетке окна наручниками был прикован плешивый парень. Он обвис мешком и плакал. Невдалеке от него сидел инспектор Бежан Макашвили по кличке Мака – аккуратный брюнет с кобурой через плечо – и просматривал журнал.
– Ну что, тварь, подумал? Или еще повисишь? – ткнул Пилия ногой морфиниста. – Как он себя ведет, Мака?
– Плачет, – ответил тот, зевая. – Надоел уже, хнычет и хнычет, как баба. Гела, мне уходить надо, мама в больнице…
Морфинист заскулил:
– Отпустите… Умираю…
– Будем разговаривать? – спросил у него Пилия.
– Будем, будем…
– Ладно, сними его. Потом можешь идти, я сам с ним разберусь!
Мака обрадованно снял наручники, усадил наркомана на стул и исчез.
Тот продолжал всхлипывать, бормоча:
– У меня печень больная, я умру…
– Не умрешь!.. А умрешь – засунем в машину, вывезем за город и зароем на свалке. Голову сперва отрубим, чтоб никто не опознал… Или сожжем к черту! У нас в столовой печь здоровая, трое таких доходяг, как ты, поместятся разом… Вставай, пошли! – вдруг приказал Пилия.
– Куда? – испугался парень.
– В тюрьму, куда же еще?
При слове «тюрьма» морфинист залился слезами:
– Как в тюрьму? Куда в тюрьму? Дайте отцу позвонить! Папе позвонить хочу, папе!
– Позвонишь… С того света… Пошли! Майор поговорит с тобой.
Когда они поднялись в дежурную часть, майор, уже аккуратно причесанный и строгий, сидел за столом, просматривая «дело».
– Вот, полюбуйся, это подонок Кукушвили, которого я выловил в подъезде…
– Как твоя кличка, гнида? – спросил майор.
– Кукусик, – машинально ответил морфинист.
– Кукусик? Ты смотри! Так это и есть главный барыга? – спросил майор в никуда. – Придется тебе отвечать по всей строгости нашего советского закона! Сейчас, мой дорогой Кукусик, вышел приказ – барыг стрелять без суда и следствия. Попытка к бегству – и всё. Ушел на рывок – и пуля в затылок. Ясно? Распоряжение Совмина! Понял? – повысил он голос.
– Какой я барыга! Кого стрелять? Зачем? – в ужасе пробормотал Кукусик.
– По мне – так вот этот убийца, – и майор, не глядя, кивнул в сторону клетки, где бесшумно сновал чернявый тип, – вот этот езид[1 - Этноконфессиональная группа в составе курдов.], убийца Амоев, в тысячу раз лучше тебя, барыги проклятого!
Кукусик замахал кровоточащими руками:
– Что вы, какой я барыга?! Сам всю жизнь ищу, где бы что купить!
– Вот оно что! – протянул майор, а Кукусик продолжал, захлебываясь, доказывать:
– Да я… Да я… Да я свой заход[2 - Доза наркотика.] самому Богу не отдам! Все из дому вынес, все продал ради лекарства! Какой я барыга? Я больной человек…
– Мы! Всё! Знаем! – зловеще отчеканил майор. – Ты где рос, подонок? Где воспитывался? Чему тебя в детстве учили, тварь? Кокнаром[3 - Размельченные сушеные головки опийного мака, подготовленные для приготовления настоя.] торговать? Кому ты нес кокнар, у кого брал?.. Молчишь?.. Утром будешь в тюрьме, а там тебя быстро в задницу трахнут, будь уверен! Я лично позабочусь, чтоб тебе самый толстый хер достался… Говори, у кого брал, кому нес?
– Никому не нес. Нашел, – отрешенно ответил Кукусик.
Пилия с размаху ударил его по затылку так увесисто, что морфинист ткнулся носом в стол и залился кровью.
– У кого брал? Говори, гад!
– Мой, – разбитыми губами выдавил Кукусик.
– Твой? Ты что его, в кармане вырастил? У кого брал, сука? – заорал Пилия и еще раз ударил морфиниста ребром ладони по шее.
По-собачьи пригнувшись, морфинист заголосил:
– Я его имени не знаю. Там, на перекрестке, стоит…
– Так. Имени, стало быть, не знаешь… Врешь! Сейчас не то время, чтобы имени не знать! То время ушло, когда на Майдане косой Або через форточку башами торговал за копейки! Сейчас все всё знают. И ты всё знаешь. И скажешь, поверь мне! И имя вспомнишь, и дом покажешь. Сейчас и поедем туда, понял? – ледяным тоном процедил майор, а Пилия потряс наручниками:
– Видишь? Кандалы! Сейчас тебя верх ногами повесим, пару раз по яйцам дубинкой да по башке ногой – быстро и имя, и фамилию, и отчество, и кличку, и дом, и квартиру, и где бабушкины трусы лежат – все сразу вспомнишь!
И Пилия подкрепил слова новой оплеухой, а майор двинул телефонным справочником Кукусика по темени. Зубы у того клацнули, он запнулся и уронил голову на стол. Но Пилия за шиворот поднял его и как следует встряхнул.
Кукусик, выкатив глаза, залепетал:
– Какие бабушкины трусы?.. За что?.. Где адвокат? Папа-мама? Сейчас перестройка, гласность…
– Что-о? – взревел майор. – Перестройка? Вот тебе перестройка! – И он смачным жестом указал на свою ширинку, а Пилия со словами: «Вот тебе гласность, ублюдок!» огрел звенящими наручниками морфиниста по почкам.
