скачать книгу бесплатно
– Разумеется! – восклицаю я с притворным негодованием. – Сыр в томатном супе обязателен.
– Это ретрорецепт, – добавляет Энди, – но все именно так. Стоит попробовать, Спенсер. Только брать нужно дешевый чеддер…
– Спасибо за подсказку, папа, – он усмехается и поворачивается ко мне: – Как поживает дражайшая Пенни?
– У нее все отлично.
– Все еще встречается с музыкантом на лодке?
Он имеет в виду Хэмиша, у которого бархатные пиджаки, галстуки, грива седых волос и особая манера «подавать голос» (то есть он всегда говорит так, точно выступает перед публикой).
– По его словам, он композитор, – с улыбкой говорю я, – да, встречается, но насколько это серьезно, я не знаю…
– Он ведь гораздо моложе ее? – спрашивает Энди.
Меня удивляет, что он в курсе. До истории с Эстелл мои подруги никогда его не интересовали.
– Да, думаю, ему немногим за шестьдесят.
– Совсем старенький, – выдает Иззи.
– Все относительно, – важно замечает Спенсер, похлопывая ее по руке, а потом поворачивается ко мне: – Передавай ей от меня привет.
Спенсер с Милли собираются уезжать, а я стараюсь скрыть свое разочарование из-за того, что они не остаются на ночь. Но концерт в Эдинбурге – это чертовски заманчиво, и они, со всеми распрощавшись и расцеловавшись, отчаливают.
– Славно посидели, да? – говорю я.
– Да, – кивает Энди, который вдруг как-то сдувается.
– Жаль, что они пробыли так мало.
– Мне тоже.
Он вытирает стол и оглядывает кухню, точно раздумывая, что еще надо сделать. Иззи скрывается в своей комнате.
– Но здорово, что у него своя полноценная жизнь, – замечаю я. – Я им горжусь, а ты?
Энди откашливается.
– Да, конечно, я тоже.
Его голос звучит как-то странно, точно ему особенно жаль, что Спенсер уехал, но я не могу понять почему. Да, визит был коротким, но это обычное дело. Мы привыкли к тому, что он объявляется, ставит всех на уши и исчезает, прежде чем мы успеваем понять, что он приезжал.
Энди загружает посудомоечную машину, а я иду наверх сделать ванну для Иззи и поболтать с ней, пока она будет плескаться в мыльных пузырях. Потом у нас по плану чтение – парочка глав из «Твитов», над которыми она всегда хохочет, затем я подтыкаю ей одеяло и целую на ночь.
– Ты была рада повидаться со Спенсером и Милли? – спрашиваю я.
– Да, – радостно улыбается она. – Мне нравится Милли.
– Мне тоже, – я улыбаюсь и пожимаю ее ладошку. – Она замечательная.
– Спенсер любит ее, да?
Внутри меня что-то сжимается.
– Да, конечно. Это видно, разве нет?
– Ага, – кивает она и замолкает. – Они поженятся?
– О, моя дорогая, я не знаю. Поживем – увидим. Но пока они еще слишком молоды для этого.
Я встаю и убираю с ее бледного веснушчатого личика прядь волос.
– Жаль, что у меня нет сестры, – добавляет она.
– Ты имеешь в виду как Милли? Старшей сестры?
Она кивает.
– Но у тебя, солнышко, есть Спенсер. Так что тебе повезло.
Иззи задумывается, и на ее личике появляется серьезное выражение.
– А у тебя никого нет.
– Ты хочешь сказать – ни братьев, ни сестер? – сухо смеюсь я. – Да, ты права, но я не переживаю. Я привыкла, и у меня есть вы. Вы – моя семья. Поэтому мне тоже повезло.
Я направляюсь к дверям, и тут появляется Энди, который тоже пришел пожелать Иззи спокойной ночи. Ничего необычного, размышляю я, глядя, как он обнимает ее. Просто папа пришел пожелать дочке спокойной ночи. Месяц назад я думала, что моему браку конец, но вот они мы, по-прежнему вместе, по-прежнему семья.
И то, что я только что сказала Иззи, – это правда. Мне действительно очень повезло.
Начало суток понедельника, 25 марта
Когда случается ужасное, в голову лезут странные мысли. Они не о важном, а о самом банальном, к примеру: я могла бы найти минутку и объяснить, почему у меня получаются такие хорошие омлеты. Если Энди действительно было бы интересно, я могла бы рассказать о том, как выбрать правильную сковородку (действительно хорошую, с антипригарным покрытием), что масла должно быть немного – достаточно несколько капель – и что сковороду надо раскалить, прежде чем выливать взбитые яйца.
Если Энди и в самом деле было бы интересно, я могла бы поведать о том, что, как только омлет схватится, его нужно сгрести лопаткой в центр, а потом подбрасывать и вращать сковороду, чтобы омлет приготовился как можно быстрее: скорость – вот в чем фишка. Но беда в том, что его интерес пропал.
Плевать он хотел на мои омлеты и врал как сивый мерин, клятвенно уверяя, что прекратил все контакты с Эстелл Ланг. Они виделись все это время, ему очень жаль, говорит он мне, кидая вещи в сумку, но они любят друг друга и он должен быть с ней.
И поэтому он от меня уходит.
Часть вторая
После
Глава девятая
Четыре месяца спустя: суббота, 20 июля
– Рис почти готов, – говорит мой собственный крошка-телеповар, взмахивая деревянной ложкой, – а теперь мы добавляем кедровые орешки, соль, сахар и хорошенько мешаем… – Иззи улыбается мне щербатеньким ртом. После ухода отца у нее выпал еще один зуб. – Сахар, – поясняет она точно в ответ на мое недоумение, – смягчает вкус. А теперь мы добавляем… мм… – Она берет пучок зелени и морщит лоб. – Базилик?
– Укроп, – подсказываю я.
– Мы добавляем укроп, петрушку, корицу… мм… я забыла про изюм!
Кто бы мог подумать, что моя дочь будет знать про такие экзотические ингредиенты? В этот солнечный летний денек она колдует над фаршированными помидорами по-турецки, которые впервые попробовала у Мейв несколько месяцев назад. Она пристрастилась к кулинарии и демонстрирует мне свое искусство в «шоу», проходящем у нас на кухне. Мы уже совершили уйму гастрономических «турне» и освоили на «Готовим с Иззи!» блюда тайской, карибской и даже русской кухонь. Как-то раз она изобразила острый индонезийский салат – «Он называется „Гадо-гадо!“» – объявила она, – и пусть вся кухня потом была заляпана арахисовым соусом, но результат оказался настолько восхитительным, что я даже не возражала. Благодаря ее кулинарным изыскам почти незамеченным оказался тот факт, что я так и не собралась организовать для нас в этом году летний отдых.
Солнечный свет пробивается сквозь грязноватое окно. Волосы Иззи аккуратно убраны под поварским колпаком, сделанным из белого картона, а еще на ней фартук в горошек, который Пенни махом сшила на швейной машинке. За отсутствием постановочной группы обеспечение ингредиентами лежит на мне. Я, можно так сказать, – «повар на подхвате». Никогда не думала, что в нашем доме однажды появятся пальчатые финики и консервированные лимоны или что моя семилетняя дочь будет выдавать фразочки типа «У нас закончилась полента!». Эта новая затея истощает меня финансово, а следующая за ней уборка вполне сравнима с генеральной. Но Иззи, по крайней мере, получает удовольствие от этих безумных экзотических пиршеств.
«Готовим с Иззи!» – свежая инициатива, а в целом жизнь после отъезда ее отца изменилась мало. Когда мы объявили ей о расставании, она была явно потрясена и огорчена. («Мы с мамой по-прежнему хорошие друзья», – сказал Энди, сидя сгорбившись на диване и стискивая руки.) Было пролито много слез, и какое-то время она приходила ночью в мою комнату и залезала ко мне в кровать. Но потом она, похоже, смирилась со случившимся и сейчас, когда летние каникулы в разгаре – школа закончилась в конце июня, – снова стала собой, счастливой и веселой, точно все нормально.
И в целом все именно так. Родители и брат по-прежнему любят ее. Зубная фея, как и раньше, оставляет под подушкой один фунт. Иззи регулярно видится с папой (хотя, по его словам, он еще «не совсем готов» принять ее у себя в новой квартире – что бы это ни означало), и ей по-прежнему нравится рисовать за кухонным столом. В ее мире новый набор маркеров способен решить практически любую проблему.
Спенсер тоже поначалу пришел в ужас от нашей новости, но воспринял ее стоически. Хотя он утверждал, что это совершенно лишнее, что он абсолютно В ПОРЯДКЕ, мы с Энди съездили (порознь) в Ньюкасл, чтобы поговорить с ним. Хотя нам до сих пор удавалось общаться вполне по-дружески – по крайней мере, перед Иззи, – мысль о том, чтобы провести с ним в машине в общей сложности шесть часов, была невыносима.
Сын был невероятно мил и сердечен.
– Главное, чтобы тебе было хорошо, мама, – сказал он с неподдельным участием, в то время как я с трудом сдерживала слезы над миской лапши, к которой даже притронуться не могла. Через пару недель он приехал в Глазго проверить, действительно ли у меня все хорошо, и это просто растопило мое сердце. Порой я изумляюсь тому, как он вырос таким внимательным и заботливым, учитывая, что пятьдесят процентов своего генетического кода он унаследовал от лживого подлеца-папаши.
К тому времени Спенсер уже выяснил у отца, что у того другая женщина. И в конце концов Иззи спросила «в лоб»: «У папы новая подружка?» Пришлось признаться, что да, у него «подружка». Ни она, ни Спенсер пока ее не видели, хотя я думаю, что в какой-то момент это случится. Остается надеяться, что они сообщат мне о ней что-нибудь неприглядное, типа, что от нее мерзко пахнет или что у нее визгливый голос, от которого грудные дети ударяются в такой рев, что их надо срочно эвакуировать из комнаты.
Учитывая несомненную привязанность Энди к Той Особе, я понимаю, что это очень маловероятно. Но у нас все в порядке, упорно говорю я себе. И мы хорошо питаемся.
– А папе оставим? – спрашивает Иззи, когда мы садимся за стол.
– Конечно, солнышко, – говорю я.
– Я ведь завтра с ним встречаюсь?
– Да, он заберет тебя на весь день.
– Ура! – счастливо улыбается она. – И что мы будем делать?
– Я не знаю точно, какие у него планы, но уверена, что будет весело.
У нас пока нет четких договоренностей о том, когда они встречаются – мы движемся «на ощупь», ступаем осторожно, вежливо решая этот вопрос. Они с Иззи обычно ходят в кино, гуляют по магазинам или едят пиццу – что-то в таком духе. Я знаю, что он снимает жилье в Вест-Энде, но хотя мне удалось сузить район поисков до квартала, точное название улицы он не сообщает, причем упорно твердит, что его новая пассия там не живет, однако иных причин для подобной скрытности я не вижу. Что еще прикажете мне думать?
Я смотрю на Иззи, сидящую напротив. Ей нравится встречаться с отцом. Могу поручиться, она думает о нем и о том, что он для нее приготовил.
Она поднимает на меня глаза и спрашивает с полным ртом:
– А что ты будешь завтра делать?
– О, у меня дел невпроворот, – говорю я, подразумевая: Я буду сама энергичность, не стану слоняться по дому, чувствуя себя покинутой и вялой, думая о том, что следует помыть в туалете, но я этого делать не буду, и что нужно разобрать ящик с банными игрушками, потому что на них уже появилась гадкая слизь, но и этого я тоже делать не стану.
– Папа сказал, что купит мне новые кроссовки, – радостно говорит она, вскакивая со стула.
Воскресенье, 21 июля
Иззи с Энди ушли, и я остаюсь одна. Ни планов, ни обязательств, и впереди – целый день. Надо распорядиться им с умом.
Можно почистить вытяжку и пропылесосить под кроватями. Можно начать заниматься бегом и попытаться сбросить климактерический живот, который выглядит так, точно у меня на поясе привязана подушка. Или увидеться с Джулз и договориться насчет тренингов по личностному росту (она интересуется, когда я хочу начать, но я все время откладываю). Есть уйма дел, которыми может заняться брошенка средних лет, чтобы наладить свою жизнь. Вместо этого я гроблю день на то, чтобы пялиться на фотографии Вездесущей Докторши Ланг – их, как назло, в интернете пруд пруди, – и плачу.
– Дорогуша, тебе нужно другое хобби, – по-доброму увещевает Пенни, появляясь со спасительной миссией.
– Вязать крючком, что ли? – блею я.
– Вязать полезно для здоровья.
– У меня слишком толстые пальцы, – рычу я.
Пенни обнимает меня, становясь серьезной. Сегодня она выглядит особенно по-летнему, в цельнокроеном платье в «шахматную» розово-желтую клетку, как торт «Баттерберг», и с объемными бусами из разноцветных камешков.
– Я просто считаю, что тебе хватит смотреть эти фотки, – твердо говорит она. – От них один вред.
– Да я чуточку, – вру я. – Смотри, если задать поиск, то вываливает целая тонна…
Пенни наклоняется и хмуро смотрит в монитор, где Эстелл Ланг с безупречным макияжем стоит на трибуне и с авторитетным видом произносит программный доклад на очередном долбаном симпозиуме. Вот снова она, на официальном портрете – в белоснежной блузке и синем жакете с красным шарфом (вероятно, шелковым?), изящно повязанном на тонкой шее. Классический элегантный образ, до которого мне всегда было как до Луны.
– Почему ты так с собой обращаешься? – спрашивает Пенни.
Я пожимаю плечами:
– Может, у меня тяга к членовредительству?
Она задумывается.
– Типа упасть совсем низко, в бездну печали?
– Да, типа этого, – мрачно говорю я.
– А потом, – радуется Пенни, – когда достигнешь скалистого дна, начнешь создавать себя заново?
Я вымучиваю улыбку признательности за то, что она сейчас здесь и зашла сама, когда я не стала открывать дверь. Эта ее манера всегда бесила Энди:
– С чего она решила, что можно вот так вламываться? Мы могли быть заняты!
– Чем именно? – обычно возражала я. – Чем именно мы могли быть заняты?
– Дело не в этом! Просто это чертовски беспардонно.
– Надеюсь, ты права, – говорю я сейчас.
– Разумеется, я права. Я всегда права! А теперь давай закрывай ноутбук.
– Одну минуту, – бормочу я. – Я тебе кое-что покажу. Если задать другой поиск, просто для сравнения, получим вот что…
И вот оно – единственное мое изображение, попавшее в Сеть. У меня нет ни глянцевых официальных портретов, ни фотографий с симпозиумов, где я – воплощение авторитета и гламура. На снимке с прошлогоднего школьного потешного забега – толстая тетка в рубашке с пятнами от пота, в порванной балетной пачке и с заляпанными грязью кроличьими ушками.
