скачать книгу бесплатно
Отец закончил в ней поход.
Теперь на нём не то:
Он в кепке ходит на завод,
В калошах и в пальто.
А я люблю в его шинель
Зарыться с головой,
И мне мерещится метель
И дым пороховой
Позже прочитал его книгу «Избранные стихи», изданную «Советским писателем» в 1974 году. И оценил его как поэта. Не только как детского. Его стихи грустны и лиричны:
Час придёт, и я умру,
И меня не будет.
Будет солнце поутру,
А меня не будет.
Будет свет и будет тьма,
Будет лето и зима,
Будут кошки и дома,
А меня не будет.
Но явлений череда,
Знаю, бесконечна,
И когда-нибудь сюда
Я вернусь, конечно.
Тех же атомов набор
В сочетанье прежнем.
Будет тот же самый взор,
Как и прежде, нежным.
Так же буду жить в Москве,
Те же видеть лица.
Те же мысли в голове
Станут копошиться.
Те же самые грехи
Совершу привычно.
Те же самые стихи
Напишу вторично.
Ничего судьба моя
В прошлом не забудет.
Тем же самым буду я…
А меня не будет.
Знал Владимира Лифшица как юмориста и пародиста. Со времён освобождения врачей по их знаменитому делу сразу же после смерти Сталина по Москве пошли гулять такие куплеты:
Дорогой профессор Вовси, за тебя я рад,
Потому что, значит, вовсе ты не виноват.
Зря сидел ты, зря томился в камере сырой,
Подорвать ты не стремился наш советский строй.
Дорогой профессор Коган, знаменитый врач,
Ты оправдан, ты растроган, но теперь не плачь.
Вы лечили днём и ночью, не смыкая глаз,
А лягавая зараза капала на вас.
Ты себе расстроил нервы, кандидат наук,
Из-за этой самой стервы, подлой Тимашук.
Слух давно прошёл в народе – это всё мура
Пребывайте на свободе, наши доктора!
Любопытно, что по Москве эти стихи ходили ещё с одним куплетом:
Дорогой товарищ Фельдман —
Ухо-горло-нос,
Ты держал себя, как Тельман,
Идя на допрос.
Я хорошо помнил этот вариант из четырёх четверостиший. И Бенедикт Сарнов в своей книге «Перестаньте удивляться» тоже цитирует приведённый мной куплет. Но я списал три куплета без четвёртого из воспоминаний сына Владимира Александровича – тоже прекрасного писателя Льва Лосева. Похоже на то, что куплеты Лифшица ушли в фольклор и вырастали там.
А пародия Лифшица на оду – «На смерть Хрущёва»? Точнее, не совсем на оду. Просто две первых строчки напоминают о стихотворении Чарльза Вольфа в переводе Ивана Козлова:
Не бил барабан перед смутным полком,
Когда мы Хруща хоронили.
Его закопали почти что тайком,
Он спит в неприметной могиле.
А мог бы Никита Сергеич вполне
Покоиться в урне, в кремлевской стене.
Хотя он, конечно, кой-где подзагнул,
Простится грехов ему тыща:
Невинных Никита из ссылки вернул,
Трудягам построил жилища.
Народ ему много за это прощал
И даже гордился не втуне,
Когда он в ООНе буржуев стращал,
Туфлёю лупил по трибуне.
Не знаю, по чьей это вышло вине
Но с ним обошлись некультурно:
Могла бы, могла бы в кремлевской стене
С Никитой покоиться урна.
Знал я Владимира Александровича и как автора песен к кинофильмам «Карнавальная ночь», «Девушка без адреса» и некоторым другим.
Умер 9 октября 1978 года. (Родился 5 ноября 1913 года.)
***
О Михаиле Матвеевиче Хераскове известно прежде всего, что он автор огромной эпической поэмы «Россиада», читать которую нынче всё-таки затруднительно. Менее известно, что именно Херасков создал университетский благородный пансион, где позже учились В. Жуковский, Ф. Тютчев, М. Лермонтов и другие литераторы.
Херасков был очень плодовитым литератором. Кроме «Россиады», он написал ещё три героических поэмы, три эпических и одну дидактическую. Написал девять трагедий, две комедии, пять так называемых «слёзных драм» (то есть драм в виде сентиментальных трагедий или комедий), издал ещё два сборника лирических стихотворений, книгу басен и три романа.
Именно Херасков автор масонского гимна «Коль славен наш Господь в Сионе» (музыка Бортнянского).
Карамзин сказал: «Мы еще бедны писателями. У нас есть несколько поэтов, заслуженных быть читанными: первый и лучший из них – Херасков».
А Пушкин выбрал из «Россияды» для эпиграфа к одной из глав «Капитанской дочки» стихи, которые вполне можно считать одними из лучших стихотворений своего времени:
Сладко было спознаваться
Мне, прекрасная, с тобой.
Грустно, грустно расставаться,
Грустно, будто бы с душой.
Михаил Матвеевич умер 9 октября 1807 года. (Родился 5 ноября 1733 года.)
10 октября
Первый русский лауреат Нобелевской премии по литературе Иван Алексеевич Бунин родился 10 октября 1870 года. Сперва писал стихи, дебютировал с ними в печати в 1887 году. За стихи, собранную в книгу «Листопад» (1901), и за перевод поэмы американского поэта Г. Лонгфелло «Песнь о Гайавате» получил престижную Пушкинскую премию в 1903 году. Он ещё дважды получил эту премию за стихи и переводы Байрона (1909) и за стихи, опубликованные в 3 и 4 томе его «нивского» собрания сочинений (1915).
Первую прозаическую вещь – «Антоновские яблоки» опубликовал в 1900-м. Поначалу был близок Горькому и «знаньевцам». Его «Деревня» (1910) и «Суходол» (1911) воссоздают жестокий деревенский быт. И вызывают яростные нападки критиков на позицию писателя. Бунин отвечает им:
Критики обвиняют меня в сгущении красок в моих изображениях деревни. По их мнению, пессимистический характер моих произведений о мужике вытекает из того, что я сам барин.
Я хотел бы раз навсегда рассеять подозрение, что никогда в жизни не владел землёй и не занимался хозяйством. Равным образом никогда не стремился к собственности.
Я люблю народ и с неменьшим сочувствием отношусь к борьбе за народные права, чем те, которые бросают мне в лицо «барина».
А что касается моего отношения к дворянству, это можно увидеть хотя бы из моей повести «Суходол», где помещичья среда изображается далеко не в розовых, оптимистических красках.
Это заявление он сделал в одном из интервью, которых в те годы даёт много. Журналисты охотятся за ним. Он рано вошёл в число знаменитых писателей. Уже в 1909 году Петербургская академия наук избирает его своим почётным членом по разряду изящной словесности.
Октябрьскую революцию он не принял. Написал о ней очень резко в своей дневниковой книге «Окаянные дни», приветствовал генерала Деникина, взявшего Одессу во время гражданской войны, сотрудничал в его агентстве ОСВАГ.
В феврале 1920 года навсегда покинул Россию. Он и в дальнейшем с ненавистью отзывается о большевистских вождях. К примеру: «Выродок, нравственный идиот от рождения, Ленин явил миру как раз в разгар своей деятельности нечто чудовищное, потрясающее, он разорил величайшую в мире страну и убил миллионы людей…» Он так и не простит им их преступлений. О чём напишет книгу «Воспоминания. Под серпом и молотом» (1950).
В эмиграции он стал одним из вершинных русских писателей, написал лучшие свои вещи «Митина любовь» (1924), «Солнечный удар» (1925), «Жизнь Арсеньева» (1927—1929 и 1933). «Жизнь Арсеньева» по Паустовскому, «одно из замечательнейших явлений мировой литературы».
Его «Освобождение Толстого» (1937) и незаконченное «О Чехове» примыкают к лучшим произведениям, когда-либо написанным об этих писателях. И тем и тем Бунин восхищался.
Сталин, который сумел перед войной заполучить Куприна, правда, уже почти лишённого разума, очень хотел, чтобы лауреат Нобелевской премии Бунин вернулся в СССР. Для уговоров писателя посылал А. Н. Толстого, потом К. Симонова. И Бунин чуть не совершил роковой ошибки. Дело было сразу после войны. Россия для Бунина была страной-победительницей, одолевшей коричневую чуму нацизма. А Сталин стоял во главе этой страны.
Но почти уже готового к возвращению Бунина остановил номер «Правды» с постановлением ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград». Прочитав, как отзывается Жданов об Ахматовой и Зощенко, Бунин распаковал чемоданы. Умер в Париже 8 ноября 1953 года.
Бунин писал прекрасную прозу и прекрасные стихи. Цитирую незацитированное:
У ворот Сиона, над Кедроном,
На бугре, ветрами обожжённом,
Там, где тень бывает от стены,
Сел я как-то рядом с прокажённым,
Евшим зёрна спелой белены.
Он дышал невыразимым смрадом,
Он, безумный, отравлялся ядом,
А меж тем, с улыбкой на губах,
Поводил кругом блаженным взглядом,
Бормоча: «Благословен аллах!»
Боже милосердный, для чего ты
Дал нам страсти, думы и заботы,
Жажду дела, славы и утех?
Радостны калеки, идиоты,
Прокажённый радостнее всех.
***
Игорь Иванович Ляпин, родившийся 10 октября 1941 года, мне помнится всё время чем-то заведующим. То отделом поэзии в издательстве «Современник», то большим начальником (зам главного редактора) в издательстве «Советская Россия», то ещё большим – главным редактором издательства «Детская литература».
Молва связывала это с его удачным браком. Он был женат на дочери Сергея Сартакова, секретаря Союза писателей СССР, начальника всех издательств Союза писателей.
Но Ляпин окончил не только Литературный институт. Он учился ещё и в Академии общественных наук – кузнице номенклатурных кадров. Правда, его пригласили в «Современник» заведующим отделом ещё до учёбы в Академии. Так что, может, молва и права.
У меня с ним, ещё не известным никому стихотворцем, случился прокол. Не помню, кто написал статью в «Литературную газету» об очередном «Дне поэзии». Статью вёл я. Взял этот «День», внимательно прочитал всё, что автор критикует, и со всем согласился.
А наиболее насмешливо автор писал о стихах Игоря Ляпина. Смысл его критики: тема взята достойная, патриотическая, тем обидней, что стихотворец дискредитировал такую тему. Ну, что против этого можно было возразить? И статью напечатали.
А через день вызывает меня наш куратор – зам главного редактора Кривицкий. «Геннадий, – спрашивает, – хороший поэт Игорь Ляпин?» «Я такого не знаю», – пожимаю плечами: я уже и фамилию забыл – не одного только Ляпина критиковал автор статьи. «Ну, как же не знаете? – удивляется Кривицкий. – Вы ведь вели статью о „Дне поэзии“». «Ах, этот, – вспоминаю. – Я о нём и забыл. Какой-то новый графоман». «По поводу этого нового, – в голосе у Кривицкого металл, – Марков полчаса назад звонил Чаковскому и устроил скандал. Теперь думайте, как будем выпутываться». «Да что случилось! – восклицаю. – Кто – этот Ляпин?» – «Это вы должны были знать, а не я, – отвечает Евгений Алексеевич. – Марков из-за простого графомана скандалить не станет. Идите в библиотеку. Посмотрите, не вышла ли у Ляпина книга. Если вышла, срочно дадим рецензию, где заодно и ответим на критику».
Пошёл в библиотеку. Нет у Ляпина книг. Возвращаюсь. «Тогда в номер ставим реплику, – говорит Кривицкий. – Её смысл: нельзя так обращаться с молодым поэтом. Стихи хорошие, патриотические. А мастерство – дело наживное. Лучше всего, если подпишет студент. Обратитесь к Румеру».
Залман Румер заведует отделом писем. У него картотека: телефоны и адреса людей разных профессий. Они подпишут любую нужную газете заметку. Тем более что им выплатят гонорар.
Что ж. Напечатали мы такую реплику. А через короткое время передаёт мне Кривицкий книжку, подписанную Александру Борисовичу Чаковскому. Автор – Игорь Ляпин. «Только что вышла, – говорит Кривицкий. – Чаковский дал месяц сроку».
Всё ясно. Звоню, заказываю рецензию. Сразу получаю согласие. «С удовольствием, – говорит мне поэт-середняк, – напишу». «А кто этот Ляпин?» – спрашиваю. «Не знаешь? – удивляется собеседник. – Он уже неделю, как заведует отделом поэзии в „Современнике“».
Давно это было! С тех пор Ляпин, как я уже говорил, – постоянно на руководящих должностях. Последняя – первый секретарь Союза писателей России, правая рука председателя Союза Валерия Ганичева. На этом посту и умер 2 июня 2005 года.
11 октября
Конечно, Бориса Пильняка погубила «Повесть непогашенной луны», написанная в 1926 году. И совершенно неважно, что он был арестован через 11 лет – в 1937-м.
Сталин был злопамятен, но терпелив. Умел ждать. Смешно думать, что он простил Пильняку повесть, которая прямо-таки взывает к реальному убийству Фрунзе в 1925 году под ножом хирурга. Сомневаться, что Сталин приложил к этому убийству руку, не приходится. Ему не нужен был этот сменивший Троцкого председатель РВК и нарком-военмор. На таких ключевых постах ему нужны были проверенные свои люди. Типа Ворошилова или Будённого. Он и поставил Ворошилова на оба поста, оставленных Фрунзе, который поработал на них всего десять месяцев.
