скачать книгу бесплатно
До своей комнаты в отделе я добрался еле живой от усталости. Принял душ и, не ужиная, завалился в постель.
Перед глазами стояла картина, увиденная в квартире Сухановой.
Приехавший по вызову Полтавин бегло осмотрел тело и заявил, что картина примерно та же: клеймо на груди, содранное лицо, предварительно нарезанное на куски, неравномерные проколы мимических мышц. Разница была лишь в том, что цифра на коже была тройкой, проколов было меньше, и располагались они иначе, а смерть наступила от потери крови. Заодно он подтвердил собственную версию, что Зинтаров скончался от сердечного приступа: Полтавин мог это сказать точно только после вскрытия, и вот он его закончил буквально за полтора часа до того, как ему позвонил Димитров.
Судмедэксперт прихватил с собой распечатку своего отчета.
Я проштудировал его, пока криминалисты снимали отпечатки пальцев, обуви и так далее. Правда, некоторые вышли совсем плохо из-за воды на полу, которая смыла все, что было на паркете, коврах, кафеле и линолеуме.
В отчете меня заинтересовали только три момента: во-первых, в проколах на лицевых мышцах были обнаружены волокна древесины и следы пропитки вроде морилки; во-вторых, несмотря на кажущуюся хаотичность, некоторые проколы располагались на определенном расстоянии друг от друга. Конкретнее – попарно. В-третьих, лица были не содраны, как все решили поначалу. Они были срезаны, причем не целиком, а кусочками.
Лежа в своей постели (временно своей) и пытаясь заснуть, я думал о том, что могло заставить человека приложить столько усилий для того, чтобы причинить боль, изуродовать и убить другого. Потому что, хотя Зинтаров и умер от сердечного приступа, едва ли преступник рассчитывал на то, что учитель останется жив после того, как он срежет ему лицо.
По долгу службы мне приходилось видеть всякие зверства. И девушек, перемолотых промышленным утилизатором в кровавый фарш, и обгоревшие трупы, и людей без кожи, и тела, множество раз пробитые насквозь. За все эти годы я так и не привык к подобным зрелищам и к тому, что один человек способен сотворить такое с другим.
Постепенно я начал задремывать.
Лицо… нарезанное на куски, некоторые из которых проткнули… Пирог бабушки Димитрова… В полусне эти фразы и образы витали в моей голове, не давая отключиться.
Вдруг я открыл глаза и резко сел на постели. Неожиданно для самого себя я понял, что делал убийца с лицом Зинтарова!
Глава 2. В трех соснах
Четверг, 3 июня
Было восемь утра, когда я вошел в кабинет Димитрова. Лейтенант дремал в кресле перед компьютером, в колонках тихо звучала песня Стинга – «Shape of my heart».
– Подъем! – Я хлопнул Димитрова по плечу.
Он подскочил, едва не брякнувшись на пол.
– Что такое?! – ошалело промямлил он, озираясь и, судя по всему, пытаясь сообразить, где находится.
– Ночью меня осенило! – Я уселся на продавленный диванчик.
– Поздравляю.
– А ты чего так рано пришел? – спросил я. – Честно говоря, не рассчитывал тебя тут застать. Думал, посижу, подожду где-нибудь.
– Дежурю, – мрачно объяснил Димитров. – Только что закемарил.
– Ну, извини, – сказал я, ничуть не раскаиваясь.
Когда я брал след, все человеческие естественные потребности уходили на второй план. Оставалась только охота: я и хищник, жестокий и безумный, заслуживающий возмездия.
– Так что стряслось-то? – спросил, зевая, Димитров. – Из-за чего такой ажиотаж?
– Мне вчера никак не давал покоя отчет Полтавина. Там были три пункта, которые так и просились сложиться в мозаику. Ну, или что-то в этом роде.
Димитров поморщился:
– Валер, а можно попроще?
Я кивнул:
– Легко. Во-первых, лица были нарезаны на куски, во-вторых, имелись проколы мышц, в-третьих, отверстия располагались попарно. Вывод, который пришел мне в голову: убийца ел лица своих жертв! Он нарезал их на куски и брал вилкой! Вот откуда проколы, понимаешь?
Димитров выглядел потрясенным.
– М-да! – проговорил он наконец. – Ну, ты и загнул.
– Я серьезно.
– Вижу. Ну хорошо, допустим, ты прав. – Лейтенант пошарил в ящике стола и вытащил помятую копию отчета судмедэксперта. – Та-ак, я себе тут кое-что подчеркнул. Ага! Смотри, в проколах обнаружены волокна древесины. Это ты как объяснишь?
Я улыбнулся:
– Когда мне вчера пришла в голову мысль насчет того, что убийца – каннибал, я открыл ноутбук и вошел в Интернет. Знаешь, он очень помогает.
– Знаю, не в лесу рос. Дальше что?
– Я нашел статью о каннибалах, потом другую, третью. Короче, сидел до трех ночи и нашел много интересного. Во-первых, теперь я думаю, что убийца не надевал маску в форме черепа. Он нанес на лицо грим.
– С чего ты взял?
– Потому что африканские каннибалы раскрашивали себе лица, имитируя череп с оскалом. Белая и черная краски.
– Как мексиканцы на День мертвых?
– Примерно.
– Ладно, это возможно, – согласился Димитров, хотя было заметно, что он относится к моим рассуждениям скептически. – А что во-вторых?
– Вожди племен островов Фиджи поедали человечину, используя особый столовый прибор. – Я достал блокнот. – Так сразу и не выговоришь. Называется «икуланибокола». Это деревянная вилка с двумя, тремя или четырьмя зубцами.
– Надо же, какие фанаберии!
– Дело в том, что боги запретили им прикасаться к простолюдинам руками, а так, вилкой, – пожалуйста.
– Думаешь, убийца пользовался этой илука… ику…?
– Икуланибоколой, – подсказал я. – Уверен, что да.
– Где он ее взял?
– Это популярный сувенир на Фиджи. Думаю, и в России можно найти в какой-нибудь лавке. А вообще, ее нетрудно сделать самому, было бы желание.
Димитров помолчал, обдумывая мою версию.
– Ну, похоже, все сходится, – проговорил он наконец. – Только как-то это… жутковато!
Конечно, ему должно было так казаться. Он ведь не работал в «Серийном отделе».
– Что поделаешь, – сказал я. – Бывает и похлеще.
– А я вот пытался понять, на кого намекает убийца. В смысле, кто будет его следующей жертвой. Кстати, ты был прав: это серия. Что хочешь в качестве выигрыша?
– Пока не знаю. Потом придумаю.
– Ладно. Может, вообще об этом забудешь, – усмехнулся лейтенант.
– Это вряд ли. И как расшифровка? Получилась?
– Не особенно, по правде говоря.
– Ну, какие-нибудь предположения есть?
Димитров пожал плечами:
– Я так понял, что основным элементом является костюм, в который была одета Суханова. Но он то ли средневековый, то ли эпохи Возрождения. В любом случае ума не приложу, как это может помочь.
– Больше в ванной ничего не было?
Димитров покачал головой:
– Мы все обыскали. Только костюм. Никаких надписей, символов, знаков, нот, иероглифов и тому подобного.
– Странно. Что-то должно быть.
– Если хочешь, посмотри сам.
– Ключи от квартиры у тебя?
– На, держи. – Димитров протянул мне связку.
– Откуда они?
– Из квартиры Сухановой, откуда же еще?
Я повертел ключи в руках. Они выглядели совсем новыми.
– Где конкретно они лежали?
– В хрустальной вазе. В серванте. А что?
– Это был единственный комплект в квартире?
– Да, других ключей мы не нашли.
Я подбросил связку на ладони.
– Это запасные.
– Конечно. – Лейтенант кивнул. – Теми, которые Суханова носила в сумочке, убийца запер дверь квартиры. Он унес их с собой и, скорее всего, выкинул где-нибудь.
– Взлома точно не было?
– Я взламывал замок, забыл? Но я уверен, что был первым. Иначе остались бы царапины, да и замок не открылся бы так легко. Не говоря уж о том, что его едва ли смогли бы закрыть.
Я покачал головой, обдумывая слова лейтенанта. Указание на имя следующей жертвы должно было быть, полицейские просто не заметили его – в этом я не сомневался.
– Поеду на квартиру, – сказал я. – Погляжу, что там и как.
– Зря потратишь время.
– Посмотрим.
Я вышел из отдела, сел в машину и поехал на квартиру Сухановой. По дороге остановился возле бистро позавтракать. Наскоро перекусив гамбургером, картошкой фри и колой, я сунул в рот таблетку гастала и двинулся дальше – в последнее время у меня разыгрался гастрит, так что приходилось пить лекарство.
Через двадцать минут я был на месте.
Квартира была опечатана, и мне пришлось сорвать несколько лент, чтобы попасть внутрь. Занавески раздвинул кто-то из экспертов, и теперь квартира выглядела по-другому. Не такой мрачной и похожей на лабиринт, в закоулках которого может притаиться в ожидании очередной жертвы чудовище.
Повсюду царил порядок. Убийца не тронул ничего, не перевернул ни единой вещи. Он был очень аккуратен.
Даже трудно представить, что не так давно здесь обнаружили изуродованный труп, выряженный в театральный костюм.
Я прошел в ванную комнату.
Воду спустили, пол был сухим, только ковры еще оставались влажными и испускали затхлый запах.
Я присел на край ванны. В памяти сразу же, помимо моей воли, всплыла картина: труп с кровавой раной вместо лица, на который монотонно течет струя воды. Было в этом что-то… кощунственное! Словно убийца выражал жертве свое презрение, хотел поглумиться над ней.
Я попытался представить, как он действовал. В отчете судмедэксперта было сказано, что обеих жертв предварительно усыпили уколом бензодиазепина. Затем их связали клейкой лентой, после чего убийца стал ждать, когда они очнутся. В это время он, должно быть, раскалял клеймо с цифрой.
Я огляделся.
Где преступник мог это сделать? В квартире не было никаких следов того, что кто-то разводил огонь. Разве что на конфорке.
Я встал и пошел на кухню. Плита была газовой, одна конфорка побольше, три поменьше, но тоже все разного размера.
Я внимательно осмотрел столешницу и наконец нашел черный след с правой стороны от плиты – словно к дереву прислонили горячий металл. Возможно, его оставило клеймо. Придвинув табуретку, я уселся и задумался: откуда убийца взял клейма с цифрами? Их нужно было либо изготовить самому, либо заказать. Но едва ли он отважился бы поручить это кому-то чужому, так что, скорее всего, делал все собственноручно. Для этого требуется оборудование. Формы, печь и так далее. По идее, лучше всего для этих целей подошла бы кузница.
Я набрал номер Димитрова:
– Слушай, в Пушкине есть кузницы?
– Наверное. А что? – Голос у лейтенанта был удивленный.
