Ведьмин справочник по чудовищам. Книга 2. Черные ночи

Вернувшись из салона Софии, она налила себе бокал вина, чтобы успокоить нервы, и села в гостиной, переделанной под мастерскую. Повсюду были разбросаны разноцветные бутылочки, флаконы и банки. С потолочных балок свисали травы, кроличьи лапки и ветки кизила, перья юды и гирлянды из ушей караконджула.

Думая оживить пространство, она приобрела у старьевщика в Белограде огромный хрустальный шар. Он украшал собой стол, под стеклом кружился туман. В остальном, казалось ей, это была совершенно бесполезная штука.

Тут Косара заметила на шаре красное пятно лютеницы. Видимо, заляпала вещицу, пока ужинала. Она как раз протирала шар рукавом, когда в дверь постучали.

Тихо тикавшие в углу напольные часы показывали почти два часа ночи, и глаза Косары уже слипались. Она пересекла темный коридор, а ее тень следовала за ней по пятам, демонстративно потягиваясь и притворяясь, что зевает.

«Знаю, знаю, притворство, – подумала Косара. – Но что поделать». Черноград никогда не спит, так почему она должна?

Прежде чем открыть дверь, всего на миг она позволила себе пофантазировать, что за порогом окажется Асен. Вдруг он угодил в неприятности в Белограде и нуждается в ее совете? Или, может, просто хотел ее увидеть?

Вместо Асена на пороге стоял высокий мужчина, плотно закутанный в толстое пальто. Косара ощутила укол разочарования, но не подала виду. Глупая была надежда, что и говорить. Асен уже полгода не звонил, а тут внезапно бросился бы к ней среди ночи…

Ясно же, что Асен не хотел иметь ничего общего с Черноградом. И с ней, Косарой.

Как будто она могла его винить! Его последний приезд в Черноград кончился тем, что Асен едва унес ноги живым.

– Как здорово, Косара, что я застал тебя дома, – выдохнул мужчина, стуча зубами.

Его шерстяная шапка была низко надвинута на голову, закрывая брови. Наружу торчали только алые кончики ушей. Косара прищурилась, когда его имя наконец всплыло в ее голове. Это был подмастерье пекаря.

– Ибрагим? Боже, я тебя едва узнала! Что случилось? – Она вздрогнула и добавила: – Заходи внутрь, рассказывай все.

По пути в гостиную Косара щелкнула пальцами и пробормотала волшебные слова. Раздался громкий треск, в очаге занялся огонь.

В конце концов, у нее теперь гость, а это достойный повод погреться.

– Садись, – сказала она ему, и Ибрагим поплелся к стулу. – Вина? Чего-то покрепче?

– Покрепче, пожалуйста.

Косара налила ему абрикосовой ракии домашнего приготовления, такой ядреной, что только от одного запаха глаза слезились. Ибрагим осушил стакан одним глотком.

– В чем дело? – Косара подлила еще. – Ты бледен как привидение.

Ибрагим долго смотрел на нее глазами в обрамлении темных кругов.

– Мне кажется, я умер.

Хотя Косара рассмеялась, лицо ее оставалось серьезным. Вскоре и смех ее замер на губах.

– Умер? Как так?

– Меня ударило током, пока я возился с приемником. Ты же помнишь, я все хотел поймать радиосигналы из царства чудовищ?

Косара уже слыхала о его безумной затее. Вряд ли для монстров в порядке вещей слушать радио, они ведь не люди.

– Ага.

– В общем, мне показалось, что я наконец-то что-то поймал. Клянусь, я слышал его голос.

– Чей голос?

– Змея.

Косара снова рассмеялась, на этот раз чуть более визгливо. Ее рука задрожала, сжимая бутылку, янтарная жидкость заплескалась внутри. Косаре захотелось налить еще и себе.

– Ибрагим, Змея больше нет.

– Говорю же, я его слышал. А потом отвертка соскользнула куда не надо, и меня прошило. И я умер. Мой друг – Данчо, вы вроде знакомы? Данчо Крустев. – После паузы Ибрагим добавил с ноткой гордости: – Он доктор.

– Мы знакомы.

– Ну так он нашел меня на столе, всего обугленного. Ты посмотри! – Ибрагим снял шляпу, открыв кустистые брови и спутанные волосы торчком.

– Ясненько, – сказал Косара и вновь наполнила его стакан: вот выпьет еще и найдет себя уже не на столе, а под столом, в буквальном смысле полудохлого. – Я понимаю, ты, наверное, здорово испугался, но выглядишь ты вполне нормально…

– Ты не понимаешь. Данчо не обнаружил признаков жизни. Даже пульса. Я был мертв, Косара. Мертвее мертвого!

– Что ж, такое случается: ты умираешь на пару минут, потом тебя реанимируют. Уж что-что, а это Данчо умеет.

– Умеет, когда счет идет на минуты, не на часы. Я умер утром, а очнулся вечером, голодный как волк.

– Еще бы! Ты пропустил обед.

– Косара, я жаждал крови.

Косара нахмурилась, разглядывая бледную кожу Ибрагима и его налитые кровью глаза. Он мог бы сойти за упыря, если быть честным, но не меньше он походил и на человека, который еще не отошел от шока. Удар электричеством для людей не слишком полезен.

– Ты же это не всерьез? – ответила Косара. – Мне доводилось видеть, как воскресают упыри. Раз ты тут сидишь, ведешь со мной цивилизованную беседу и не пытаешься высосать меня до капли, значит ты явно не из них.

– Но неужели не бывает таких упырей, что сохраняют хоть крупицу рассудка?

– Не сразу после обращения! Бывает, что через двадцать, тридцать, сотню лет – если им удается прожить так долго – некоторые из них восстанавливают часть своей личности. Или воспитывают в себе новую, тут я не слишком разбираюсь. Но чтобы спустя часы? Молодые упыри не человечнее бешеных псов.

– И все же вот он я.

– Ибрагим, – как можно спокойнее произнесла Косара, – как ведьма, я тебе ответственно заявляю: верь мне, никакой ты не упырь.

– Но я хочу крови, Косара! Знаешь, что я сделал первым делом, как очнулся? Ты же знаешь, мы держим кур. Кур! Я рванул прямиком в курятник. Данчо застукал меня, когда я уже схватил одну и собирался откусить ей голову!

– Электрошок творит с людьми всякое. Вдруг у тебя дефицит железа.

– Скорее уж дефицит крови в желудке!

– А ты уколоть себя пробовал? У упырей кровь обычно черная.

– У всех? Я думал, у некоторых…

– У некоторых кровь как раз остается прежней, таких меньшинство. Так пробовал или нет?

– Да пробовали мы. Данчо кольнул мне палец иголкой. – Ибрагим показал свой указательный палец: на коже была маленькая красная точка. – Кровь красная.

– Вот видишь!

– Но ведь у некоторых…

– Слушай, я сварю тебе зелье, что скажешь? Со шпинатом, грецкими орехами и печенью караконджула. Железа будет хоть отбавляй. Попьешь несколько дней и посмотришь, не полегчало ли тебе, хорошо?

– Хорошо, – вздохнул Ибрагим. – Все равно выбора нет. Данчо убьет меня, если я причиню вред курам. – Он невесело рассмеялся. – Хотя как он меня убьет, разве что осиновым колом в сердце!

Косара торопилась с зельем, ведь у нее слипались глаза. Это был долгий день. К ней все еще наведывались обычные клиенты, чтобы купить зелья от болей и недомоганий, но в последнее время появлялись также незадачливые туристы, съездившие в Белоград. Черноградцы не привыкли к иноземной еде и алкоголю, многим требовалось лекарство от похмелья или что-нибудь от изжоги. А кроме этого, все чаще наблюдались аллергии на новую косметику, морская болезнь у людей, которые раньше никогда не плавали по морю, и травмы у тех, кто ввязывался в драку из-за культурных разногласий.

Но приходили к Косаре не только черноградцы. Белоградцы точно так же толпами стекались в Черноград. Всего за несколько месяцев она залечила больше упыриных укусов и царапин от когтей волколака, чем за все годы практики. Будущие охотники на монстров, очарованные туристы, любители экстрима, потомки иммигрантов, ищущие свои родовые поместья… У мастерской Косары всегда стояла очередь.

Как только зелье перестало кипеть, Косара перелила его в пузырек и передала Ибрагиму:

– Вернешься через пару дней и расскажешь, помогло ли.

– Спасибо. Я искренне надеюсь, что поможет. Сколько я тебе должен?

– Три гроша.

– Три?! – резко выдохнул Ибрагим.

– Это проблема?

– Ну, мы только что вернулись из отпуска в Месамбрии, с деньгами немного туго… Цены за границей – дичь, сама понимаешь. А если придется заказывать похороны…

– Для кого?

– Для меня.

Косара глубоко вздохнула:

– Ибрагим, в последний раз говорю: ты не умер. Давай сюда грош и выметайся.

– Грош? Точно? Одна только печень караконджула стоит дороже.

– Поверь мне, я в курсе…

Ибрагим откланялся, но Косара решила не идти в свою холодную спальню. Огонь в мастерской грел здорово, а вдобавок теперь на верхнем этаже всегда было слишком тихо – без Невены.

Косара не слышала голоса сестры с той самой зимней ночи, когда заперла Змея в Стене. Все больше и больше она верила, что зов Невены ей просто почудился.

Те двенадцать дней вообще выжали из нее все соки. Неудивительно, что к их концу ей слышались голоса.

Однако, забившись в угол дивана под кучей одеял и глядя, как тлеют угли в очаге, она не могла отрицать, что слышала один голос прямо сейчас.

«Моя маленькая Косара, – прошептал Змей. – Где же ты? Здесь так холодно. Здесь так холодно…»

* * *

Она сбрендила – это единственное разумное объяснение. Одиночество сводило ее с ума, и теперь она слышала голоса. Такая жизнь – в одиночестве, в большом, скрипучем, населенном привидениями доме – ненормальна. Она даже принялась чаще разговаривать с домашними духами, несмотря на то что до и после Темных дней они казались ей мелькающими мороками.

– Твое здоровье, тетя! – поднимала она вечерком очередной бокал вина за кухонную хозяйку.

– Доброе утро, дядя, – приветствовала она духа ванной, когда утром шла чистить зубы.

Она знала, что должна быть благодарна им за то, что дом еще не рухнул, не похоронил ее в куче прогнивших обоев, пыли и ржавых гвоздей. В последние месяцы она была настолько занята, что у нее едва хватало времени на уборку или ремонт. Между приемом клиентуры и рысканьем по самым опасным районам города в поисках следов Карайванова в сутках просто недоставало часов.

– Доброе утро, дядя!

Так сказала Косара, по своему обыкновению, войдя в ванную тем утром. Стоял такой мороз, что на крошечном круглом окошке распустились инеистые цветы.

Мороз. В июне!

Только она закончила чистить зубы и засобиралась в душ, как в дверь постучали. Косара вздохнула. Ни минуты покоя с самого утра.

Стук раздался снова, такой громкий, что гнездившиеся под крышей ласточки встрепенулись и сердито защебетали.

– Иду, иду! – закричала Косара и вновь натянула свитер, сбегая по лестнице.

Открыв дверь, она увидела Ибрагима. Сегодня он выглядел еще хуже – более нервным, уставшим, и руки у него тряслись.

– Куры! – вскричал он. – Косара, всех кур порешили!

* * *

Черноград никогда не бывал веселым местечком, даже в летнюю пору. Однако в этом июне город казался еще серее и мрачнее прежнего. Обычно владельцы кафе и ресторанов на Главной улице выставляли столики на летних верандах, а продавец мороженого кружил по городу на велосипеде. Но не теперь. Большинство заведений общественного питания просто заколотили, не выдержав конкуренции с ресторанами по ту сторону Стены. А продавец мороженого, как слышала Косара, и вовсе переехал в Белоград.

Ибрагим жил неподалеку, в многоквартирном доме, спрятанном в грязном переулке в стороне от главной площади. Он открыл входную дверь и провел Косару по неубранному коридору.

– Я проснулся рано, собирался на работу, – объяснял он, ища в пальто ключи от задней двери в сад. – Обычно мы замешиваем тесто еще в три часа ночи, чтобы точно успело подняться. А еще поди попробуй раскатать фило на скорую руку… В общем, я встал и спустился покормить кур. Данчо сегодня работает в ночную смену. – Пока Ибрагим поворачивал ключ в замке, его пальцы дрожали, и он провел ими по своим темным волосам. – Боже, он же рассердится на меня до жути! Он любил этих кур, как детей. Всех называл по именам, представляешь?

– Не глупи, – сказала Косара. – Незачем ему на тебя сердиться. Это же не ты сделал.

– А что, если я? – Ибрагим с глазами, полными паники, повернулся к Косаре. – Что, если я забрел туда посреди ночи и всех поубивал?

– Тогда ты наверняка заметил бы кровь на руках, когда проснулся.

– А может, я помыл их!

– Тебе крови все еще хочется?

– Нет. – Ибрагим замолчал. – Кажется, нет.

– Значит, зелье помогло.

– Или же я утолил голод ночью…

Косара потянулась через его плечо, толкая дверь:

– Давай осмотрим место преступления.

Она сказала это в шутку, но вскоре поняла, что дело оказалось весьма серьезным. Садик походил на бойню. На траве, а также в курятнике были разбросаны пернатые тельца. Их невидящие глаза-бусинки уставились на Косару.

Но нигде не было ни капли крови. Большинство кур выглядели так, словно они просто заснули вечным сном. Один только петушок, похоже, дал смертный бой: его крыло висело под неестественным углом, а все когти были переломаны.

– Какого черта… – Косара огляделась. – Сад точно не общественный? Ни у кого больше нет ключей?

– Насколько я знаю, ни у кого.

Косара перевернула петушиное тельце мыском ботинка, чтобы не касаться его голыми руками. Она не могла сообразить, поранился ли он в бою или в слепой панике колотился о стены курятника. Но что могло вызвать у птицы такую панику?

– Сосед предложил нам ощипать их, – глухо сказал Ибрагим, – и куриного супчика наварить. Но я просто не смог себя пересилить. Чтобы я кормил Данчо супом из его же кур?

– Не надо кормить. И вообще не трогай их. Мы не знаем, что их убило. Я бы послала за ветеринаром.

– Думаешь, они болели?

Косара сомневалась. За эти годы в Чернограде было много вспышек куриного гриппа – такое случается, когда целые стаи держат вблизи друг от друга. Но это…

Ее взгляд упал на петуха со сломанным крылом. Что-то было не так. Шестое чувство кричало ей, что смерть его не была естественной.

И чудилось нечто ужасно знакомое в напряжении, нависшем над курятником, заставляющем воздух тихо, почти неслышно потрескивать. Ветер уносил запах, который Косара откуда-то знала, только не могла его правильно назвать.

Хмурый Ибрагим все еще смотрел на нее.

– Ты их не убивал, – твердо сказала Косара. – Они не обескровлены. Должно быть, что-то – или кто-то – их заразило.

– Уверена?

– Ты ведь живешь с врачом. Что, сам не видишь, что у них не пили кровь?

– Ну, я подумал, что мог выпить парочку кур, насытиться, а потом избавиться от остальных как от свидетелей…

– Ты смеешься? – воззрилась на него Косара.

– Не знаю, Косара! Я сам не свой.

– Позови-ка лучше ветеринара. Держу пари, он прольет свет на это дело.

В конце концов, Косара была ведьмой, а не куриным следователем по уголовным делам. Будь здесь Асен, он, вероятно, раскрыл бы дело в два счета.

Косара покачала головой: нет, об Асене лучше не думать.

– Сообщи потом, что скажет ветеринар, – сказала она, направляясь обратно в дом. – Уверена, всему этому есть логическое объяснение.

Правда, по дороге домой она не могла избавиться от ощущения, что что-то упускает. Что-то было неправильное в пустых взглядах кур. В сломанных петушиных когтях. В знакомом запахе.

Дома она первым делом сняла с полки бестиарий и отерла рукой от пыли. Вот уже пара лет минула, как она не сталкивалась с новыми монстрами в Чернограде. Не считая Ламии, конечно.

Косара быстро перелистывала страницы, разглядывала рисунки. Все привычные чудовища были тщательно перечислены в алфавитном порядке: караконджул, хала, чума…

И вот ее взгляд упал на изображение огромного черного петуха с горящими глазами.

«Мратиняк», – гласила витиеватая надпись над головой птицы. «Вызывает мор домашних птиц», – пояснял текст.

А под ним была приписка: «Великий предвестник чумы и смерти».

4

Асен

Магия телепортации – не для слабонервных. Каждый орган Асена вывернуло наизнанку, кишки распутались, кровь вспенилась, и сердце бросилось качать ее во все двадцать пальцев, раздувая их, как воздушные шары.

Миг спустя его тело разогнулось, а ноги больно стукнулись о твердую поверхность. Яркий свет ослепил. Стена шума ударила по барабанным перепонкам: неподалеку стояла большая толпа. Не успел он материализоваться и наполовину, как какой-то человек оттолкнул его, требуя быть повнимательнее.

Все еще дезориентированный, Асен споткнулся о высокую колонну и оперся на нее, глубоко дыша. Он быстро моргал, давая глазам привыкнуть к свету.

Это место походило на старый оперный театр: здесь был просторный зал, широкие коридоры между ярусами с красными бархатными стульями, откуда открывался вид на сцену. Богато разодетые люди сбивались в группы, затягивались импортными сигариллами и сигарами, осушали бокалы игристого вина со скоростью, которая произвела бы впечатление на самых заядлых пьяниц в местной таверне. Сверху, на балконах, Асен подмечал блеск театральных биноклей и трепетание вееров.

Асен замешкался, не понимая, куда идти. Все здесь, казалось, знали друг друга. К своему облегчению, он не заметил знакомых лиц: тем меньше была вероятность, что его быстро узнают дружки Карайванова. К этой вылазке он готовился несколько недель: отрастил бородку, купил простой черный костюм, надеясь затеряться в толпе. С костюмом он как раз промахнулся. В море жемчуга, перьев, драгоценных камней и заморских тканей он выделялся, как больной палец среди здоровых.

Чтобы вписаться в местный колорит, Асен решил сперва взять бокал игристого вина с ближайшего подноса. Официанта намеренно не удостоил взглядом. У него было чувство, что собравшиеся здесь люди не из тех, кто говорит «пожалуйста» или «спасибо».

– Вы здесь явный новичок, – раздался голос позади.

Асен обернулся. На него сквозь инкрустированный рубинами лорнет смотрела женщина.

Асен всегда гордился тем, что умел точно определить возраст человека; встречая новых людей, он всегда составлял мысленный портрет. Однако в этом случае он засомневался в том, что видел. Пухлые щеки и яркий макияж сильно молодили незнакомку, однако ее волосы, искусно уложенные в высокую прическу, были цвета соли с перцем.

В ней было что-то ужасно знакомое. Асен нахмурился, вспоминая, встречались ли они.

– Меня зовут Мария, – сказала она. – Мария Хаджиева.

Ох, да ладно!

Они и впрямь встречались, и не единожды. Но в те разы ее волосы были собраны в тугой пучок, макияж был легким, а одежда – по-деловому консервативной. Асен никогда бы не узнал ее в этом красном платье с оборками.

Мария Хаджиева была мэром Белограда.

– Ах, приятно познакомиться, Мария, – сказал Асен, делая акцент, который даже для его собственных ушей звучал до неловкого фальшиво. – Меня зовут Костас Димитриадес, я – обеспеченный торговец шелком из великого града Стамбула, приплывший по Мраморному морю.

Асен внутренне выругался. Что за пургу он несет? Никто так не говорит. «Обеспеченный торговец»? Кто вообще так представляется? Он, конечно, репетировал свою легенду дома перед зеркалом, но там его актерская игра была получше.

Ему пришлось взять себя в руки. Судя по всему, мэр его не узнала, и он все еще в безопасности.

– Выпьете? – сказал он, подбрасывая пару рупий.

Ну что за акцент, в самом деле… Какой уж тут Стамбул!

Мэр приняла бокал игристого из его рук.

– Итак, Костас, что привело вас сюда этим вечером?

– А, знаете, праздное любопытство. Я слышал о великих магических сокровищах города Белограда и хотел узнать, из-за чего весь шум.

– Жизнь вблизи от нашего бедного соседа несет в себе много недостатков, – сухо сказала мэр. – Но, должна признать, магия, что льется в наш город через Стену, совсем другое дело.

– Для чего вы здесь, м… – «Боже, Асен, возьми себя в руки! Чуть не назвал ее „мэром“». – Мария?

Мэр наклонилась, чтобы шепнуть ему на ухо, и цитрусовый аромат ее духов наполнил его ноздри.

– Я слышала, сегодняшний аукцион будет по-настоящему особенным. Похоже, наш щедрый покровитель приготовил нам сюрприз.

– Какой сюрприз?

Мария рассмеялась, игриво ударив Асена по плечу веером:

– Ну, это не было бы таким уж сюрпризом, если бы он мне рассказал, не правда ли?

Асен взглянул на свое плечо, затем на лицо мэра. Она кокетничала. Так вот почему его невероятный акцент и еще более невероятная история не вызвали в ней тревогу. Ей было все равно, кто он, раз уж подвернулась возможность захомутать богатенького иностранца в хорошем костюме.

Вот и хорошо. Асен вполне мог с этим работать.

– Послушайте, Мария… – Повторение имени всегда было хорошей стратегией, как вычитал Асен в руководстве по допросам, поскольку это настраивало людей на мирный лад. – Вы кажетесь очень щедрой. Вы могли бы мне помочь. По правде говоря, мое присутствие здесь сегодня вечером не случайность. Я был послан с важной миссией.

– О? – Мэр изогнула бровь, оклеенную рубинами, которые сверкали от любой мимической ужимки. – И что же это за миссия?

– Вы знаете падишаха Стамбула?

– Мы встречались.

– Я работаю на него. Он знает, что ваш город славится магическими артефактами. Если магия существует, ее можно найти в Белограде, так все говорят.

Попытка Асена воззвать к патриотизму мэра, очевидно, сработала.

– Итак, чего хочет ваш падишах? – улыбнулась Мария.

– Как вы знаете, он богат сверх всякой меры. У него есть все, чего может желать мужчина… – Драматическая пауза. – Кроме одного.

– Чего именно?

– Любви. Несколько лет назад умерла его молодая жена. Он бы отдал все на свете, чтобы вновь услышать ее голос.

– О, это так ужасно…

Улыбка Асена стала шире. Он раздобыл для нее и крючок, и леску, и грузило.

– Как видите, вот поэтому он послал меня сюда. Он слышал о ведьмах из Чернограда, умеющих говорить с мертвыми…

– Тогда ему стоит отправиться в Черноград и поискать Софию. В Темные дни, когда граница между мирами живых и мертвых становится тоньше…

– Вы ведь знаете: он уже глубокий старец и не выдержит путешествия. Неужели ничего нельзя сделать? Должен быть какой-то амулет!

– Не слыхала о таких.

– Но может быть, если вы разузнаете… Говорят, в Чернограде есть человек, готовый продать любую магию, о которой можно только мечтать.

Мэр изогнула губы в улыбке:

– Итак, вы желаете аудиенции у нашего прославленного покровителя, верно я поняла?

Асен заколебался. Все шло слишком гладко.

– Признаюсь, я надеялся встретить его здесь сегодня вечером.

Женщина снова открыла рот, но громкий голос прервал их:

– Мэр!

На плечо Марии положил руку крупный мужчина лет сорока: намного выше среднего роста, с густыми черными усами, почти близнецами его черных сросшихся бровей.

Мэр подняла глаза и улыбнулась ему, хотя Асен заметил, как ее рот на миг досадливо скривился. Она явно не планировала открывать Асену свою должность. Судя по всему, рассчитывала на быструю интрижку с купцом, никак не на что-то серьезное.

– Антон, приятно тебя здесь видеть, – сказала она, и мужчина наклонился, чтобы обменяться призрачными поцелуями в обе щеки. – Это Костас. Он утверждает, что заработал состояние, торгуя шелком в Стамбуле.

– Приятно познакомиться, – произнес Асен, добавив несколько посторонних слогов к слову «приятно» (боже, его акцент становился все резче с каждой новой репликой).

– Шелк, да? – спросил Антон, энергично пожимая руку Асена. – Паучий или виссон?

Асен, который почти ничего не смыслил в шелке, решил, что безопаснее всего будет сослаться на трудности перевода.

– Извините, не расслышал. Не могли бы вы повторить?

К счастью, мэр не дала им углубиться в детали торговли шелком.

– Не важно, – сказала она Антону. – Костас, судя по всему, надеялся на встречу с Константином сегодня вечером. Не знаешь, он будет?

– Боюсь, что нет, Мими.

Теперь, когда у Асена было время его рассмотреть, стало ясно, что Антон – один из дружков Карайванова. На эту мысль наводила как его мускулатура, так и пистолет, плохо спрятанный под пиджаком.

Асен едва удержался от желания закатить глаза. На публике мэр Белограда занимала жесткую позицию по отношению к контрабандистам. А здесь – расцеловывала их в обе щеки.

– О, но почему нет? – спросила мэр.

– Ну, вы же знаете. Он в последнее время на улицу носу не кажет.

Асен не ожидал другого ответа. Константин Карайванов был известен своей осторожностью, которая много лет позволяла ему успешно скрываться от полиции. Он бы ни за что не вышел к такому огромному сборищу.

– Но знаешь, что я слышал? – сказал Антон. – Он нашел способ покинуть свое логово.

– Что за способ? – Мария подняла бровь, отчего рубины сверкнули.

Антон бросил быстрый взгляд на Асена: тот изо всех сил строил из себя не понимающего их иностранца, рассеянно смотрел по сторонам и делал вид, что не прислушивался к разговору. На мгновение Антон запнулся, но затем его желание доказать мэру свою особую связь с Карайвановым победило.