Сунгай

Отряд Прокофьева двинулся на восток следом за стремительно отодвигающейся линией фронта. Шли лесами и просёлочными дорогами преимущественно в тёмное время суток, избегая основных дорог, чтобы не напороться на немцев. Днём прятались в лесу, выставив дозорных. Голод заставлял красноармейцев заходить во встречающиеся по пути небольшие населённые пункты, чтобы запастись продуктами у сердобольных жителей: хлебом, картошкой, овощами, молоком, – что дадут. Эти заходы не обходились без стычек. Несколько раз они натыкались на местных полицаев и небольшие гарнизоны немцев, вступали с ними в перестрелки, в которых были убиты два бойца.

Самая большая стычка произошла под Вязьмой в начале октября. Наступление немецких войск замедлилось, отряд Прокофьева приближался к линии фронта. Добывать продовольствие стало значительно труднее, так как почти в каждом населённом пункте стояли немецкие войска. В одном из сёл они напоролись на большой гарнизон немцев и кинулись бежать. Фашисты большими силами стали преследовать и почти настигли отряд, тогда лейтенант Прокофьев принял решение задержать немцев, приняв бой. Он и ещё четыре бойца прикрывали отход остальных пятерых красноармейцев, в числе которых был Палин со знаменем. Лейтенант и четверо красноармейцев погибли, а оставшимся удалось оторваться от преследования.

Стали передвигаться ещё медленнее и осторожнее, голодая и сведя до минимума заходы в деревни. К голоду добавился холод, был уже октябрь. Палину было легче, его грело знамя, которое, как оберег, защищало его от пуль и согревало. Решили нести знамя по очереди, обматывая его вокруг груди под гимнастёркой. Зайдя в очередную деревушку, выпросили у хозяйки еды и две драные телогрейки.

Несмотря на осторожность, бойцам не удалось избежать новых стычек с фашистами. После одной из них погибли ещё два красноармейца. Остались в живых Палин и два его товарища.

В конце октября Палин с товарищами догнали остановившуюся линию фронта. Решили прорываться к своим во время боя, желательно в тёмное время суток. Когда 27 октября советские войска перешли в очередную контратаку, Юрий и его товарищи, перебегая от одной воронки к другой, вплотную приблизились к немецким окопам. Для создания видимости, что их много, они одновременно стали стрелять и с криками «ура» побежали навстречу наступавшим советским войскам. Группа Палина первой заскочила в фашистские окопы. Не ожидавшие нападения с тыла и не знавшие их численности, немцы пришли в замешательство, что облегчило наступление советских солдат. Завязалась рукопашная схватка. Палин побежал вдоль окопа в одну сторону, а два бойца в другую. Первых двух встретившихся ему фашистов он убил выстрелами из автомата. Третий вырос перед ним словно из-под земли. Юрий нажал на курок, но выстрела не последовало: закончились патроны. Отбросив ставший ненужным автомат, Юрий прыгнул на фашиста, сбив его с ног. Немец попался дюжий, в руках у него появилась финка. Неизвестно, как бы закончилась эта схватка, если бы запрыгнувший в окоп красноармеец из числа наступавших не ударил немца прикладом по голове…

Палин с товарищами вышли из окружения западнее Кубинки, где оборону держала 5-я армия. По просьбе Юрия его с товарищами отвели в штаб полка, где он сдал знамя, которое сначала спас от фашистов, а потом знамя спасало Юрия от пуль и холода. Лейтенант Прокофьев и красноармейцы, выходившие из окружения вместе с Юрием, ценой своей жизни выполнили приказ майора Соколова – охранять знамя и знаменосца.

Выслушав доклад Палина, командир полка поблагодарил бойцов, но передал их в Особый отдел НКВД. Контрразведчики конвоировали красноармейцев на один из фильтрационно-проверочных пунктов Западного фронта в Москве. Последовали допросы Палина и вышедших с ним из окружения бойцов, каждого в отдельности с требованием подробно описать выход из окружения. Контрразведка изначально ставила под сомнение правдивость их рассказов и хотела убедиться, что они не диверсанты, посланные с захваченным знаменем советской части для лёгкого внедрения в ряды советских войск. Вырваться из окружения, просочиться через зачищаемые фашистами «котлы», пройти по тылам фашистских войск пешком более тысячи километров – это настораживало контрразведку

Наконец-то, находясь в фильтрационно-проверочном пункте, Юрий получил возможность написать письмо любимой Пелагее. Он писал, что не имел возможности сообщить о себе, так как находился в окружении и только что вышел к своим, что жив и здоров, чего и им желает. Спрашивал как здоровье у его Паночки (так ласково Юрий звал жену – Пелагею), дочки и других родственников. Писал, что часто, насколько позволяют жизненные обстоятельства, думает о своей Паночке, любит её и надеется на скорую встречу после окончания войны. Письмо было коротким, так как знал, что Пелагея малограмотна, едва умеет читать и писать. Кроме того, он строго соблюдал запрет сообщать секретную информацию.

Показания Палина и других бойцов сравнивались на предмет отсутствия разногласий. Следователь требовал уточнений, если описанный эпизод был в одном показании и отсутствовал в других. Так продолжалось в течение месяца, а потом их перестали вызывать на допросы. Следователь послал запросы в военкоматы по месту призыва в армию и в местные органы советской власти для получения сведений о родителях и других родственниках. В начале января 1942 года Юрия Палина и его товарищей до получения ответов на запросы отправили в фильтрационный лагерь в Ивановской области[21]21.

Уже в лагере Палин получил коротенькое письмо от жены. Пелагея корявым почерком и с большими ошибками писала, что счастлива получить от него весточку. Несмотря на отсутствие писем полгода, она верила, что он жив, любит и ждёт его. Дочка Валя большую часть времени находится с его матерью – Натальей Захаровной, так как сама она постоянно в разъездах, работает в МТС шофёром. Ниже текста было очертание обведённой детской ладони дочери.

Проверка Палина длилась целый год. Четыре месяца его не трогали вообще, про него просто забыли. Юрий осмелился напомнить о себе, после чего выяснилось, что запросы не дошли до адресатов. Отправили их повторно. Разные мысли лезли Палину в голову. В лагере кого-то освобождали, кого-то осуждали и отправляли в ГУЛАГ, кого-то, по слухам, расстреливали. Было странно, что его, спасшего знамя полка, сына красного партизана так долго проверяют, что не доверяют его словам. Наконец, в сентябре 1942 года Юрия освободили и направили в 353-й запасной полк.

Год нахождения Палина в фильтрационном лагере был чёрной дырой в его биографии. Никто из родных и близких не знал, что происходило в том году, а Юрий никогда никому и ни о чём не рассказывал. Но этот год, совершенно точно, сформировал его характер. Юрий стал задумчив, немногословен, замкнут, старался держаться «в тени» и «не высовываться».

Как знать, как знать! Может, это время, проведённое в фильтрационном лагере, спасло его от гибели в мясорубке сражений 1942 года…

В ноябре 1942 года рядовой Палин, сибиряк, был переведён в 53-й гвардейский стрелковый полк 18-й гвардейской стрелковой дивизии – бывшей 133-й Сибирской стрелковой дивизии. Дивизия с марта 1942 года находилась в обороне и вела тяжёлые, активные, оборонительные бои на Суковском рубеже, прозванном «Маленьким Севастополем».

В первой половине февраля 1943 года дивизия сдала участок обороны и сосредоточилась в районе города Сухиничи Калужской области для наступления в направлении Букань – Жиздра. После двенадцати дней кровопролитных боёв, вклинившись в оборону противника на глубину четырёх километров, дивизия была остановлена немецкими войсками и заняла оборону Во время одной из атак Жиздринской операции ефрейтор Палин был легко ранен в бедро правой ноги. Пуля прошла навылет, не повредив кость.

Во время суровых фронтовых будней Юрию было непросто найти время для написания письма домой. Они были короткими и практически стандартными: «Жив, здоров, люблю, скучаю, надеюсь на скорое окончание войны и встречу». Главным для Пелагеи был сам факт получения письма, означавшего, что муж жив.

В лазарете Палин каждый день вспоминал о своих родных в далёкой Сибири, рисовал в своём воображении, как он вернётся домой, обнимет свою Пану, дочку, как будет счастлив! Он чаще обычного писал письма, в которых сообщал, что ранение лёгкое, заживает быстро, и скоро он будет полностью здоров.

Излечившись в лазарете 386-го отдельного медико-санитарного батальона 18-й дивизии, Юрий, имеющий квалификацию шофёра, получил назначение в 23-й отдельный гвардейский истребительно-противотанковый дивизион 18-й гвардейской дивизии, в котором провоевал до конца войны.

Козельск – Орёл – Великие Луки – Невель – этапы пути артдивизиона в 1943 году. Первого января 1944 года 18-я гвардейская стрелковая дивизия совершила стокилометровый марш-бросок до г. Городок в Витебской области Белоруссии, где более трёх месяцев вела наступательные и оборонительные бои. Десятого апреля она была выведена из боя и меняла район дислокации. Артдивизион остановился на отдых в населённом пункте. Младший сержант Палин – командир ремонтного отделения артдивизиона, он же личный шофёр командира дивизиона в задумчивости стоял у машины и курил. Мимо проходила воинская часть, шедшая на передовую.

– Юрка, это ты, что ли! – раздался голос из колонны.

Палин вгляделся в крикнувшего и узнал в сержанте, проходившем мимо, отчима – Фёдора Ушева.

– Дядя Федя! – крикнул Палин, бросил самокрутку и побежал к колонне.

К счастью, последовала команда «привал», и колонна остановилась. Юрий и отчим обнялись и с интересом осматривали друг друга.

– Изменился ты, Юра! Исхудал, на лицо осунулся и румянец на щеках куда-то делся. Курить стал, – констатировал отчим.

– Закуришь тут, чай, не на курорте три года отдыхаю. Война, будь она проклята! – ответил Палин и продолжил:

– Ты, я гляжу, тоже не помолодел и не поправился. Как там мать, Пана, дочка?

– Всё нормально. Пелагея шоферит, в Монголию постоянно ездит. Мы её и не видели почти. Приедет, с дочерью поговорит, ночь поспит, а иногда и не поспит и снова в дорогу. Валентина растёт, три года уже, мать твоя за ней присматривает. Я и сам их почти год не видел уже, как на войну забрали. Вот, воюю. В отдельный сапёрный батальон меня определили. Уже полгода как командир отделения, – ответил Фёдор.

Ушев с первых дней службы обратил на себя внимание командования своими способностями, сноровкой, умением руководить людьми.

– Слушай, дядя Федя! А давай к нам! Это приветствуется, если родственники вместе воюют. Я с нашим майором договорюсь запросто. Василий Георгиевич – мужик что надо! – загорелся идеей Юрий.

– Как-то нехорошо получится, что я своих ребят брошу. Вместе под снарядами и бомбами мосты наводили, блиндажи строили. Нет, Юра, не стану я своё отделение бросать.

Как ни уговаривал отчима Юрий, Фёдор не согласился на переход в артдивизион, в котором воевал Палин. Вскоре последовала команда «стройся». Ушев и Палин стали прощаться, крепко обнялись и пожали друг другу руки.

– Ну, Юрка, будь здоров! Даст бог, свидимся ещё, если не на войне, так дома после неё, проклятой, – сказал Ушев.

Палин стоял и смотрел вслед уходящему во главе своего отделения отчиму. Тот оглянулся и помахал рукой.

В первом же после этой встречи бою Фёдор Ушев погиб во время наведения переправы через реку под огнём противника…

В конце июня 1944 года 18-я гвардейская дивизия двигалась во втором эшелоне по Минскому шоссе, вступая в бой с арьергардными группами немцев. Палин вёз на ГАЗ-М-415, в простонародье – «Эмке», командира артдивизиона майора Клименко. Впереди них на некотором отдалении двигалось боевое охранение дивизиона. Основные силы несколько приотстали. Неожиданно впереди раздались выстрелы, охранение напоролось на большую группу немецких войск, появившихся на пути следования. Завязался бой. Местность была открытая. Справа и слева от дороги простирались заросшие травой не паханные три года поля, лишь метрах в двадцати от дороги и чуть впереди стоял полуразрушенный войной ветряк. Из четырёх лопастей осталось две, повреждённые и уныло повисшие по направлению к земле.

Сзади на пикапе с разрешения майора Палин установил крупнокалиберный пулемёт ДШК[22]. Юрий сам смастерил под него станину. Ему нравился этот грозный станковый пулемёт, он им прекрасно владел. Рядом с пулемётом сидел автоматчик для охраны майора. Быстро оценив обстановку, Палин предложил:

– Товарищ гвардии майор, разрешите установить на ветряке ДШК. Обзор увеличится. Задержим немцев до подхода наших.

– Разрешаю, действуй. Боец, помоги младшему сержанту, – скомандовал комдив автоматчику.

Юрий снял со станины ДШК, схватил лёгкую треногу для его установки, и они вдвоём побежали к ветряку с пулемётом. Поднявшись наверх и установив пулемёт, Палин скомандовал:

– Неси патроны!

Боевое охранение дивизиона отступало под напором превосходящих сил противника. Серией точных выстрелов Палин заставил осмелевших гитлеровцев залечь, сам находясь в зоне недосягаемости. Через несколько минут со стороны немцев появилось два лёгких бронеавтомобиля. Поливая огнём из пулемётов, они двинулись впереди наступавших немцев. Юрий знал, что бронебойный патрон пробивает даже лобовую броню такого броневика, но целился в район бензобака. После серии очередей ближний броневик, показавший свой бок, загорелся и остановился. Второй продолжал двигаться непосредственно на ветряк, непрерывно стреляя. Вокруг Юрия начали свистеть пули. Палин дал очередь и, видимо, поразил водителя. Бронеавтомобиль развернуло, и он перевернулся.

Майор Клименко, взяв командование боевым охранением на себя, отправил вестового с приказом основным силам ускорить движение, чтобы оказать помощь.

Немцы пытались двигаться вперед мелкими перебежками, но ДШК Палина каждый раз заставлял их залечь. Тогда гитлеровцы подтащили пушку и прямой наводкой начали бить по ветряку. Один из снарядов разорвался рядом с ним. Деревянные конструкции защитили Юрия от поражения осколками, но взрывной волной его сбросило на землю вместе с обломками ветряка.

Вскоре подошли основные силы артдивизиона и развернули пушки на прямую наводку Мешавшая передвижению группа немецких войск была разбита.

Юрия нашли после боя на земле у ветряка. Поверх его лежали несколько досок и деревянных обломков, неподалёку валялся ДШК. Палин был без сознания. Осколки и пули не задели его, но контузия была сильной. Юрий опять попал в лазарет медико-санитарного батальона своей дивизии. Он оглох, часто кружилась голова, его тошнило и рвало, болело всё тело, но молодой организм справился. Постепенно восстановился слух, стали реже проявляться другие симптомы контузии, уходили боли. В конце пребывания в лазарет приехал командир артдивизиона и вручил Юрию орден Славы III степени:

– Поздравляю с высокой наградой, Юра! Выздоравливай, жду тебя в дивизионе, – сказал майор.

– Служу Советскому Союзу! Спасибо, товарищ гвардии майор! – ответил Палин.

На этапе выздоровления Юрий сообщил в письме Пелагее, что контужен, но беспокоиться не надо, ран и переломов нет, что скоро он вернётся в свою часть. Сообщил он и о получении ордена. Пелагея ответила, что рада этому, что у них всё как и прежде, что любит и ждёт с нетерпеньем его возвращения…

Вылечившись, Юрий вернулся в артдивизион.

В конце июля 1944 года 18-я гвардейская дивизия была переброшена за реку Неман, прорвала оборону противника, но была остановлена и почти три месяца вела оборонительные бои. Во второй половине октября она перешла в наступление и вышла на государственную границу с Восточной Пруссией у города Виштитис. Восемнадцатого октября дивизия вторглась в Германию и, продолжая наступление, захватила города Гольдап и Гросс-Ромитен в Восточной Пруссии.

Двадцать второго октября Палин вёз майора Клименко в штаб дивизии. Дорога проходила в непосредственной близости от линии фронта. Совсем рядом были слышны пулемётные и автоматные очереди. Неожиданно перед машиной выросла фигура военного с автоматом в руках.

– Стойте! Товарищ гвардии майор, дальше нельзя! Немцы перерезали дорогу и остановили продвижение моего взвода. Пулемёты не дают голову поднять! – прокричал военный с погонами лейтенанта. Увидев установленный на «Эмке» ДШК, он обрадовался:

– Товарищ гвардии майор, помогите нам! У вас вон какой зверь сзади стоит. Мне бы только пулемёты подавить!

– Ну что, Юра, поможем пехоте, – согласился командир дивизиона, вылезая из машины.

Палин попросил комвзвода показать позиции немцев и где у них установлены пулемёты.

– Один пулемёт слева от дороги, вон у того дерева, а другой – справа в тех кустах замаскировался, – показал лейтенант.

Дорога у линии обороны взвода делала поворот. Вдоль дороги рос кустарник. Палин снял пулемёт с машины и установил за кустами так, чтобы видеть позиции гитлеровцев.

– Спровоцируй немецких пулемётчиков своим огнём, сначала левого, а потом правого, чтобы я их засёк, – попросил Юрий комвзвода.

Несколькими очередями из ДШК Юрий подавил огонь сначала левого, а затем и правого пулемёта фашистов и стал стрелять по залёгшим немецким автоматчикам, обратив их в бегство. Взвод начал преследование.

– Спасибо, младший сержант. Ты жизнь не одного моего бойца спас! Как знать, может, и мою тоже, – прокричал лейтенант и побежал за своими бойцами…

За тот бой Палин был награждён орденом Красной Звезды.

После взятия городов Гольдап и Гросс-Ромитен до 26 декабря 18-я гвардейская дивизия находилась в обороне, а затем до 19 января 1945 года была выведена во второй эшелон. 20 января дивизия вошла в прорыв в районе г. Шталупене и, преследуя противника, 22 января овладела городом Инстербург. Шестого апреля артдивизион Палина в составе своей дивизии совместно с частями 11-й гвардейской армии начал наступление на город-крепость Кёнигсберг[23]. Воинам 18-й гвардейской дивизии противостояла известная немецкая дивизия «Великая Германия».

* * *

Кёнигсберг защищали 130 тысяч немецких солдат под командованием коменданта города генерала Отто фон Ляша. Советскими войсками численностью 137 тысяч бойцов командовал маршал А. М. Василевский.

Гитлер утверждал, что Красная армия никогда не возьмёт Кёнигсберг, но советским воинам удалось это сделать всего за три дня. Немцы предполагали, что русские рано или поздно доберутся до Кёнигсберга, и тщательно подготовились к обороне. Территория представляла собой сложную систему фортификационных сооружений, которые в комбинации с городской инфраструктурой обеспечивали им длительную оборону.

При помощи мощных ударов артиллерии и авиации Красная армия начала штурм внешних обводов крепости. Для штурма было сформировано двадцать шесть штурмовых отрядов и сто четыре штурмовые группы из стрелковых частей и инженерных войск. Кроме этого, в операции участвовало семь отдельных огнемётных батальонов химических войск, пять рот ранцевых огнемётов и рота фугасных огнемётов. Гитлеровцы не смогли сдержать удар советской армии и сдали передовые позиции, которые защищали подступ к Кёнигсбергу.

Весь следующий день 7 апреля в городе шли уличные бои и перестрелки. Советские солдаты блокировали важные здания и кварталы, подбираясь всё ближе к крепости. Немалую роль в тот день сыграли авиаудары. К вечеру 8 апреля Красная армия захватила западную, северо-западную и южную части Кёнигсберга и сломила сопротивление немцев на внутреннем обводе крепости.

Самый напряжённый день штурма был 9 апреля. Немцы уже потеряли свыше десяти тысяч солдат, а удары советских войск не оставляли им шансов в обороне крепости. После очередной массированной бомбардировки гарнизон Кёнигсберга по приказу генерала Отто фон Ляша капитулировал. Десятого апреля советские войска ликвидировали последние очаги сопротивления.

Результатом этой операции стал разгром восточнопрусской группировки нацистской Германии. Было убито около 40 тысяч и взято в плен свыше 90 тысяч немецких солдат. С советской стороны в этом сражении погибло 3700 бойцов 3-го Белорусского фронта.

* * *

Спустя два месяца после сражения была учреждена медаль «За взятие Кёнигсберга», которую получили бойцы, штурмовавшие этот город. В их числе был и Юрий Палин. Это была единственная медаль, учреждённая за взятие иностранного города, не являвшегося столицей европейского государства.

После взятия Кёнигсберга 18-я гвардейская дивизия вышла на Земландский полуостров и 20 апреля начала наступление на главную базу фашистского флота город-порт Пиллау. К утру 25 апреля Пиллау был взят. Великая Отечественная война закончилась для Юрия Палина на косе Фрише-Нерунг 30 апреля 1945 года.

Но не окончилась Вторая мировая война, ещё оставалась непобеждённой Япония. Пятого апреля 1945 года Советский Союз денонсировал советско-японский договор о нейтралитете, а восьмого августа 1945 года в соответствии с решением Крымской и Потсдамской конференций официально присоединился к Потсдамской декларации 1945 года и объявил войну Японии, чтобы ликвидировать последний очаг Второй мировой войны и оказать помощь союзникам по антигитлеровской коалиции в освобождении оккупированных Японией стран.

После окончания Великой Отечественной войны Юрий получил письмо от Пелагеи, в котором она писала, что безумно рада окончанию войны, что он жив и здоров, что она его любит и с нетерпением ждёт домой. Юрий ответил, что началась демобилизация старших возрастов и до его года ещё не дошла очередь, но он надеется, что скоро тоже демобилизуется.

В августе 1945 года Палин получил назначение в 31-й отдельный истребительный противотанковый дивизион, который был направлен на войну с Японией. На перегоне между Новосибирском и Красноярском Юрий, не отрываясь, смотрел в окно. Мелькали знакомые с детства пейзажи: золотились поля с колосившейся пшеницей, зеленели луга со стогами заготовленного на зиму сена, берёзовые колки, опушки лесов. Где-то там, немного южнее, было его родное село, где его ждала любимая жена, маленькая дочь, которую он не видел со дня её рождения, мать, отец, братья, сёстры, а он проезжал мимо и не имел возможности увидеться с ними. Когда же закончится эта проклятая война!

Артдивизион Палина прибыл к месту назначения в конце августа, а второго сентября 1945 года был подписан «Акт о безоговорочной капитуляции Японии». Война закончилась…

В мае 1946 года на основании Указа «О демобилизации третьей очереди личного состава сухопутных войск и военно-воздушных сил» Юрий Палин демобилизовался из армии. Пелагея в этот период была личным шофёром директора МТС. Получив телеграмму с указанием даты приезда мужа, она выпросила у директора разрешение поехать на его машине на железнодорожную станцию и встретить Юрия.

Радость её была безграничной! Она ликовала, всю дорогу пела и плакала от счастья! Когда Юрий вышел на перрон, Пелагея подбежала к нему, обняла и, осыпая его щёки поцелуями, орошая слезами, повторяла:

– Наконец-то я тебя дождалась! Как же долго я тебя ждала!

На обратной дороге Юрий сидел на месте пассажира, любовался своей Паночкой, как ласково называл он Пелагею, и тому, как уверенно и профессионально она вела свой газик. Приехав домой, Пелагея прежде всего позвала дочь и, указывая на Юрия, сказала:

– Валя, это твой папа!

Пятилетняя девочка с любопытством и некоторой опаской разглядывала высокого незнакомого мужчину в солдатской шинели и фуражке с красной звездой. Он ей нравился. Юрий тоже внимательно смотрел на кареглазую темноволосую девочку, свою дочь, похожую на него самого, которую он не видел со дня её рождения и о которой часто думал в годы войны…

Наталья Захаровна с сыном Александром, снохой и её дочерью жила в отчем доме, в который и вернулся Юрий. Дочь Захаровны – Тамара и её муж Василий Васютенко уже приобрели дом и жили отдельно.

В первые же дни возвращения Юрия с фронта Пелагея обнаружила в его скудных солдатских вещах пистолет. Находка испугала её, действовал запрет на незаконное хранение оружия. Она подошла к мужу и шёпотом спросила:

– Это что?

– Пистолет, трофейный немецкий Вальтер, – негромко ответил Юрий.

– Зачем он тебе?

– Так, на всякий случай. Да такое у многих фронтовиков найти можно.

– Какой случай! А ты понимаешь, что если кто-нибудь узнает, заложит тебя, и пистолет найдут? Тебя же посадят! Я столько лет ждала тебя и не могу допустить, чтобы снова потерять. Я его выкину!

Не встретив возражения со стороны мужа, она выбежала из дома и выбросила пистолет в выгребную яму сортира…

Отдых Юрия был недолгим. Он встретился с родственниками, друзьями, поправил требовавшие срочного ремонта домашние постройки и через две недели пришёл в МТС устраиваться на работу. Его взяли комбайнёром. В те годы машин и комбайнов было очень мало, поэтому они не распределялись по колхозам, а сосредотачивались в одном месте – в МТС. По указанию районных властей они осуществляли механизированные сельхозработы по всему району и даже краю, при необходимости. Механизаторы в то время были уважаемыми людьми на селе. Пелагея ни на минуту не хотела расставаться со своим мужем и упросила директора МТС перевести её штурвальным к Палину.