У страха рога велики

Фужеры не хрусталь, но «Кахетинское» на удивление оказалось не самопалом. Под настроение рубиновый оттенок, приятный терпкий привкус. Тонкий звон стекла.

– За тебя.

– За нас.

Бесенята в ласковых глазах, на губах легкая улыбка.

– Извините. Михаил, как батюшке? Выйдем, покурим.

Михаил удивлено посмотрел на двух прилично одетых мужчин, на десяток лет старше его, на Лизу. Разборки, так вроде не пацаны. Да и Лиза сделала бровки домиком. Дескать, ничего не понимаю.

– Спасибо. Не хочется.

– Пойдем, пойдем. Потолковать надо. По работе. Я главный механик, Мархотин. Да не бойся, никто вино твое не выпьет. Поговорим, глядишь, сами проставимся.

–А я не боюсь. Извини Лиза. Пойдем.

В холле тон Мархотина изменился. Стало заметно, что он и его товарищ уже прилично пьяны.

– Ты. – Обняв Михаила за плечи, Мархотин повис на нем всей тушей. – Сынок, ты куда лезешь? Проверяй, как электричество экономят и не лезь не в свои дела

– Я, вам не сынок.

Михаил резко сбросил руку. Теряя опору, Мархотин запутался в двух дверях, причем крепость одной проверил лбом. Заматерившись отстал.

Не оборачиваясь, словно самому себе Михаил продолжал.

– Это мое дело, чем мне заниматься. Не перед вами отчитываться.

– Не горячитесь молодой человек. Дриньков. Слышали о таком?

– Наслышан.

– Так вот, молодой человек, отчитываться вам не перед нами, но как примут ваш отчет там, зависит от нас.

– Ого. Круто.

– И вас, и нас один хозяин послал. Нам дружить надо, а не копать друг под друга. Проверяйте то, что в компетенции комбината, в то, что проходит через Москву! лезть не надо.

Закурили, каждый свои. Михаил с интересом поглядывал на Дрянькова, так он стал называть про себя этого нагловатого, нового знакомого. Мархотин участия в разговоре не принимал. Протерев платком лоб и убедившись, что крови нет, он приложил к шишке связку ключей. Стоял в нахмуренном молчании, ожидая развития событий.

– Там извини не дураки сидят, и они тоже кушать хотят. А ты кусок у них изо рта выдергиваешь.

– Так это не их кусок, и не ваш. Вы его у работяг урвали.

– Какая разница, урвали – не урвали. Аборигенам от большого пирога все равно одни крошки достанутся. Не важно, чей был кусок, важно, что он уже в наших руках, поделен и съеден.

– Придется посидеть на диете. Полезно.

– Не боишься? Смотри, отощаешь, когда от кормушки отлучат.

– Я с вами с одного корыта и так не ел. Постник хрякам не товарищ.

Чем бы закончился разговор неизвестно. Прервал его шум драки, крики, доносящиеся из кафе. Михаил вбежал в зал первым. Перевернутые столики, несколько человек махаются посреди зала. Отыскал глазами Лизу. Она стояла у стены, в кровавых пятнах белая футболка, светлые джинсы. Он бросился к ней.

– Ты как? Кто тебя.

–Нормально. – Видя испуг в его глазах, ощущая осторожные прикосновения его рук к кровавым пятнам, поспешила успокоить. – Нормально. Это вино. Директор скотина.

Этого было достаточно. Объект указан, а верному псу для защиты хозяйки не надо команды; «Фас». Добраться до директора ему не удалось. На пути встал Мархотин, от его размашистого удара Михаил легко ушел в сторону и с правой, открытой ладонью врезал со всей силы в набухшую на лбу противника шишку. Кафельный пол штука скользкая. Перепрыгнув через упавшего Мархотина, Михаил успел увидеть только спину директора, который скрылся в проходе, ведущем на кухню. В это мгновение сам получил чувствительный удар по лицу, ответил тем же, чем-то огрели по хребтине. Драка выкатилась в холл, оттуда на улицу. Было не понять; кто кого бьет? Михаилу доставалось с двух сторон. Выбежала на улицу Лиза. Встала перед ним лицом к противникам, закрыла своей нежной девичьей грудью. Этого оказалось достаточно. Кого бить Алексей не знал, а противники просто забыли про него.

Директор закрылся в кабинете и названивал диспетчеру, вызывая охрану к кафе. Из отделения милиции выехать на вызов ответили отказом. Дежурный сослался на то, что он в данный момент один и покинуть отделение не имеет право. Только справился; нет ли убитых и тяжело пострадавших. Как будто можно легко пострадать? У директора лицо и грудь были перемазаны в крови из разбитого носа, под обоими глазами наливались синяки. Кто-то удачно попал по переносице, она опухла и болела. Черт дернул подойти к этой кукле. Бешенная. Он всего то и хотел с ней потанцевать, познакомиться, пригласить за столик, мужиков потешить. Ну, занесло немного, хотел помочь ей выйти из-за столика, а что не хотела, так это её проблемы.

Драка начала утихать. Куда там системе оповещения МЧС со всеми нано технологиями, до русского – народного; «Наших бьют». У кафе уже толпилось, галдело десятка два подростков, малочисленные сторонники директора ретировались в холл и посматривали сквозь стекло, ломая голову, как выбраться из этой ситуации, добраться домой целыми и здоровыми. Подъехал УАЗик. За рулем сидел Перхоть. Сколько человек находилось в салоне, было не понять, но выходить они не рискнули.

Лиза промокнула платочком кровь с подбородка Михаила, тронула губами уголок рта с припухшей разбитой губой.

– Пойдем в гостиницу.

– Ага. Только колготки подтяну. Смотри.

Лиза давно заметила, что Перхоть, разговаривая по телефону, показывает кому-то в глубине салона на них пальцем.

– Не стоит. Гостиница территория комбината. Они здесь хозяева. Хотели было весь поселок подмять, да у гуранов рога не гнутся. Пойдем.

И уже всем, взяв Михаила под руку.

– Ребята пошли на пятак. Сеанс окончен. Цирк уезжает, а клоуны пусть остаются.

На скамеечках с удовольствием вспоминали происшествие разогнавшее скуку. Не так уж часто бьют морду директорам, а свои раны, синяки и ссадины это свидетельство доблести и чести.

Дома Татьяна Сергеевна только ахала над живописным рассказом дочери и сердито поглядывала на «Дон Жуана», словно он уже совершил свое черное дело; соблазнил и покинул её крошку.

– Что вы потеряли в этом кафе? Там всегда драки. И сама знаешь, кто ходит туда.

– Кто мама? Твой юбилей тоже там отмечали. Так, кто мы?

–Мы коллективом. Ты как работать теперь будешь? Михаил Александрович завтра уедет. А тебя съедят.

– Подавятся. Я год работаю и уже третий директор. Их меняют как прокладки, едва замараются.

– Фу.

– Что «Фу». Свои может и глупее, но честнее. А скажи кто из «варягов» не замарался. Потому что едут не работать, а заработать и не важно, на чем и каким способом. А спеси? Это, не про тебя Михаил.

– А почему не про меня. Я тоже считаю, что пьют здесь по-черному.

– Ой, не надо. Москва город трезвости.

–Так, все хватит. Завтра на работу. Я постелю Вам, Михаил Александрович, на диване. Ты тоже, помыла посуду и быстро спать.

Утром, умываясь, Михаил рассматривал свое лицо в зеркало. Губа кривила рот, не добавляли шарма и следы осиных укусов на лице и шее. Побрившись одноразовым станком лежавшим на полочке, он, не дождавшись выхода Лизы, поблагодарил Татьяну Сергеевну за завтрак и ушел в гостиницу.

– До свидания.

Холодно прозвучало ему вслед. Железом щелкнул язычок замка закрывшейся двери.

– Красавец. – С ударением на последнем слоге произнесла Елена Семеновна.

– Осы покусали.

–Проходите, садитесь. Что стоите в дверях? Вы, должно быть убедились. Я не кусаюсь. А осы у нас злые. Кофе?

– Да я позавтракал.

– Это ясно. Татьяна Сергеевна хозяйка хлебосольная.

– У-у.

Семеновна рассмеялась над его изумленным лицом.

– Без «У-у-у». Поселок стеклянный, все, всё видят, всё знают. А осы злые не только вас покусали. Планерка сегодня отменяется и неизвестно будет ли завтра.

– Лидия Семеновна, но, в самом деле, осы покусали. Чешусь, как пес шелудивый.

Оправдания прервал стук в двери. Вместо них пришлось давать показания.

– Лейтенант, когда вы были вчера нужны, вас не отыскать, а сегодня с утра пораньше прилетели.

– Не уводите разговор в сторону. Вот заявление от пострадавшего Мархотина, что вы первым ударили его. Вот справка о телесных повреждениях. Рассечен лоб. Тупая травма головы, контузия.

– Так это он пьяный, головой дверь таранил. Вы следственный эксперимент проведите, его еще раз припечатайте и увидите, я его ударил или он сам рога сшибал. А тупая травма головы у него от рождения.

– Не острите. Вот еще свидетельские показания Дринькова, подтверждающие слова пострадавшего. И то, что зачинщиком драки были вы. А если не вы, то кто? Ведь вы же видели участников драки? Можете опознать.

– Я в поселке то никого не знаю. А кроме Дрянькова никто показаний не давал? Интересно было с ними бы ознакомиться. А я вам все рассказал. Не видел, не знаю, не участвовал. Претензий ни к кому не имею.

– То, что участвовали на лице у вас написано.

– Это осы покусали. Есть свидетели. Кстати можно их привлечь к ответственности? Не свидетелей, ос.

– Издеваетесь?

– А почему бы и нет, лейтенант? Я видел мельком, у вас в папке заявление от директора. Понимаю. Меры принимать надо. Но, пожалуйста, без меня. Не видел, не знаю, не участвовал. О чем искренне сожалею.

Сердито захлопнув папку, следователь выскочил из кабинета. Заливистый смех Лидии Семеновны провожал его и за дверями.

– А вы, молодец. Я думала московский хлыщ. Особа приближенная. А вы нормальный мужик. И даже Лизе сумели понравиться.

– А, что она какая-то особая?

– Вы не заметили? Не особая, особа особо неординарная. Еще в девятом классе создала рок группу. Окончила школу с медалью, правда серебряной, поступила на бюджетный. На областном конкурсе заняла первое место, получила приглашение в академию предпринимательства. Экономист грамотный, но от должности главбуха отказалась. Ей, видите ли, жить хочется. Сейчас учится на факультете журналистики, была редактором многотиражки, но не правильно освещала деятельность компании в строительстве светлого капиталистического будущего. Отказалась пиарить руководство. Итог; сидит в бухгалтерии. Пока. А что будет неизвестно. Издала две книжечки стихов. И не дай Бог вам её обидеть, Вам за нее … Мало не покажется. Любят её здесь.

– Уговорили, не обижу. Как бы она меня не обидела? Не будем про неё. Что скажете про Дрянькова и Мархотина?

– Что скажу. Общалась с ними только на планерках. Они из тех господ, которые всегда найдут виноватых. Чей зад подставить. Как специалисты? Людям с ними тяжело работать, особенно с Дриньковым. Впрочем, у хорошего человека не может быть такой фамилии.

Лейтенант крутился, как попугай в клетке, которую кот проверяет на крепость. Начальник райотдела орет, директор в унисон сопит разбитым носом; разыскать, возбудить. Кого искать? Пострадавшие не знают, не помнят. Кто бил, за что били? Ответа нет. Обслуживающий персонал молчит. «Варягов» не любят. Своих не выдадут, с ними жить. Директор с компанией валят на ревизора. Но если бы ревизор начал драку, то пострадавшим оказался бы он. Не тянет ревизор на Шварцнегера. У девицы этой, Котковой еще надо взять показания. Если бы лейтенант Иващенко знал, на что отважился, он бы вызвал девушку повесткой. Серпентарий красивых, но от этого еще более опасных созданий божьих. Оплели, опутали. Вместо показаний он приобрел еще одно заявление если не о попытке изнасилования, то об оскорблении девичьей чести и насильственных действий в отношении заявительницы. Но причина драки обрела обоснование. Разбираться в этом деле у следователя совсем пропало настроение. Кроме неприятностей ничего не приобретешь. Угодишь начальству и «варягам», опустишься в глазах жителей ниже плинтуса. Начальство назавтра забудет об указанной услуге. «Варяги», на то и «варяги» – нынче здесь завтра там. Подполковник, когда он доложил ему о ходе расследования, полчаса орал в трубку, потом посочувствовал ему, его молодости и неопытности и пообещал, после обеда, приехать лично.

До обеда Михаил Александрович в основном составил отчет о командировке, в которой отразил слабые места и упущения в мерах и способах экономии материалов, энергоресурсов, выдал свои рекомендации для руководства комбината. Остались вопросы решаемые уровнем выше. В отделе кадров личных дел ни директора, ни присных с ним не было. Принимались они на работу в головном офисе, вся информация об их образовании и предыдущей деятельности хранилась там. Даже зарплата их была для работников комбината тайной за семью печатями. Чем бы не был занят Михаил Александрович, он все время подсознательно ждал. Ждал – откроется дверь и она войдет в кабинет, ждал, что за этим поворотом полутемного коридора встретит её. Ждал её звонка. Зайти к ней в бухгалтерию он боялся. Боялся слов, которые хотел, но не мог ей сказать. Боялся не её, боялся себя.

Перед обедом его нашел Алексей. Весь комбинат весело обсуждал вчерашнюю потасовку. Кто-то успел выкинуть в Интернет фотографии. Вот; Мархотин на полу, испуганное лицо удирающего директора, Лиза в залитой красным футболке рядом с опрокинутым столиком, она же и Михаил, заботливо осматривающий её, Михаил с рассеченной губой, искаженным от гнева лицом в сутолоке драки, лица, кулаки.

– Ну, ты, герой. Покажись. У-у-у. А наговорили.

– Да, мне по морде всего один раз прилетело и то вначале.

– Зато ты, говорят, Мархотину башку проломил.

– Еще один. Мне тут лейтенант мокруху шил, теперь ты. Мархотин сам, еще до драки дверь лбом протаранил, а я только погладил.

Вернувшись к фотографии, где Мархотин растянулся на полу, а Михаил застыл в прыжке над ним, Алексей рассмеялся.

– Хорошо погладил. Жаль, меня не было. Я бы еще добавил. Поехали обедать. Карета подана.

Машина стояла за КПП. Ожидали Ларису с Лизой.

– Но, мужики тебя зауважали. Так что можешь по поселку ночью ходить свободно.

За обедом, перебивая друг друга, Лиза с Михаилом рассказывали перипетии вчерашней драки. Все согласились с мнением Ларисы, что директор козел. Поддержали совет Лизы, что Михаилу надо писать встречное заявление о том, что Мархотин и Дриньков вызвали его на улицу специально, что бы освободить поле действия для приставаний директора к Лизе. На улице они, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, спровоцировали драку. Тут же на кухонном столе под диктовку Лизы заявление было написано.

Поселок гудел. Полиция научилась пользоваться Интернетом. На рабочем столе компьютера папку с фотографиями следователь поместил в самый центр. Подполковник приехал не один. Пес не кусает руку его кормящую. Прикормить полицию сидящую на бобах всегда есть чем, даже не нарушая закон. Эдакая, спонсорская помощь, начиная от запчастей и топлива для автотранспорта, до оргтехники и премий за расследование хищений имущества превышающих стоимость этого же имущества. Установить участников драки по фотографиям не составило труда. Но фотографии показали и обратную сторону. Подтверждением заявления Котковой фотография директора тянущего за руку упирающуюся девушку из-за стола. Она же в кровавых пятнах у опрокинутого стола. Директор, с оскалом злобы на лице, склонившийся над ней с непонятной целью. Арестованные участники в один голос пели, что, вступившись за честь девушки, пытались уладить конфликт мирным путем. Драку начал директор, которого поддержали сидящие в зале его пристебаи. По приказу подполковника четверо участников драки, в том числе и Михаил Александрович, были задержаны до выяснения обстоятельств. Поселок гудел. Общежитие, в котором проживали «варяги», напоминало осажденную крепость, патрулируемую добровольцами из отряда «Красные дьяволята». «Тишина. А вокруг мертвые с косами стоят». У отделения полиции филиал пятака. Шумно. Дежурный по отделению устал отбиваться от посетителей желающих проведать арестованных, несущих страдальцам передачи и скандирующих на улице здравицы в их честь. К полуночи успокоились. Задремал, уронив голову на журнал происшествий, сержант, задремали на жестких деревянных нарах задержанные. Сладок сон не в пуховой постели, сладки, выкроенные у измученных суток, минуты, мгновения. Сон милиционера – сон факира на гвоздях. Следователь еще не успел прилечь, как по звонку дежурного пришлось тащиться в гостиницу, в квартиру директора. Но и дело такое, что до утра не отложишь. Директора била истерика. Бледное лицо, лиловые синяки под глазами. Сипящий голос прерывался хрюканьем разбитого носа.

– Меня убить хотели. В меня стреляли. Вот, вот.

Тыкал он рукой то в окно, то в стену. В стеклопакете два аккуратных отверстия друг против друга играли короткими лучиками трещин. На стене барометр с пробитым стеклом, отломанной стрелкой и отверстием почти в центре циферблата. Следователь, сняв барометр с стены, выковырнул ножом из штукатурки бесформенный комок свинца. Прикинул, на глаз, прямую от щербины в стене до отверстия в стеклах. Подошел к окну, приник глазом к отверстию, всматриваясь в ночь, которую не могли разогнать редкие фонари.

– Задерните шторы. Меня убить хотят. В меня стреляли.

– Стреляли не в вас. Куда стреляли туда и попали. Это вам от них последнее китайское предупреждение.

– Я требую охраны, защиты свидетелей.

– У вас есть охрана, своя комбинатовская или ЧОПовская.

– Бездельники. Пьянь, только брагу воровать. Уволю. Всех уволю.

– Всех, не уволите. Успокойтесь. И давайте поговорим без протокола. Не знаю, что вам наобещал подполковник, но в этом деле вы получите большие неприятности. Я хотел поговорить с вами завтра, так оно, два часа как наступило. Вот встречные заявления о вашем неподобающем поведении, о физическом насилии и оскорблении гражданки Котковой. От ревизора утверждающего, что драку начали ваши собутыльники, десяток свидетельских показаний подтверждающих их показания, фотографии в Интернете отнюдь не в вашу пользу. Да мы задержали участников драки, кроме вас. Возбудим, расследуем, передадим в суд, и все выплеснется на вашу голову. Они не малолетки, не бомжи обкуренные. И адвокатов найдут грамотных и сами не дураки. По поводу покушения. Пуля 5.6 безоболочечная, в таком состоянии, что найти оружие по ней вряд ли получится, даже у телевизионной ФЭС, это я вам как профессионал говорю. Так что самый лучший вариант для Вас, забрать заявление и пойти на мировую.

– Я. На мировую. С этими подонками.

– Вам с этими, как вы выразились, подонками здесь жить или мотать отсюда пока не рассвело. Голова не стенка – дырку не зашпаклюешь. Подумайте, пока есть чем. Спокойной ночи.

– Вы, что уходите?

– А вы что думали, я с вами буду всю ночь чай пить? Это вы на больничном, мне с утра на службу. Жду вас утром к себе. Оформим все документально. Что прикажите. Или прекращение предыдущего дела за примирением сторон или возбуждение нового, о покушении на вас. Подумайте. До утра время есть.

Утро вечера мудренее. Вторник не понедельник; больные головы переболели, буйные успокоились. До обеда вяло возмущались произволом власти по кухням, кабинетам, курилкам, но идти штурмом на отделение милиции, освобождать братьев по крови, желающих не было. После обеда задержанные оказались на свободе. Михаилу Александровичу следователь на прощание, пожав руку, посоветовал быстрее заканчивать дела и уезжать туда, откуда прибыл. Михаил попросил его об одном одолжении.

– Литер, не в службу, а в дружбу. У вас свой допуск к архивам. Поищи что есть на Мархотина, на Дринькова. Где учились, когда женились, где трудились, когда судились, стаж и сроки.

– А ты злопамятный.

– Нет, я просто злой и ничего не забываю.

– Я тоже. И меня они…, из-за них – достали. – Лейтенант со злостью сжал свое горло, как щипцами пальцами. Когда убрал, белые пятна налились краснотой. – Сделаю. Что смогу. А ты не тяни. Уедешь, им не на кого будет валить. А попадешь к подполковнику, подпишешь, что он напишет. Большой умелец по «чистосердечным». Так что собирайся в дорогу.

Нищему собраться – только подпоясаться. Отметить командировку и заказать по электронке билет на завтрашний рейс нехитрое дело. В гостиницу Алексей его не отпустил. Договорившись на работе, он пообещал лично отвезти Михаила в Читу. Ужин получился по-домашнему теплым. Обменялись электронными адресами договорились почаще «контачить». Заглянул на проводины лейтенант. Вручил пакет, пожелал счастливого пути.

– Материал убойный. Твое руководство получит массу удовольствия. Но! Я тут не причем. Лады. Ну, бывай. Сочтемся.

Стемнело, когда Михаил пошел провожать Лизу. За несколько дней поселок стал родным. Их узнавали, здоровались, мужики считали за честь пожать его руку. На пятаке молодежь предложила посидеть с ними, попить пивка, но и Михаил и Лиза отклонили все предложения. А когда остались одни растерялись в молчании. О происшедших событиях уже все было переговорено. О том, что будет. О чем-то важном для двоих, каждый еще не решил сам для себя. Взявшись за руки подошли к её подъезду.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.