Лунная соната Будапешта

Самсон Гелхвидзе

Лунная соната Будапешта

Самсон Гелхвидзе

Лунная соната Будапешта

(роман)

Тбилиси – 2014

П О С В Я Щ А Е Т С Я

Выпускникам 1980г. группы N127 строительного ф-та,

Грузинского Политехнического Института (ГПИ)

им. В.И. Ленина

«Поговорим о странностях любви,

Другого разговора я не знаю».

А.С. Пушкин

ЛУННАЯ СОНАТА БУДАПЕШТА

I

Мягкий свет ночника освещал страницы читаемой книги, понемногу терял силу и незаметно рассеивался в недалеком пространстве.

Отвлекшись на мгновенье, читающий заметил трудящееся живое существо, прилежно вьющее паутину между нижней кромкой телевизионного шкафчика и давно не помнящим мастики паркетным полом.

– Надо же, какое умное и в то же время глупое существо паук, – с удивлением следили за происходящим глаза. Какое уникальное творение паутина, и какой странный труд, ненужный и давно неуместный.

– Неужели ты думаешь, что это твое творение будут здесь терпеть, а? – вполголоса прозвучал вопрос к пауку.

– Не твое дело, – словно послышалось в ответ.

– Как это не мое? Разве это не мой дом?

– Этот твой, а тот, что строю я, мой.

– Можно было хоть разрешения попросить!

– А зачем? Разве чистота в твоей комнате не само по себе разрешение? Вон, Дормидонту, который сплел паутину в

туалете, небось сам таскаешь подбитых то мух, то бабочек и полуживых кидаешь ему на паутину, а мне, значит, помирать с голоду?

– Ну, пойди и там построй себе дом.

– Здесь ближе!

– Да, но домашние тут же сметут твое строение!

– До того, как сметут, я успею поохотиться. И не мешай мне, пожалуйста! Читаешь, так читай, делай свое дело, а мне дай делать свое. Можно подумать, что вы, люди, умнее нас. Возводите далеко не то что должны. Земное, а не небесное.

Читающий обомлел, а паук продолжил свое домостроение. Глаза с изумлением наблюдали за процессом строительства.

Паук ловко передвигался от одного конца строения к другому, приседал, отмерял расстояния и с их учетом скреплял концы нитей.

Нарастающему изумлению помешал звонок телефона.

– Алло! Привет, Серж! – раздался в трубке голос.

– Привет, – последовал отзыв.

– Что делаешь?

– Да ничего особенного, отослал недавно диссертацию в Москву, в ВАК, и теперь вот сижу и дожидаюсь ответа.

– И сколько ждать?

– Месяц, наверное.

–Ого! Как раз!

– Что как раз?

– Да так, тут у меня небольшая идейка появилась.

– И какая же?

– Может, махнем куда-нибудь дней на десять!

– Куда?

– Ну, например в Венгрию.

– А почему именно туда?

– Ну, можно и не туда, но это самая дешевая и красивая поездка за рубеж.

– И почем?

– Всего лишь шестьсот тринадцать рублей.

– Для меня и этого много, да и со временем туго…

– Понимаю, но постарайся, пошевели мозгами. Когда еще такой случай представится? Хочу еще и ребят уговорить,

Борьку с Шалвой!

– Не знаю, Денис, право не знаю… – замешкался Сергей.

– Ну, гляди, позвони потом, если надумаешь. Ну, давай.

– Давай, пока! – послышался отрывистый зуммер.

Паук продолжал свою трудовую деятельностью.

– А ну, чеши отсюда! – произнес разгоряченный Сергей, резко двинул ногой в сторону паутины.

II

Прогретый электроприбором воздух неторопливо распространялся по всей комнате. Конечно же, усилий одной секции электрического нагревателя было недостаточно, но сломить резкую холодину ему все-таки удавалось, тем более, что время от времени включалась и вторая, хоть и не надолго.

За окном, даже ночью, царила плюсовая температура, но помещение, все равно, упорно и неуклонно стыло.

– Ну, ладно! Скажем, страну – великую державу развалили, но зачем же, с центральным отоплением расправляться?

Административно – командная бюрократия – гигантская сила, приводимая в действие пигмеями. Пожалуй, она явится последним удержавшимся бастионом, даже если все вокруг разрушится.

– Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим, кто был никем, тот станет всем!

– Отец, вы же это делали уже один раз, теперь собираетесь во второй?

– Столько раз, сколько потребуется!

– Почему человечество так неугомонно? Почему, неустанно и с катастрофической скоростью перебирает формы и образ жизни, и мышления?

– Все течет сынок, все изменяется.

– Да, но почему с каждым разом со все большей и большей массой и скоростью, когда не тебе приходится распоряжаться собой, а другим.

– Ну, с первой твоей мыслью можно согласиться, сынок, а вот со второй я бы поспорил.

– Ведь цивилизованность это отвращение к насилию, убийству, террору, к войне, наконец!

– Да, но так было испокон веков! Насилие рождало насилие, хоть войны и заканчивались перемирием.

– Но какой ценой?

Оладьи со сметаной явно пришлись кстати не одной чашке выпитого чая.

– Нет, все-таки самовар и чай великое дело, особенно зимой, – убеждал отец сына.

– Боря, к телефону, – послышался звонкий голос сестры, – тебя спрашивают!

– Кто? – поинтересовался Борис, подбегая к телефону.

– Денис!

– Привет, Борис, как жизнь молодая?

– Да куда уж там молодая, – усомнился Борис, – молодая до тридцати, а потом уже взрослая начинается.

– Даже в тридцать?

– Даже в тридцать!

– А ты, Борис не прав, – процитировал Денис знаменитые слова одного из членов политбюро, – человек, пока не женится, молод, и хоть нам уже по тридцать, а то и чуть-чуть с лишним, то…

– Ну да, впрямь уж!

– Кстати, почему же ты в таком случае не женился? – поинтересовался Денис.

– Ради Бога, отстань, и без тебя тошно!

В трубке послышался веселый смех Дениса.

– Возьми и сам женись первым!

– Хочу успеть погулять немного!

– Да, любопытно! И как ты собираешься это сделать, во время столь глобальных перемен и начала разрухи?

– Ну, не обязательно здесь у нас, а, скажем в Венгрии!

– Что? Свихнулся?! Что ты там потерял?

– Говорят, там очень красиво, тепло. Там чудеса, там леший бродит…

– Ты что, серьезно? – заинтересовался Борис, – А Чернобыль, радиация? Там ведь это совсем близко?

– На полном серьезе! – подтвердил Денис,– радиация настигнет нас и здесь, и потом, мы же мигом, проскочим ненадолго и обратно.

– И когда же?

– Недельки через две максимум.

– Не успею, у меня на объекте «ЧП». Фермы подвезли на площадку, а во время монтажа обнаружилось, что длина пролета между колоннами чуть больше заданной, так что нормативной опорной длины опирания ферм недостаточно.

– Ну и что?

– Как ну и что? Нужно переконструировать и сдать просроченный объект.

– Ну, и сдавай, и на все, про все тебе две недели.

– А деньги откуда?

– Ну, я думаю, после сдачи объекта дадут что-нибудь?

– Ты думаешь?

– Ну, конечно! А до того проси аванс!

– Сколько?

– Хотя бы шестьсот рублей, а тринадцать я добавлю сам.

– С чего бы?

– Ну, с этим разберемся, как-нибудь, а пока думай о моем предложении. Да, я тут Сергею позвонил и уже сообщил ему, но до Шалвы что-то никак не доберусь. Да и устал уговаривать вас, предложи-ка ему сам!

– Ладно, Денис, в общем, ты как был старостой группы, так и продолжаешь им оставаться и по сегодня.

– Да, но тогда вы меня слушались больше, чем сейчас. А теперь у меня получается, как в « Двенадцати стульях», взяться за что-то, как тут же убеждаешься, что это что-то!!!

– Попробую обзвонить еще нескольких наших, хоть и не очень уверен в успехе желаний и соответствии их с возможностями. Ведь суть управления в том, чтобы собрать нужных друг другу людей в нужном месте и в нужное время. Собрать хотя бы пять- семь человек, небольшой наш куток, и гульнуть как следует. Кто его знает, может, и в последний раз в нашей жизни.

– Ну, Денис, что так пессимистично?

– Скорее реалистично, – подправил Денис, – чем дальше в лес, тем больше дров и тем меньше нас. И потом, знаешь ведь, не все мечты сбываются!

– Ну, ладно, Денис, утомил ты меня, подумаю над этим, хотя ничего наперед не обещаю. Нет ни времени, ни денег, да и охоты.

– Зато потом будем охотно вспоминать всю жизнь. Ну, ладно, смотри, на нет, и суда нет, а вот на да пора в айда! – заключил Денис.

– Человеку всю жизнь нужно прыгать в высоту, – подумал Борис, опуская трубку. – Космический век – космические скорости и нагрузки. Сколько сюрпризов выпадает на долю человека каждый день. Что ни день – то маленькая жизнь.

III

Небольшой ПАЗ-ик темного желтого цвета переваливался с колеса на колесо и изрядно сотрясал пассажиров. Вверх по бездорожью двигались уже больше часа.

– Сколько раз дядя просил меня приехать к нему в деревню, а все никак не удавалось. И вот удалось наконец, собрался не его похороны. Даже когда две свадьбы он отыграл почти подряд, сперва сына, а потом дочери, и то не получилось. И вот… Сколько народу, сколько хлопот, а ему уже ничего не нужно, никаких забот, кроме, как говорится, молитв на помин души, да и то, похоже, мало кому удастся. И в который раз уже вспоминаются слова Альбера Камю: никому ни до кого нет никакого дела. И впрямь, хоть на словах мы утверждаем обратное.

Нет, пожалуй, и он, по всей видимости, не прав, потому что наша церковь всегда поминает и молится за всех от рождения до последнего вздоха. Да и потом понимает. Но сколько в жизни не нужного, никчемного. Пустые встречи, сборища, досужие разговоры, похать. Больше, чем полгода, прошло, а как запомнилась эта поездка в деревню. Когда дело доходит до крайней опасности для жизни и здоровья, человек начинает изо всех сил трепыхаться и пытается ухватиться даже за последнюю соломинку, чтоб если не спасти и сохранить жизнь, то хоть продолжить. Говорят, что в ожидании смерти Жозефина стала мудра, как пятисотлетняя черепаха.

-Сволочи, меня всего распотрошили, вытащили все камешки до единого из протоков, а вы? Где вы были, а? Ведь я же мог умереть, и кого бы вы тогда пытались захватить с собой в Венгрию?

– Шалва, ну кто же об это знал, ты бы хоть сообщил! Не начинать же мне было рекламно – пропагандистскую агитацию. Но ведь я мог умереть на операционном столе? И где же вы тогда были? Вы же бросили меня посреди боя! А почему, собственно, вы не пришли проведать меня в больницу?

– Потому что мы сволочи, – согласился Борис.

Борис сам еще не был уверен в своих возможностях, но однокурсника и друга уговаривал рьяно.

– Но ведь дорога куда опаснее, чем любая операция, – отговаривался Шалва, – и потом врачи требуют строго соблюдать режим и послеоперационный распорядок.

– Ну, в конце концов, меня об этом просил Денис, и я выполнил его просьбу. А там дело твое, поступай, как знаешь, но только знай, что единственная возможность навестить и повидать тебя после операции это поехать всем вместе в Венгрию!

– А кто еще едет?

– Не знаю пока. Скажем всем, а там, как получится. Да, я тебя еще хотел спросить: ты макароны любишь?

– Нет, – отбрехался Шалва, – а что, они в ходу в Венгрии?

– Да ну! Но я их очень люблю и купил две пачки высший сорт, сварил вчера малость и поджарил с лучком на масле «Блендо». Слышал о таком?

– Нет, а что?

– Изжога мучает уже второй день. Не подскажешь, что делать?

– Нет, не подскажу. У меня чай стынет, и надо наковырять изюма из булочек, а ты пристаешь со своими вопросами. Ну, попробуй сделать очистительное промывание.

– Думаешь, поможет?

– Ну, конечно!

– Да нет! Изжога – это процесс в верхних каналах желудочного тракта, а не в кишечнике.

– А, по-твоему, они не взаимосвязаны?

– Ты думаешь?

– Ну, конечно!

– Промывать теплой водой с марганцовкой? Мама тоже советует, – проговорил Борис, – а я все тяну, думаю, пройдет само собой! А нет!

– Да, и позвони потом, сообщи, как прошла процедура!

– Ага! Ну, ладно, бывай, привет Ирине.

– Ну, давай, бывай.

– Бывай, через два года позвоню.

Направляясь к себе, Борис вспомнил слова Сент-Экзюпери о том, что, объединяясь с другими людьми в эскадрилье, на заводе или в спортивной команде, человек бесконечно перерастает самого себя. Забывая о себе, он себя приобретает. Сохраняет солидарность с товарищами в общем деле, даже в опасности, даже в поражении.

Красиво жить не запретишь, – подумал Шалва, – и, как говорил Эйб Линкольн, – « большинство людей счастливы настолько, насколько они хотят быть счастливыми», да и Козьма Крутков советует: « Если хочешь быть счастливым, будь им», но что такое счастье, и где оно? Не в поисках ли его в старину греки снаряжали дальние морские плавания? Где его искать? В любви к друзьям, труду, женщине… Но их столько. Все в этом ускользает и уплывает, растворяется и исчезает, все неустойчиво и мнимо, все непостоянно и, как утверждает философия: постоянно в жизни лишь одно – непостоянство! Во всяком случае, думаю, эта поездка, если она состоится для меня, вольет в мою жизнь новые свежие потоки информации и познания, которые, несомненно, могут оказаться полезными в будущем. Хотя посмотрим еще, какая соберется команда.

IV

Утратившие изящество от многолетней каждодневной домашней работы руки аккуратно формировали приготовленный загодя мясной фарш и заворачивали его в виноградные листья. Складывать сверточки в эмалированную кастрюлю помогала уже пятнадцатилетняя внучка.

– Ха, играй, если играешь! Что ты столько думаешь? – выговаривал шестидесятипятилетний отец своему сыну.

– Подожди, дай немного подумать, – просил сын, делая в уме не сложные расчеты костяшек.

Вечернюю семейную идиллию прервал неожиданный звонок в дверь.

– Мальчики, откроете, или нам пойти? – послышался голос хозяйки.

– Да, да, откроем, – отозвался один из играющих, – иди, Денис, открой, все равно хода сделать не можешь!

Вошел нагруженный сумками и рабочей папкой зять, высокий, плотного телосложения, симпатичный мужчина. Освободившись с помощью Дениса от груза, проворно скинул плащ.

– Ну, как вы тут без меня?

– Ты один? – поинтересовалась у него теща.

– Да, а что?

– А жену свою куда дел?

– Как? Разве она не здесь?

– Нет, – удивленно протянула теща, – вроде ты ее должен был привезти.

– Я говорил с ней, и она сказала, что приедет сама.

– Ну, вот видишь, не смогла, должно быть.

Зять едва слышно пробубнил в ответ что-то непонятное. А после неприятного разговора с женой по телефону, совсем разворчался.

– Приехал уставший, а теперь езжай за ней. Знал бы, заехал с работы.

– А ты не езжай, – рассмеялся тесть, – мы обменяем тебя на свою дочь, пусть она будет у них, а ты у нас. Идет?

– Э-Э, ладно вам, отец, какое время шутить!

– Ха, давай ходи, если ходишь, или кончаем играть и тебе зачтется поражение, – прикрикнул отец своим басом на Дениса.

Зять собрался уходить, но теща задержала его, попросила прихватить по дороге хлеба и немного картошки.

– Я свою бабушку Розу, блин… – начал громко, но – культурно браниться зять, – любил, и буду любить, и вовек ее не забуду! Но! – добавил он, после некоторой паузы.

– Вот молодец, вот внук, понимаю! – похвалил его тесть. – Сколько времени прошло, как ее нет, а все еще любит!

– Она все время говорила: внучек, помни, что, когда женишься на девушке, фактически женишься на всей ее семье.

– Сынок, зато мы одна семья уже все, и погляди, какая у нас красавица растет, – бросил тесть взгляд на внучку.

– Папа, если хочешь, я поеду с тобой, – предложила та.

Входная дверь хлопнула, по экрану телевизора автоматически побежали кадры, отец подозрительно взглянул на пульт управления неподалеку от сына, удерживавшего в руке несколько черных костяшек:

– Мать, скажи ему, пусть не переключает то и дело каналы и даст по-человечески посмотреть одну программу.

– Денис, зачем ты нервируешь своего отца? – спокойно переспросила мать, подходя к столу с разложенными и разбросанными костями. – Ты ведь знаешь, у него повышенное давление!

– Мама, погляди сама, это просто такая передача, и я тут ни при чем. – поспешил оправдаться Денис.

– Ну, ладно, хватит дурачиться, кончайте, будем накрывать ужин, наши вот-вот появятся.

Пока по не многу накрывали, Денис сделал несколько нужных ему деловых звонков по телефону, за что тоже получил раздраженное замечание отца и вынужден был объяснить ему, что поездка в Венгрию на носу и ему нужно успеть завершить оставшиеся дела или переадресовать их другим.

За ужином собралась вся семья и после вкусных домашних блюд и легкого ароматного белого вина раздраженный настрой сменился у всех на теплый и любовный.

V

В последний день оформления документов перед кассой полу частной, полу государственной фирмы по росту выстроилась небольшая очередь из четырех старых друзей – однокурсников.

Первым стоял Денис, идеальный организатор поездки, высокий худощавый молодой человек, с черными усами. За ним Борис, тоже высокий, но рыжеватый, от чего друзья часто называли его «конопатым». За Борисом прятался меньший ростом Сергей, по кличке «Серж», и замыкал ряд самый ворчливый, по прозвищу за чилийским диктатором «Пиночет».

Заплатив живые шестьсот тринадцать рублей, и получив квитанцию с соответствующими билетами и документами, Денис со счастливой улыбкой отошел от кассы.

– Ну, теперь ваша очередь, – окинул он взглядом оставшуюся стоять тройку.

– Нет, может, все-таки не поедем, ребята, а? – пустил утку с конца очереди Пиночет.

– Ну, если вы не поедете, тогда и я, не поеду ребята, – не отстал от них Сергей.

– Да вы что, в своем уме, надо было думать раньше, а сейчас все, ничего не знаю, – побледнел и встревожился Денис, – я что, один поеду?

– Ну, ты хотел, ты и езжай! – рассмеялся Борис.

– Человек никогда не знает, что его ждет, – поддержал его Шалва, – тем более в такой дальней дороге.

– Да и я как раз расплачусь с процентным долгом, не то как-то неудобно ехать в долг, – гнул свое Сергей.

Ребята порядком мучили Дениса своими сомнениями опасениями, прежде чем последовать его примеру, но вскоре уже обмывали будущую поездку в расположенной близ хинкальной.

На столе стояли кружки с пивом, тарелка с несколькими растрескавшимися сосисками, хлеб и салат из засоленной капусты и моркови. В ожидании заказанных хинкали отдали дань им.

– Ребята, чтобы мне досталось больше сосисок, предлагаю меньше есть вам, – затянул Шалва,– потому, что, вы знаете, как их готовят? – принялся он рассказывать, то и дело отхлебывая из кружки пиво, но, спохватившись, едва успел ухватить последнюю оставшуюся сосиску.

– Ладно уж, я и вправду больше самих сосисок люблю название, которое так филигранно и чутко звучит на грузинском языке, – «Сасосисе»! Не правда ли, великолепно?

– Да, действительно, в этом что-то есть!

– Но, хинкалцентр – название мощнее, – усомнился Борис.

Шалва с треском надкусил, доставшуюся ему длинную горячую сосисочку, из которой брызнули капли сока.

– Какой аромат! – сдобрил он горчицей следующий лом- тик. Как говорил Ларошфуко, все, что нам нравится, либо аморально, либо способствует пополнению.

– Не волнуйся, от одной сосиски не располнеешь, – успокоил его Денис.

– От одной нет, но если он к ней добавит еще и один хинкали, то вполне возможно, – рассмеялся Борис.

– Не дождетесь! – загремел Шалва, – уж на хинкали я такой ошибки не повторю, ибо дважды ошибается только смертный.

– А соленья тоже очень вкусное. – подметил Сергей.

– Да, этого добра у нас порядочно, – подтвердил Денис, – кубанские девушки завозят к нам из Армении и капусту, и огурчики, и помидорчики.

– Начальник, ваши хинкали уже готовы, заберите, – послышался выкрик бармена из-за прилавка.

Вскоре Денис нес большой металлический поднос с крупными белыми горячими хинкали, от которых шел ароматный пар, шлейфом выпячивающийся за движущимся подносом.

– Да… – протянул Шалва, – поистине, все, что не убивает – делает нас сильнее!

Едва удерживая горячий «пупок» хинкали, с которого продолжал струиться горячий пар, Денис неторопливо поднес его ко рту и, не успел еще завершить первый надкус, как из него полетели горячие капли жирного ароматного сока.

– Да осторожно ты, не то обольешь и ошпаришь всех перед поездкой, – всполошился Шалва.

– Поверьте, ребята, – оправдался Денис, – если и есть смысл тратить деньги, то только на книги и путешествия.

– А на еду? – подправил Сергей, подхватывая уже вторую хинкали.

– Деньги не цель, а средство достижения цели, – вмешался Борис.

– И вправду, не в них счастье, но они тоже нужны, – добавил Сергей.

– Ребята, а может, мы все же вернем обратно путевки, – поддразнил всех Шалва.

– Я тебе верну, – оскалился на него Денис.

– Да, но, если константой существования человека является его способность мыслить, то зачем уезжать? Ведь мыслить можно в любой точке мира, в том числе и у нас на родине, – процитировал Сергей известного философа Мераба Мамардашвили.

– Сергей, и ты с ними заодно? – печально вздохнул Денис.

– Это не я, а Мераб Мамардашвили, – пояснил Сергей.

– Если вы меня сейчас предадите и покините, как говорил небезызвестный Кваркваре, посреди боя, то я с вами перестану дружить.– пригрозил Денис.

– Остается только сожалеть о том, что мы делаем, – философствовал Сергей.

Постепенно разговор перерастал в прагматику предстоящей поездки.

– Надо еще подумать, ребята, что купить и прихватить с собой, – пытаясь втянуть друзей в тему предстоящей поездки, напомнил Денис, – ведь нам же меняют всего-то двадцать рублей, это чуть больше трехсот форинтов.

– А точнее? – поинтересовался Борис.

– Кажется, триста тридцать три, – уточнил Денис.

– Да, не густо, конечно, – подтвердил Шалва, – ничего не скажешь.

– Чем богаты, тем и рады, – прокомментировал Сергей.

– Ну, пока вы там колебались, я кое – что успел узнать, – заявил Денис. – Можно туда взять, в первую очередь, ну, скажем, электрические и бытовые приборы, с понтом, будто бы они нам там необходимы.

– Например? – поинтересовался Шалва.

– Ну, например утюги, электрическую кофеварку, аудио магнитофоны, ну, не знаю, что еще можно прибавить! Ну, скажем, электродрель, – перечислял Денис.

– А если спросят, зачем она нужна? – спросил вдруг Сергей.

– Скажешь, что не можешь заснуть, пока не просверлишь пару дырок в стене, – захохотал Борис.

– А если прихватить немножко золотишка? – поинтересовался Шалва, – ну, к примеру – кольцо, якобы обручальное, или цепочку, или еще что-нибудь. Да, позолоченные запонки, пряжки.

– Если ты такой богатый, то зачем тебе туда ехать? – возразил ему Сергей. – На такие деньги можно и здесь неплохо погулять.

– Нет, – возразил Борис, – там гулянка все-таки очень отличается от здешней.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, в прошлом году двоюродный брат ездил и остался, очень доволен!

Все больше и больше втягивались в разрешение финансовых проблем предстоящей поездки. Причем Денис теперь уже старался вмешиваться меньше, а, поедал свою порцию хинкали и запивал ее, скорее как бы наблюдал.

«Ну, все, голубчики, – думал он, – никуда уж вы от меня не денетесь, а оденетесь и поедете, как миленькие».

Изрядно подкрепившись, друзья неторопливо поднимались по одной из улиц старого города к площади Свободы.

– И все-таки с вождем революции поступили не совсем справедливо, – завел новую тему – шарманку Денис, когда они вышли на обширную площадь, в центре которой красовался большой круглый газон с еще улавливаемыми следами постамента стоявшего здесь, еще совсем недавно, памятника вождю революции.

–Подожди, да, – слегка скривившись, протянул Шалва, – не начинай, не отвлекай нас от мыслей о предстоящей поездке.

– Великий наш вождь утверждал, что государство может быть сильным только тогда, когда люди все знают и сознательно идут на все, – процитировал Денис.

–Вот именно! – подтвердил Шалва и назидательно добавил: – На все! К чему шли, к тому и пришли.

–Хорошо бы так, не то бывает, что приходишь, вовсе не к тому к чему идешь, – усомнился Борис.

– В одном и том же можно увидеть разное. – философствовал Сергей.