Конюшенная площадь, дом 1

Работая на соседних тисках, рядом с Клёном, я любил подсматривать, как это у него так лихо всё получается.

Вот он мастерит ключ для замка зажигания или нож, или блесну, или краник, или накладку для двери…. Остановится, снимет металлические опилки большим пальцем, который тут же механически вытирает о рукав левой руки. Обработанная поверхность от этого вытирания чище не становится, наоборот – замасливается, но он этого не замечает.

Серёга внимательно смотрит, смотрит, молчит, его папироска потрескивает, он думает – думают, как мне кажется, его руки, умные руки Клёна, которые нет-нет, да и снова коснутся обработанной поверхности, вытирая невидимые опилки.

Клён что-то решает, потом снова берется за ножёвку или за напильник (слово это он ненавидит, может и накричать – что это за "напильник" такой, надо говорить "пила"!). И вот, через несколько минут, прямо на глазах рождается то, что он хотел создать.

И ещё – Клён работает быстро. Пока я думаю, где бы найти или как бы сделать переходную шайбу, чтобы на приборной панели машины закрепить неродной спидометр, Клён:

– хватает лист "люменя",

– кладет его на стальную плиту и зубилом вырубает отверстие,

– зажимает лист в тисках и круглым драчёвым напильником (хорошо-хорошо, пилой :-) выравнивает края, делая отверстие достаточно круглым,

– закрепляет в тисках ножницы по металлу и вырезает шайбу,

– зажимает шайбу в тисках и плоским напильником выравнивает неровности на краях.

И все это быстро-быстро, без передышки: зажал в тисках, напильником раз-раз-раз, посмотрел, тиски разжал, шайбу повернул, снова зажал и так по кругу. Всё на глазок, но как точно!

"Эх, сам бы ел, да денег нету!" – говорит Клён, любуясь творением своих рук.

Накинул ватник и побежал на машину.

Глядя, как работает Клён, я вывел универсальный закон:

"Одно из качеств профессионала – профессионал работает быстро".

14. От сумы и от тюрьмы…

…Каково это всё перетащить на себе человеку, удрученному, но гордому, властному и нетерпеливому, в особенности нетерпеливому!

Да ведь как убил-то? Разве так убивают?.. Я себя убил…

Ф.М. Достоевский "Преступление и наказание"

В реле-регуляторах чаще всего выходят из строя транзисторы П214, П217. Я научил Клёна проверять транзисторы, благо у нас имелся старенький тестер ТТ-1 (чему-то и я смог научить Клёна).

Однако транзисторов на замену не было, поэтому у нас скопилась куча неотремонтированных реле-регуляторов. Все это знали, и потому мы спокойно подписывали водителям требования для получения на складе новых приборов.

Как-то я дежурил в цеху, неожиданно явились два знакомых водителя – они притащили ворох каких-то печатных плат с радиодеталями, свалили всё на пол посередине комнаты: "Клёну для ремонта пригодится".

Я смотрел на эту гору деталей и, честно, готов был расплакаться: как же так? Почему ТАК можно?

_____

Вспомнилось, как начальники на прежней работе выписывали на НИР или ОКР телевизоры, которые потом оказывались у них дома. Как сотрудники доводили до ума некондицию из "Юного техника", что на Краснопутиловской – телевизоры, приемники, магнитофоны. Как они на работе постоянно что-то собирали (от ёлочных гирлянд до автоматики для штор). Зато как гневно потом из их уст звучало, что я бросил тень на весь коллектив. Притом, что мне просто некогда было заниматься такими поделками – ведь я видел себя будущим столпом науки, идиот.

– Не умеешь – не воруй! – скажет мне потом школьный товарищ Сашка Сандунов.

– Но я ведь не воровал.

– Ну, и дурак!

Каким же я был наивным – всё надеялся, что появится добрый следователь, который разберётся, докажет, что я не виновен, и вот тогда ИМ станет стыдно, а зал мне будет долго аплодировать. Типа "Деточкин, конечно, виноват, но он не виноват". Всё представлял себе такого следователя с добрыми усталыми глазами, седыми висками и низким бархатным голосом – как у Сергея Лукьянова в фильме "Дело Румянцева".

Но у меня оказался несколько иной следователь, мои словесные взбрыкивания он сразу же осадил легко и просто, с неведомой дотоле мне изысканностью: "Ты как разговариваешь? Здесь колют до жопы!". И показал, как колют – не сильно рубанув воздух ребром ладони сверху вниз.

Итого, диагноз самому себе: честность, граничащая с трусостью, порядочность, переходящая в глупость…

_____

Через пару дней в электроцех влетел разъяренный мужик, казалось, готовый меня растерзать: "Где платы?!!". Я показал ящик, куда Клён всё сложил. Неожиданно свалившиеся на нас "богатство" так же легко ушло, как и пришло ("easy come, easy go").

Над сказать, что драматическая смена моего места работы проявилась неожиданным образом: через какое-то время позвонили бывшие друзья (у которых не оказалось времени прийти ко мне в суд) и попросили достать глушитель для "Жигулей". В советское время эвфемизм "достать" означал, в частности, украсть. Моя реакция на эту просьбу была несколько резкой. Но можно было и порадоваться, что урок усвоен, что полученная мною прививка работает.

И всё же замечу, граница между "можно" и "нельзя" в жизни бывает столь малозаметной…

Как-то перед обедом Клён говорит: "Тут надо ребятам помочь. Сможешь?"

– Конечно.

Вышли на площадь, Клён садится в какую-то легковушку, я с ним, в машине еще двое наших химиков. Непонятно, чего ждем.

Наконец, из ворот выезжает милицейская машина, из её окна нам машут – мы трогаемся и едем следом. Проехали пару кварталов, остановись. Водитель командует: "Давайте по-быстрому!". Выходим (непонятно, зачем?).

Подходим к милицейской машине – открываем, оказывается, в ней лежит москвичёвский двигатель. Дружно взяли его, дотащили до "нашей" машины", погрузили в багажник. Машины разъехались.

Мы с Клёном купили бутылку, зашли в столовую на Желябова, что рядом с магазином "Мелодия" – взяли первое и второе, культурно попросили чистый стакан. Выпили, пустую бутылку поставили под стол. Обед закончился.

Потом я задумался, а что это было?

Оказывается, очень просто – статья 89 УК РСФСР: "Хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем кражи …по предварительному сговору группой лиц, либо повторно,– наказывается лишением свободы на срок до семи лет…". То есть, если бы кто-то из бдительных граждан вовремя просигнализировал или хотя бы записал номера машин, то я бы точно с химии отправился на зону.

Но ведь я только помог, ни копейки за эту помощь не получил!

Ничему не научился?.. Эх, правду говорят: от сумы и от тюрьмы не зарекайся.

P. S. Ребята, берегитесь отчаяния – оно может толкнуть вас на глупый, непоправимый поступок.

15. Собрания на Конюшне

Уволили Витю-аккумуляторщика за выступление на собрании:

– Я начну с азов.

Из зала стали выкрикивать:

– Или говори, или давай, со сцены!

Витя (разгорячённый алкоголем, повысив голос):

– Я начну с азов… А кончу забастовкой!

По предложению ведущего собрания все оперативно проголосовали лишить Витю слова.

Ведущий резюмировал:

– Тут некоторые пытались увести наше собрание с правильного пути…

В целом, собрания оказывались определённой сменой обстановки, даже развлечением.

Например, собрали химиков. Накануне Иван-Крестьянский сын и Тряпло нажрались так, что чуть было не подрались с бригадиром Петей-хохлом (Тряпло аж схватился за вал раздатки).

Выступил Владимир Викторович Стеклов (главный инженер) – молодой, толковый мужик:

"Если кому-то кто-то не нравится – не замечай его. Нам антагонизма не надо. Нам надо вместе работать.

Вы себя чувствуете, как все. И это хорошо. Но не забывайте, что у всех у вас за плечами. Это вольнонаемным можно напиться и прочее. А у вас малейшая ошибка, и вы знаете, чем это может закончиться".

В другой раз снова собрали работяг (сначала все подумали, что опять кто-то попал в вытрезвитель или в ментовку), но оказалось, что будет лекция о последствиях сифилиса. Народ в зале зашевелился.

Лектор сообщил, что в 1946 году на весь Ленинград был один сифилитик – посмотреть на него ездили студенты из всех медицинских вузов города. И это после того, как наша армия прошла всю Европу.

Затем он стал приводить цифры, какова ситуация с ЗПП в настоящее время. Так что, призывал лектор, выпил после работы – и давай домой, к семье, а то некоторых, я знаю, тянет на подвиги.

Воспитательная работа была проведена.

Как-то нам объявили, что после работы будет отчетно-выборное профсоюзное собрание. Организаторы уговорили выступить Гоголя (типа, от рабочих), похоже, для живости собрания даже позволили ему слегка покритиковать администрацию ремзоны.

Гоголь – высокий бестолковый парень, он ходит вразвалочку, шаркая разбитыми сапогами. У него вытянутое лицо и длинные волосы (отсюда и кликуха); говорит он медленно, речь его довольно бессвязная. Сам он, вроде, из Воронежа, отсюда и характерный выговор. И ещё – скорей всего, Гоголь не читал "Муму" И.С.Тургенева, потому что в его исполнении непристойная присказка звучит так: "Не е… мамА!".

Повсюду Гоголь таскает полуразбитый кассетный магнитофон "Весна" – крышки нет, видна обнажённая радиоэлектронная плоть и вращающийся тонвал ("Так птицы крич-ат, так птицы крич-ат в поднебесье, Олеся-а, Олеся-а, Олеся-а…"). Гоголь утверждает, что магнитофон отличный, надо только пассик поменять.

Так вот, сколько стаканов перед этим собранием принял Гоголь, история умалчивает, однако в раздевалке он сидел, мотая головой, и всё хорохорился: "А я им скажу! Я им точно всё скажу!".

Руку Гоголь поднял, как только началось собрание (похоже, даже раньше), он прошел на трибуну и в гробовой тишине медленно заявил:

– У меня грузиков не хватает.

Зал замер.

(Поясню, что грузики используются для балансировки колёс – судя по всему, подобным образом Гоголь решил покритиковать работу склада).

Подумал и после затянувшейся паузы закончил свое выступление:

– А так всё нормально.

Ведущий собрания:

– Значит, работу профбюро Вы оцениваете удовлетворительно?

Гоголь мотнул головой:

– Угу, нормально.

– Нормально?

– Ага. Даже хорошо.

– Даже хорошо? Ну, спасибо. Кто еще желает выступить?

В зале тишина. Поставили на голосование. Одобрили.

Естественно, что после этого собрания при встрече с Гоголем каждый начинал с вопроса:

– Ну, как, Коля, теперь хватает?

Или:

– Ты на Желябова не был? Там, говорят, завезли. Грузики.

16. Приёмник

Откуда-то Клён притащил ламповый приемник, чтобы я его отремонтировал (при включении приёмник светился, но не издавал никаких звуков). Отступать было некуда:

– А схема есть?

На удивление, нашлась и схема приёмника.

Не без страха я полез в приёмник, стал измерять режимы ламп, и на аноде одной из ламп УНЧ с помощью тестера заметил повышенное напряжение (лампа была заперта). Когда стал измерять напряжение на первой сетке лампы, из динамика молчавшего до этого приемника неожиданно послышался шум (это входное сопротивление тестера сработало как резистор утечки в цепи управляющей сетки лампы). Я долго искал в монтаже штатный резистор, но так и не нашел (а судя по пайкам, его никогда здесь и не было). Как раньше работал приёмник (и работал ли?), непонятно. Я нашел подходящий резистор, припаял – приёмник заработал.

Я был счастлив, Клён восхищен.

Теперь приёмник у нас вещал весь рабочий день:

"Через две, через две замы-ы,

Через две, через две весны-ы

Отсижу, отсижу, как надо и вернусь!"

Это я на свой манер стараюсь подпевать популярной песне.

Относительно радиоэлектроники у Клёна имелось своё суждение, которое особенно активно он высказывает, находясь "под газом":

– Ламповые приемники чище работают и берут лучше. Потому что лампы чище пропускают, чем транзисторы. В лампах вакуум, чистота, а транзисторы – это ведь песок, это грязь.

_____

Удивительно, но при ошибочном толковании процессов результирующий вывод Клён сделал правильный. На самом деле, нелинейности вольт-амперных характеристик у ламп и у транзисторов различные, и поэтому они порождают различные уровни гармоник. Так вот, оказывается, гармоники, порождаемые транзисторными каскадами более ощутимы человеческим ухом.

_____

Из приёмника слышится "Salut" в исполнении Джо Дассена, я делаю звук громче.

Клён хриплым басом: "Да что вы слушаете всякую х…ету?! Дайте р-рускую песню!". (Если что-то не по нему, то в этот момент с Клёном лучше не спорить).

Я переключаю приёмник – по радио передают прогноз погоды, мол, давление столько-то гектопаскалей.

– Где-то поссали! Что, по-русски не могут сказать, сколько миллиметров ртутного столба?!".

Ну, что ты будешь делать, опять я Серёге не угодил.

P. S. Замечу, что народ в России сначала не принял гектопаскали, а потом в стране произошли огромные перемены. Любопытно, что сейчас так же негативно многие реагируют на QR-коды…

17. Две встречи с Копытовым

Как-то в электроцех неожиданно зашел Копытов, начальник – стройный, в прекрасно подогнанной милицейской форме, фуражка с высокой тульей. Как раз перед этим Клён залудил стакан, но, услышав в коридоре шаги, успел всё быстро спрятать.

Копытов входит, молча осматривается, его взгляд надолго задерживается на плакате "Указ президиума Верховного Совета РСФСР по усилению борьбы с алкоголизмом".

Наконец Копытов с высоты своего роста обращается к нижестоящему Клёну:

– Как у вас обстоят дела с обменным фондом?

Вместо того, чтобы испугаться, Клёнов перехватывает инициативу и с жаром, усиленным алкогольными парами, рапортует высокому начальству:

– С запчастями у нас плохо. Нам хотя бы десяток приводов, а то видите, что творится – вот, все стартёры без приводов.

(Конечно, Клён лукавит. Он умеет перебирать бендиксы, да и меня этому научил. Однако новые узлы, конечно, надежнее, чем отремонтированные, да и к тому же, кому нравится делать лишнюю работу?)

Копытов терпеливо заслушал доклад и, намереваясь уйти, бросает: "Хорошо, я разберусь".

Но Клён уже не отстает: "И вот еще, щеток для генераторов совсем нет".

Копытов (из-за дверей): "Хорошо, хорошо".

Однако поддатый Клён, как дворняга, норовит прогнать чужака со своей территории – он вслед за Копытовым выбегает в коридор и нагловато, с издевательским радушием кричит Копытову вдогонку: "Вы почаще к нам заходите!".

После чего с чувством исполненного долга Клён возвращается в свое кресло, достает стакан и наливает еще.

Второй раз мне довелось увидеть Копытова, когда я во дворе ремонтировал УАЗ-452. Водителем машины был Эдик – крепко сбитый мужик (из-под его бобочки выпирали внушительные бицепсы). Он оставил меня в кабине машины, чтобы я разобрался в путанице проводов под торпедой, а сам побежал на склад: "Скоро вернусь!".

Но вернулся Эдик не один, а в сопровождении Копытова, который был явно раздражен: "Ну, показывайте Ваш ремень!".

Эдик с деланным спокойствием бросает: "Пожалуйста!", просит у меня гаечный ключ, чтобы ослабить крепление генератора и залезает под капот сбоку (как мне показалось, чтобы Копытов видел только его спину и всё, что ниже её).

Сидя в кабине, через ветровое стекло я вижу сумасшедшие, как в немом кино, глаза Эдика, через открытую дверь слышу его судорожное пыхтенье. Копытов отстраненно смотрит вдаль и не видит, как Эдик снимает с машины хороший ремень генератора, как сбросил его вниз.

Копытов нетерпеливо:

– Ну, скоро уже?!

Эдик:

– Сейчас-сейчас.

Через ворот бобочки он незаметно для Капустина вытаскивает заранее припасённый, старый разлохмаченный ремень, и с победоносным видом показывает его не заметившему подмены Копытову. Тот, скосив глаза, молча подписывает заявку на склад и удаляется.

Эдик, переведя дух, почти успокоившись, уже с усмешкой задаёт мне риторический вопрос: "В милиции работать, да воровать не научиться?!".

18. Три грации

Одна из присказок Клёна: "Кто солдату бабу ищет? Никто – сам находит".

Женщин на Конюшне было немного, но они были. Вот три из них, которые мне особенно запомнились.

№1

Наташка – женщина-гренадер, работает электриком (освещение, проводка, выключатели, розетки). Каждый раз, когда она появляется в электроцехе, Клён приходит в возбуждение:

– Михалыч! (это он мне) – Наташка электричества не боится! Прикинь, она может два пальца в розетку засунуть – и ничего. Можешь, Наташка?

Наташка приостанавливает осмотр электропроводки, не спеша, величаво, как баржа на Неве, разворачивается к Клёну, который много ниже ее ростом, и не спеша ответствует: "Могу".

Тогда Клён выступает с традиционным предложением:

– Наташка! А можно тебя за титьку подержать?

Наташка равнодушно-снисходительно позволяет: "Ну, подержись".

Клён широко растопыривает пальцы правой руки и осторожно охватывает ими один из гигантских бугров большой Наташкиной груди.

Затянувшуюся паузу Наташка нарушает вопросом: "Ну?!".

Клён под впечатлением. Опустив голову, он быстро отходит, бесконечно повторяя: "Добро-добро-добро!..".

№2

Женщина-бухгалтер (она же выдаёт зарплату) – круглая, приземистая, толстые стекла очков, по любому поводу на всех кричит. Мне она показалась чем-то похожей на черепаху-Тортиллу, но только злую. Клёну это сравнение понравилось: "Ага, Тортилла, ага-ага-ага!".

Летняя жара. Вхожу в расчетный отдел – слева у стены, где обшарпанная раковина, стоит одетая лишь сверху Тортилла. Она закинула правую ногу на кран, благодаря этой позе ей удается продемонстрировать максимум из возможного продемонстрировать.

Увидев меня, она орёт, как ненормальная (не прекращая при этом подмываться). Я испуганно ретируюсь, впервые слыша во след, как Тортилла хохочет.

№3

Следующая по коридору комната, после нашей – инструментальный склад. Там командует женщина, которая явно не равнодушна к Клёну, поэтому у каждого из нас теперь по новому комплекту гаечных ключей.

Под Новый год, хозяйка склада пригласила автоэлектриков к себе, где мы культурно посидели. Не забуду ёлочку на праздничном столе: из украшений на ёлочных ветках были только кусочки ваты и впечатляющее число "бескозырок" – металлических крышек от "Московской водки".

Признаюсь, мы на эту ёлочку тоже добавили украшений.

19. Ремонт на Конюшенной площади

Развитой социализм привёл к дефициту всего, в том числе, и к дефициту услуг. Это сейчас на каждом углу шиномонтаж или станция техобслуживания. Раньше такого не было, зато среди состоятельных строителей коммунизма престижно было иметь своего мастера – телемастера, мастера в парикмахерской, в ателье и, конечно, своего автомеханика.

Простолюдины, имевшие автомобили, свой выходной проводили в гараже или под машиной (кстати, женщин за рулём практически не было). Они старались выписать один из самых дефицитных журналов в СССР – "За рулём" (подписку на работе тянули по жребию, счастливчик в нагрузку должен был еще выписать "Правду" или "Ленинградскую правду"). Поиск деталей к машинам был одним из увлекательнейших видов досуга автолюбителей (знающие люди говорили, что выгоднее всего покупать "Волгу", потому что детали для неё можно найти в любом таксопарке).

_____

Маленький штрих: в советское время, если водитель выходил из автомобиля, то обязательно забирал с собой щётки стеклоочистителя и приёмник / автомагнитолу.

_____

Парадоксально, но факт: из-за существующего дефицита старые автомобили не только не дешевели, но и год от года дорожали. Партия торжественно провозгласила: "Экономика должна быть экономной", поэтому вещи не выбрасывались на помойку, как сейчас – их до бесконечности ремонтировали. Для мелкого ремонта своей машины клиент, например, приезжал на Конюшенную площадь, заранее договорившись со знакомым автослесарем. В обеденный перерыв работяги выходили к машинам и успевали что-то починить прямо здесь.

У моих родственников случилась какая-то беда с их "Жигулями". И зная теперешнее моё место работы, они попросили помочь. В обеденный перерыв, мы с Клёном вышли на площадь – оказалось, хозяин машины пытался снять колесо, но сорвал головку одного из крепящих болтов, и теперь в техобслуживании снимать это колесо отказывались.

Клён присел у колеса, посмотрел, потрогал застрявший, срезанный заподлицо, обломок болта. Для меня было загадкой, как же он будет решать эту задачу (ну, не высверливать же несчастный обломок?!).

Мне Клён приказал смочить какую-нибудь тряпку керосином и приложить её к остатку болта: "Пусть покиснет". А сам взял, кажется, старое свёрлышко, остро, как шило, заточил его на круге, взял молоток и пошёл к машине.

Потом, стоя на коленях перед колесом и упираясь остриём самопального кернышка сбоку в край обломившегося болта, Клён стал осторожно бить молотком по этому кернышку, через небольшие промежутки обходя подобным образом обломок по кругу. И, о чудо! обломок сдвинулся и под ударами молотка стал потихоньку, миллиметр за миллиметром, поворачиваться. Через несколько минут обломок болта был вывернут.

– И это всё?.. – разочарованно спросил мой хорошо обеспеченный родственник. – Сколько я Вам должен?

– Ничего, – не моргнув глазом отвечал Клён.

– Ну, тогда большое спасибо.

Родственник сел и уехал, а меня окатила волна "испанского стыда", я долго извинялся перед Клёном. Потом сбегал в магазин, купил бутылку вина, и это был единственный случай, когда я угощал Клёна.

20. Место позитива

Удивительно, но в этой "неволе" на Конюшне я впервые почувствовал себя свободным человеком, равным другим! В рабочей среде перестаёшь быть человеком второго сорта; здесь нет интриг за твоей спиной, здесь до предела простая, понятная жизнь.

Конечно, меня ни на минуту не отпускала боль от совершённой глупости (от преступления, если кому-то так больше нравится), от удара, нанесённого мною близким людям, осознание, что никогда я уже не буду работать в привычной мне среде какого-нибудь "почтового ящика".

Однако уныние постоянно вытеснялось смехом, я в жизни так много не смеялся, как на Конюшне.

К нам в электроцех стремился забежать каждый, чтобы зарядиться оптимизмом, рассказать или услышать анекдот, похохотать, а если повезет, то и налететь на стакан.

Вот я возвращаюсь с машины, в цехе дым столбом: народ толпится, разливают, закусывают фирменными солёными хлебцами. Клён правит бал, его только и слышно:

– Как скорость больше 60, руль начинает перегреваться. И токи Фуко по кабине бегают, аж глаза ест. А откроешь окно – холодно. Откуда они берутся, чёрт его знает: может, из генератора, а может, из трамблёра. (Это классика репертуара Клёна)

Потом Серёга не выдерживает и начинает первым ржать, повторяя: "Ага, токи Фуко! Токи Фуко!..".

Потом ко мне (показывая на стакан):

– Михалыч, будешь? Тяни!

Я отнекиваюсь.

Клён (традиционно с глубоким недопониманием и обидой):

– Ты что – заболел? (бутылка зависает в вытянутой руке).

Неожиданно на пороге появляется водитель.

Одет он экстравагантно, как одеваются многие водители, приезжающие на ремонт: тельняшка, поверх неё бывший когда-то белым халат. (Особой популярностью у водителей пользуется женская одежда: халатики с рукавами по локоть, старые пальтецо, шляпки – всё это с прорехами, промасленное)

Водителя первым встречает зашедший к нам Дима – новый клёпала, его приняли на место Серёги, который освободился.

Дима бывший таксист, у него детские румяные щеки, сам он высокий, округлый, брюки на широких импортных подтяжках, чем-то напоминает Карлсона. Дима – мастер розыгрышей и прихватов, включается сразу же, радостно приветствуя вошедшего:

– А-а, вот и мой знакомый! Ну, ты меня узнаёшь?

Водитель оглядывается на Диму и робеет:

– Н-нет.

Дима глядит на водителя своими веселыми, нагловатыми глазами:

– Да ты что? Посмотри, как следует!

Тут Дима врубает скорость – начинает энергично тараторить, обрушив на ошалевшего водителя поток вопросов:

– Ну, ты где работаешь? Нет, конкретно? Ты понимаешь, о чём я спрашиваю? Вот, положим, он или я – мы работаем здесь, а ты? Так, значит на работу ты ездишь на "тройке", правильно? Хорошо! Что у тебя не работает? Подфарник? Левый или правый? Та-ак. А фара? Значит, фара нормально? Так или не так? Нет, ты говори прямо, во избежание кривотолков и нареканий. Ага, сказал. А там еще колодочка есть. Видел – там провода подходят? Как у тебя? Красный и голубой, так? Хорошо!..

И так до бесконечности, пока в разговор не вмешивается Клён:

– Что Вы хотели?

Водитель протягивает ему генератор и подписанный наряд.