Псих. Бойся, я тебя нашел

Он проводит рукой по волосам и шумно выдыхает.

– Конечно. Просто… я хочу тебя всю. Но и портить все этим не готов. Я буду ждать столько, сколько тебе потребуется.

Вернувшись в свою комнату, я действительно вижу курьера, и в накладной указано мое имя. Я расписываюсь и забираю пакет. Внутри маленький сверток, перевязанный бантиком и без подписи.

Сердце падает вниз. Мне страшно его разворачивать.

Опускаю его на стол и какое-то время смотрю на него не двигаясь. А затем делаю глубокий вдох и медленно тяну за кончик бантика. Лента распускается и ложится на стол кровавым ручьем.

Так же осторожно разворачиваю бумагу и вскрикиваю.

Внутри лежит старый, обезглавленный медвежонок. Тот самый, с которым я не расставалась в детстве. Тот, которого однажды отобрал у меня Леон и демонстративно казнил, отрубив ему голову самодельной гильотиной.

Я хотела его спасти, пришить ему голову, но он спрятал ее, и мне не оставалось ничего иного, кроме как похоронить своего любимца.

– Да он псих… – в ужасе смотрю на “подарок”, лежащий передо мной.

Леон не просто наблюдает за мной. Он пробуждает самые болезненные воспоминания. И это не просто так. Кажется, он не отошел от детских забав. И я снова становлюсь объектом его издевательств.

На улице начинается дождь. Я подхожу к окну, чтобы закрыть форточку и задернуть шторы, и замираю.

Потому что от фонаря напротив отсоединяется высокая фигура в кожаной куртке. И пусть я не вижу лица, спрятанного под капюшоном, я знаю: это он.

Игра началась. И счет, как всегда, не в мою пользу.

А самое паршивое, что приближается Хэллоуин, и я понимаю, что на этот раз спрятаться не получится.

Глава 4

– Сегодня все наши идут в “Портал”. Гоу с ними? – предлагает Стаська, когда мы выходим с последней пары.

– Глеб работает…

Ему приходится подрабатывать курьером, чтобы обеспечивать себя самостоятельно и не тянуть из родителей деньги, которых у них и так немного, а помимо него, у них есть еще двое детей. Близнецы, в отличие от брата, вряд ли поступят на бюджет. Поэтому Глеб таким образом снимает с родителей лишнюю финансовую нагрузку.

– Ну и что? Ты теперь без него и шагу ступить не можешь? – раздражается подруга.

– Это как-то нечестно… Он работает, а я развлекаюсь.

– Да ладно тебе. У нас же не крепостное право, и ты не мусульманская жена, чтобы не иметь права ходить куда-то.

Стася очень далека от жизни обычных людей, и в ее картине мира работа Глеба, скорее, блажь, чем необходимость. А переубеждать ее я не буду.

– Даже не знаю…

– Так! Никаких знаю, не знаю! Надеваешь платье покороче, и вечером идем танцевать. Нечего отделяться от коллектива. Считай, это тимбилдинг, – смеется она.

Глеб поддерживает идею моей подруги, уговаривая меня на эту вылазку. Он считает, что это отличная идея – пойти в клуб.

И вот я стою перед зеркалом, проверяя, все ли в порядке с моим образом. Черное мини с рукавами и открытой спиной, а на груди, как акцент, массивная капля на длинной цепочке, в комплект к таким же массивным серьгам-каплям, и толстый обруч колье. С прической решаю не мудрить и сначала завиваю светлые локоны, а затем собираю сзади в “мальвинку” и закрепляю черным бантом. Крашу губы розовой помадой, что на фоне черного лука выглядит нежно и оттеняет голубые глаза, а на ногах – лодочки на высоких шпильках и с ремешками вокруг щиколотки.

Мне не хочется сильно наряжаться, привлекая к себе внимание, но и не воспользоваться случаем выгулять одно из платьев – настоящее преступление.

– Может, пойдешь с нами? – смотрю через зеркало на Лину, которая вваливается в мою комнату и падает на кровать, рассматривая меня.

– Терпеть не могу клубы, – накручивает она на палец темную прядку. – Шумно, дымно, тесно, и дышать нечем. Ах да, и полно всяких психов!

На последнем слове замираю, медленно оборачиваясь к ней.

– Мы же вместе будем. Это возможность провести время вместе. Мы с тобой так никуда еще и не вышли…

– Давай лучше потом, – отмахивается она. – Или ты планируешь слинять из кампуса и подсунуть мне какую-нибудь противную соседку?

– Я? – удивленно смотрю на нее. – Ни за что не дождешься.

– Тогда, уверена, у нас будет что-то поинтереснее, чем это.

– Поймала на слове, – подмигиваю. – Как выгляжу?

– Лук – огонь! – соседка показывает два больших пальца вверх. – Будь я мужиком – обязательно бы запала.

– У меня уже есть один, второй мне не нужен, – смущаюсь.

Спустя полчаса мы со Стасей заходим в “Портал”. Вибрация от музыки ощущается даже снаружи. Земля сотрясается от тех частот, что доносятся из клуба.

Рядом с клубом очередь. Но мы проходим без проблем, потому что студентам элитки тут всегда рады.

Стоит войти внутрь, как нас мгновенно поглощает музыка. Оглушительный бит, мигающие стробоскопы, выхватывающие из темноты улыбки и движения, густой воздух, смешанный с парфюмом, алкогольными парами и энергией толпы. Здесь можно раствориться, забыться.

Мы со Стаськой идем искать наших одногруппников. Большую шумную компанию, занявшую один из диванов в глубине зала, видно сразу. Приветственные крики, шутки, объятия. Я опускаюсь на свободное место рядом с Евгеном, стараясь влиться в общий поток смеха и болтовни.

– Что выпьешь? – спрашивает он, наклоняясь слишком близко, чтобы перекричать музыку.

– “Космополитен”!

– Сейчас, – машет официанту и делает заказ на весь столик.

Кажется, его папа нефтяник или что-то типа того, поэтому Женечка, точнее Евген, как он сам себя называет, привык ни в чем себе не отказывать. И частенько спонсирует развлечение всей группы.

Первые полчаса пролетают почти незаметно. Я пью свой коктейль, киваю в такт музыке, делаю вид, что слушаю спор о новом фильме. Почти получается. Почти. Пока я не ощущаю странное волнение. Кожа вспыхивает от чьего-то внимания. Я поднимаю голову к его источнику, потому что кажется, на меня смотрят с балкона.

И тогда я вижу его. Психа, решившего, что он вправе управлять моими эмоциями.

Леон стоит опираясь на перила, и с его места открывается вид на весь зал.

Он в темной футболке, обнажающей жилистые татуированные предплечья, и выглядит сосредоточенным, но в то же время так, будто он контролирует каждого в этих стенах. Он смотрит прямо на меня, и я ощущаю, как кожа вспыхивает и становится слишком чувствительной, пока его холодные глаза изучают меня.

Он не улыбается, не подмигивает. Он просто смотрит. Пристально, цепко, не давая отвести взор. Как будто все остальные в клубе – лишь фон, серая масса, а реальна только я.

Сердце падает куда-то вниз. Я резко отворачиваюсь к Евгену, кивая на каждую фразу, хотя не слышу ни слова из того, что он говорит.

Все мои мысли теперь там, на проклятом балконе.

Леон здесь, и мое настроение стремительно падает.

Но больше всего меня волнует: случайно ли это совпадение? Или… Нет. Я не позволяю этому страху взять верх. Мир тесен, а “Портал” – самое популярное место среди студентов. Но все равно от былой беззаботности не остается и следа.

Мой взгляд то и дело цепляется за него. Пока в один из моментов я его не нахожу на прежнем месте.

Кровь отливает от лица, и страх оседает ледяным камнем в животе.

– Фло, ты в порядке? – наклоняется ко мне Стася, перекрикивая музыку. – Ты как будто призрака увидела.

– Жарко… и громко, – лгу я, залпом выпивая второй коктейль. Ледяная жидкость обжигает горло, но не проясняет голову. – Я… пойду в дамскую, освежиться.

– С тобой сходить? – подруга смотрит озадаченно.

Но я вижу руку Алекса, лежащую на спинке дивана позади нее, и то как его палец вырисовывает узоры на ее плече. Не укрывается от моего внимания и то, как она раскраснелась, и я понимаю, что со мной она идти не хочет.

– Не надо! – мой ответ звучит резче, чем я хотела. Вижу ее удивление. – Я… быстро. Не волнуйся.

– Оке-е-ей… – тянет она, но тут же переключается на своего собеседника.

Я пробиваюсь сквозь толпу к уборным, нуждаясь в минуте тишины и одиночества. Зеркала в дамской комнате отражают мое бледное, испуганное лицо.

“Идиотка! – ругаю я себя. – Он даже не подошел! Он просто стоял там и смотрел так, как если бы увидел любого рандомного знакомого. Не нужно доставлять ему это удовольствие. Нельзя показывать страх”.

Брызгаю водой в лицо, оценивая еще раз свой образ, и поправляю каплю так, чтобы она находилась по центру груди. Дверь в уборную открывается, и периферийным зрением в отражении зеркала я вижу, как внутрь заходит кто-то высокий. Сначала я не обращаю внимания, пока не понимаю, что это не девушка.

Я оборачиваюсь, вскрикиваю от неожиданности, упираясь руками в твердую грудную клетку.

Леон.

Ноги мгновенно подкашиваются. Он загоняет меня в угол между раковиной и стеной, отрезав путь к отступлению. Как бы я ни старалась, не смогу его обойти, и тем более сдвинуть с места. Этот псих словно сделан из камня.

– Нашла укромное местечко, Плакса? – грохот басов, доносящийся из зала, не перекрывает низкого голоса. – Или снова прячешься?

– Я не прячусь! – выпаливаю я, пытаясь вырваться. Но он упирается руками в стену, по обе стороны от меня. – Отстань, Леон! Выпусти меня, или я закричу.

– Кричи, – он наклоняется ближе, его губы почти касаются моего виска. И у меня сбивается дыхание. – Никто не услышит. А те, кто услышат, подумают, что это часть игры.

– Какой игры?! – шиплю я, отчаянно пытаясь оттолкнуть его.

– Той самой, – его губы кривятся в подобии улыбки. – Которая случается у парня с девушкой, – глаза чертят линии на моем лице, а сердце грохочет так громко, что кажется, его слышно даже на танцполе. – Называется… – его губы касаются ушной раковины, – прелюдия.

Горло сжимается от страха.

– Не говори ерунды. Ты мне никто…

– Разве? – ухмыляется он. – Мне кажется, что нас связывает гораздо больше, чем тебя и этого тюбика, который таскается за тобой.

– Он мой парень… – между ребрами неприятно колет пренебрежение в голосе по отношению к Глебу.

– Да? – улыбка становится плотоядной. – И где же он сейчас? Почему он отпустил тебя одну ночью, в заведение, где каждый только и думает, как тебя трахнуть?

Грубые слова ошпаривают, будто кипяток.

– Ты больной! Отпусти меня! Я не буду в этом участвовать.

– Участвуешь ты или нет, уже не имеет значения, – он проводит большим пальцем по моей щеке, и я вздрагиваю, будто от удара током. – Я люблю твои слезы, Плакса.

Его взгляд падает на мои губы, и он замирает, словно рассматривая редкий экспонат. Воздух между нами наэлектризовывается, становится густым и тяжелым.

– Тебе понравился… – он произносит это с таким пугающим выражением лица, что меня начинает потряхивать, – мой подарок?

– Я его выкинула туда же, где и твое место! – выплевываю, желая задеть его как можно сильней.

– Зря стараешься. Ты пропиталась страхом, Плакса. А твой тюбик знает, что, когда ты возбуждаешься, от тебя пахнет мятой и чем-то приторным?

– Что ты несешь?

– Я думаю, что он понятия не имеет, какой твой настоящий запах и вкус. С ним ты сладкая конфетка. Но на самом деле твой вкус более тонкий. И знаешь почему? Потому что тебе с ним не остро, и не вкусно. И жаждешь ты совершенно других эмоций.

– Что?.. – не успеваю договорить.

Дверь в уборную с шумом распахивается, и на пороге появляется группа громко смеющихся девушек. Леон мгновенно отступает, принимая непринужденную позу.

– Еще увидимся, – подмигивает он мне, бросая на меня последний, многообещающий взгляд, и выходит, покидая уборную.

Я остаюсь стоять, прислонившись к холодной стене, пытаясь перевести дыхание. В воздухе висят его слова, смысл которых я никак не могу уловить.

Отдышавшись, заглядываю в зеркало, но вместо бледной и испуганной девчонки, которую лицезрела здесь перед стычкой с Леоном, теперь я вижу себя раскрасневшуюся и с блестящими, безумными глазами.

Глава 5

– Ты почему ушла так рано? – льется из динамиков голос Стаськи.

– Я? Глеб освободился, и я решила уйти… – отвечаю спокойно, потому что мне стыдно за свой побег.

Да, Глеб действительно позвонил и сказал, что отработал, а я воспользовалась этим как поводом, чтобы сбежать из клуба. Хотя сама на такси вернулась в общежитие.

Мне хотелось бежать подальше от Леона. Потому что неизвестно, что бы он выкинул дальше. А мне хватило от него эмоций. С избытком.

Но самое худшее то, что когда я вернулась в комнату, то обнаружила в своей спальне на кровати, прямо на подушке, мой кулон, в котором я ушла в клуб и который совершенно точно был на мне до встречи с Леоном.

Я в панике приложила руку к груди в поисках серебряной капли, но ее не было.

Подбежала к зеркалу и в отражении тоже не увидела украшения.

Краска отливает от лица, и ледяные тиски сдавливают горло. Мало того что он стащил с меня цепочку так, что я даже не заметила, так он успел оказаться в моей комнате раньше меня.

А что, если он до сих пор не ушел?

Волоски встали дыбом по всему телу. Тяжело дыша и осторожно шагая, я проверила ванную, гардеробную и нашу с Ангелиной гостиную. Только убедившись, что его нет, я смогла взять себя в руки, закрылась на всякий случай на все замки и даже придвинула к двери комод.

Ночью я практически не спала, а наутро позвонила тёте Эле и сообщила, что еду на выходные. Она очень обрадовалась моему звонку, потому что Эрика сейчас учится в Лондоне и тётя очень скучает по старшей дочке.

А мне нужна передышка от страха и напряжения. Поэтому прямо сейчас я сижу в такси и направляюсь в дом, где все началось, уверенная в том, что там точно не столкнусь со своим Психом. Все потому, что он ненавидит тот дом и много лет не появлялся там.

– Могла бы его тоже позвать в клуб, – понимаю, что Стаська серьезно обиделась.

– Он же устал… – сложно объяснить человеку, никогда в жизни не работавшему, что после тяжелой смены хочется просто лечь спать. Тем более ночью.

– Какие вы скучные, – вздыхает она.

– Ну а ты? Как отдохнула? – перевожу тему.

– Вообще имба! Ты не поверишь, где я ночевала… – шепчет она.

– Да ну?! Неужели ты и… Алекс? – не знаю, радоваться за подругу или насторожиться. У Алекса репутация бабника.

– Да!

Дальше я слушаю ее историю, которая кажется бесконечной. Но зато здорово отвлекает от дурных мыслей.

Попрощавшись с подругой, сосредотачиваюсь на пейзажах за окном.

Я люблю находиться в дороге. В такие моменты мне не нужно ни о чем думать, я просто нахожусь в моменте.

С каждым новым километром, что отделяет меня от Психа, тревога понемногу отступает.

И когда я вижу красивую и, как всегда, элегантную тётю Элю, встречающую меня на крыльце, то страх полностью исчезает, оставляя покой.

– Флора, какая неожиданная радость! – обнимает меня тётя, и меня окутывает запахом лаванды, которую она обожает. – Эрика будет завидовать, что мы проводим время вместе без нее.

В доме тихо и тепло.

– А где Аделина? – следую за тётей в столовую.

– Они с няней уехали на гимнастику, а я осталась встречать тебя.

– Гимнастика по выходным?

– Да, представляешь? – усмехается она. – Но наша Адель еще совсем малышка, чтобы понимать такие нюансы.

– Не терпится ее увидеть.

Мы садимся обедать, когда возвращается дядя Артур и присоединяется к нам. Он тоже рад мне, а я чувствую себя здесь как дома. А когда спустя час распахивается дверь и я слышу топот маленьких ножек, то сердце заходится в радостном трепете.

– Где моя любимая девочка? – выбегаю в холл.

– Я тут! – слышу голос Адель. – Я тут! – радостно кричит она.

Распахиваю объятия, и в меня врезается маленький светловолосый смерч.

– Фло! – она обнимает меня за шею и целует в щеки. – Флошечка!

Я поднимаю ее на руки и кружусь вместе с ней.

– Я так соскучилась! – расцеловываю пухлые щечки.

– А ты привезла мне подалок? – смотрит на меня большими серыми глазами.

– Как же я могла приехать без подарка? – тихо смеюсь. – Давай поднимемся ко мне в комнату, он ждет тебя там.

Здесь я чувствую себя в безопасности. Толстые стены, охрана на воротах, да и дядя в качестве отпугивающего фактора… В этом доме Леон до меня не доберется. Поэтому, прочитав сказку Адель, я принимаю душ, надеваю пижаму и ложусь в постель, впервые за эту неделю не проверяя замок на двери.

Сон утягивает меня почти мгновенно.

Мне снится, что я бегу по бесконечному темному коридору. Впереди свет, а сзади тяжелые, размеренные шаги. Я знаю, что мне нельзя оборачиваться, как и останавливаться, и я должна бежать столько, насколько хватит моих сил.

Ноги становятся тяжелее, а бег – медленнее, кажется, что я стою на месте. Страх сковывает меня, когда я ощущаю прикосновение.

Я просыпаюсь от собственного крика, зажатого в горле.

Комната погружена в темноту. Сердце колотится как сумасшедшее, а топ кажется мокрым насквозь и прилип к телу.

Я тянусь к ночнику на тумбочке, но мои пальцы натыкаются на что-то холодное и твердое, гладкое и до боли знакомое. Что-то, чего здесь быть не должно. В принципе.

Сердце замирает, а потом срывается в бешеный галоп, отдаваясь оглушительным стуком в висках. Я щелкаю выключателем, и мягкий свет заливает пространство у кровати.

На тумбочке, аккуратно разложенные на бархатной тряпочке, будто в ювелирном магазине, лежат серьги. Те самые, из комплекта с кулоном. Массивные капли. Те, что я надела в клуб и… оставила в шкатулке в своей комнате в общаге вчера перед сном.

Теперь они здесь.

Ледяная волна страха, настолько сильного, что аж тошнит, накатывает на меня, потому что я знаю, кто это сделал. Он был в моей комнате. В кампусе. Пока я находилась здесь, он снова рылся в моих вещах. Он не просто вернулся в дом отца и пробрался ко мне в спальню – он проделал путь в полтора часа, чтобы войти в мое личное пространство, открыть мою шкатулку, выбрать именно эти серьги и привезти их сюда, как трофей. Как доказательство своего всемогущества.

Это не просто жест. Это многоходовый план. Псих потратил на это время, усилия. И все ради чего? Чтобы я нашла их здесь и поняла: нет такого места, куда он не может дотянуться? Мое убежище – иллюзия. Я никогда не смогу сбежать от него достаточно далеко.

Я хватаю холодный металл. Меня трясет. Я запираю дверь на замок и подпираю ее, придвинув кресло, а затем ныряю под одеяло, уставившись в темноту. Потому что мне страшно. Но на этот раз страх совсем другой.

Это уже не просто испуг, а осознание полной, тотальной уязвимости. Он не призрак, бродящий по коридорам. Он тень, которая может материализоваться где угодно: в клубе, в общежитии, в родительском доме.

Он проделал весь этот путь только для того, чтобы оставить мне этот “подарок”. Какая одержимость. Какая порочная, больная целеустремленность.

Самое ужасное – это осознание того, насколько я для него важна. Сколько эта игра для него значит. Убежать от такого не получится, и не договориться. Но у любой игры должен быть финал. И я надеюсь, что вскоре узнаю правила, чтобы наконец-то завершить ее.

Глава 6

На следующее утро я спускаюсь в столовую с темными кругами под глазами, после бессонной ночи. Тётя Эля уже хлопочет около кофемашины.

– Доброе утро, солнышко! – она оборачивается, и ее улыбка мгновенно сменяется выражением тревоги. – Флора, дорогая, ты хорошо спала? Ты выглядишь неважно.

– Да, просто… не могла уснуть, – бормочу я, опускаясь на стул.

Тетя ставит передо мной чашку с благоухающим напитком, блуждая обеспокоенным взглядом по моему лицу.

– Знаешь, кто неожиданно объявился сегодня ночью? – говорит она, и у меня замирает сердце. – Леон.

Чашка выскальзывает у меня из пальцев и с грохотом разбивается, обливая мои тапочки и пол горячим кофе.

– Ой! Прости, Эля! Я… не знаю, как так получилось…

После его ночного сюрприза, я предполагала, что он может быть тут, и все равно, надеялась на другой исход.

– Ничего страшного, дорогая, не волнуйся! – она хватает полотенце и начинает вытирать лужу. – Я понимаю, это должно быть шоком для тебя. Но у них какие-то дела с Артуром. Он появился ни свет ни заря, сказал, что решил заехать. Вот так просто. Хотя… с момента возвращения в страну не приезжал к нам.

– Он… надолго? – с трудом выдавливаю я, чувствуя, как комок подкатывает к горлу.

– Не знаю, – вздыхает она. – Он такой непредсказуемый. Сказал, что у них дела с отцом. Но дело в том, что Артур уехал в загородный клуб, играть в теннис, – она понижает голос. – И похоже, Леон не в духе.

Холодная волна накатывает на меня с новой силой. Он не в духе. И он здесь, под одной крышей со мной. Получается… я сама загнала себя в ловушку.

– Может, мне уехать? – почти шепотом спрашиваю я. – Чтобы не создавать неудобств.

– Что ты! – тетя Эля хлопает меня по руке. – Ты здесь всегда желанный гость. И кроме того, – ее взгляд становится твердым, – это мой дом. И здесь будут соблюдаться правила приличия. Леон прекрасно это понимает.

Она говорит это с уверенностью, но я вижу тень сомнения в ее глазах. Она тоже его боится. Боится своего пасынка, этого непредсказуемого бастарда, которого ее муж признал, но так и не смог приручить.

После завтрака я беру ноутбук, чтобы сделать задания для семинара на понедельник, и бегу в сад, надеясь, что свежий воздух прочистит голову. Но покоя нет и здесь.

Я пытаюсь сосредоточиться на тексте, написанном на экране, но шелест листвы, каждый скрип ветки кажутся мне его приближением. Я сижу на качелях, вцепившись в компьютер, и пытаюсь дышать глубже, но не выходит.

Все мои мысли лишь о том, что он здесь. На одной территории со мной. И это знание впивается в меня острыми иглами.

Шорох за спиной заставляет меня обернуться так резко, что ноутбук едва не соскальзывает с коленей, и я оборачиваюсь. Сердце замирает на миг, когда я встречаюсь со взглядом синих глаз.

Леон стоит непринужденно прислонившись к дереву, руки спрятаны в карман худи. Волосы треплет ветер. Весь его вид излучает спокойную, хищную уверенность и невозмутимость.

Сердце в груди замирает, а затем начинает биться с такой силой, что я чувствую его стук в висках. Я не могу пошевелиться, не могу отвести взгляд. Каким бы ненормальным он ни был, но от него невозможно оторвать глаза.

Леон медленно, почти лениво, отталкивается от дерева и делает несколько шагов в мою сторону. Солнечный свет падает на его лицо, и я вижу свежий шрам на скуле, тонкую белую линию, которая только подчеркивает его жесткую, почти грубую мужественность. Раньше его не было. Откуда он взялся? Что с ним случилось?

– Напугал? – спрашивает тихо.

Я молчу, сжимая пальцы по бокам ноутбука, ожидая очередного выпада.

Бежать? Куда? Кричать?

Но я не хочу пугать маленькую Адель, что недавно проснулась и сейчас крутится вокруг матери.

Он подходит вплотную, заслоняя собой солнце. Его тень накрывает меня, и кожа мгновенно покрывается мурашками.

– Что, Плакса, язык проглотила?– он наклоняет голову набок, изучая мое лицо. – Плохо спалось? Расскажешь, что приснилось?

Конечно же, он знает, что после обнаружения его подклада я не смогла уснуть. Да и кто бы смог?

– Зачем тебе это? – шепчу я, и мой голос дрожит. – Зачем ты преследуешь меня?

– Я? – удивленно вскидывает он брови вверх. – Ты что-то путаешь, Плакса. Считаешь, мне больше заняться нечем?

– Сначала ты прислал мне мишку, которого сам казнил, почти десять лет назад, потом подкинул кулон, сорванный в клубе, и сегодня ночью…

– Ну и фантазия у тебя… Флора, – делает паузу и акцент на моем имени, которое, кажется, я слышу только второй раз в жизни из его уст.

– Зачем ты лжешь? Зачем притворяешься, будто ничего не было?

– А было что-то?

Леон усмехается, коротко и беззвучно. И не будь я уверена в том, что, кроме него, это не мог сделать никто другой, решила бы, что мне все привиделось.

Он протягивает руку, и я инстинктивно отшатываюсь, вжимаясь спиной в качели. Но Леон лишь проводит кончиком пальца по крышке моего ноутбука, подцепляя божью коровку.

Палец Леона с божьей коровкой замирает в сантиметре от крышки моего компьютера. Красное пятнышко на его подушечке кажется каплей крови на фоне смуглой кожи. Я застываю, не в силах пошевелиться, загипнотизированная этим простым, невинным жестом, который так контрастирует со всем, что он олицетворяет.

– Боишься? – его голос звучит почти ласково, но в этой ласковости таится бездна яда. – Это всего лишь насекомое.

Он не убирает руку, позволяя мне видеть каждую мельчайшую черточку на спинке букашки. Мое сердце колотится где-то в горле, мешая дышать. Этот человек может одним движением раздавить жизнь не только этой бедняжки, но и мою. И самое ужасное, что я знаю: он получает от этого удовольствие.