АGONY

– Да, мне очень интересно узнать все о девушке, из-за которой мой сын вот уже несколько месяцев не спускает улыбку с лица, – искренне улыбнулась она.

Я снова слегка покраснела, чувствуя ободряющее прикосновение руки Томми к моему колену и, закусив губу, начала рассказ.

Пока мы завтракали и рассказывали семье Томми о наших отношениях, включая вчерашнюю смущающую историю, все шло довольно гладко. Мы много улыбались, смеялись и шутили по этому поводу. За недолгое время нашего знакомства я успела полюбить его маму и сестру. Они были очень добры ко мне и искренне интересовались моей жизнью, в отличие от моих родителей. Тому очень повезло с ними, он рос в любви и понимании, и именно поэтому, как он, однажды, признался мне, мама стала его лучшим другом.

Но, тем не менее, я заметила, как сильно Томми поник после небольшой перепалки с Кэтти. Он молча вставал из-за стола после ленча и так же молча шел к машине. Он будто находился в тумане, когда открывал передо мной дверь и помогал садиться, после чего сел сам, заводя машину. Мне хотелось, чтобы ему стало лучше, но я боялась сказать что– нибудь не так, чтобы не дать ему замкнуться в себе еще больше. Меня действительно волновало то, что я так мало знала о Томе и его планах на жизнь. Многое изменилось с тех пор, как мы начали встречаться. Я постепенно вошла в круг его доверия, узнавая о довольно незначительных мелочах парня, но до сих пор почему-то так и не додумалась спросить его о том, что было близко его душе помимо музыки 20 века и драм, заставляющих задуматься о людских проблемах.

– Томми, – я осторожно позвала его, когда мы ехали ко мне домой.

– Да? – растерянно отозвался он. Я видела, что он по-прежнему находился в своих мыслях, которые не давали покой его широкой душе. Это было так непривычно, потому что сейчас он не пускал в ход свои любимые шуточки про панталоны Королевы Елизаветы и не перекрикивал песни Рианны, чтобы доказать, что поет он куда лучшее нее.

Я вздохнула.

– Что случилось? Ты так разозлился на маму, когда она затронула тему Университета… Но, ты, правда, никогда ничего не рассказывал мне о том, кем ты хотел бы стать в будущем. Не все же время ты собираешься работать в пиццерии.

– Может, меня вполне устраивает моя настоящая работа, – он огрызнулся, переводя свой пронзительный взгляд на меня.

– Томми, пожалуйста, не злись на меня. Но я знаю, что такой способный и разносторонний человек как ты просто не может всю жизнь провести, развозя фастфуд по Уэймуту.

Томми молча отвернулся к окну, продолжая следить за дорогой. Я снова глубоко вздохнула.

– Прошу тебя, давай поговорим об этом. Только не замыкайся в себе, потому что мне больно видеть тебя таким. Я хочу, чтобы ты не копил в себе все, что тебя тревожит, – я прервалась. – Ты все время выслушиваешь меня и даешь советы. Я тоже хочу сделать это для тебя. Пожалуйста, позволь мне…

Я коснулась его бедра, чувствуя, как напряглись мышцы в его теле и как шумно он вдохнул воздух через нос.

– Помнишь, ты спрашивала, почему мы с Армином так недолюбливаем друг друга? – спросил он.

Я кивнула, продолжая внимательно слушать его. Томми облизал свои пересохшие губы и откинул челку со лба.

– Мне следовало сказать тебе об этом раньше, но я не хотел вспоминать прошлое. В общем, после смерти отца мы оказались в довольно трудном положении, – он прервался, вздыхая. – Нам были нужны деньги, чтобы восстановиться, вылезти из долгов и как-то жить дальше. Мама зарабатывает немного, а я тогда еще не мог куда-либо официально трудоустроиться, так как учился в школе. Поэтому, я стал добывать деньги совсем нечистыми способами. Не то, чтобы бил людям морды или торговал наркотой. Я играл в покер с такими вот мажорами, типа Армина. Каждый вечер детки богачей ставили огромные суммы в обмен на игру, в которой каждый хотел показать себя, – Томми усмехнулся, но глаза его по-прежнему были болезненно-грустными. Они совсем не улыбались.

Я крепче сжала его бедро в надежде показать, что я рядом, что слушаю, потому что мне важно знать это. Мне важен он.

Том снова перевел дух, прежде чем продолжил.

– В общем, пару раз я играл с Аддерли, а потом к нам присоединился Нолан. Я сильно мухлевал, и Кеннет проиграл мне довольно много денег. Армину пришлось вложить за него половину, потому что у Нолана не было больше. Позже они узнали, о том, что я вел нечестную игру, – Томми посмотрел прямо перед собой, задумчиво потирая пальцами подбородок, будто окунаясь в ту атмосферу, в которой ему пришлось оказаться подростком. – Они так ничего и не смогли предъявить мне, потому что не было доказательств. Но остановило их даже не это. Они бы не стали связываться со мной по той самой причине, что играли мы незаконно, в подвале старого полуразрушенного здания за городом.

Я часто моргала, пытаясь переварить услышанное. Я никогда не слышала от Армина, чтобы он играл в покер, да еще и подпольно! А он, оказывается, не такой уж и невинный, как я думала о нем прежде. Выходит, я совсем не знала его настоящего, и мысль об этом ввела меня в полнейший ступор. Но зато теперь мне стало ясно, почему Армин так зол на Тома. Не просто потому что тот развел Нолана на деньги, а потому что у Томми был компромат на них. Думаю, Армин просто опасался, что Том сдаст их полиции, которая совсем не поощряет такого рода занятия.

Впрочем, это сейчас было совсем незначительным для меня. Сейчас я была с Томом, и только он был для меня по-настоящему важен. Я вдруг поняла, как много этот мальчик сделал для родных. Он буквально тащил всю семью на себе, потому что больше некому было это сделать. Он был достоин куда лучшей жизни, чем была у него. Том был одним из самых сильных людей, которых я удостоилась знать в своей жизни. И это совершенно точно было честью для меня, быть его девушкой. В этот момент я снова влюбилась в него, еще больше, чем прежде, если это вообще было возможно.

Когда я только собиралась спросить его об инциденте, произошедшем ранее, Томми взглянул на меня и продолжил.

– Я всю жизнь смотрел на мою маму и восхищался ее способностью быть полезной для людей, давать им шанс на жизнь. И я мечтал, что, когда вырасту, обязательно стану хирургом, чтобы я мог спасти любого человека, обратившегося ко мне. Я очень хотел помочь каждому только для того, чтобы увидеть слезы счастья и искреннюю радость в их глазах после сложной многочасовой операции. Чтобы научить их жить и ценить каждое мгновение, которое бы у них было благодаря тому, что лечение прошло успешно. Это так важно, делать людей счастливыми, – Томми тепло улыбнулся, совсем как его мать, представляя это в своей голове. – И важно это не для удовлетворения собственного эго: «Посмотрите, я спас человека!». А важно это потому, что если будут счастливы люди – в мире просто не останется места для ненависти и зла. Нет большего счастья, чтобы быть здоровым, чтобы иметь возможность проживать эту жизнь и заниматься любимым делом, – он остановился на секунду, и улыбка вдруг сошла с его лица. – Я не поступил в колледж, чтобы Венди могла учиться на отложенные деньги.

– О, Том, мне так жаль… – я сглотнула нарастающий ком в горле, чтобы не расплакаться.

– Все хорошо, Бэбби. Это все в прошлом. А я живу настоящим, потому что хочу радоваться мгновениям. Потому что нет ничего важнее их проживания.

Я постаралась улыбнуться парню, когда прошептала, как сильно люблю его и получила в ответ короткий поцелуй в уголок губ.

Его рассказ очень сильно тронул меня. Я отчетливо представляла себе высокого пятнадцатилетнего паренька с копной вьющихся волос и чудесными большими зелеными глазами, с его глобальными планами, способного сделать этот мир чуточку лучше, но которому внезапно пришлось пожертвовать всем ради матери и сестры. Это было настолько невероятно прекрасно и печально одновременно. Томми был настоящим героем. Но он и не подозревал, что уже сделал намного больше, чем думал, что сделал. Он не спасал людей, делая им операции или выписывая нужные лечебные препараты. Но он лечил их души, спасал людей своей любовью к жизни. И он определенно точно спас меня от самой себя, когда ворвался в мою жизнь в мой восемнадцатый День Рождения. Он спас меня раньше, чем я поняла это, и он спас меня, сам не осознавая того, как сильно перевернул всю мою жизнь.

16.

«Если представить, что закрыв глаза, я смогу очутиться где захочу,

то я непременно это сделаю.

А открыв, я уже не буду здесь, нет…

Я на возвышенности скалы, где ветер не такой тёплый,

как внизу, где птицы кажутся совсем близкими,

и где море всё такое же далёкое, но и в тоже время очень близкое.

Где закат рисует на моём лице лучами,

где пахнет хвоей и чистым,

Боже, каким же чистым воздухом.

Здесь не хочется думать… совсем не хочется.

Хочется просто держать тебя за руку и знать,

что ты никуда не уйдешь.

А потом, сорвавшись вниз, раствориться там,

у подножия скалы, наполняя себя солёными минералами.

Я здесь. Я пока ещё здесь.

А ты?

Не видишь этого?

Тогда закрывай глаза».

Roberto Cacciapaglia – «Wild Sea»

Когда Томми привез меня домой и вышел из машины, чтобы проводить до крыльца, мы заметили, что на нем нас уже поджидала весьма раздраженная мама и Дейрлл. Том приветливо кивнул моей родительнице, на что та удостоилась лишь неодобрительно хмыкнуть, а сестра постаралась ободряюще улыбнуться парню.

– Может, мне стоит остаться и заступиться за тебя в случае чего? – взволнованно поинтересовался Эванз на подходе к дому.

– Не нужно, все хорошо, – я крепко сжала его ладонь, которую держала в своей. – Я должна во всем разобраться сама.

– Хорошо. Помни, что я люблю тебя.

Томми оставил аккуратный поцелуй в уголке моих губ, после чего еще раз кивнул маме и сестре и, развернувшись на пятках, зашагал к своей машине. На самом деле я очень хотела, чтобы он остался со мной хотя бы для моральной поддержки, но понимала, что сейчас было не самое лучшее время для представления парня моей сумасшедшей семейке.

– Бэб Элизабет Хетфилд, – она была все так же консервативна в своих высказываниях. Сколько раз за всю свою жизнь я слышала, как меня называют полным именем? Не сосчитать. Я устало закатила глаза, пытаясь не раздражиться и не наговорить лишнего. Плюс, ругаться на виду у всех соседей мне тоже не хотелось.

– Мама, прошу, только не здесь. Давай ты выскажешь мне все свои недовольства в доме? – я предложила, проходя мимо нее и ошарашенной Дейрлл, челюсть которой с каждой секундой опускалась все ниже и ближе к асфальту.

Когда мы зашли в дом, и я поздоровалась с заинтересованным Грэгом, мать сразу же повела нас с сестрой в свой кабинет. При этом Дейрлл успела восторженно пролепетать мне на ухо о том, какой Томми хорошенький. Я смущенно улыбнулась, хотя в душе все и так прекрасно знала. «Хорошенький» – это самое слабое описание для такого парня, как Эванз. Я имею в виду, это ведь был Томми. Мой любимый Томми: мальчик, озаривший всю мою жизнь своим солнечным светом. Мальчик, подаривший мне лучшие мгновения жизни. Мальчик, подаривший мне саму жизнь

Голос мамы вырвал меня из счастливых воспоминаний, когда она устроила свой допрос на тему из разряда: «И что это было?». Я не могла понять, почему ее так интересует то, что произошло у нас с Армином. Ну, расстались и расстались, многие пары проходят через это, и такая ситуация не считается абсурдной у нормальных людей. Но, видимо, у таких, как мы – это самая настоящая катастрофа.

Она долго и упорно доказывала, какой Армин чудесный, и как много он сделал для меня. Я не спорила, Армин действительно сделал для меня более, чем многое. Он всегда был рядом и вытаскивал меня из таких задниц, что большинство людей уже давно посчитали бы это гиблым делом. Но только не Армин. Он не сдавался. Никогда. Аддерли делал из меня человека, но это было, скорее, относительно и поверхностно. Он никогда не знал на самом деле, что стояло у меня за душой, потому что я попросту не рассказывала ему. Да и он, нужно признать, особо не интересовался этим. Да, он заботился обо мне, переживал за меня и всегда узнавал, хорошо ли я себя чувствую, если видел, что это было не так. Но мы никогда не затрагивали с ним такие темы, которые я могла затронуть с Томом и знать при этом, что буду понятой. Быть уверенной в том, что мои слова – не пустой звук.

Армина я любила за что-то, а Томми – просто так.

Я ушла в свои мысли, и когда мамин ультразвук снова заставил меня выйти из мира раздумий, я вдруг поняла. Ей было неважно, что я рассталась с Армином. Ее интересовали не столько наши отношения, как деловые отношения отца с компанией отца Армина. Прежде об этом я почему-то никогда не задумывалась. А они, оказывается, продумали все наперед с самого момента моего рождения. Ну конечно, это было просто гениально! Поженить своих детей и объединить бизнес, сделать из него семейный. Плюс ко всему, думаю, мама знала, что с Армином у меня будет полная определенность в жизни. Устойчивость – вот, что было важно для нее. С одной стороны, мне было весьма приятно от такой своеобразной маминой попытки позаботиться обо мне обо мне и моей жизни, но с другой, неужели она рассчитала это все до такой степени, что, не дай Бог, случись что с отцом, в моей жизни был бы тот, кто смог бы меня обеспечивать? Неужели, это единственное, что заботило ее? Мои чувства она ставила на последнее место, извлекая из всего свою собственную выгоду, даже, если хотела, чтобы все было как лучше.

Я не смогла больше сдерживать себя и решила высказать ей все, что думаю. И снова в ход пошли мои нападки на отца, который все свалил на эту бедную женщину, а сам не посчитал нужным принимать участие в моей жизни. Мне стало жалко маму на какое-то время, но я еще больше разозлилась, припомнив ей, какого человека они из меня делали, пока растили. Они выбивали всю романтичность из меня, пытаясь сделать меня жесткой и меркантильной, потому что добрым и чувствительным не место в мире, по их мнению. Впервые за всю свою жизнь я не кричала на нее и не истерила. Я говорила это таким тихим и спокойным голосом, что, клянусь, могла видеть, мурашки, леденящие кожу Дейрлл, которая была сейчас сдерживающим нас друг от друга звеном. У меня не было ненависти, была только жгучая обида на себя, на то, что я оказалось столь глупа, раз не смогла заметить очевидного раньше. Не смогла просчитать все наперед и предугадать действия родителей.

И я почему-то внезапно вспомнила, что раньше, в темный период моей жизни, мама всегда грозила мне блокировкой карточки, мол, больше ни фунта на счет не получишь за свои выходки. Но она не понимала, что я делала это только для привлечения их с отцом внимания. Оно было важным для меня, а не планы на дальнейшую слаженную жизнь. Родители были нужны мне, как друзья: здесь и сейчас. Не в прошлом или будущем, а в настоящем, чтобы я могла делиться с ними всеми самыми сокровенными мыслями и мечтами, тайнами и переживаниями. Они думали, что я неблагодарный избалованный трудный подросток и просто не понимали, что, на самом деле, виноваты были сами, когда сначала откупались от моей привязанности к ним, а потом угрожали отнять все, что до этого пихали в мои руки. И уж точно не понимали, что мне не нужны были деньги, потому что я никогда не ставила их выше своих собственных чувств, и потому что мое счастье заключалось совсем не в них. Как жаль, что они так и не додумались до этого раньше. Прежде чем я стала такой, какой была до встречи с Томми.

Много чего еще можно было припомнить и сказать в данный момент, но я не посчитала это нужным. Просто в этом уже не было смысла. Не сейчас, не через столько лет после.

Я говорила все так же медленно и негромко, когда закончила свой длинный монолог, сделала равнодушный поклон и, не торопясь, удалилась в свою комнату, оставив озадаченную маму и удивленную сестру в полной тишине раздумывать над только что произошедшим разговором.

Больше родителям было не запугать меня своими угрозами. Теперь я играла по собственным правилам.

***

На следующий день мне позвонила Лотти, и мы наконец-то смогли нормально поговорить.

Она извинилась, за то, что так остро восприняла новость о Томе и нашем расставании с Армином, а я за то, что была так резка с ней при этом. Конечно же, Шарлотта хотела узнать все в подробностях, и она, неоспоримо, заслуживала этого. Поэтому мы договорились сначала сходить на наш традиционный шопинг для очищения души от стресса, а потом продолжить веселые посиделки у нее дома, с ночевкой. Мы решили встретиться в 12 часов дня в Graces – нашем любимом торговом центре Уэймута (на самом деле, такие маленькие городки, как наш, не располагают особым шикарным ассортиментом всевозможных магазинов дизайнерской одежды, но в этом заведении можно было найти что-то более или менее путное, пускай даже это были вещи не из модных брендовых бутиков). Так что, перед этим я даже успела заскочить на работу к Томми и вкратце рассказать о вчерашнем разговоре с мамой. Он, как всегда, поддержал меня, и, сам того не осознавая, вселил в меня окрыляющую силу уверенности. Я снова поверила в то, что смогу любые горы свернуть с его любовью и готовностью помочь, подсадить в нужный момент. И я так же в сотый раз извинилась за вчерашнее ужасное появление перед его семьей, на что парень лишь рассмеялся, заверив меня в том, что даже с опухшим лицом и запахом алкоголя, раздававшимся за пару миль от меня, я смогла очаровать его сестру и покорить сердце его матери. Это смогло относительно успокоить меня.

Прогулки по магазинам с Лотти на всеобщее удивление закончились раньше, чем обычно. Я отдала пакеты с покупками Грэгу, которому позвонила с просьбой подъехать чуть ранее, после чего водитель подруги отвез нас к ней. Родители Шарлотты были в Лондоне (и любезно предоставили весь дом в наше полное распоряжение на ближайшие сутки), а Нолан теперь старался проводить все свободное время с Армином, который уверял, что в порядке, но, на самом деле, выкуривал по две пачки сигарет за раз, пока никто не видел. Я точно это знала.

Оказавшись у Лотти, мы сразу же разложились на шезлонгах возле бассейна с коктейлями в руках. Солнце уже село за горизонт, но стоял теплый летний вечер и мы могли наслаждаться легким дуновением ветра и подсветкой, озарявшей собой светло– голубую воду. Я подробно рассказала подруге о знакомстве с Томми и о том, что он для меня сделал, стараясь донести до нее всю важность своих чувств, потому что очень хотела, чтобы она пересмотрела свое мнение о нем.

– Би, все хорошо, – отозвалась она, дослушав мою историю. – И даже если я все еще недолюбливаю этого человека, я приму его, если ты его любишь. Я знаю, через что тебе пришлось пройти и не осуждаю тебя. Не теперь, когда ты поделилась со мной всем.

Я знала, что Лотти никогда не полюбит его или примет до конца, потому что все еще не рассказала ей о настоящей причине его напряженных отношений с Ноланом и Армином. Но я также понимала, что не в моем праве было рассказывать про это ей. Это было не моей тайной, а тайной Томми. И если кто и мог рассказать – это был только сам Эванз. Он доверился мне, и я не хотела предавать его, разболтать всем его секрет и то, что он так долго пытался скрывать ото всех. Но сейчас для меня было важно, что Лотти хотя бы сделала попытку понять меня и мои чувства к этому человеку, и это было поистине большим шагом с ее стороны. Она была идеальной подругой, и мне казалось, что я не заслуживала ее, как и Армина.

– Спасибо, – я искренне улыбнулась. – Мне действительно важно слышать это от тебя, потому что ты моя лучшая подруга, Лотти. И никто меня не знает так, как ты.

– И ты моя. Я просто переживала за тебя, потому что все еще с дрожью вспоминаю те ужасные 2,5 года… – болезненная гримаса отобразилась на лице Шарлотты.

– Да, я знаю, – я горько вздохнула, прикрывая глаза. – Я сама так долго пыталась забыть о том, что вытворяла тогда, но у меня попросту не выходило. А потом появился Томми и буквально оживил меня. Он помог избавиться от теней прошлого, приняв меня со всеми моими ошибками и минусами. Он показал, насколько все то, что я творила подростком, было ненужным и глупым, но не попрекал этим после. Он позволил мне успокоиться и начать все сначала. Том показал, что это можно сделать, когда угодно, и в этом нет ничего страшного. Показал, что никогда не поздно начать жизнь заново, с чистого листа. Стать хозяином собственной судьбы.

– Я рада, что теперь ты в порядке, – грустно и одновременно облегченно улыбнулась она.

Даже представить страшно, сколько всего пришлось вытерпеть подруге, когда она пыталась вытянуть меня из кошмара четырехлетней давности. Мама права: я была испорченным подростком, причиняющим боль любящим людям и разрушающим всех вокруг себя.

– Да. Мне жаль, что я не смогла испытать этого с Армином. Не смогла открыться ему, – я снова вздохнула. Все-таки, всю жизнь вместе.

– Ничего. Да, это тяжело, и он навсегда останется частью тебя, но Армин переживет. Я уверена, – она ободряюще сжала мою ладонь и улыбнулась. – Для меня главное, чтобы ты была в порядке.

– Спасибо за понимание и поддержку, Лоттс. Я так ценю это и так люблю тебя, – облегченно выдохнула я. Ее понимание действительно было сравни камню, упавшему с души.

– Оууу, иди сюда, – Лотти села на мой шезлонг и захватила меня в свои широкие объятия. – Я тоже люблю тебя, Би. Сильнее, чем ты можешь себе представить.

***

Я стояла перед зеркалом, готовясь к ужину с семьей Тома, на который парень торжественно позвал меня ранее, когда услышала стук в дверь комнаты. От неожиданности моя рука, собирающаяся вдеть в ухо большую жемчужную серьгу, так и зависла в воздухе, на половине пути. Я вздрогнула, когда раздался повторный негромкий стук, и крикнула:

– Войдите.

Дверь со скрипом отворилась, и я, не успев развернуться, увидела в зеркале отражение Армина. Я не слышала ничего, только свое сердце, испустившее громкий удар о стенки ребер в этот момент. Парень сделал пару неуверенных шагов по направлению ко мне и вдруг остановился. Я развернулась и взглянула на его потерянное, исхудавшее и бледное лицо и ужаснулась, что стала причиной его состояния.

– Привет, – он хрипло отозвался, сделав попытку улыбнуться.

– Привет, – довольно растерянно ответила я.

Его появление было слишком неожиданным. Аддерли так изменился. Я не видела его около месяца и, если быть честной, вообще не была уверена, что увижу когда-либо еще. Но сейчас он все же был здесь, в моей комнате, явно чувствующий себя не в своей тарелке, и пытающийся поговорить со мной о чем-то, судя по его бегающим глазам и скрученным губам, которые он то и дело покусывал.

– Что случилось? – я взволнованно поинтересовалась.

Он поднял на меня свой удивленный взгляд, как бы спрашивая: «Как ты догадалась?». Я хмыкнула и закатила глаза. «Я знаю тебя всю жизнь, и ты действительно удивляешься тому, как я догадалась?».

Армин слабо ухмыльнулся, будто прочитав мои мысли, и опустил свой взгляд в пол. Он глубоко вздохнул и торопливо провел руками по своим черным густым волосам.

– Мне нужно было увидеть тебя, – Армин грустно взглянул на меня, прежде чем вдруг удивленно вскинул брови. – Ты куда-то собираешься?

– Да, – я кивнула, потирая шею от неловкости. – На ужин к семье Томми.

– Оу, – озадаченно протянул он. – Прости, не хотел отвлекать тебя.

Я видела, что Армину было безумно неуютно. Я тоже чувствовала себя довольно неудобно после нашего последнего разговора, но я знала, что Армин никогда бы не пришел ко мне просто так. Значит, что-то удерживало его, заставляя обратиться именно ко мне. Аддерли редко изливал кому-то свою душу, но я понимала, что сейчас он хотел выговориться. Сделать это с тем, кто знает его, как свои пять пальцев. С тем, кто точно поймет его.

– Нет-нет, все в порядке, – я взмахнула рукой, останавливая парня, когда он собирался развернуться.

Армин снова поднял на меня свои медовые глаза. Мне казалось, он вот-вот расплачется. В своей жизни таким расстроенным я видела его всего несколько раз и только по действительно серьезным причинам.

– Армин, что произошло? – обеспокоенный голос вырвался из моей груди. Я не понимала почему так сильно волновалась. Дыхание перехватило, а голова закружилась. С ужасом я поняла, что почти не дышала, когда чуть не потеряла равновесие, но все-таки быстро взяла себя в руки и попыталась сохранить спокойствие. Хотя бы сделать вид, чтобы не пугать Армина. Чтобы я не говорила про него, я знала, что он всегда будет занимать особое место в моем сердце, и то, что сейчас он стоял передо мной вымученный, еле живой, с темными кругами под глазами – вселяло в меня настоящую панику. Я волновалась за него.

– Отец уволил меня, – он поджал губы и на секунду отстраненно посмотрел в сторону, прежде чем снова перевел взгляд на меня.

Я шумно выдохнула.

– Ох, Армин…