Пропащие. Истории, рассказанные из глубин травмированного подсознания

Я опять переживал тот кошмар. Два моих друга Пит и Дэн, а также я, вломились в дом где-то в Ливерпуле. Это было тридцать лет назад. Было темно и сыро. Зайдя в дом нас окружила темнота перемешанная с огнями города. Мы тихо пробирались присматривая какие-нибудь интересности. Но в один момент всё изменилось. В главном коридоре дома загорелся свет и нас стало. В коридоре стоял невысокий мужчина средних лет. Мы были удивлены, но знали, что надо делать, только мужчина успел крикнуть. Быстро догнав его, я скрутил ему руки и уложил в пол. Вдалеке дома послышался детский плач и крик женщины. Через пару секунд Пит уложил по видимому жену мужчины на пол. Они брыкались и умоляли их не трогать. Мы же начали расспрос про ценности в доме. Заполучив ответ через пару ударов о лицо мужчины, Дэн направился за добычей. Вдруг неожиданно прогремел выстрел и через пару секунд Дэн валялся мертвым. Престарелый мужчина с дробовиком наперевес стоял в коридоре и нацеливался на следующего из нас. Я рефлекторно начал искать укрытие, давая мужчине шанс вырваться. Пит же понесся прямо на старика и уложил его за пару секунд. Из-за шока я достал пистолет и не видя ничего стал им угрожать. Я услышал быстрые шаги и осознавая спустил курок. Мертвый мужчина упал в коридоре и растекся кровью. Крик его жены от ужаса, паника Пита и ор младенца смешались. Я до сих пор корю себя за это. Это оставило глубокий шрам у меня в душе, который ничто не залечит и поэтому я решил уехать как можно дальше. Я проснулся. Вокруг веяло холодом и скрип вперемешку с плачем действовали мне на нервы. Вдруг снизу послышались шаги. С каждой секундой они звучали всё ближе и ближе. Лестница заскрипела. Я взял в руки пистолет и икону. Шаги уже послышались в коридоре. Собравшись с чувствами, я вылетел из комнаты и уставился на коридор, но чуть не потерял сознание. В синеватой темноте стоял не высокорослый мужчина, источая тусклый голубой свет. Я опешил от внезапности и непонимания. Он взглянул на меня мертвым взглядом и побрел в мою сторону, скрипя каждым шагом. На его груди растеклось пятно крови, а глаза блестели белым. Рука бросила пистолет и я взявшись за икону обеими руками, начал молиться. Но он продолжал молча идти. Тогда я воскликнул.

«Прости, прости, пожалуйста!»

Это не помогло и мгновение спустя я упал на спину, неспособный двинуться. Ни руки, ни ноги меня не слушались. Через пару часов приехал посыльный и обнаружил меня таким. Я даже не мог рассказать, что случилось ведь рот тоже меня не слушал. Я был парализован и меня отвезли в город, где поселили в дом для престарелых.

Иногда в мой старый дом заглядывают подростки, дабы проверить легенду о призраке, но они ничего там не находят. Иногда когда я сморю в окно, мне кажется, что я вижу его, стоящего на улице в бледно-голубом цвете. И каждый раз засыпая я вижу осколки той ночи.

«Кладбище»

Несколько раз возвращаясь домой я ловил себя на чувстве страха. Страх этот был вызван одним местом, кое было видно даже из окон моего дома. Это было кладбище. При чем его строение было странного и скорее искривлённого вида. Оно шло сверху вниз, словно горка. Кривые тропы, протоптанные людьми, были единственным путем передвижения. Они шли извилисто, словно были капиллярами всего этого. Надгробия стояли разрушенные, но не все. Самые верхние клонились к низу, а нижние наоборот шли к верху. Все они были уже заросшими, с явными дефектами. Имена почти стерлись, а те что остались были похожи на простые потертости от краски. Кристы торчали из многих мест, они будто разукрашивали это место, добавляли разнообразия. Здесь было одно дерево, иссохшее, сгибающееся под гнетом лет и тумана. Ни одного листа не опало с него за последние пять лет. Сюда часто опускался туман. Он прятал весь ужас места, делая его более загадочным. Иногда из глубин кладбища слышался вой собаки. Наверняка это были бродячие псы, потому как сторожа кладбища уже не было. По слухам он сбежал или пропал. Кто-то из местных распространяет легенду, о том что дух его ещё витает по кладбищу. Ходит со своей собакой во тьме и тумане, успокаивая духов и смотря, чтобы никто лишний не приходил на кладбище. Распространитель этой легенды однажды решился подтвердить свои утверждения, предоставив доказательства своей правоты и в частности своей теории. Поздней ночью собрал он фотокамеры, блокнот, соль, некие заклинания купленные на рынке у одной старой ведьмы. В тот вечер я лично слышал вой, но не только собаки. Ветер поднялся, вода вдалеке шумела. Луну застели облака, свет пробивался по бокам. Это был знак, не знаю чьих сил, но добра от них явно ждать бы не пришлось. На следующий день, были найдены камеры, блокнот с брошенным рядом карандашом. А чуть дальше от них стоял круг из соли, который был явно предназначен для защиты, но целостность его была нарушена. Линия прерывалась ярко выраженным мужским шагом. Полиция не нашла никаких следов пропавшего мужчины. С тех самых пор за этим местом закрепился статус пугающего, смертельного, места. Те кто был богаче давно уехали из этого района, а люди по типу меня остались. Теперь их гложет страх от этого места, от звуков кои оттуда идут, от легенд которые закрепились за этим местом. Порой я благодарю какие-то высшие силы, за то, что моя работа протекает долгими сменами, а когда же я прихожу домой, то засыпаю за полчаса. С годами научился не обращать на это внимание, словно это привычный звук. Как треск лампочки, стук ног об каменную дорогу или скрипы моего дома. Но в первое время мне приходилось нелегко. Долгие ночи без сна, постоянный страх. Где-то в шкафчике ванной ещё лежит пара таблеток снотворного. Они были для меня своего рода опиумом. Вещью, что глушила мои страдания перед страхом.

Однажды мной всё таки овладел интерес, тогда я пошел на кладбище. Всего один раз, при ярком солнце. До этого мне хоть и открывался обширный вид, но деталей, особенно мелких, мне не доводилось разглядывать. Солнце стояло высоко, никаких облаков. Даже несмотря на общую сухость, кладбище всё равно встретило меня сыростью и туманом. Ноги мои еле плелись среди этих склонов, извилистей, грязи. Иссушенное дерево стояло неподвижно, только изредка тихий хруст слышался от слабого ветра. Могилы стояли скосившись на меня. Словно хотели затянуть меня к себе в загробную жизнь. Ноги порой тонули в траве, заросли перекрывали путь. Атмосфера ужаса осталась, даже не смотря на яркое солнце. Только теперь собаки не выли, их заменило дерево. Даже не представляю кого здесь хранили, такое место упокоения заслуживают маньяки, убийцы, воры, политики. Я склонился над одной могилой, отряхнул пыль, раздвинул заросли.

«Бернард Раясанович»

«Аристократ семьи Раясановых, коя славится своим благородием, отвагой»

«1836—1899»

Это ввело в меня в удивление. Обойдя несколько могил, все они принадлежали аристократам. И все принадлежали одной семье, о которой я никогда не слышал, даже в пределах моего маленького города. Мое путешествие продолжалось дальше, до того самого места где пропал мужчина. Только сейчас всё было очищенно. Никаких камер, заклинаний, никакой соли. Я шел всё дальше, осматривая по путно могилы. Никто их не навещает, никому не хватает храбрости. Все страшатся силы этого места. Я начал заходить в самые дебри кладбища. Дороги не были протоптаны, всюду небольшие лужи, хотя на улице сухость. Будто само это место не поддавалось никаким законам физики. Оно жило своими законами, потусторонними, неизвестными нам. Кладбище было землей мертвых, оно неприемлемо живых, пытаясь отогнать их, словно они нарушали и вторгались в его круговорот смерти. Совсем скоро, я полностью погрузился в туман. Он окружал меня со всех сторон. В нем чувствовалась не только влага, холод, но и смерть. Будто трупный запах впитался в туман, а теперь витает в воздухе. Идя почти на ощупь, я иногда спотыкался. Глаза мои щурились от запаха. Дышать приходилось ртом. Ноги начали потихоньку тонуть в земле. Грязь впитывала их. Порой на моем пути всё ещё встречались надгробия, они были будто иными. С виду всё тот же камень, но на нем выступали черные пятна, текст будто стекал вниз, заросли вокруг них была сухой как хворост, почти серого цвета. Но самое странное было, то что земля где должны лежать усопшие – перекопана. Её словно недавно скопали. И так несколько могил. Я шел обдумывая всё это, было тихо, мертвенно тихо. Только звук того как ноги проваливаются в землю, словно хотя затянуть меня в тот мир, что снизу. Самое громкое что было сейчас – это мои мысли. Они крутились в моей голове. Я старался успокоить самого себя, меня одну мысль на другую. Просто, чтобы не чувствовать страха. А страх уже давно закрался в меня. Но мой мозг пытался обмануть самого себя, будто всё нормально. Но нет. Дыхание уже не было ровным, нервный осмотр всего, порой голова сама поворачивалась, смотря нет ли никого сзади. Позитивное мышление было бесполезно. Даже мозг уже понял это. Так что страх полностью захватил меня, а он уже понемногу стал перерастать в панику. Но некоторое время мне казалось, будто ничего сверхъестественного здесь не происходит. Будто я сейчас дойду до конца и все тайны места спадут, страх пропадет. Но как только мне стоило подумать мне об этом, как ноги мои наступили на что-то. Хруст послышался ежесекундно. Я резко отпрыгнул, выставил руки в защиту, начиная панически осматривать всё в округ в поиске чего-либо. Дыхание уже не поддавалось контролю. Запах трупов полностью заполонив легкие, заставляя меня самого чувствовать отвращение. Голова начала болеть. Ноги стояли не совсем уверенно, немного согнуты, но неправильно. Небольшая дрожь выступала на них. Нервы будто зажало, заставляя с каждой секундой трястись всё сильнее. Я начал медленно подходить к месту к где произошел хруст. Медленно, выдергивая ноги из грязи. Даже эти пара шагов заставляли меня паниковать. Мне казалось, будто на лбу выступил пот. Глаза резко посмотрели на землю, туда откуда я отскочил. Туман не давал рассмотреть всё в подробностях. Но некоторые детали вырисовались крайне ярко. Это был круг состоящий из заросли, что окружали надгробия. Только этот был совсем серым. В круге складывались два небольших круга, которые вели к окружности линиями. Они создавали некий узор странного вида. Целостность круга нарушил мой шаг. В месте где я наступил, заросль сломалась, растопталась. Не знаю почему, но даже испытывая страх к этому кругу, меня тянуло прикоснуться к нему. Присев, рука начала свой короткий путь. Но стоило ей зайти в круг, как вдалеке послышался рев собаки. Я упал на спину, но резко встал. Вой приближался, я не стал испытывать судьбы, как тот другой и побежал.

Уже не помню как, но когда в сознание всё прояснилось, я уже стоял у входа в дом, всматриваясь в кладбище. Зрительный поиск ничего не дал, мне казалось, что туман даже усилился. Я стремительно поднялся домой. Зайдя в квартиру, первым делом тело мое понеслось к ванне. Открыв ванный шкафчик, быстро нащупал таблетки. Рука взяла их, открыла, вытащила две штуки и засунула в горло. Быстро набрав воды, я запил их. Мерзкий вкус остался на языке. Ещё несколько глотков и он пропадет. Первые несколько минут всё было крайне обычным, будто ничего не изменилось. Затем легкая усталость, странное чувство от снотворного, зевок, расплывчатость в глазах. Действует. Даже не вериться. Я упал на кровать, прямо перед окном, что выходило на кладбище. Я стал уноситься куда-то вдаль, мысли уходили, любое мышление сейчас уходило на дальний план. И только в последний момент послышался рев собаки, этот рев унесся со мной в мир снов и там он крутился последние несколько часов. Как надоедливый звук, только этот пугал и устрашал.

Следующий день был выходным, так что моя нерассчитанная доза снотворного повлияла только на мой сон. Я быстро вскочил с кровати, оделся. Еда была готова со вчера, быстро пожарив её, мне удалось вкусно позавтракать. Всё это время, меня не отпускала мысль о кладбище. Особенно о круге. В голове появилась наващивая идея, главный паразит. С ним можно справиться только если исполнить в реальность замысел порождённый идеей, или до конца жизни мучиться. Второе не выход. На всех надгробиях, что я осмотрел была одна фамилия. Раясанович. Эти мысли вели в библиотеку, только туда, в архив. Надев куртку, я вышел на улицу. Сегодня было холодно, мертвенно холодно. Бросив быстрый взгляд в сторону захоронений, мне увиделась одна интересная и страшная деталь. Только здесь, на улице я заметил как туман с кладбища поднимается вверх, к дому. Оно словно хочет заползти в мир живых, захватить нас в свой мир потустороннего.

Один час и библиотека перед мной. Хоть город и маленький, да минусом провинциальный, но трамвай здесь работает безупречно. По дороге мне встречались дома аристократов, шикарно выделенные, с несколькими этажами, богато окрашенные, с идеальной частной территорией. На их фоне город выглядел пресным, унылым, неживым. Словно жизни здесь не было. Хоть изредка на улицах появлялись недовольные, обездоленные, голодные. Они были недовольны правительством и их быстро «расталкивали», делая из них калек до конца жизни. Проблема жизни, как её любил называть мой давний знакомый. Люди хотят, что-то изменить, порой это меняется, а что в итоге? Всё опять сводиться к рамкам и условностям, только названия другие. Несколько маленьких заводов, дома с которых опадает камень. Не знаю зависть ли это, или нечто другое. Несправедливость, почему у других больше чем у меня? Это не имеет смысла, они просто богаче и всё здесь. Нет социальной несправедливости, а если и есть, то люди сами её достигли путем своей природы. Мда и это я проходил только отдел художественной литературы. Классики. От Пушкина, до Достоевского. Никогда их не понимал, толи от своей глупости, то ли от бессмысленности. Вот и он архив. Открыв дверь, длинная лестница несла меня в плохо освещенный подвал. Каждый шаг сопровождался отчетливым стальным стуком. И так пока, ноги не ступили на каменный пол. Пыльный, в некоторых местах побитый. Подняв голову от пола, я увидел длинный ряд стеллажей. Каждый рассортирован по назначению. Копии документов, старые письма, учебники к моему удивлению, это всё здесь было. Мне нужна была история города, здесь этот отдел был однозначно. Мой поход начался стремительно. Я быстро обходил стеллажи, молниеносно точно осматривая названия. Этот архив тянулся в длину довольно далеко. Здесь было не души, да и в самой библиотеке тоже не много народу. Кто-то либо работает, либо просто занят, или лениться сюда приди, дабы получить знания. Времени нет, видите ли. Питье и лень заняли уже всё время. Вот оно. История города. Здесь несколько документов и все они крайне большие. Хорошо, что здесь были нужные мне, как я их называю «подтемы». Мне нужна была история аристократии. Так-так… так, вот оно. Перечисление аристократии, живущей в городе Марикропль. Открыв тонкий документ, в плохом состоянии, я начал искать. Р. Мне нужны семьи на Р. Резниковы, Рустелевы, Раясановичи. Вот они. Здесь были даты, имена людей причисленных к их роду. Самый первый был Роман Раясанов, год рождения – 1776, смерть – 1839. Странно, насколько я помню тогда на кладбище один из их рода родился в 1839. То есть ребенок у него появился за три года до смерти, когда ему было всего шестьдесят. Не уверен, но по-моему люди в таком возрасте не славятся особым здоровьем. Очень странно. Так мне нужен последний. Петр Раясанович, год рождения 1880, дата смерти 1914. При чем ровно год назад, месяц, день всё совпало с сегодняшними. Только одно странно, четверка выглядит крайне странно. Будто она не отсюда, да и сами чернила о смерти выглядят будто напечатаны недавно, даже годовые не выглядят так. Это всё очень странно. Со своими рассуждениями я отправился домой, чувствуя внутри себя некую незаконченность событий. Опять сев в трамвай, я начал свой путь, смотря в окно. На этом небольшом пути, вид из окна показал печальные виды. Краской на домах были нарисованы лозунги против аристократии, полностью обваленный дом, от которого осталась груда камней. Снова забастовка, всего несколько человек, а звучат как многотысячная толпа. Всё это навеивало страшную тоску, грусть, безнадегу. Через час, я уже вышел на свой остановке. Солнце немного скрылось за облаками, вокруг осталась только серость. Я шел погрузившись в свои мысли. Я думал о том документе, о городе и наконец кладбище. О страхе, что оно внушает. Вдруг издалека слышится.

«Подайте старику!»

Я даже не видел его, но сердце всё равно направило меня к нему. Почему? Вдруг он просто обманщик? Почему я иду в его сторону, мозг понимает, сердце нет. Чертова совесть, когда-нибудь она погубит меня. Подойдя к старику, я быстро нащупал в кармане мелочь и кинул ему. Не хотелось, даже на него смотреть, просто, чтобы это побыстрее кончилось. Стоило мне опустить руку, как он схватил её и сказал.

«Спасибо, тебе добрый юноша»

«Всегда пожалуйста» Ответил я рефлекторно.

«Стой, добрый человек, не желаешь поговорить с дедушкой?»

«Я тороплюсь и…»

«А если я тебе расскажу историю?»

Меня это не волновало.

«Может в другой раз…»

«А что если, я тебе скажу, что она о том кладбище, о котором витают легенды в городе?»

Это моментально меня заинтересовало.

«Хорошо»

Я присел рядом с ним на обшарпанную скамейку.

«Ну рассказывай»

Он поморщился, посмотрел на меня и начал рассказ.

«Как ты знаешь, у нас в городе стоит кладбище, на которое любой человек боится пойти, боится потому как умереть могут. Оттуда доносятся рев собаки, но никто и никогда её не видел. Все только слышали звук от которого кровь стынет в жилах, от которого тебя бросает в панику. Ты становишься как крыса в колесе, но немногие знают историю кладбища»

Он сейчас начнет рассказывать о том, что кладбище империи.

«Кладбище было построено, одной семьей, как место где бы покоились они все»

Этого я не ожидал, хотя мог и сам догадаться.

«Поэтому на всех могилах одна фамилия. Но род семьи пришел в упадок, поэтому за кладбищем никто не следит, некому. Только один остался»

«Врешь, я видел документы, последний представитель рода умер год назад»

«А кто тогда сделал круг из засохшей лазы?»

«Какие-то фанатики, любители мистики. А откуда, вы это знаете?»

«Как думаешь от кого пошли все слухи, о кладбище, кто стоял в основе всего?»

«Люди»

«Нет, это был только один человек, он сказал как всё было, а они начали выдумывать, так и появились легенды о собаке баскера, о темной силе кладбища»

«То есть виною столь многочисленных слухов, является человеческая любовь разносить сплетни»

«Да. Я рассказал как всё было в мой последний день. Как человек в черном балахоне сложил круг из засохшей лазы, как убил собаку и прочитал, что-то на непонятном мне языке. И человеком этим был последний из рода»

«Откуда вы это всё знаете? Как?»

«Неважно, теперь понятно одно, его не остановить. Ты не успел. Прощай»

«Стойте»

Я хотел было отдернуть встающего старика, но в глаза мне ударил яркий свет, будто солнце выступило на небе. Я посмотрел в сторону старика, но заместо него в руках моих оказался черный балахон. Я ничего не понимал. Я медленно встал пятясь домой. Голову переполняли мысли. Как? Что? Куда он делся? Мне казалось я сошел с ума. Я быстро потопал домой, держа в руке черный балахон. Не знаю как, но пришел домой я только под вечер. Дома первым же делом я нашел пузырек снотворного. Две, три? Три с половиной таблетки. Подойдя к окну, мне открылся вид на кладбище. Оно было темным, страшным, кривым, погруженным в туман, с мертвой землей и запахом. Всё это было в одном месте. Смерть. Всё что мне приходит на ум глядя на это кладбище. Надо уезжать. Эта мысль стала новым паразитом. Завтра, как проснусь. Я выпил таблетки, эффект сработал моментально. Первые две стадии были пропущены моим организмом. А вот третья длилась долго. Некая рябь в глазах не отпускала меня, я словно находился между жизнью и миром снов одновременно. А затем издали послышался крик. Он звуча на непонятном мне языке, но вызывал отклик в моем сознании, после него рев собаки. Это испугало меня до такой степени, что мне пришлось забиться в угол. Только слышать мне хотелось сейчас, видеть это проклятое место мне не хотелось. Было страшно. Затем некий крик, странные звуки начали слышится со стороны кладбища. Меня словно прошибло. Не знаю почему, но подошел к окну. От интереса, не знаю почему страх уступил главенствующую роль. Я смотрел на кладбище, как оттуда вырываются дикие крики. Я стал присматриваться, даже несмотря на рябь в глазах и общую темноту. Я смотрел туда, пытался понять, что происходит. Затем протяжный крик. После него, мне открылось кое-что странное. Из-под земли выходили руки. Они тянулись к верху. Все грязные, неживые по цвету. Потом они начал откапывать сами себя. Мое сознание в этот момент начало угасать. Потихоньку засыпая. Я видел как некогда живые люди выползают из своих могил, а что-то вдалеке издает дикий рев. Их было несколько десятков. Они постепенно вылазили из своих могил, а когда их цель была выполнена, они как один развернулись, посмотрев на меня. Они, грязные, с гнилой кожей, зубами, сальными волосам и с этими бледно-белыми глазами, в которых нет зрачка. Просто белое пространство. Оно тускло светило. Я смотрел на них несколько секунд, а потом мой организм предательски захотел спать. Нет. Нельзя, они войдут сюда, заберут в свое царство. Я медленно опускался на пол, закрывая глаза. Я старался ползти, задействовать последние усилия. В руке своей я чувствовал что-то мягкое. Посмотрев из последних сил на руку, в ней я увидел черный балахон. А упав лицом на пол, испытал сырость, сравнимую с землей. Под мной что-то хрустнуло.

«Формулы»

С самой школы меня привлекала химия и физика. Две схожести. Обе изучают нашу вселенную, но под разными углами и разными способами и всё же цели их одинаковы. Так что ещё свою юность я начал тратить проводя часы за специальной литературой и опытами. От самых простых, на уровне смеси оксида железа и алюминия, до создания небольшого, но мощного магнитного поля. Правда школьные условия не предрасполагали этому, каждый видел мои эксперименты и думал, что сейчас я кого-то сожгу. Это было, что-то вроде испытания, сильный духом и разумом выдержит, а слабый свихнется и неизвестно, что будет, может смерти, или хуже. Но к счастью мой рассудок выдержал. Правда и бывали некоторые неприятные моменты. У нас был клуб по интересам, так что скучать не приходилось. Но так было не всегда. В один день к нам пристали кое-какие парни, они были злые как волки после голодухи и веселые как клоуны в цирке. Они побили меня, пару ребят и всё. Им даже ничего не было. Именно тогда я впервые решил навести порядок. Взяв немного серной кислоты, в один день и дождавшись пока все выйдут из класса, я облили все его вещи ею и скрылся. Лицо в тот момент у него наполнилось ненавистью, в тот же день он избыл ещё одно парня, который впоследствии лег в больницу на месяц. Конечно, громиле сделали выговор, но не более. Это было странно и пугающе. Что может произойти со мной тогда, если завтра он захочет побить меня? Это было страшно. Именно тогда я начал изучать такую вещь как детерминированность. С самого юношества меня взволновал вопрос о вероятности событий, и если всё предопределенно, то это можно просчитать. Это было возможно, как мне тогда казалось. Именно тогда я начал следить за людьми и миром вокруг. Я изучал расписание учеников, наблюдал за их привычками, странностями, анализировал внешнюю среду, делая прогнозы. За всё время учебы в школе мной были выдвинуты множество прогнозов. Но каждый из них проваливался, и каждый раз из-за каких-то мелких деталей, или быть может я что-то недосматривал? Многие часы были проведены в моей комнате, которая превратилась наполовину в мою лабораторию. Как хорошо было жить в городе, где доступны все блага цивилизации. Мое существование протекало в небольшом городке под названием «Лавкинг», этот город был словно смесью порта и завода, с ярко вырисовавшимися элементами готики. Будто церковь стала капиталистом. Огромный завод фирмы «Дженк и Дженк». Монструозный по размерам, наверное половина города работала там, тянулся вдоль нескольких кварталов, но был ещё и порт, который впрочем был полон складов с товарами, которые уже давно начали гнить. В море никто уже не выходит, все места, что вблизи города, уже давно лишились запасов рыбы, вода рядом с городом была отравленной. Даже несколько людей умерли от неё. А на другом береге стоит маленькая деревушка, её еле видно, никто не знает кто там живет, ведь никто и никогда не был там. Люди зачастую неприветливы, даже если ты местный, только некоторые и те кто знают тебя. Везде тянуться трубы, которые уже проржавели. Дороги немного кривые, словно зубы. Дома сыпались, у некоторых балконы обваливались. И над всем этим возвышался университет Лавкинга, видное место. Хорошие факультеты, превосходное оборудование. К нам приезжают даже из городов по типу Нью-Йорка. В моем представлении город выглядит как тяжело больной, в котором уже находятся раковые клетки, но единственное, что у него осталось, это мозг.