скачать книгу бесплатно
– Нет, не плачу, – ответила Наталья тихо. – Отплакала уже свое. Но никто другой не нужен. Его помню, хоть тресни. Никого больше не хочу. Как отрубило.
– Красивый был? – Прохорова спросила с придыханием.
– Да, только это не главное вовсе, – Наталья пожала плечами. – Я даже не знаю, что главное. Я его полюбила и все. И до сих пор люблю.
– Ох, счастливая ты, Наталья, – в голосе Нади промелькнула зависть. – Хоть и погиб, а такое было. Мне бы так.
– Так тебе, Надежда, точно не надо, – Наталья резко оборвала ее рассуждения. – Погиб, что хорошего? Чему завидовать? Спи лучше. Нам вставать рано. Тебе выспаться нужно, чтоб не зевать потом в окопе.
И, завернувшись в шинель, повернулась к ней спиной.
– Я не понимаю, что мы здесь завоевать хотим, это просто пустыня какая-то: солнце палит, ни травинки.
– Что мы здесь завоевать хотим, это не наше дело, Штефан, фюреру виднее. Я бы на твоем месте меньше рассуждал об этом.
– Очень ты, Людвиг умный, осторожный такой. Ты пушку проверил? Ее клинит все время.
– Да все клинит, жара. Мотор и тот вот-вот сдохнет.
– Фрейляйн, фрейляйн, воды не найдется? Куда это она?
– К мамаше, наверное, прятаться.
– Сейчас я посмотрю. Фрейляйн, воды…
Она в испуге бросилась в сени.
– Ты куда лезешь, куда лезешь, – тетка Анна больно схватила за руку, – в платье вырядилась. Я тебе сказала: салоп надень, чтоб до пят. Они же бешеные. Баб нету, только и ищут, какую бы дуру изловить. А ты высунулась.
– Фрейляйн…
– Нет тут никого! Никого!
– Фрейляйн, нам бы воды. Ничего не понимают, Людвиг. Ну и страна! Хоть на каком языке спрашивай, ответа не дождешься.
– Я понимаю, сейчас принесу, – она вдруг шагнула вперед. Прятаться, бояться надоело. Как чувствовала – плохого не будет.
– Куда? Куда? Вот оглашенная, – кричала тетка, схватила, стукнула по плечу.
– Пустите меня, Анна Михайловна. Я не боюсь.
– Обрюхатят, поздно бояться будет, – она вышла на крыльцо.
– Идемте, я наберу воды.
– Вы говорите по-немецки? – Штефан присвистнул. – Да мы сами наберем, только покажите, где.
– Идемте.
Она подвела его к колодцу.
– Почти пересох, – сказала, глядя в землю. – Если что за ночь набирается, потом мелеет быстро, испаряется все.
Взялась за колесо. Он подошел сзади, она напряглась, почти сжалась. Но он только осторожно отстранил ее.
– Я сам, фрейляйн, позвольте.
Зачерпнув воды, вытащил ведро, перелил в другое ведро, пустое, стоявшее рядом.
– Спасибо, фрейляйн.
Она растерянно пожала плечами, переступила с ноги на ногу, не зная, что делать: убежать не убежать. Потом подняла глаза. Он стоял перед ней – высокий, статный; воротник рубашки под кителем расстегнут. Мускулистая загорелая шея, плечи широкие, сильные; лицо черное от загара и гари, на нем светлые большие глаза смотрят внимательно, серьезно, совсем не зло; белокурые волосы растрепаны, присыпаны пылью и пеплом.
– Спасибо, фрейляйн.
– Наташка, Наташка, ты чего кричишь? – Прохорова трясла ее за плечо. – Приснилось, что ли, что?
Она вскинула голову.
– Что? Что случилось? Пора уже?
– Да ты так кричала, прямо навзрыд, – Прохорова села рядом. – Его вспомнила, что ли?
– Да нет, так простудилась малость, – Наталье больше о своих чувствах говорить не хотелось. – Теперь вот температура крутит, то поднимется, то вроде снова ничего.
– Так ты у Раи, санинструкторши нашей, какое-нибудь лекарство возьми, – тараторила Прохорова.
– Знаю я Раины лекарства, – Наталья поморщилась. – Тут одно лекарство: спирту хлебнул, и все прошло. Но это не по мне. Ладно, как-нибудь сама справлюсь. Сколько времени-то? Может, идти нужно? – она полезла за часами.
– Девчата, завтрак! – наверху послышался голос Харламыча. – Как там у вас, зайти можно?
– Заходи, заходи, – крикнула Наталья. – Встали мы уже.
– Вот и ладненько, – Харламыч спустился в землянку, в руках у него был повидавший виды медный чайник и котелок, закрытый крышкой.
– Чайку, девчата, – он все расставил на столе, – вот горяченькой картошечки с мясом. Ешьте, ешьте, золотые мои. Погодка сегодня славная, солнышко встает, подморозило. А вчера как крутило. Кстати, Наташка, – он вдруг усмехнулся, – а сегодня с утречка пораньше за тобой еще один фрукт из штаба Шумилова пожаловал, – сообщил он. – Позицию ему, видите ли, проверить надо, какие-то схемки чертит. Такой занозистый мужичок.
– Кто такой? – Наталья положила несколько кусочков мяса на хлеб, отпила чая из кружки.
– Коробов, кажись, фамилия, – Харламыч, нахмурился, вспоминая. – Ну, да, Коробов. Так они с капитаном нашим поцапались уже. Все время у него под ногами вертится.
– Коробов?! – Наталья чуть не поперхнулась. – Вот принесла нелегкая!
– Кто это? – Прохорова наложила себе целую миску картошки и уминала за обе щеки с аппетитом.
– Да хлыщ один штабной, – Наталья скривилась так, словно проглотила кислый лимон, причем целый. – То его на передовую арканом не затащишь, а то примчался – позицию ему покажите. Думает, пока затишье, так быстро обернется.
– За тобой небось прискакал донжуан-то, – Харламыч заговорщицки подмигнул Прохоровой. – Неймется ему все. Его вся дивизия знает, байки рассказывают.
– Да, прямо не вздохнешь от его ухаживаний, – Наталья допила чай. – Наконец-то для него поручение нашли. Если выполнит хоть что-то, то это просто невиданное событие будет.
Взяв шинель, решительно встала из-за дощатого столика.
– Ну, ты долго жевать будешь? – строго посмотрела на Прохорову. – Кто же так наедается перед тем, как на противника охотиться? Я хоть не снайпер и вообще к боевым делам мало отношения имею, но мне и то понятно. От такой порции только на боковую завалиться, а не немца выслеживать. Заснешь. Да и вообще женщине так много есть нельзя.
– Ну, где эта Прохорова? – наверху послышался недовольный голос капитана Иванцова. – Я думал, она давно в окопе, а ее еще ни сном ни духом. Да Федулова та давно уже бы на месте сидела, приглядывалась бы, приспосабливалась, как удобнее. А эта дрыхнет еще. Харламыч! Буди снайпершу. Ты у них там?
– Да они уж встали давно, идут, – Харламыч высунулся из землянки. – Я им картошечки. Ты не серчай, Степан Валерьянович… Идите, идите, – подтолкнул обеих девчонок.
– Картошечки! Картошечку еще заслужить надо…
– Это из-за меня, Степан Валерьянович, не серчай, – Наталья решила прикрыть Прохорову, чтобы та особенно не расстраивалась, – вчера долго болтали, я виновата.
Она вышла из землянки и пошла по глубокому ходу сообщения. Прохорова мелкими шажками семенила за ней.
– Где твоя ячейка? – Наталья повернулась к ней.
– Вон там, – Прохорова ткнула пальцем.
– Ну, так веди.
– Лейтенант Голицына, а вы почему вчера в штаб не явились? – откуда-то сверху свалился Коробов и встал перед Натальей, отряхиваясь.
– А у меня, капитан Коробов, приказ явиться сегодня к семнадцати, – Наталья оттолкнула его, проходя вслед за снайпером. – Я еще задание не выполнила.
– А что тянете?
– А твое какое дело, Коробов? Ты чего сюда прикатил? Ты иди, иди, Надя, не оглядывайся, – сказала она Прохоровой. – Обустраивайся. Я сейчас. Только вот с товарищем капитаном побеседую. Ты что, Коробов, не понимаешь? – она подошла, взяла его за портупею. – Ты мне осточертел. Я от тебя, а ты за мной.
– Да нужна ты мне!
Коробов повернулся на каблуках и тут же наткнулся на Иванцова.
– А вы, капитан, что кричите? – одернул тот его. – Сейчас снайперу работать надо, снайпер шума не любит, у него работа тихая. А вы воздух зря сотрясаете. Вы всю позицию сверили, все записали?
– Записал…
– Так и езжайте в штаб. Не мешайте людям.
– Я…
– Пройдемте, капитан, пройдемте, я вам еще кое-что покажу, чего вы явно не заметили.
Потянув Коробова за рукав шинели, Иванцов увел его с собой. Наталья вошла в окоп к Прохоровой.
– Слава богу, даже дышать легче стало, – сказала она.
– А что, ухажер твой? – спросила та, не скрывая любопытства.
– Он разве что козе рогатой не ухажер, – ответила Наталья раздраженно. – Ты давай вперед смотри, а не о Коробове думай. А то опять капитан разносить будет, и поделом, кстати. Ты, Надя, невнимательная. Все о ерунде какой-то думаешь. Сосредоточься на деле.
На востоке едва приметно заалело небо; жиденький туман, стелившийся по земле, стал рассеиваться; показались траншеи противника. Наталья всматривалась в расположение немцев, но ничего, кроме черных бугров, простым глазом, конечно, не видела. Оставалось надеяться, что Прохорова в снайперский прицел видит больше. Прошел час. Наталья даже замерзла стоять, и про себя жалела, что подвязалась на все это – Прохоровой помогать. Пусть делает, как знает.
– Что там, Надя? – спросила, не утерпев, когда пошел уже третий час их ожидания.
– Да, никого, точно вымерло все. Вчера там солдат полно было, – добавила она шепотом, – а сегодня куда подевались?
– Ладно, наблюдай, не отвлекайся, – подтолкнула ее Наталья. Она уже поняла: с Прохоровой только начни болтать, она не остановится. Надя снова прильнула к окуляру.
Понимая, что она в данном случае не помощник, Наталья смотрела равнодушно на черный изгиб вражеской траншеи, перед которым виднелись колья и паутина проволочного заграждения. Сзади поднималась вверх серо-черная, изрытая окопами, равнина. Виднелись какие-то нагромождения из кирпича.
– Вон, вон, в развалинах, – радостно прошептала Прохорова.
Наталья подалась вперед, но толком ничего не рассмотрела, только что-то серое за бурой грудой кирпича. Прохорова заерзала, ей сразу стало тесно в окопе, даже Наталью ногой лягнула.
– Мне ж три года только и трещали про этих немцев, а вот они немцы, вот они, гады, – шептала она.
– Ты не заводись, не заводись, – Наталья решила охладить ее пыл. – Ты прицелься хорошенько и стреляй. Только спокойно, не волнуйся.
Прохорова нащупала пальцем спусковой крючок и затаила дыхание. Она подводила перекрестье прицела даже излишне старательно, как показалось Наталье. «Как бы не переборщила опять, – подумала Наталья с тревогой. – Видно, старается, но и перестараться тоже вредно».
– Сейчас, сейчас, – шептала Надя, – никогда не жди выстрела, так говорили в школе, иначе промахнешься.
– Стреляй, чего медлишь?
– Есть! – Прохорова нажала на крючок и тут же запрыгала на месте. – Попала! Попала! Я в офицера попала! – схватила Наталью за плечи.
– Ну, молодец, вот видишь, – Наталья тоже обрадовалась, хотя сомнения одолевали… Обычно офицер – это хорошая добыча для опытного снайпера, не то, что для начинающего.
– Прохорова! Сколько можно, Прохорова! – злой голос Иванцова на обеих произвел впечатление ледяного душа.
Капитан спрыгнул в окоп, щеки у него были пунцовые.
– Так она ж попала, Степан Валерьянович, – вступилась за новенькую снайпершу Наталья. – Ты попала? – она повернулась к Наде.
– Да, попала, – ответила та обиженно.
– Да ты сама посмотри, в кого она попала, – Иванцов сунул Наталье свой бинокль. – В бабу какую-то попала. Ты не видишь, я понимаю, но она-то, у нее окуляр для чего?
– Что действительно женщина была? – Наталья взглянула в бинокль.
– Да, – подтвердила Прохорова. – Но у нее погоны на плечах, не меньше полковничьих.
– Дорогуша моя, – прикрикнул на нее Иванцов. – Откуда? Тебе приснилось, что ли, Прохорова? У немцев баб в офицерах сроду не бывало. Это ты с перепугу, видать. Показалось тебе.
– Да погоны у нее…
– Да, погоны, – подтвердила Наталья, – только не попала в нее Прохорова.